Лапоть и сапог

Лапоть и сапог

Через года полтора

Все уйдут на хутора,

Худо ль, лучше ль будет жить,

А нет охоты выходить.

«Псковская жизнь», 1911 г. № 557 «Деревенские частушки»

Где в мире найдем мы пример, подобный русской аграрной реформе? Почему не могло бы совершиться нечто подобное и среди тружеников промышленного дела?

«Россия», 17/VII1912 г.

Над переулочком стал дождик частый крапать.

Народ — кто по дворам, кто — под навес бегом.

У заводских ворот столкнулся старый лапоть

      С ободранным рабочим сапогом.

            «Ну что, брат-лапоть, как делишки?» —

            С соседом речь завёл сапог.

«Не говори… Казнит меня за что-то бог:

Жена больна и голодны детишки,

      И сам, как видишь, тощ,

            Как хвощ…

Последние проели животишки…»

«Что так? Аль мир тебе не захотел помочь?»

      «Не, мира не порочь.

Мир… он бы, чай, помог… Да мы-то

            не миряне!»

      «Что ж? Лапти перешли в дворяне?»

            «Ох, не шути…

            Мы — хуторяне».

                  «Ахти!

На хутора пошёл?! С ума ты, что ли, выжил?»

                  «Почти!

От опчества себя сам сдуру отчекрыжил!

Тупая голова осилить не могла,

      Куда начальство клонит.

Какая речь была: „Вас, братцы, из села

            Никто не гонит.

Да мир ведь — кабала! Давно понять пора:

      Кто не пойдёт на хутора,

            Сам счастье проворонит.

                  Своё тягло

                  Не тяжело

                  И не надсадно,

Рукам — легко, душе — отрадно.

Рай — не житье: в мороз — тепло,

      В жару — прохладно!“

            Уж так-то выходило складно.

Спервоначалу нам беда и не в знатье.

      Поверили. Изведали житье.

            Ох, будь оно неладно!

Уж я те говорю… Уж я те говорю…

Такая жизнь пришла: заране гроб сколотишь!

Кажинный день себя, ослопину, корю.

      Да что?! Пропало — не воротишь!

Теперя по местам по разным, брат, пойду

      Похлопотать насчёт способья».

      Взглянув на лапоть исподлобья,

Вздохнул сапог: «Эхма! Ты заслужил беду.

      Полна ещё изрядно сору

      Твоя плетёная башка.

      Судьба твоя, как ни тяжка,

Тяжеле будет; знай, раз нет в тебе „душка“

            Насчёт отпору.

      Ты пригляделся бы хоть к нам,

            К рабочим сапогам.

      Один у каши, брат, загинет.

А вот на нас на всех пусть петлю кто накинет!

Уж сколько раз враги пытались толковать:

„Ох, эти сапоги! Их надо подковать!“

Пускай их говорят. А мы-то не горюем.

Один за одного мы — в воду и в огонь!

      Попробуй-ка нас тронь.

            Мы повоюем!»

1912 г.