Венгерский Дон-Кихот

Венгерский Дон-Кихот

Сначала Крестовых походов миновало столетие. Четыре грандиозные попытки обратить Заморье в праведную веру обернулись крахом. Несмотря на многочисленные победы крестоносцев, Восток как был, так и оставался мусульманским, не желая признавать власть великих иерусалимских королей. Очередной из них – Амальрик – тихо отошел в мир иной в это смутное время. Его супруга Изабелла несколько месяцев спустя последовала за ним. Королевство Готфруа Бульонского, щедро политое кровью его соратников, должно было перейти в нежные руки Марии, дочери Изабеллы. Но по силам ли была такая ноша юной принцессе? И вот во Францию к его величеству Филиппу-Августу полетела челобитная от имени всех христиан Святой земли – сделать правителем королевства самого достойного из его баронов. Новый король призван был возродить пламя рыцарского духа из затухающей искры – а наградой ему послужат рука красавицы королевы и Божие благословение. Для такой высокой цели годился лишь настоящий рыцарь – что называется, «без страха и упрека». Им стал Иоанн Бриеннский, прославившийся своей отвагой во время взятия Константинополя. Папа Иннокентий, все еще не терявший надежды вовлечь Европу в новый крестовый поход, одобрил выбор Филиппа-Августа. Палестинские христиане ликовали, но сарацины, узнав, что новоявленный монарх прихватил с собой всего лишь три сотни рыцарей, и не думали трепетать от страха. Чуть ли не в свадебную ночь Иоанну пришлось думать о том, как защитить свою столицу, – и вскоре Филипп-Август уже читал новое послание из Святой земли – на этот раз от новоиспеченного короля – с просьбой о помощи.

Едва эта просьба достигла подножия Святого престола, Иннокентий III созвал в Риме Четвертый Латеранский собор. Дело было в 1215-м – а на 1217-й было намечено выступление. По свидетельству Мишо, «папа сравнивал Иисуса Христа с государем, изгнанным из своего царства, а христиан – с верными подданными, которые должны помочь Ему возвратиться в Свои владения. Могущество Магомета близилось к своему концу, и, подобно зверю в Апокалипсисе, он не должен был превзойти числа 666 лет. Глава церкви требовал от всех верующих молитв, от богатых людей – милостыни и вкладов, от воинов – примеров мужества и самопожертвования, от приморских городов – кораблей и, со своей стороны, обязывался сделать самые значительные пожертвования. История почти не может проследовать за Иннокентием, воздвигающим повсюду врагов неверным; он охватывал взором одновременно и Восток, и Запад, письма его и посланники способны были расшевелить и Европу, и Азию…»

Вновь отправились по городам и весям папские легаты. К инициативе французского монарха – пожертвовать сороковую часть своих доходов на новую кампанию – присоединились многие знатные рыцари. Было решено также, что рядовое духовенство будет отдавать двадцатую часть доходов, а папа и кардиналы – десятую. Логика этой странной арифметики теряется в тумане истории – но, так или иначе, главная цель собора была достигнута. Европа в одночасье вспомнила о Гробе Господнем. Повсюду говорили о чудесных знамениях, как во времена первых крестовых походов. Христиане, позабыв о собственных распрях, торжественно обещали друг другу не иметь других врагов, кроме мусульман. Архиепископ Кентерберийский собирал под сень Креста цвет английского рыцарства, на берегах Рейна формировались боевые отряды, волновались и шумели итальянцы. Под страхом отлучения от церкви было запрещено отправлять в Египет оружие, железо, дерево, галеры. Тех, кто отважится лично служить на их судах, промышляющих пиратством, ожидал самый суровый суд. Повсеместно возвещалось о полной блокаде Египта – сроком на четыре года.

Таковы уж превратности судьбы – в самый разгар охватившего всех энтузиазма главный вдохновитель будущего похода Иннокентий III скончался. К счастью, его преемник, Гонорий III, был воодушевлен идеей освобождения Гроба Господня ничуть не в меньшей степени. «Да не сокрушит вашего мужества смерть Иннокентия! – обращался он к христианам Палестины. – Я проявлю не меньше усердия для освобождения Святой земли и употреблю все старания, дабы помочь вам…» Были отправлены и особые послания великим магистрам тамплиеров, иоаннитов и тевтонцев, а также патриарху Иерусалима. Гонорий клятвенно пообещал богоугодному предприятию денежную помощь, назначив банкиром брата Эймара, парижского казначея Ордена Храма. Первую папскую дотацию ему было приказано получить в аббатстве Клюни уже в ноябре 1216 года.

Однако дело не клеилось. Ни юный германский император Фридрих II Гогенштауфен, ни Филипп-Август, не говоря уж о девятилетнем короле Англии Генрихе III, не торопились выступать в поход. В результате весной 1217 года в него отправились в основном австрийские да саксонские крестоносцы – по оценкам арабских хронистов, 15 тысяч человек.

Всеобщий энтузиазм пробудил сердце еще одного монарха – венгерского короля Андраша II. У него не хватало кораблей, чтобы переправить всех венгерских рыцарей, и, чтобы арендовать суда у венецианцев, он даже отказался от своих прав на Задар – главный город Восточной Адриатики.

Поручив охранять свою столицу Спалато (нынешний Сплит) тамплиерам, король отправился в дальний путь.

Андраш II – король Венгрии

Вот уж поистине еще один Рыцарь печального образа! Несчастья преследовали его всю жизнь. Не вдаваясь в лирические подробности, обратимся к вездесущей Википедии: «Сын Белы III, Андраш II пытался свергнуть старшего брата Имре, вступившего на престол в 1196 году, вследствие чего братья неоднократно вели войны. После смерти своего брата он короткое время управлял страной от имени своего племянника Ласло (Ладислава) и только после смерти последнего в 1205 вступил на престол. Допущенные им многие злоупотребления, например чрезмерное покровительство иностранцам, особенно родственникам королевы Гертруды, были причиной нескольких народных восстаний, во время которых сама королева была убита (1213), что повлекло за собой жестокую месть Андраша, выразившуюся в массовых убийствах крестьян».

Как ни парадоксально, многострадальный правитель надеялся, что пилигримство с мечом в руке внушит его подданным, погрязшим в распрях и разврате, уважение к собственному монарху. А, судя по летописям, заодно искал в новой войне прибежище от бед, представляя себя мучеником масштаба Христа. Однако грех гордыни, как известно, еще никому не помогал – видимо, поэтому король венгерский не преуспел и на ниве крестового похода.

В ноябре Андраш двинулся на Галелею и внезапным ударом занял Айн-Джалут, стратегически важный город между Каиром и Дамаском, двумя столпами державы Айюбидов. Сообщение между этими центрами было прервано, и мусульмане отошли в Байсан. Однако крестоносцы, более многочисленные, все наступали. И вскоре, спалив Байсан, подобно тому, как Кутузов сжег Москву, палестинцы отступили за Иордан, оставив христианам всю территорию к востоку от реки. Три дня и три ночи рыцари Христовы грабили богатую округу сгоревшей крепости, а всех жителей забрали в плен. Перейдя Иордан, эти новоиспеченные «сыны израилевы» двинулись вслед за противником на север к Дамаску. Но атаковать этот хорошо укрепленный город крестоносцы не отважились. Вновь переправившись через Иордан по броду Иакова, они вернулись в Акру. Совет баронов принял решение двигаться на Мон-Фавор. Судя по всему, этой операции придавалось большое значение – во всяком случае, перед выступлением патриарх Иерусалима Рауль де Меранкур принес в лагерь частицу Честного Креста, которую удалось спасти при Хаттине. Увы, это не помогло. Христиане приступили к осаде энергично, но потери были столь велики, что после нескольких неудачных приступов был дан сигнал к отступлению. Патриарху Иерусалима ничего не оставалось, как только в гневе покинуть ставку, прихватив с собою частицу Креста…

Однако возвращаться в Акру с пустыми руками крестоносцам не хотелось. Дорогой они разбойничали в долине Литании – и не без успеха. Один из набегов возглавлял молодой племянник Андраша Венгерского (сам король опасно заболел и не смог принять участия в походе). С пятью сотнями отборных головорезов он захватил Гезен, но горожане, укрывшиеся в горах, неожиданно ночью атаковали крестоносцев. Многие из них так и не встретили рассвета… Те, кто остался жив, обратились в бегство, но уже без предводителя – племянник короля был захвачен в плен. Но тем, кто, казалось, спасся, повезло еще меньше. Проводник, вызвавшийся показать путь в Сидон, завел их в засаду. Из ловушки вырвались лишь трое…

Зима прошла в спорах: Андраш настаивал на ударе по Дамаску, прочие «голосовали» за Египет, мотивируя это тем, что Дамаск слишком силен, а по берегам Нила – плодородная земля, на которой живет немало христиан. Разумеется, едва завидев крестоносцев, они тут же поднимутся против ненавистных Айюбидов!.. Египетские земли принесут приличный доход – неплохая база для последующей войны за возвращение Иерусалима.

Но Андраш не хотел ждать. И в январе 1218 года он окончательно решил вернуться в свое королевство. Ему вполне хватило трех месяцев, чтобы, разочаровавшись в высокой цели освобождения Святой земли, забыть свои обеты. Как утверждает Мишо, Андраш, «ничего не сотворив для дела Иисуса Христа, думал только об отъезде; патриарх старался удержать его под знаменами священной войны, но так как венгерский монарх был глух ко всем просьбам, то прелат осыпал его угрозами церковного наказания. Тем не менее Андраш настаивал на своем решении покинуть Восток, но, чтобы не казаться изменником делу Иисуса Христа, он оставил половину частицы мощей, приобретенной им во время посещения Святой земли. Если верить летописи, то по возвращении Андраша в Венгрию принесения этой святыни было достаточно, чтобы прекратить смуты в государстве и доставить процветание в его провинциях миру, законам и правосудию. Большинство венгерских историков говорят, наоборот, что эта бесславная экспедиция навлекла на него презрение народа и только усилила беспорядки в его королевстве». Во всяком случае, патриарх Иерусалима в ярости отлучил его от церкви еще в тот момент, когда он выехал в направлении к Триполи, – за отступничество.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.