А вы умеете обед готовить?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

А вы умеете обед готовить?

— Вячеслав Михайлович, а вы умеете обед готовить?

— Нет.

— А в молодости не приходилось, в ссылке?

— Нет. Мы жили коммуной. Я брал на себя грубую работу: дрова рубить, полы подметать — подобное хозяйство. Были пара женщин, они готовили. Другие мужики тоже чем-то занимались. Деньги вместе. Царь-батюшка платил одиннадцать рублей золотом.

— Худо-бедно можно было прожить?

— Плохо. Присылали обычно.

— А на двадцать рублей можно было прожить?

— В ссылке можно, а в Питере на двадцать рублей не проживешь. Я снимал маленькую комнатку — восемь рублей. Да транспорт еще — очень дорого. Пили мало. Пивом отдувались.

— Пиво хорошее было?

— Ничего.

18.02.1977

— С конца сентября до апреля 1916-го я дожил в Манзурке и удрал. Договорился с одним — довезет на подводе до Иркутска, сто семьдесят верст. Нужен был паспорт. Я не признавал никаких фальшивых паспортов. Во время войны с этим можно было надолго загреметь по суду. У меня оба раза до этого не доходило, улик не было.

Была одна семья, жена в ссылке, а муж — адвокат, меньшевик. Редкий случай: муж за женой поехал в ссылку! Жена за мужем — это было довольно часто тогда. Она — эсерка-интернационалистка Вера Петровна Булич, дворянского происхождения. Потом работала в ВЧК. Она ко мне довольно хорошо относилась, мы оба интернационалисты. Она мне устроила паспорт своего мужа, но какой паспорт: Самуил Маркович Брауде! За еврея сошел! По дороге что-то показать надо, долго не будут разбираться.

А вот когда приехал в Москву, в Петербург, там могли засечь, надо было найти что-нибудь более подходящее. Организация партийная помогала, деньги на дорогу подбрасывали, следили за своими. Надо же вытащить обратно! Старался получать паспорта реальных людей, которые живут и вне подозрений. Был паспорт моего друга Аросева, потом Николая Ивановича Смирнова. На паспортах проваливались. И партбилетов, само собой, не было. Народу было не так много. Заводить канцелярию?

Мне говорят: напиши, напиши! Некогда.

Я зажился так!

28.12.1977, 11.05.1978, 24.07.1978

— Убежал я: Самуил Маркович Брауде. Приехал под Питер, в Озерки, район такой. Снимаю квартиру, даю задаток.

«А как ваша фамилия?» — «Моя фамилия Каракурчи». — «Не грузин будете?» — «Нет, я немного греческой крови. Яков Михайлович Каракурчи».

Война была. Мне же двадцать шесть лет, я здоровый парень. Поймают — не то что на фронт, а посадят крепко по случаю войны. Этого уже не хотелось.

Иду я по Литейному проспекту в Питере, навстречу — старый знакомый, Демьян Бедный. Разговорились, он привел меня к себе на службу — работал в каком-то кадетском общественном комитете. Большой кабинет у него, барином сидит.

«Ну, как живешь?» — спрашивает. «На нелегальном положении. По паспорту — Яков Михайлович Каракурчи». — «Кто такой?»

Я рассказал ему, что это тоже студент, но горбун, из Мелитопольского уезда. Один мой товарищ познакомил меня с ним. Он согласился дать мне свой паспорт — у него был студенческий вид на жительство от своего уезда.

«Так ты горбун?» — хохочет Демьян. Веселый был человек. Ну он устроен был неплохо, что и говорить… А осенью того же 1916 года начались кронштадтские волнения моряков. Пошли аресты.

Этот Каракурчи передает мне через товарищей, коммунистов: «Отдай мне мой паспорт, а то тебя еще могут забрать, и я погорю». Пришлось отдать, куда денешься? И вот я опять стал метаться со всякими паспортами, один менял, другой… А я говорил уже, что провокаторов было много, невозможно проследить, откуда идет паспорт. И я брал документ только у тех, кого знал.

Я поехал в Орел, там был у меня один знакомый, бывший студент Потехин. Он входил в нашу большевистскую организацию. Ему взбрело в голову: «Что я буду учиться, кончу университет, куда-то потом пойду, опять жизнь буржуазная, лучше буду заниматься культурой России». И бросил учебу и стал распространять прогрессивную литературу — у его отца в Орле был книжный магазин. Глупость, конечно, но очень хороший парень был, честный человек, потом работал в Институте марксизма-ленинизма.

А я знал, что он туберкулезник и освобожден от воинской повинности. Приезжаю в Орел: «Здравствуй, Александр Степанович!» Он мне: «С чем приехал?» — «Да вот, за твоим паспортом. Живешь ты дома, прописан, слава богу, тебе паспорт не нужен, а я поживу пока».

Фотокарточки тогда не требовалось, фотография не так была развита, но нужно было, чтоб возраст соответствовал. Война, а я самого такого призывного возраста. Почему я освобожден? Вот горбун. Значит, освобожден по статье такой-то… Для туберкулезников тоже статья была. Так я и встретил Февральскую революцию Александром Степановичем Потехиным. И тогда пришлось выправить свой паспорт.

Только за пять месяцев, с сентября 1916-го до февраля 1917-го, сменил шесть фамилий.

— Про вас, про Сталина говорят, что вас столько раз арестовывали, что вы все выходы, все лазейки знали, а потом так советскую тюрьму прижали — никуда!

— Это да. Конечно.

08.03.1974

— С осени 1916 года до революции я был в подполье. Никуда не уезжал из Питера. Только в Эстонию за паспортом. Там был один старый большевик, который в «Правде» работал, старше меня. Это был, безусловно, риск, но удалось прожить до революции без ареста. А легализовался я как Молотов.

— Какая у вас партийная кличка была?

— Партийной клички я не помню, а вот в нашей студенческой организации, это вначале, у меня кличка была Дядя. До первой ссылки. А потом я был Алексей Петрович. Фамилии не было.

— А Молотов — когда?

— В 1915 году во время войны я напечатал одну статью в легальном большевистском журнале «Вопросы страхования». Рабочие знали — журнал о страховании рабочих. Единственный большевистский журнал, сохранился во время войны. Вот там я подписался: Молотов.

Моя фамилия Скрябин для меня очень трудно выговаривается, когда волнуюсь. Много согласных. Поэтому я искал наиболее простую фамилию, легко выговариваемую. И колебался: либо Махов назвать себя, либо Молотов. Для меня выговаривать удобно, когда волнуешься.

Фамилия индустриальная. Я с рабочими был, в рабочих кружках.

— Красивая фамилия.

— Но в литературе она не очень положительна. У Помяловского.

— А Сталин? Как возникла фамилия?

— Я не помню, с какого года. Как он придумал, я у него не спрашивал. Тоже фамилия индустриальная. Он хотел подчеркнуть крепость. Но ему подходит. Подходит.

— А Ленин?

— Значительно раньше Ленского расстрела. Думаю — от реки Лены, хотя в ссылке он был не на Лене, а на Енисее. Елены никакой в его истории, его биографии не было[37]. Есть версия, что с этой фамилией был жандармский ротмистр, который допрашивал его, когда первый раз арестовали. Но это так[38]…

14.01.1975, 04.03.1978, 28.12,1977, 01.01.1979

— Сталин, к сожалению, мало был на нелегальной работе — все тюрьмы, ссылки… Я в тюрьмах сидел мало. Поэтому я имел возможность… Я только в последние три месяца перед Февральской революцией перешел на партийные деньги. А то жил на свой заработок. Перед революцией я был секретарем редакции и бухгалтером журнала «Современный мир». Устроил меня туда Аросев, которого взяли в армию, это было уже в 1916 году, он там был бухгалтером, а до этого в банке работал. Он меня и порекомендовал. Получал сто рублей, начиная с ноября — декабря 1916 года. Не много. Тогда были очень дутые цены.

Юлиан Семенов в книге «Горение» о Дзержинском упоминает, что у Дзержинского на столе лежат журналы «Мир божий», «Современный мир». Так вот, здесь неточность, один и тот же журнал, но до 1905 года он был «Мир божий», потом стал «Современный мир», а сейчас — «Новый мир». Корень один идет.

Дело в том, что я был секретарем и бухгалтером редакции «Современного мира» в 1916 году. Работал месяца два-три в конце года, чтобы жить на что-то, пока меня не перевели на положение профессионального революционера. Наверное, так: ноябрь — декабрь. Меньшевистского типа журнал, издавал его Иорданский. Фактически я был секретарем журнала, а не бухгалтером. Ни о какой бухгалтерии я понятия не имел, справлялся, ну и ладно, но не было места, пока меня в январе не перевели на партийный оклад.

04.03.1978, 01.01.1979, 05.02.1982

— Вы Пуришкевича, Родзянко видели?

— Родзянко видал, Гучкова видал…

— Милюкова тоже видели?

— Ну, само собой. С Корниловым спорил.

— С Лавром?

— Обязательно. Спорили о печати, поддерживающей революцию в феврале 1917 года. Он закричал: «А свобода печати должна быть идеально сформирована обо всех точках зрения!» Публиковали. На фронте допускали литературу, газеты всех направлений…

— А царя видели?

— На кой мне черт царя видеть? Слава богу, нет. Что я буду всяких царей…

— А Керенского? Много раз видели?

— Его — много. Человек способный, молодой, оратор хороший. Эсерам это всем нравилось. Он — глава эсеров, с красным бантом большим. Эсеры любили красный бант. Они вообще революционеры по чувству. Они идут на самоотверженные поступки, иногда очень хорошие дела делают и тут же подлости могут. Он и социалист, и революционер, вот видите, куда же больше.

Сам Керенский — эсер-трудовик. Была партия трудовиков, легальных эсеров, более таких мирных эсеров. Кре-кре-крестьянская группа, иначе. Он возглавлял эту крестьянскую трудовую группу, которая была наполнена эсеровским духом. Они заседали в Государственной думе, он уже был хорошо известен как оратор, главный оратор эсеров трудовиков, то есть крестьянской группы.

Многих эсеров я знал. Со Спиридоновой встречался. Трутовский был такой — ив первом Совнаркоме, по коммунальным делам… Эсеры — это крестьянские партия, для крестьянства и мелкой буржуазии. Если стоишь на позициях крестьянства, а крестьяне — мелкие собственники, то хочешь не хочешь будешь защищать интересы мелкобуржуазные.

Каких только партий не было!

Кадеты — конституционные демократы — они за монархию, за царя, но с парламентом. Как в Англии либералы. В этой партии было много буржуазной интеллигенции, дворян, офицерских, генеральских сынков и прочих.

А купцы лучше придумали: партия умеренного прогресса. Правого порядка. За прогресс, но умеренный.

Много партий было. Неразбериха была в голове. Партия Михаила Архангела… Партия мирного обновления…

— Наверно, были такие личности, что в нескольких партиях сразу состояли?

— Жулье могло быть, конечно, везде.

05.03.1976

Данный текст является ознакомительным фрагментом.