Глава VII РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ СЛУЖБА

Глава VII

РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ СЛУЖБА

«Узнать о будущем нельзя ни от богов, ни от демонов; нельзя этого сделать и копируя настоящее путем измерений и расчетов. О противнике же узнать можно с помощью человека.

Для этого используются пять категорий шпионов: шпионы из числа местных жителей; шпионы, находящиеся в стане противника; шпионы-маршрутники, засылаемые к противнику и возвращающиеся назад после выполнения задания; шпионы, идущие на смерть, и шпионы, приносящие жизнь.

Если будут задействованы все эти пять видов шпионов, никто не сможет узнать, каким путем получены сведения. И назовут это божественной тайной. И станет она самым ценным сокровищем властителя.

Правитель должен лично руководить работой шпионов. Возвращающиеся после выполнения задания шпионы дают ему возможность познать противника. Поэтому правитель должен быть с ними особенно щедр».

Это – цитата из трактата о военном искусстве Сунь-цзы. Жил он с 550-го до 479 года до Рождества Христова. Его трактат – самый древний теоретический труд по военному искусству, на 130 лет старше «Анабазиса» Ксенофена. То есть относится примерно к временам битвы под Фермопилами[52], исход которой был решен в пользу персов из-за предательства (кстати, предательство – негативная сторона шпионажа). Труд Сунь-цзы прокомментирован не одним десятком военных авторитетов, высказывания которых наряду с положениями автора до сих пор могут быть руководством в том, что касается задач, структуры, организации и управления службы внешней разведки. Поэтому разведку по праву называют одним из старейших видов государственной деятельности.

Общим для всех старых рассказов о деятельности лазутчиков, разведчиков и шпионов, а также получении и сборе разведывательной информации является то, что эта деятельность рассматривается как нечто необходимое и само собой разумеющееся. Незаслуженную репутацию «сомнительного занятия» разведка приобрела в результате того, что ее без всякого на то основания стали тесно увязывать с предательством. Измена родине, в отличие от государственной измены, всегда рассматривалась как позорное деяние.

Мой личный опыт привел к пониманию того, что, с одной стороны, следует быть весьма осторожным с проклятиями, а с другой – нужно, по мере сил и возможностей, помочь устранить такие эпитеты, как «сомнительная» и «двуличная», которые столь часто связывают с разведывательной службой. Измена родине и шпионаж рассматриваются в каждой стране как преступления, заслуживающие сурового наказания. Мне приходилось сталкиваться, как я упомянул в пятой главе, со случаями предательства в собственных рядах. Я предпринимал все возможное, как в случае с Фельфе[53], чтобы досконально разобраться в происшедшем и усилить меры безопасности. Конечно, я понимал, что полностью исключить измену в нашей службе, видимо, не удастся, но принять меры к ее предупреждению, помешать изменническим действиям нужно было обязательно.

Естественно, случаи предательства и шпионажа должны предотвращаться и строго наказываться, так как они нарушают безопасность любого государства.

С юридической точки зрения, лица, представшие перед судом как предатели, а также уличенные в шпионаже, не могут рассчитывать на милосердие судей. Они должны нести ответственность за свои деяния, независимо от того, поступали ли так из идейных соображений или же из-за корысти. Однако мой жизненный и профессиональный опыт приводит меня к выводу: следует весьма осторожно подходить к моральному осуждению таких случаев, даже в недавней истории. Ведь мотивы, побудившие людей к подобным действиям, играют решающую роль и абсолютно не зависят от юридической оценки. Деяние, совершенное из идейных убеждений, независимо от того, идет ли здесь речь об интересах противника или же нашего государства, не заслуживает, какими бы ни были его последствия, нравственного осуждения. А в таком случае не только Олег Пеньковский, но и другие лица, приговоренные коммунистическими режимами к строгим и даже высшей мере наказания, могут заслужить наше признание и симпатии. С учетом этого следует оценивать и деятельность советских шпионов, например Клауса Фукса, Розенбергов, Зорге и других. Они сознавали, что совершают деяния, заслуживающие наказания, но тем не менее продолжали действовать, исходя, насколько я могу судить, из своих коммунистических убеждений. Лично я рассматриваю коммунизм как смертельную опасность и полностью отрицаю его основы. Тем не менее надо расценивать по-разному, подвергают ли люди свою жизнь опасности из идейных убеждений или же ради наживы и корыстолюбия. Первые – наиболее опасны; большинство работает длительное время, пока не попадает в поле зрения контрразведки. Однако нравственный критерий не должен оказывать влияния на юристов.

Я написал о своих размышлениях, чтобы способствовать устранению предвзятости в отношении разведывательной службы. Ведь сколько людей, желая выполнить свой долг перед народом и предотвратить агрессию тоталитарной коммунистической системы, рискуют своей безопасностью, здоровьем и даже жизнью в интересах Федеративной Республики.

Об истории разведки написано много. Поэтому я не буду вдаваться в подробности прошлого. Утверждают, что разведка в древности, в средние века и в более поздние времена, вплоть до современности, служила главным образом военным целям. Такая оценка, по моему мнению, неправильна, так как против нее говорит хотя бы тот факт, что, не считая Византии, после распада великой Римской империи в шестом веке после Рождества Христова, то есть в течение почти 900 лет, не было регулярных армий, против которых был смысл заниматься шпионажем. Исключение составляли разве что периоды напряженности отношений между странами, нечто вроде нынешней «холодной войны». Разведка, которая в те стародавние времена, о чем свидетельствуют дошедшие до нас документы и исторические хроники, служила в основном политическим целям. Не было, разумеется, еще четкой организации шпионажа, но управлялся он централизованно из канцелярий королей и князей, так, как это рекомендовал Сунь-цзы. Нам известно, что французский король Людовик XI (правил в 1461 – 1483 годах), нарушив положение о привилегиях родовитого дворянства, создал одним из первых на европейском континенте постоянную, правда, небольшую армию (шотландские лучники) и многочисленную агентурную сесть в важнейших городах Европы. Агенты выполняли две задачи: собирали секретные сведения и вели среди населения разных стран, выражаясь современным языком, подрывную профранцузскую пропаганду. Таким образом, даже так называемый агент по психологическому воздействию или влиянию не является изобретением наших дней. Один такой лазутчик по кличке Дурной, родом из Гента, возвысился до тайного секретаря короля. В книге «Сатана» Роберта Ноймана, пользовавшейся большим успехом в двадцатых годах, описаны похождения этого агента (правда, автор сильно преувеличил его историческую роль).

Другие европейские монархи, особенно английские короли, поступали так же, как Людовик XI. А Фридрих Великий, король Пруссии, содержал в европейских королевских и княжеских дворах, наряду с официальными дипломатическими представителями, и секретных агентов, докладывавших ему о положении дел, независимо от аккредитованных посланников. Впрочем, в средние века и в начале периода современной истории нередко отмечались случаи тайного сбора разведывательной информации политического характера. Это относится прежде всего к итальянским городам-государствам Венеции и Генуе, создавшим тайные службы.

Секретные донесения дипломатических представителей и иных эмиссаров по своему содержанию, форме, а зачастую и технике исполнения (использование шифров и симпатических чернил) можно по праву рассматривать как продукцию первых секретных служб, из которых выросли современные разведки. Надо сказать, что у Великобритании, как и у упомянутых приморских городов-государств, тоже богатые традиции тайной добычи разведывательных сведений. Начало их прослеживается около 600 лет назад. Островное положение королевства ограничивало сообщение и транспорт, являвшиеся основными путями получения информации. По-видимому, это обстоятельство и побудило английскую корону обеспечить себе поступление дополнительных сведений с мест событий любыми возможными способами. В этих целях использовались прежде всего высокопоставленные лица, имевшие связи со знатью континентальных государств, что облегчало доступ к источникам информации.

Как и во многих других областях жизни английского общества, традиции в британской разведывательной службе остались неизменными до сих пор. Я полагаю, что именно по этой причине британская секретная служба не самая многочисленная в Европе. Зато она одна из наиболее работоспособных и эффективных. Сравниться с ней могут лишь разведывательные службы США и Израиля. Для британской разведки характерна минимальная прослойка бюрократии. Может быть, именно из-за этого Сикрет интеллидженс сервис – Секретная разведывательная служба – пользуется большим доверием парламента и правительства. Ее проблемы рассматриваются с величайшим тактом, и общественности неизвестна даже фамилия ее шефа[54]. Секретность соблюдается, естественно, и английской прессой – будь то газеты, рассчитанные на массового читателя, или серьезные издания, ориентированные как на лейбористов, так и на консерваторов. В связи с этим необходимо упомянуть о так называемых бюллетенях Д, предназначенных для ориентации средств массовой информации: публикация каких материалов нежелательна правительству. На сей счет между правительством и изданиями заключено специальное соглашение. И пресса выполняет взятые на себя обязательства. Возможно ли такое у нас?

Многие авторы посвятили свои труды истории немецкой разведки. Среди них полковник в отставке Николаи – начальник германской разведслужбы периода Первой мировой войны – и доктор Герт Буххайт. Становление других секретных служб европейских государств не сильно отличается от немецкой разведки, если не считать того, что она у себя дома была вынуждена бороться с недооценкой своей значимости и сталкиваться с фактами невнимания к себе. В этом отношении ее можно сравнивать с разведывательными службами США в период между обеими мировыми войнами.

Первая мировая война показала, что роль разведки по сравнению с недавним прошлым значительно возросла. В эпоху, когда война, охватив все сферы общественной жизни, поставила в качестве главной задачи полный разгром противника, военная цель, говоря словами Клаузевица, возвысилась до цели политической. Теперь было недостаточно вскрывать в первую очередь военные секреты, все больший интерес проявлялся к своевременному получению сведений о внешней политике противника, его экономическом потенциале, психо-политическом состоянии армии и населения, другими словами, воле к победе и других политических факторах.

Рассмотрим пример времен Первой мировой войны. Установлено, что верховное немецкое командование не получило сведений, насколько низко упало настроение во Франции после неудавшегося наступления французских войск в 1917 году. Точные данные о критическом положении в этой стране, возможно, побудили бы наше командование к наступательным операциям на Западном фронте, вместо того чтобы активизировать действия на второстепенном театре военных действий в Италии и организовать переброску Ленина из Швейцарии в Россию. В результате Франция получила столь необходимую передышку. С другой стороны, союзники были хорошо осведомлены о настроениях народа в Германии. Они правильно оценили крупнейшую забастовку рабочих заводов по производству боеприпасов и выступление военных моряков как свидетельство ослабления воли немецкого народа и его нежелания вести дальше войну, и отклонили наши мирные инициативы в 1917 году. Не имей союзники разведывательных сведений, дело могло бы выглядеть совсем иначе.

Во всяком случае, Первая мировая война показала со всей очевидностью, что в области разведки необходимо добиваться если не единого руководства всей деятельностью, то, по крайней мере, хорошо скоординированной работы во всех направлениях. В Великобритании такая практика существовала уже до войны. Во Франции координирующая функция была возложена на «второе бюро» генерального штаба. Германии же по Версальскому договору было запрещено создавать собственную разведывательную службу. Оставили лишь военную контрразведку – абвер. Берлин попытался выйти из положения, насколько это было возможно, путем создания высокоэффективного абвера, начальниками которого были последовательно Гемп, Патциг и Канарис. В Советском Союзе вопрос решался по-иному.

Период между обеими мировыми войнами и особенно второй мировой вооруженный конфликт подтвердили эти выводы. Они были дополнены опытом, полученным союзниками в результате совместной деятельности и нами, немцами, в ходе контрразведывательных мероприятий против Советов. В итоге к сфере деятельности разведывательных служб стали относить диверсии и контрдиверсионные мероприятия, психологические акции и меры против них.

После 1945 года окончательно выяснилось, что служба внешней разведки только тогда сможет выполнить возложенные на нее задачи, если будет действовать по всем линиям, применяя одни и те же приемы и методы.

Повторю еще раз: перед любой разведкой стоит задача обеспечивать государственное руководство необходимой секретной информацией, которая имеет большое значение для проведения внешней и внутренней политики и обеспечения внешней безопасности. Полученные разведслужбой сведения должны дополнять имеющиеся данные и облегчать тем самым правительству принятие важных решений. Но представляемые разведкой документы и данные не должны быть – это необходимо подчеркнуть еще и еще раз – единственным основанием для принятия решения. Тем не менее нельзя упускать из вида, что разведывательные материалы могут расставить особые, подчас совершенно новые акценты, которые при определенных обстоятельствах совершенно меняют общую картину.

На практике это означает, что секретная служба должна своевременно докладывать руководителям государства о намерениях, возможностях, направлениях развития, а также о современных и будущих тенденциях в политике, военном планировании, производстве вооружений и настроениях среди населения стран, которые являются объектами разведывательных действий.

Разведка берет на себя большую ответственность, передавая правительству полученные ею данные. Особенно, если речь идет о таких объектах, как коммунистические государства. Наши аналитики должны обладать глубокими знаниями всех сторон жизни в советском блоке. Важную роль играют вопросы: насколько сильно влияет идеология на деятельность коммунистических правительств; в какой степени она используется лишь как «дымовая завеса»; как коммунистическая партия воздействует на внешнюю политику. Хочу подчеркнуть, что сотрудникам разведслужб нельзя подходить со своими, западными, мерками к действиям противника. Иначе они непременно придут к ложным выводам.

Само собой разумеется, правительство должно быть заблаговременно обстоятельно и возможно точнее проинформировано о том, с чем ему необходимо считаться и чего ожидать. Исключительно важно при этом указывать точное время, когда будет проводиться операция. Упреки, что служба, мол, вновь оказалась не на высоте, связаны в большинстве случаев с событиями, явившимися неожиданными для широкой общественности. Ведь, по сути дела, разведывательные сообщения и оценка политических и отчасти военных вопросов – это специальный прогноз, который может оправдаться, а иногда и нет. Более того, каждая политическая или военная акция подразделяется, как правило, на три части. Первая часть – принятие решения о проведении акции, вторая – ее подготовка и третья – выполнение. Разведывательная служба в большинстве случаев может распознать лишь вторую часть, то есть период подготовки, и по визуальным данным сделать выводы о ходе акции и окончании подготовительного периода, о чем и доложить. Конечно, бывают и так называемые звездные часы, когда разведке крупно повезет и ей удается выявить готовящуюся акцию еще в стадии решения или узнать дату ее начала. Например, Федеральная разведывательная служба была в состоянии своевременно доложить правительству о решении Хрущева сорвать в 1960 году встречу в верхах. Но подобные случаи поистине дар фортуны. И не они определяют ценность разведки. Главное в разведывательном деле – это достоверность, высокое качество информации и непрерывность ее поступления. Только это – гарантия того, что правительство, для которого работает разведслужба, будет в состоянии своевременно принять правильное решение. Ценность разведывательного прогноза состоит не только в том, сбудется ли он на самом деле. Вполне возможно, что изложенные в донесении планы противника действительно имели место в период, когда были получены эти сведения. Однако затем от этих намерений отказались, хотя бы потому, что они получили огласку. Так, в конце октября 1940 года в руки бельгийцев попали документы о запланированном Гитлером на 12 ноября наступлении против западных держав. Фюрер был вынужден изменить свои планы. К сожалению, более часто происходит обратное: высшее руководство уделяет сведениям разведки недостаточно серьезное внимание, так как они не вписываются в ту картину положения дел, когда желаемое принимается за действительное. Кое-что из своего опыта, касающегося подобных случаев в период войны, я описал в первой главе – наступление русских в ноябре 1942 года с целью окружения сталинградской группировки наших войск и операция «Цитадель»[55].

Деятельность секретной службы в представляющих для нее интерес государствах ныне охватывает следующие сферы:

– внешнюю политику,

– внутреннюю политику,

– настроения населения,

– военный потенциал,

– экономический потенциал (прежде всего военно-технический),

– уровень науки и техники.

К этому добавляются и другие задания и поручения, в зависимости от того интереса, который представляет та или иная держава. Разведывательные службы государств с коммунистическим режимом, например, располагают крупными структурами для активного воздействия на политическое сознание населения Запада. Они не имеют ничего общего с имеющимися там партийными и государственными отделами «агитпропа» – они их просто дополняют. И нужно отметить: до сих пор эти структуры действовали довольно успешно во всех западных странах, включая Федеративную Республику. В круг задач разведывательных служб входят также контршпионаж и мероприятия по обеспечению собственной безопасности.

Организация разведслужб должна соответствовать поставленным перед ней задачам: добывать информацию, обрабатывать ее и оценивать. Этим задачам подчиняется все остальное, в том числе и управление, которое должно создать необходимые предпосылки, чтобы служба была свободна от бюрократических препон и действовала с максимальной эффективностью.

Разведка принципиально отличается от других государственных служб, в которых, например в министерстве финансов, министерстве внутренних дел и других, главенствующую роль играют управленческие и регулирующие функции. Следует иметь в виду: для разведывательных служб, как и для вооруженных сил, чрезмерная бюрократия неминуемо приведет к значительному снижению их эффективности и в конечном счете к полному параличу их деятельности. Не допустить такое – одна из главных задач руководителя службы.

Учитывая все это, западные разведывательные службы с санкции своих правительств несколько лет назад заменили управленческий персонал, работавший до того в других государственных структурах и не имевший разведывательного опыта, на специально подготовленных сотрудников.

Следующую проблему, что касается организации разведывательных служб, представляет собой соотношение между эффективностью и безопасностью. Разведывательная работа требует строгой секретности. Она ведется скрытно. Отсюда – необходимость отказа от принятой в других государственных структурах, на этот раз включая и вооруженные силы, так сказать, «прозрачности» их организации и деятельности. В качестве основного принципа можно сформулировать следующее: если любая другая организация имеет четкую структуру, которую можно найти в любом справочнике, и всем известно, чем занимается ее персонал, то построение разведывательной службы, равно как и обязанности ее сотрудников составляют государственную тайну. Следует иметь в виду: если разведывательная служба будет «прозрачной» для постороннего глаза, то противник очень скоро изыщет возможности для проникновения в нее.

Для работы за рубежом ни в коем случае нельзя использовать крупные подразделения. Как показывает опыт, целесообразно иметь большее количество небольших оперативных групп или резидентур, численностью не более десяти человек. Не говоря уже о том, что многочисленные разведывательные структуры недостаточно гибки, небольшие подвижные группы обеспечивают еще и большую безопасность: внимание и потенциал противника распыляются. К тому же их содержание обходится значительно дешевле. Кроме того, зарубежный аппарат разведывательной службы должен постоянно медленно, но планомерно подвергаться изменениям, в результате чего данные, полученные противником вчера, завтра окажутся для него бесполезными. Это, конечно, стоит денег, но на безопасности и маскировке экономить никогда не следует. По этим же причинам нужно избегать прямой связи Центра с разведывательными группами: они должны выходить на промежуточные, хорошо замаскированные подразделения.

Тщательно разработанная система безопасности должна охватывать все подразделения разведки. Только так можно быть уверенным в том, что провалов не будет, или, точнее, что они будут сведены до минимума.

Правительства наших союзников, прекрасно понимая важность затронутых вопросов, предоставили руководителям своих разведывательных служб полную свободу действий в построении и структуре аппаратов, в способах и методах выполнения поставленных задач. В качестве примера можно привести, как это делается у американцев. Я не разглашаю никакой тайны, так как приводимые мною сведения опубликованы во многих газетах, журналах и книгах, а также в законодательных актах по этим вопросам.

История современной американской разведывательной службы начинается фактически со Второй мировой войны. До тех пор, не считая периода Первой мировой войны, она влачила жалкое существование и состояла из нескольких небольших структур – в армии (армейская разведка), на флоте (управление морской разведки) и при госдепартаменте (бюро разведки и исследований). Персонал их состоял из небольшого числа офицеров, чиновников и гражданских служащих. Во время Второй мировой войны с энергичной помощью британских союзников было создано Управление стратегических служб (УСС) во главе с генералом Уильямом Донованом (получившим прозвище Дикий Билл). К концу войны управление насчитывало около 12 тысяч человек и координировало деятельность других разведслужб США. Аллен Даллес возглавлял в Швейцарии европейское бюро УСС. Заслугой управления можно считать то, что оно своевременно распознало значение науки и техники для современной разведки и умело использовало их достижения в своей деятельности.

После войны УСС ликвидировали, но вскоре стала ясна необходимость координации деятельности различных спецслужб, включая ФБР, с тем чтобы не только избежать параллелизма и даже антагонизма в их работе, но и создать условия для сотрудничества. Это произошло в 1947 году, когда был принят «Закон о национальной безопасности», в котором предусматривалось создание Центрального разведывательного управления (ЦРУ), а также Совета национальной безопасности (СНБ), в котором председательствовал сам президент. Совет должен был консультировать главу США по всем вопросам внешней и внутренней безопасности. СНБ включал президента, вице-президента, государственного секретаря, министра обороны, директора управления чрезвычайной готовности. Директор Центрального разведывательного управления и председатель Комитета начальников штабов были его постоянными советниками. Кроме того, президент, с согласия сената, мог назначать других руководящих должностных лиц членами СНБ или привлекать их к работе совета на временной основе.

Что касается Центрального разведывательного управления, являющегося по сути дела службой внешней разведки США, то его директора назначает президент с согласия сената. Директором может быть либо кадровый офицер вооруженных сил, либо гражданское лицо. Оклад директора установлен этим же законом.

Директор ЦРУ, входящий в состав Совета национальной безопасности, уполномочен координировать работу всех организаций и служб, ведущих разведывательную работу или получающих какую-либо разведывательную информацию. В отличие от инструкций, которыми руководствуются все остальные государственные структуры, он сам принимает на работу и увольняет сотрудников, определяет организационную структуру управления и отделов и их штаты, устанавливает оклады (единственное ограничение: они не должны превышать его собственный). ЦРУ не касаются указы, распоряжения и инструкции высших властей, которые обязательны для гражданских учреждений. Оно имеет собственные контрольные органы.

Почему директор ЦРУ, впрочем как и руководители других крупных разведывательных служб, получил такую большую самостоятельность? Да потому, что руководить деятельностью разведывательной службы начальник может без помех только тогда, когда обладает свободой действий в кадровых и финансовых вопросах, а также в разработке ее организационной и управленческой структуры. А это значит, что ему должно быть предоставлено право решения кадровой политики, назначения на должности и использования денежных средств по собственному усмотрению, исходя из поставленных перед ним правительством задач. Это же касается проблем управления и организации разведки.

Положения «Закона о национальной безопасности» в отношении ЦРУ свидетельствуют о том, что американцы пришли к убеждению о необходимости предоставить службе внешней разведки столь большую свободу действий, чтобы обеспечить максимальную эффективность разведывательных усилий. В Белом доме рассчитывали не только догнать британскую секретную службу, являющуюся образцом для всего западного мира, но и превзойти ее.

Задача обеспечения безопасности внутри разведывательных служб, пожалуй, одна из самых ответственных и щекотливых. Разведывательная деятельность должна проводиться тайно. Это незыблемое правило. Как и то, что сотрудники разведки обязаны тщательно скрывать свою принадлежность к этому учреждению. Офицеры аппарата безопасности придерживаются этих правил еще более скрупулезно. Их работу можно заметить тогда, когда проваливается разведывательная операция. Успехи же службы безопасности, предотвратившей провалы и предательства для разведки в целом, как это ни звучит парадоксально, означают крупные недостатки в ее деятельности: значит, были слабые места, значит, персонал допустил нарушения действующих инструкций и приказов. Случай с Фельфе, на котором я еще остановлюсь, – отличный пример, иллюстрирующий, какую массу проблем приходится решать службе безопасности. Надо сказать, что ее отлаженная работа оказывает положительное влияние на эффективность деятельности всей разведслужбы и в особенности на подразделения, занимающиеся подбором и подготовкой кадров.

Службу безопасности можно назвать разведкой в разведке. Ее девиз – верность долгу и бескорыстие. От сотрудников, занимающихся вопросами безопасности, требуется самоотдача и вдохновение. Они должны не только справляться со своими обязанностями, но делать больше, чем это требуется формально.

Рассматривая проблематику современных разведывательных служб, я коснулся лишь некоторых основных вопросов. И надо сказать, далеко не всех. Но даже если то, о чем я рассказал читателю, не будет выполняться, служба, возможно, еще какое-то время продержится, работая вхолостую, как бюрократическая структура. Однако отдача от нее, даже если противнику и не удастся в нее внедриться, будет все меньше и меньше, оценка обстановки станет поверхностной из-за отсутствия объективной информации, и финансовые расходы не оправдаются. Вот какое убеждение у меня сложилось за 26 лет службы в разведке.

Во всем западном мире крупные службы внешней разведки представляют собой структуры, зависящие только от глав государств или премьер-министров и им подотчетные. Причем структуры эти, как правило, хорошо организованы и имеют тщательно подобранный и проверенный персонал. В США, Англии и Франции разведывательные органы непартийны. Они не подлежат реорганизации и обновлению при смене правительств, независимы от других государственных ведомств, самостоятельно решают вопросы своей безопасности. Но вольно или невольно их деятельность объективно оказывает влияние на расстановку политических сил в своих странах.

Все государства, обладающие опытом в области внешней разведки, в особенности Великобритания и США, знают, что смена руководства этих служб приводит, по крайней мере на время, к снижению их эффективности. И особенно в тех случаях, когда к руководству разведкой приходят люди, не имеющие достаточного опыта работы в этой специфической области. Дело в том, что большой стаж работы в других государственных ведомствах и организациях далеко не достаточен для того, чтобы занять здесь высокий пост. Внешняя разведка – это, в сущности, научно-исследовательский институт особого рода, где трудятся высококвалифицированные специалисты, в задачу которых входит получение – на основе сбора соответствующих фактов и данных – ясной и четкой картины о политических и военных планах, экономическом потенциале и уровне научно-технического развития, будь то противника или партнера. Мне, например, известно, что один из западных премьер-министров при вступлении в должность в 1964 году, в качестве одного из первых своих шагов, провел целый день в штаб-квартире внешней разведки, чтобы получить представление о положении в мире на основе данных этой службы. Этот один из многих примеров свидетельствует об исключительном значении, которое придается правительствами внешней разведке.

Многие государства – Германия не входит в их число – используют свои разведывательные службы для дополнения результатов деятельности дипломатических ведомств. Во всем мире молчаливо признают: тайная деятельность разведывательных служб официально во внимание не принимается, поэтому, в случае необходимости, любая шпионская операция может отрицаться. Некоторые государства, пользуясь этим, зондируют щепетильные вопросы, которые впоследствии будут рассматриваться на дипломатическом уровне, предварительно с помощью своих разведывательных служб. В этих государствах миссия, подобная той, которую выполнял статс-секретарь Бар[56], была бы, по-видимому, предварена вояжем сотрудника разведывательной службы. Бестактности, как это произошло тогда, наверняка бы не было. Однако, чтобы сделать такой ход, нужно, чтобы разведывательная служба занимала достойное место в государстве, чтобы ее шеф обладал соответствующей свободой действий, а личный состав соответствовал самым высоким требованиям, особенно в качественном отношении.

Конечно, разведслужба может подчиняться премьер-министру или даже специально назначенному министру, не имеющему специальных знаний. Но в таком случае речь пойдет о подчинении лишь в политическом плане. Что же касается руководства разведкой во всех других сферах ее деятельности – оперативной, аналитической, организационной, финансовой, хозяйственной, – то все это должно быть исключительной прерогативой ее шефа.

Еще одним признаком уважения, с которым относятся к разведывательным службам во многих государствах, является их финансовое обеспечение. У наших союзников предусмотрено выделение средств на разведку в среднем в размере 4-5 процентов от расходов на оборону и вооружение, у американцев эта сумма значительно выше[57]. Следует, однако, заметить, что качество разведывательных операций, их успешное выполнение зависит не только от размера выделенных денежных средств, но в первую очередь – от уровня подготовки и работоспособности персонала и руководства службой.

Полагаю, что не выдам тайны, если скажу: ассигнования, выделявшиеся Федеральной разведывательной службе в период моего руководства ею, находились в указанных выше пределах. И хотя я и сам в интересах налогоплательщиков всегда выступал за максимально возможную экономию средств и никогда не выдвигал завышенных требований, все же у тех, кто в конечном счете решал вопрос о финансировании службы, часто не хватало элементарных знаний о ней и понятий о характере ее деятельности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.