Часть 2 Мемуары
Часть 2
Мемуары
Родился я 18 сентября 1914 года в городе Серпухове Московской области. В нашей семье, кроме меня, была моя сестра Нина. В то время мой отец — Василий Иванович Гришин, токарь по специальности, работал в Туле на патронном заводе, а затем в мастерской паровозного депо станции Серпухов. Моя мать, Ольга Александровна Гришина была домохозяйкой, а когда мы, ее дети, подросли, стала работать на текстильной фабрике имени В.П. Ногина.
Мое раннее детство совпало с тяжкими годами Первой мировой войны, а затем Гражданской войны и иностранной интервенции. Молодая советская республика напрягала все силы для защиты свободы, революционных завоеваний советской власти. Всем было трудно, голодно.
Наша семья жила на частной квартире в доме врача железнодорожной больницы A.M. Кудрявцева. В этом доме на Ивановской линии Нефедовского поселка было три квартиры. Одну занимала семья владельца дома, в двух других жили мы и семья железнодорожника М.П. Макурина. В каждой семье было по четыре человека. Жили дружно, дети учились в железнодорожной школе.
Мое детство и юность прошли под гудки паровозов, шум проходящих поездов. Дом находился всего в пятидесяти-семидесяти метрах от паровозного депо, рядом с железнодорожными путями, соединяющими станции Серпухов-1 и Серпухов-2. Так что днем и ночью, в будни и в праздники грохотали паровозы, стучали по рельсам поезда. Но никто из нас шума не замечал.
Наоборот, вечное движение железной дороги будоражило воображение, манило неведомыми далями. Среди машинистов были знакомые, соседи, мне иногда удавалось прокатиться на паровозе, и это было большим удовольствием. Так я полюбил все, что было связано с железной дорогой: паровозы казались мне живыми существами, запах мазута и дыма — естественными запахами родного дома, так что потом даже грустил, когда приходилось куда-либо уезжать. Научился уважать труд железнодорожников, полюбил этот труд и впоследствии уже не мыслил себя вне его.
В те далекие годы через станцию Серпухов проходили поезда с грузами для фронта, воинские эшелоны. Они иногда надолго останавливались на запасных путях, и я с любопытством и мальчишеской завистью рассматривал красноармейцев в буденовках и длинных шинелях, лошадей в вагонах, армейские повозки и орудия на платформах. Нередко здесь играла гармошка, красноармейцы пели песни. Ошеломляющее впечатление на меня и моих товарищей произвел однажды остановившийся на станции бронепоезд, грозно ощетинившийся пушками и пулеметами. Как завидовали мы его экипажу — молодым, веселым людям… А потом подобный бронепоезд вошел в песню, сделав ее близкой навсегда: «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути!»
Вообще о песнях надо сказать особо… Звонкие, оптимистичные, мелодичные, они вошли в наши молодые сердца естественно, вместе с новой жизнью, вселяли уверенность, бодрость, звали на большие дела — как наше поколение, так и последующие. Вслед за красноармейцами мы распевали их дома и в школе, в пионерских лагерях и колоннах на праздничных демонстрациях. Мы не знали их создателей, и они были для нас народными, впрочем, оно так и было, ибо такие песни, как «Смело, товарищи, в ногу!», «Мы кузнецы», «Возьмем винтовки новые», «Проводы», «Мы, красная кавалерия», «По долинам и по взгорьям», «Взвейтесь кострами», «Там вдали за рекой» и многие другие, стали народными.
Советские песни тех лет сыграли важную роль в деле становления и укрепления советской власти, они действительно ощутимо «строить и жить помогали».
Песни-марши, песни-баллады, песни-рассказы, песни-лозунги звали на подвиги, помогали выстоять, бороться с трудностями. Рядом с этими новыми песнями жили и русские народные песни, романсы, которые пел народ на семейных праздниках, на молодежных гуляниях. И позже, научившись играть на гитаре, вместе со всеми я пел любимые моей мамой «Пряху», «Однозвучно звенит колокольчик», «Белую акацию» и другие.
* * *
В школу, находившуюся в километре от дома, удобнее было ходить по дороге между Нефедовским поселком и железной дорогой, но я предпочитал пройти мимо паровозного депо, через станцию, по запасным путям Южного парка. Мне нравилось наблюдать, как работают люди, смотреть на идущие поезда. Зимой же я чаще пользовался шоссейной дорогой, т. к. она тогда не очищалась от снега, и можно было бежать в школу на коньках. С самого раннего возраста я любил кататься на коньках. Став взрослым, был участником многих соревнований по скоростному бегу, занимал призовые места. Вообще любил спорт и занимался им с детских лет.
В школе я учился хорошо, старался не отставать от сверстников. До сих пор с благодарностью вспоминаю моих первых учителей — Серафиму Илларионовну Васильеву, Веру Адольфовну Якуцевич, М.М. Захарова, директора A.M. Яковлева.
В конце 1922 года на железнодорожном узле при активном участии школы был создан пионерский отряд. Я в числе первых был принят в пионеры, стал ходить с красным пионерским галстуком. Отряд часто проводил сборы, устраивались походы, разучивались и пелись революционные и патриотические песни. В пионерском отряде и в школе мы получили первую революционную закалку, понимание происходящих событий в стране и в мире, воспитывались в духе любви к Советской Родине, В.И.Ленину, партии, народной власти, новому строю, нам прививали классовое отношение к капитализму, буржуазии, эксплуатации и угнетению. В отряде часто бывали и вели с нами беседы коммунисты, участники Октябрьской революции и Гражданской войны. Тогда велась борьба за всеобщую грамотность, против буржуазной идеологии и пережитков прошлого, против религии, пьянства, за высокую мораль, за культуру. Центром пионерский работы был железнодорожный клуб. Здесь проходили собрания, сборы, начинались походы. Немало мероприятий проводилось и в школе. Первым вожатым отряда был комсомолец Виктор Михайлович Фоми- чев — высокий, стройный, кудрявый, всегда доброжелательный и веселый человек. Он уделял нам много внимания, проводил сборы, организовывал походы. Все ребята любили своего вожатого. Летом он вместе с отрядом выезжал (а лучше сказать выходил) в пионерский лагерь.
Первый такой лагерь был организован в 1923 году километров за 10–15 от города, в сосновом лесу на берегу р. Оки, недалеко от деревни Лужки. Место было прекрасное: сосновый бор, высокий берег реки, широкая красавица Ока, все отлично подходило для лагерной жизни. Размещались в палатках, охрану лагеря по ночам несли сами пионеры с деревянными ружьями в руках. Повар готовила обеды, завтраки и ужины в сложенной из кирпичей печи под тесовым навесом. Раз в 5–7 дней из города на лошади привозились продукты. Жили не голодно, но без излишеств. Ходили в лес за ягодами, устраивали походы и военные игры, купались, загорали. Время проходило интересно, а потому и быстро. Кончался срок пребывания в лагере, и мы с рюкзаками за плечами пешком возвращались домой. На время оставшейся части каникул при школьном интернате устраивался городской пионерский лагерь. Питались дома. В лагере днем давали только сладкий чай с булкой. Опять-таки устраивались экскурсии по памятным и историческим местам города, военные игры, походы в лес по азимуту и с компасом, конечно, игры в волейбол, ручной мяч и другие.
Так проходило каждое лето, и я добрым словом вспоминаю то время, трудное и радостное детство.
Нашему отряду везло на вожатых. В.М. Фомичева сменили Елена Васильевна Рябова и Петр Васильевич Цуриков. Душевные, любящие детей люди, они и сами пользовались нашей искренней любовью.
Школьные годы — важные в жизни человека. В эти годы в нем закладывается все, чем он живет и дышит на протяжении всей дальнейшей жизни. Конечно, бывают повороты судьбы, бывают разные обстоятельства, но основа основ закладывается в школьные годы. И как важно, чтобы в эти годы рядом с детьми были по-настоящему умные люди!
Мне повезло, те люди, которых я встретил в годы детства, приобщили меня к пионерской работе, я стал членом совета отряда, и когда в 1929 году проходили собрания всех пионерских отрядов города Серпухова, меня выбрали на городской слет. На этом слете я впервые выступал в зале заседаний Дома Советов, был избран делегатом Первого Всесоюзного слета пионеров от города Серпухова. Это было событие в моей жизни и незабываемое событие для моих шестерых товарищей.
Всесоюзный пионерский слет пионеров проходил в Москве летом 1929 года. Все юные делегаты были одеты в морскую форму, на лентах белых бескозырок были обозначены города или республики, которые они представляли. У нас, делегатов Москвы и Московской области, — «МОСКВА», у других— «КРЫМ», «ОДЕССА», «УКРАИНА» и так далее. Разместили участников слета в семьях москвичей по два-три человека. Меня и еще двоих пионеров-серпуховичей поселили в одной московской семье, в доме по Хавско-Шаболовскому переулку. Приняли нас очень хорошо, радушно заботились о нас.
Каждый из десяти дней слета был насыщен интереснейшими мероприятиями: это и встречи пионеров разных городов, и митинги, дни песни, дни спортивных игр, экскурсии, посещение театров, музеев, предприятий. Особенно интересно было в ЦПКиО на Крымской набережной и на стадионе «Динамо», где это событие отмечено мемориальной доской. Каждый день и каждый час слета стал не только памятным, он был настоящим напутствием на всю жизнь.
Память о I Всесоюзном слете юных пионеров осталась у меня навсегда. Слет оказал большое влияние на формирование моего сознания, по сути на всю мою последующую жизнь и работу — сначала в комсомоле, потом в Коммунистической партии.
* * *
Во времена моего детства школы были семилетними и давали неполное среднее образование. Четырнадцати лет я успешно окончил Серпуховскую железнодорожную школу, и нужно было решать вопрос о продолжении образования. Я сделал попытку поступить в железнодорожный, а затем и другие техникумы в Москве, но у меня даже не приняли документы. Я еще был пионером и ходил в коротких штанах, на меня смотрели с улыбкой члены приемных комиссий и вежливо отказывали, рекомендуя подождать, подрасти.
В начале 1930 года я прочитал в газете об открытии в столице нового техникума — геодезического. Там был недобор, и у меня охотно приняли документы. Я сдал вступительные экзамены и был принят на учебу. Жить стал у дяди, который работал экономистом в Госплане и имел комнату в коммунальной квартире в Хлебном переулке недалеко от Арбата. Квартира состояла из длинного коридора, по сторонам которого было по пять комнат, в каждой жила семья. Общая кухня, много керосинок и примусов, жили тесно, но дружно, зная друг друга, делили все радости и горести.
Рано утром я уезжал на учебу. Техникум сначала находился в Сокольниках, а потом в районе Соломенной сторожки. Поездка в один конец с двумя пересадками на трамвае занимала около полутора часов. Обедал в столовой техникума, поздно вечером возвращался домой. Делал домашние задания, ходил на Арбат «отоваривать» карточки. По пятницам — баня, она находилась напротив зоопарка. Теперь она снесена, а вместо нее неподалеку построена новая, современная. Зимними вечерами бегал на каток стадиона имени Первого мая, который был рядом с зоопарком.
В техникуме подобрался неплохой состав преподавателей. Помню преподавателя геодезии Китаева, человека, хорошо знавшего свой предмет и умевшего его преподносить учащимся. В 1931 году летом я проходил практику в городе Горьком. Мы жили в помещениях бывшей нижегородской ярмарки. Я выполнял работы по внутриквартальной вертикальной нивелировке города. В первый раз увидел Волгу, множество пароходов и барж, увешанных гирляндами сушившейся на солнце таранки. С интересом разглядывал бурлаков и грузчиков на Канавинской пристани. Рослые, сильные, одетые в холщовые широкие штаны синего цвета и такие же куртки, в лаптях, с «козой» за спиной, они ходили широким шагом, были немногословны и спокойны. Как тут было не вспомнить героев произведений A.M. Горького.
Было довольно голодно, стипендия была небольшой, ели главным образом суп и кашу из сечки. В то время были открыты «коммерческие» магазины, где без карточек можно было купить белый хлеб, но большие очереди и высокие цены не позволяли нам рассчитывать на белые булки…
Первый раз я оказался надолго оторванным от дома. Живя и учась в Москве, на воскресные дни, на каникулы я всегда уезжал домой в Серпухов. Я очень любил свою мать Ольгу Александровну, скучал по ней. Она была простой женщиной, матерью и работницей. Многое умела делать — шить, вязать, хорошо готовила, была общительной. Все, кто знал ее, относились к ней с уважением. Когда мы с сестрой подросли и она стала работать на производстве, то и тогда успевала все делать в доме, шить нам с сестрой и себе одежду, приготовить обед, накормить семью. Мы помогали ей в работе по дому, ходили в магазин за продуктами.
Наша мама очень любила своих детей, воспитывала нас в строгости, доброте, честности. Благодаря ровному характеру, большой терпимости, уважительному отношению к людям у нее всегда были хорошие отношения с окружающими.
Иногда по праздникам или в воскресные дни у нас в доме собирались соседи и друзья. Пили чай с вареньем и пирогами, которые мама хорошо умела печь. Водки, вина никогда не было. Пели песни под аккомпанемент гитары, балалайки, мандолины (в доме умели играть на этих инструментах). Мама обладала приятным тихим голосом, хорошо пела. Я любил ее слушать. Мне она помогала на протяжении всей моей жизни: растила в детстве, следила за моей учебой в школе, помогала, когда я учился в Москве, служил в армии. И потом, когда у меня появилась своя семья, дети, она нянчила внучат, шила им штанишки и платьица. Внуки ее тоже очень любили.
В старости мать жила с моей сестрой Ниной Васильевной. Ее смерть была для меня невосполнимой утратой. Мать — самый близкий человек, способный тебя понять и все простить. Мать — самое дорогое слово. Ведь и землю, на которой мы родились и выросли, нашу Родину мы называем матерью. Родине, как матери, мы посвящаем свою любовь и верность, мы вечно благодарны ей за то, что она дала нам жизнь, вырастила и воспитала.
* * *
В 1933 году я закончил техникум и был направлен в Московское областное земельное управление. По моей просьбе меня зачислили в штат земотдела Серпуховского района. Сначала работал землемером, потом топографом — составлял топографическую карту Заокской части Серпуховского района. Но, видимо, это дело было не по мне. Я по-прежнему мечтал о железной дороге, завидовал моим сверстникам, которые были уже помощниками машиниста паровоза или слесарями- ремонтниками в депо. Стал проситься освободить меня от работы в земотделе. Довольно долго не отпускали, однако в конце концов разрешение на переход в депо было получено.
Начальником паровозного депо тогда был В.И. Богомолов — хороший руководитель, образованный и добрый человек. Одобрив мое решение о переходе на железную дорогу, он назначил меня помощником машиниста. Сбылась моя мечта работать на паровозе! Но на паровозе я проработал недолго, друзья уговорили пойти учиться в железнодорожный техникум, да и я понимал, что нужно специальное образование. Так в 1934 году я стал учащимся Московского техникума паровозного хозяйства имени Ф.Э. Дзержинского. Учиться мне было легко, сказывалась уже полученная подготовка. Каждый семестр за успехи в учебе я премировался книгами, готовальнями, чертежными принадлежностями. Зимние и летние каникулы работал на паровозе, зарабатывал себе на одежду и обувь, стараясь помочь матери. А кроме того, работа была мне в радость.
В 1937 году я закончил техникум и был направлен на работу заместителем начальника депо в Серпухов. Начальником депо был Матвей Иванович Тархов, в прошлом машинист из Курска, умудренный годами и опытом руководитель-коммунист. Под его руководством и с помощью партийной организации депо было укомплектовано кадрами, и мы занялись приведением в порядок паровозного хозяйства. Вместо обезличенной эксплуатации паровозов было решено прикрепить к каждому паровозу две основные и одну подменную бригаду. Это обеспечило бережное отношение к локомотивам, поддержание их в хорошем рабочем состоянии. Была усилена и ремонтная служба.
Работа была по душе, и я с увлечением трудился, не считаясь со временем. Это очень важно, чтобы работа нравилась, в таком случае она спорится, становится жизненной необходимостью и в конечном итоге приносит положительные результаты. На первых порах мне хорошо помогали и начальник депо Тархов, и мастер Александр Константинович Крючков, а также дежурные по депо, мои товарищи слесари-ремонтники. Это тоже важно. Товарищеская поддержка всегда очень нужна.
Пожалуй, это была самая счастливая пора моей жизни. Я был молод, полон сил, имел необходимые знания.
В конце 1937 года я был вызван в горвоенкомат и призван в Красную Армию. В то время молодые ребята активно готовились к службе в армии: проходили военную подготовку в школе и в кружках Осоавиахима, многие сдавали нормы на значок «Ворошиловский стрелок». Воспитывались мы в духе патриотизма, готовности к защите Родины. Для прохождения службы я был направлен в расположенный в Серпухове 2-й аэросъемочный отряд, входивший в состав Московского военного округа. Как я узнал позже, я был направлен в эту часть не случайно. В сентябре — октябре были демобилизованы военнослужащие, отслужившие действительную, в том числе заместитель политрука, на место которого было необходимо подобрать комсомольца, способного вести политико-воспитательную работу. Комиссар Н.Г. Тарасов познакомился с делами подлежащих призыву молодых серпуховичей и остановился на моей кандидатуре.
Как положено, сначала карантин. Строгий регламент, строевая подготовка, наряды, старшинская наука — все это нелегко с непривычки. И, наконец, день присяги — торжественный и ответственный день!
И служба началась. Красноармейская команда, входившая в состав отряда, имела штатного командира, но не имела политрука. Его обязанности выполнял заместитель политрука из числа военнослужащих, проходящих действительную службу. Я был назначен в техническую часть отряда с одновременным выполнением обязанностей заместителя политрука команды. Жил я вместе с красноармейцами в казарме, как и все, ходил в строю, работал с техникой, а в определенные часы проводил политинформации, организовывал политучебу. Нужно было еще позаботиться об оформлении Красного уголка, о выпуске стенгазеты, вместе с начальником команды следить за дисциплиной и порядком.
До 1938 года приема в члены ВКП(б) не было. После возобновления приема я тут же подал заявление о вступлении в партию. Рекомендации мне дали: командир части Красько, комиссар Тарасов, секретарь парторганизации Иванников. Я был принят кандидатом, а через год, в 1939-м, — членом ВКП(б). Это стало важнейшим событием моей жизни. Я всю свою жизнь посвятил служению делу партии, строительству коммунизма.
С 1938 года наш отряд размещался в городе Сасово Рязанской области, и я до конца службы оставался членом бюро Сасовского райкома комсомола, избирался делегатом районной и областной партийных конференций. Вначале 1940 года приказом наркома обороны СССР Маршала Советского Союза Тимошенко был награжден нагрудным знаком «Отличник РККА». Это было для меня большой радостью и вдохновляло на еще более ответственное отношение к службе в Красной Армии.
На своей базе в Сасово наш отряд находился только зимой. Летом же мы перемещались к западной границе, несли службу в районах Проскурова, Борисова, Кингисеппа. В 1940 году, в сентябре — октябре, военнослужащие моего года призыва демобилизовались, но меня задержали почти до 7 ноября, предлагая остаться на должности начальника технической части или политрука с присвоением командирского звания. Я же хотел вернуться домой, работать на железной дороге. Наконец, командование согласилось отпустить меня, порекомендовав поступить учиться в Военно-политическую академию, для чего мне была выдана соответствующая характеристика, сохранившаяся у меня до сих пор.
* * *
В октябре сорокового года я вернулся в Серпухов и был принят на работу сначала паровозным мастером, а потом заместителем начальника депо. Работал с большим удовольствием. Из депо не уходил до позднего вечера, все время был в приподнятом настроении. Зарплата была хорошая, это позволяло помогать матери. Товарищи по работе — руководители и рабочие относились ко мне по-доброму, во всем помогали.
Однажды, в бытность мою мастером, к нам на экскурсию пришли ученики выпускного класса железнодорожной школы. Я подробно рассказывал экскурсантам об устройстве паровоза, работе депо, его людях, о нашей комсомольской организации. Помню, что говорил с каким-то вдохновением. Причиной тому было внимание и к моему рассказу, и ко мне одной ученицы, которую я знал еще с детских лет. Это была Ира Захарова, дочь директора школы Дарьи Михайловны Захаровой — прекрасного педагога, проработавшей в школе 40 лет, награжденной орденом Ленина, получившей звание почетного железнодорожника. Ира всегда мне очень нравилась. Потом мы полюбили друг друга. Вскоре нас разлучила война. Позже мы снова встретились, стали мужем и женой, и светлые чувства, возникшие в юности, пронесли через всю нашу жизнь.
В 1940-м и в начале 1941-го железнодорожный транспорт, как и все народное хозяйство страны, работал с большим напряжением. Движение поездов было очень интенсивным. Наше депо каждый день обслуживало, кроме своих, еще десятки паровозов из других депо, выполняло большой объем маневренных, выездных и передаточных работ, обеспечивало бесперебойную работу всего локомотивного парка. Все трудились на совесть. Не было ни прогулов, ни недисциплинированности, тем более появления на работе в нетрезвом состоянии. Нарушения должностных инструкций, не говоря уж об авариях, были крайне редки.
Депо успешно справлялось со всеми производственными заданиями, было в числе передовых предприятий на дороге. Этому в значительной мере способствовала работа партийной организации. Коммунисты были душой социалистического соревнования, патриотических инициатив, примером высокой организованности и дисциплины. Под руководством партийной организации активно действовал комсомол депо. По инициативе комсомольцев нередко проводились воскресники по ремонту локомотивов, оборудования. Заработанные средства направлялись в фонд обороны страны. Была неплохо организована техническая учеба молодых рабочих, оборонно-массовая и физкультурная работа, художественная самодеятельность. Комсомольцы и молодежь получали политическую закалку в политкружках и школах комсомольского политпросвещения. Все это способствовало сплочению коллектива, улучшению работы на производстве, коммунистическому воспитанию. Работа комсомольской организации депо положительно оценивалась в партийной организации и политических органах дороги.
* * *
Наступил 1941 год. Никто еще не представлял себе, каким он будет грозным, неимоверно тяжелым. Доносились раскаты грома войны, развязанной фашистами в Европе. Угроза войны все явственней подходила к западным границам нашей Родины. Партия и правительство, весь народ предпринимали героические усилия по всемерному ускорению развития индустрии, особенно тяжелой промышленности и машиностроения, готовили страну к войне. Люди понимали грозящую опасность, трудились с большим напряжением, проявляли высокий патриотизм не только на производстве, но и в поведении. Вместе со старшими активно участвовали в решении трудных и сложных задач и мы — молодые коммунисты, комсомольцы, беспартийная молодежь.
Теперь вспоминаю свои молодые годы как незабываемое время, наполненное трудом, борьбой за высокие цели, время воспитания замечательных качеств советского человека — трудолюбия, преданности Коммунистической партии и социалистической Родине, советского патриотизма, глубокой убежденности в наших великих идеалах. Во всем этом сказалась огромная работа партии, которая руководила страной, направляла усилия народа на осуществление своей генеральной линии, линии коммунистического строительства.
В предвоенные годы железнодорожный транспорт, как и вся страна, жил напряженной трудовой жизнью. Это было время огромной стройки. Создавалась современная индустрия, в строй входили все новые предприятия металлургии, топливно-энергетической, машиностроительной и других отраслей промышленности. Укреплялись колхозы и совхозы. Промышленность и сельское хозяйство оснащались новой техникой. Проводилась большая работа по развитию и техническому совершенствованию транспорта, особенно железнодорожного. Реконструировались существующие и строились новые линии. Укреплялось путевое хозяйство, вводилась автоматическая блокировка, сигнализация и связь. Новыми, более мощными локомотивами и большегрузными вагонами пополнялся подвижной парк, развивалось станционное хозяйство. Совершенствовались пассажирские перевозки, организация и управление движением поездов, всем перевозочным процессом.
Всюду в стране работали с подъемом. Широко развивались стахановское движение, новаторство, социалистическое соревнование, творческая инициатива трудящихся. Планы выполнялись досрочно. Все хорошо понимали важность и необходимость успешного решения задач четвертой пятилетки и для социалистического строительства, и для укрепления обороны Советского государства. Международная обстановка была очень сложной. СССР находился в окружении враждебных капиталистических государств, нарастала военная угроза со стороны фашистской Германии, все громче заявлявшей о своих притязаниях на «жизненное пространство».
Приближение войны чувствовали все. Коммунистическая партия и Советское правительство делали все возможное, чтобы отдалить ее, получить время для укрепления обороноспособности страны, ее Вооруженных Сил. Партия мобилизовывала трудящихся на выполнение планов развития экономики, воспитывала их в духе любви к социалистической Родине, преданности коммунистическим идеалам, готовности к защите завоеваний Великой Октябрьской социалистической революции. Советский народ глубоко верил партии, смело шел за ней, настойчиво осуществлял поставленные ею задачи. Люди были уверены в крепости Советского государства, непобедимости нашего общественного строя.
Вместе со всеми активно трудились и серпуховские железнодорожники. Незадолго перед войной меня избрали секретарем Серпуховского узлового парткома. В состав узла входили станции Серпухов-1 и Серпухов-2, Ока, дистанции пути, защиты путей, сигнализации и связи, жилищно-коммунального хозяйства и строительства, паровозное депо, вагонный участок, отделение управления рабочего снабжения (УРС), предприятия водоснабжения, склады топлива и материалов, средняя школа, дошкольные и медицинские учреждения и другие службы. Узловой партком объединял более 20 первичных организаций. Мне, секретарю, было 26 лет — обычное дело в тот период.
Решая очередные задачи, серпуховские железнодорожники думали над перспективами, строили планы на будущее. И вот в один день все переменилось.
Было воскресенье 22 июня 1941 года. Стояла ясная и теплая погода. Казалось, ничто не предвещает беды. Вдруг по радио сообщили, что вскоре будет выступать народный комиссар иностранных дел В.М. Молотов.
У громкоговорителей собралось много людей. В наступившей тишине прозвучали слова, которым не хотелось верить — Германия вероломно, без объявления войны напала на Советский Союз. Надеждой и верой отозвались в сердце слова: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».
Лица у людей суровые, напряженные, во взглядах тревога и озабоченность за судьбы страны, народа, своей и своих близких. Многие женщины плакали. Член узлового парткома (позже она была избрана секретарем) Александра Григорьевна Тимофеева со слезами на глазах сказала: «Какое ужасное несчастье — война! Мы жили так хорошо. Теперь война все перевернет, все нарушит».
Как только закончилась радиопередача, собрался партком узла. Определили первоочередные мероприятия, которые необходимо было провести в наступивших чрезвычайных условиях в дополнение к составленному заранее мобилизационному плану. В этот же день прошли собрания коммунистов в первичных партийных организациях, были проведены митинги и беседы с рабочими и служащими. Во всех подразделениях узла были разработаны меры по усилению общей и противопожарной охраны объектов, повышению бдительности, введению порядка военного времени. У каждого предприятия, у каждого поста, где работали люди, были сделаны укрытия, отрыты «щели» на случай налетов вражеской авиации.
С первых дней войны в пригороде Серпухова начали действовать пункты формирования подразделений и частей Красной Армии. Прибывали резервисты, призванные на военную службу, по железной дороге поступали военная техника, снаряжение, боеприпасы.
Скомплектованные здесь стрелковые дивизии, танковые, механизированные подразделения днем и ночью грузились в железнодорожные эшелоны и отправлялись на фронт. Формирование эшелонов, их оборудование, погрузка военной техники и снаряжения, своевременная отправка поездов — и своих, и огромного количества транзитных — требовали напряженной круглосуточной работы движенцев, работников паровозного депо, вагонного участка, всех служб узла. С первых военных дней люди работали, не зная отдыха, самоотверженно и очень ответственно. Душой этой работы были коммунисты, вся парторганизация.
В день железнодорожника первого военного года группу работников узла наградили орденами и медалями. Я был удостоен ордена «Знак Почета».
* * *
3 июля 1941 года по радио выступил И.В. Сталин. Проникновенные слова того выступления глубоко запали в сердце и разум, звали на ратные и трудовые подвиги. «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои…» И.В. Сталин говорил о серьезной опасности, нависшей над нашей страной, о необходимости всемерно поддерживать Красную Армию, героически сражающуюся с вооруженным до зубов врагом. «Враг жесток и неумолим. Он ставит своей целью захват наших земель, политых нашим потом, захват нашего хлеба и нашей нефти, добытых нашим трудом. Он ставит своей целью восстановление власти помещиков и капиталистов, разрушение национальной культуры и национальной государственности русских, украинцев, белорусов, литовцев, латышей, эстонцев, узбеков, татар, молдаван, грузин, армян, азербайджанцев и других свободных народов Советского Союза, их онемечивание, их превращение в рабов немецких князей и баронов. Речь идет, таким образом, о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти городов СССР, о том — быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение. Нужно, чтобы советские люди поняли это и перестали быть беззаботными, чтобы они мобилизовали себя и перестроили всю свою работу на новый, военный лад, не знающий пощады врагу». Сталин призвал к народной войне против немецко-фашистских захватчиков.
В выступлении содержалась широкая программа защиты Советского государства, завоеваний социализма, была выражена непоколебимая вера в победу советского народа. «Наши силы неисчислимы. Зазнавшийся враг должен будет скоро убедиться в этом. Вместе с Красной Армией поднимаются многие тысячи рабочих, колхозников, интеллигенции на войну с напавшим врагом. Поднимутся миллионные массы нашего народа… Все силы народа — на разгром врага! Вперед, за нашу победу!»
Собравшись у репродукторов, речь слушали тысячи железнодорожников, военнослужащих из стоявших на станционных путях эшелонов, жителей пристанционных поселков. Вызывая чувство горечи и боли за наши военные неудачи, она звала к непримиримой борьбе со смертельным врагом, к самопожертвованию во имя спасения Родины, защиты свободы народа.
* * *
Вплоть до сентября 1941 г. в Серпухове, как и по всей стране, проходила мобилизация военнообязанных. Они уезжали специальными пригородными поездами в сторону Москвы. Вспоминаю, какими трогательными были проводы. Пока поезд стоял у платформы, родные и близкие прощались с призывниками, давали им напутствия, желали скорее вернуться домой с победой, целыми и невредимыми. Но вот наступал момент отправления, и слова переходили в рыдания. Люди долго не уходили с платформы, стоял стон и плач. И каждому из провожавших хотелось верить, что родной человек вернется домой, что Красная Армия победит, враг будет изгнан с нашей земли.
Я всегда уходил с таких проводов с тяжелым чувством, а потом с еще большим ожесточением брался за работу. Для коллектива узла, как и для всех серпуховичей, советского народа, призыв партии «Все для фронта, все для победы!» был не просто лозунгом — в этом была вся жизнь. Прежде всего люди, конечно, напряженно трудились на своих постах. Добровольно сдавали сбережения, облигации государственных займов в фонд обороны. Не было такого работника на узле, такой семьи, которые бы стояли в стороне от этого патриотического порыва — отдать все для разгрома врага.
Все, от мала до велика, собирали посылки бойцам Красной Армии и сдавали их в общественные комитеты помощи фронту. Женщины, дети вязали теплые носки, перчатки и рукавицы, шили белье, кисеты для табака. В каждую посылку вкладывалось теплое письмо, часто и гостинец (табак, сладости и т. д.)
Фронт приближался. На подступах к городу усиленно строились оборонительные сооружения. Тысячи людей, главным образом женщины и подростки, трудились на этих работах. Копали противотанковые рвы и окопы, делали лесные завалы. Из непризванных в армию мужчин, в основном пожилых, создавались подразделения народного ополчения.
На узле ощущалась активная подготовка к обороне Москвы, к отпору врагу на юго-западном направлении. Через Серпухов на юг бесконечной вереницей шли военные эшелоны и поезда с военными грузами. Однажды в августе я проходил по вокзальной платформе. В это время подошел пассажирский поезд. Из вагона меня окликнули. В нем ехали командиры авиачасти, в которой я в 1937–1940 годах проходил срочную службу заместителем политрука роты. На платформу вышли командир подразделения— подполковник Красько, начальник штаба майор Безденежных, зам. командира части майор Сидоров, несколько летчиков — все хорошо знакомые мне товарищи. А.И. Красько обнял меня, спросил о моей работе. Сказал, что летный состав части едет на формирование под Харьков. Позже я узнал, что в воздушном бою под Харьковом подполковник Алексей Иванович Красько геройски погиб.
В июле — августе через Серпуховский узел прошли сотни эшелонов с эвакуированными предприятиями. Перемещались целые заводы и фабрики с Украины, из южных и западных областей Российской Федерации. На платформах везли станки и машины, в вагонах ехали рабочие и служащие. Ехали семьями, с детьми и стариками. В сентябре эвакуировались все промышленные предприятия Серпухова. Железнодорожные эшелоны с оборудованием шли в глубь страны, уезжали рабочие и специалисты— немногие оставшиеся после мобилизации в армию мужчины, в основном, конечно, женщины. Пассажирскими поездами в эвакуацию было отправлено много жителей, часто уезжали целыми семьями. Город опустел. Остались лишь те, кто по состоянию здоровья или по другим причинам не смог уехать.
Наш железнодорожный узел и, естественно, все его предприятия работали бесперебойно днем и ночью. Движение поездов постепенно сокращалось. Уменьшилось число работающих. Часть работников — мужчины — ушли на фронт, женщины были переведены на казарменное положение, с режимом военного времени. Началась великая битва за Москву. Это было крайне трудное время. Люди работали без устали, спали урывками, было тревожно и голодно. Все было подчинено интересам фронта, защите столицы.
* * *
В октябре фронт подошел вплотную к Серпухову. Фашистская авиация каждый день бомбила город. Десяток, иногда и более «юнкерсов» выстраивались в круг, один за другим пикировали на городские кварталы. Каждая бомбежка приносила жертвы. Были убитые, раненые, разрушенные и сгоревшие дома.
По ночам город подвергался артиллерийскому обстрелу, вызывавшему пожары и разрушения. Артобстрелы переносились еще труднее, чем бомбежки. При дневном налете авиации можно следить за направлением полета самолетов, даже видны падающие бомбы, есть возможность как-то сориентироваться, укрыться в яме, канаве и т. п. При артобстреле же, тем более ночью, слышишь только вой летящего снаряда и гадаешь, где он упадет.
Бомбежкам и обстрелам постоянно подвергались пути в сторону Москвы и в сторону Тулы, железнодорожный мост через Оку, станции Серпухов-1 и Серпухов-2, паровозное депо, станционные пути, склады топлива, объекты водоснабжения, вокзалы и другие сооружения. В дневное время поезда уже не ходили, так как путь постоянно разрушался вражеской авиацией.
В октябре — ноябре 1941 г. основной заботой железнодорожников стало восстановление разрушенного пути. В каждом подразделении узла действовали восстановительные бригады, которые оперативно устраняли последствия бомбежек и обстрелов. К ночи предприятия и пути всегда приводились в состояние, способное обеспечивать пропуск поездов (как правило, «летучек»).
Хотя бомбежек и обстрелов было много, все они запомнились, особенно те, при которых угрожала непосредственная опасность. Однажды в начале октября налет вражеской авиации застал нас с начальником станции Серпухов-1 Василием Алексеевичем Титковым у паровозного депо. Немцы бомбили само здание депо, подъездные пути к нему и поворотный треугольник для разворота паровозов. Мы укрылись в кювете, заваленном телеграфными столбами. (Недалеко находилась дистанция связи). От осколков столбы, под которые мы забрались, защищали хорошо, но воздушной волной их сдвинуло, и после окончания налета мы с большим трудом выбрались наружу из завала.
В другой раз бомбежка застигла меня на пункте заправки паровозов песком, смазочными и другими материалами, который размещался метрах в 300 к северо-востоку от станции. Увидев приближающиеся вражеские самолеты, мы с дежурными рабочими укрылись в окопчике невдалеке от здания пескосушилки. Поднятые взрывами бомб рельсы и шпалы пролетали над нами. Обломками рельс во многих местах был пробит и поврежден железобетонный забор, ограждавший пункт, пострадали производственные постройки. Нас, укрывшихся в «щели», изрядно посыпало песком и землей, мы были оглушены бомбовыми взрывами, но серьезно никто не пострадал.
В октябре — ноябре, как обычно в нашей полосе в это время года, погода стояла ненастная, часто шли моросящие осенние дожди, небо закрыто низкими облаками. В один из таких ненастных дней. в октябре после встречи на планерке с дневной сменой движенцев мы с В.Л. Титковым поднялись на третий этаж вокзала ст. Серпухов-1 в помещение дежурного по станции. Вышли было на балкон, чтобы посмотреть, как начинается работа утренней смены, и вдруг увидели вынырнувший из низких тяжелых облаков вблизи от вокзала фашистский бомбардировщик — двухмоторный «фокке-вульф». Самолет сделал разворот, одно его крыло накренилось к земле, он облетел здание вокзала. Мы только успели встать в дверной проем, как раздались взрывы. Бомбами были разбиты северный, западный и южный входы в вокзал, однако здание осталось целым, хотя и появились большие трещины в кирпичных стенах полуметровой толщины. (Здание было построено еще в прошлом веке.) Так, опять по чистой случайности, бомбежка не закончилась для нас и всех, кто находился в вокзале, катастрофой.
Но были, конечно, и трагические последствия вражеских налетов. В середине октября прямым попаданием бомбы был разрушен дом отдыха паровозных бригад, где находились после ночного дежурства смена машинистов и их помощников. Мы с почестями похоронили наших товарищей. Были и другие случаи, когда вражеские бомбежки и обстрелы вызывали жертвы. Было горько и обидно терять людей. Но эти потери ужесточили сердца тех, кто оставался на посту, укрепляли волю работать во всю силу для победы над ненавистным врагом.
* * *
Период, о котором идет речь, был временем героической обороны Тулы. Этот славный город-герой, город тружеников, умельцев, находился в полукольце вражеских войск и всеми силами оборонялся. Единственной его связью со страной была железная дорога на Москву. По этой дороге защитникам Тулы шли вооружение, боеприпасы, продовольствие, из города вывозились раненые. Линия все время во многих местах разрушалась вражеской авиацией.
Ремонт разрушенных участков пути осуществлял Серпуховский восстановительный поезд. Он имел необходимые механизмы для восстановления верхнего строения пути и путевых сооружений, запас шпал, рельсов и прочего. На одной из платформ находилась скорострельная зенитная пушка. Штат поезда был сравнительно небольшой, но на выезды к нему добавлялись работники других служб узла. Начальником восстановительного поезда был Петр Васильевич Листиков — опытный и преданный своему делу работник. Поезд выезжал на линию каждое утро. В ходе работ он часто подвергался бомбежкам и обстрелам фашистских самолетов, порой получал повреждения, которые быстро исправлялись. Невосполнимы были только людские потери. Я часто выезжал с поездом, но теперь уже не могу вспомнить фамилии всех погибших и раненых рабочих.
Был такой случай на перегоне к станции Тарусская в середине октября 1941 года. Утром пришло сообщение, что бомбардировкой разрушено железнодорожное полотно. Наш восстановительный поезд выехал на место разрушения. Недалеко от станции поезд был остановлен путевым обходчиком, который рассказал о бомбардировке фашистским самолетом обслуживаемого им участка пути, о том, что одной бомбой разрушено железнодорожное полотно, другая же не взорвалась и лежит у рельсов. После осмотра было решено невзорвавшуюся полутонную бомбу оттащить на безопасное расстояние от путей, а потом приступить к восстановлению разрушенного участка дороги. Нашлись смельчаки, которые привязали к стабилизатору бомбы сорокаметровую веревку и оттащили ее метров за 50 в лес. Позже были вызваны саперы, которые подорвали бомбу.
Когда рабочие стали восстанавливать разрушенный участок пути, из низких облаков вылетел вражеский самолет и открыл по ним пулеметный огонь. Несколько человек были ранены, в их числе первый помощник начальника станции Серпухов-1 тов. Полевский. После того как люди успокоились, работы были продолжены и разрушенный участок пути приведен в порядок.
В моей памяти сохранился еще один случай, о котором стоит рассказать.
В начале ноября наш поезд был вызван для восстановления разбитого вражеской авиацией участка железной дороги в районе станции Столбовая. Когда он подходил к станции Шарапова Охота, его атаковал фашистский бомбардировщик. Из люков посыпались бомбы. Видимо, вследствие очень небольшой высоты полета самолета они не успели принять вертикальное положение и плашмя упали по обеим сторонам остановившегося поезда.
Все, кто в нем находился, а также паровозная бригада попрятались в кюветы. Многие полагали, что это бомбы замедленного действия, ждали взрывов. Но взрывов не последовало. Тогда мы с начальником поезда подошли к машинисту, попросили его подняться на паровоз и отвести поезд из опасного места. Так и было сделано. Позже были вызваны подрывники, которые убрали неразорвавшиеся бомбы. А поезд благополучно прибыл к разрушенному участку железной дороги у станции Столбовая и к вечеру восстановил его.
Таких эпизодов можно было бы привести еще много. Рабочие поезда и все, кто вместе с ними принимал участие в восстановительных работах, под вражескими бомбежками и обстрелами проявляли мужество, высокий патриотизм и преданность Советской Родине. Они с честью выполнили свой долг. Благодаря их героическому труду железная дорога от Москвы до Тулы работала каждый день, точнее, каждую ночь. Это имело важное значение для обороны Тулы, для защиты Москвы.
* * *
Осенью 1941 г. обстановка на фронте осложнилась. У нас в городе появилось довольно много военнослужащих и ополченцев, вышедших из окружения. Это были растерявшиеся, голодные, плохо одетые люди, отставшие от своих частей и не знавшие, как им поступить. Скапливались они на вокзале станции Серпухов-1. После того, как в вокзальном ресторане кончились продукты, кое-кто начал бесчинствовать. Наши уговоры, попытки убедить направиться в подразделения армии ни к чему не приводили.
Тогда я связался по телефону с военным комендантом города. Вскоре на полуторке приехал комендант с группой автоматчиков и потребовал, чтобы все находящиеся в вокзале вышли на привокзальную площадь. Их построили в колонну и повели в комендатуру. Затем эти люди были направлены в подразделения 49-й армии.
Комендантом города в конце 1941 года был волевой, требовательный и смелый командир (фамилия его, кажется, Фирсов). Он немало сделал для обороны Серпухова в самое тяжелое время.
Считаю необходимым рассказать о людях, работавших в начале Великой Отечественной войны на Серпуховском железнодорожном узле. Начну с начальника станции Серпухов-1 (он же был и начальником всего объекта) Василия Алексеевича Титкова. В то время ему было 25–27 лет. Молодой красивый человек, энергичный, деловой, знающий свое дело руководитель-коммунист. За оперативное выполнение заданий по отправке на фронт сформированных под Серпуховом подразделений Красной Армии Василия Алексеевича в сентябре 1941 года наградили орденом Красной Звезды. Он мог работать сутками без отдыха, был доступен и прост в общении с людьми, иногда резок и горяч, но, как правило, справедлив и отзывчив.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.