Глава I. КУПЕЧЕСКАЯ РЕСПУБЛИКА

Глава I. КУПЕЧЕСКАЯ РЕСПУБЛИКА

В Европе царило Средневековье, а Италия, избежав и монархической централизации, и строгой феодальной иерархии, широко распахнула двери для веяний, идей и богатств всего мира. Туда можно было попасть через альпийские перевалы, или морскими путями — через Тирренское и Адриатическое моря, или морем же с юга, из Африки. Теми же путями отважные искатели приключений в надежде разбогатеть устремлялись из Италии в торговые центры; долгая и утомительная дорога приводила их в далекие края — в Шам­пань, на берега Балтийского и Черного морей, в Малую Азию, к пределам России и загадочного Востока.

В XII веке купец возил на поясе и в переметных сумах звонкую монету, вырученную от продажи или предназначенную для покупок. Пилигримы и крестоносцы, отправляясь в Святую землю, тоже имели при себе тяжелые кошельки. За их счет жили не только разбойники и пираты, но и грабители-феодалы, и люди военного сословия, наперебой обиравшие путников. Тех, кому удавалось ускользнуть от грабителей, поджидали другие опасности — и на суше, и на море.

Но в опасностях изощряется ум. Люди придумывали средства защиты. От одной ярмарки к другой (обычно их было четыре в год) переходил общий торговый регламент. Повсюду был принят взаимозачет покупок, унаследованный от меновой торговли: купленный товар по стоимости равнялся проданному и наоборот. Ключевой стала проблема обмена денег. Дело в том, что содержание драгоценного металла в монетах разных стран, а подчас разных синьорий или городов, было неодинаковым. Поэтому был придуман вексель, позволявший путешественнику переводить необходимую ему сумму в разной монете из пункта отправления в пункт прибытия. Чтобы система правильно функционировала, по всей Европе стала формироваться корреспондентская сеть, обеспечивавшая правильность платежей. В то же время стала повсеместной практика страхования торговых перевозок.

Это важное усовершенствование техники торговли способствовало росту класса банкиров и менял. На смену странствующему купцу пришел оседлый делец. В портовых городах (Генуе, Венеции) негоцианты объединялись на период морского путешествия в товарищества. Они делили между собой расходы и прибыль. В городах, удаленных от моря (Сиене, Пьяченце, Флоренции), создавались более устойчивые торговые товарищества. Они существовали столько, сколько желали их члены. Компаньоны участвовали в прибылях и убытках пропорционально своей доле капитала. Социальная функция этих групп была и банковской, и торговой. Купцы, входившие в них, являлись и менялами, и продавцами, и покупателями самых разнообразных товаров. Это диктовалось экономической необходимостью.

Дело в том, что Италия представляла собой огромную мануфактуру, производившую различные товары: так, Милан славился оружейным делом, а Флоренция — производством шерстяных и шелковых тканей. Сырье, приобретавшееся за границей, оплачивалось благодаря экспорту предметов роскоши. Торговый баланс существенно перевешивал в пользу Италии. Флоренция особенно славилась качеством продукции, за которым строго следили ремесленные корпорации — arti.

Одна из первых корпораций занималась выделкой тонкого сукна. Она называлась Калимала по имени старой улицы (кажется, с дурной славой), где находились сукновальные мастерские. Мастера покупали на шампанских ярмарках грубые сукна и подвергали их обработке, техника которой хранилась в секрете. Сукно становилось тоньше, легче, воздушнее. Его красили в синий цвет вайдой, в красный — кермесом и мареной, в ярко-пурпурный — настоем лишайника на моче. От последнего способа окраски произошла фамилия Ручеллаи: семья, разбогатевшая на этом ремесле, взяла себе название упомянутого растения (rocella).

Калимала входила в число семи старших цехов. Из них лишь цех судей и нотариусов не был прямо связан с торговлей, но он обеспечивал ее правильное функционирование, составляя контракты и другие юридические документы. Кроме того, в число семи старших цехов входили: банкиры и менялы; врачи, аптекари и бакалейщики (торговавшие пряностями и драгоценными камнями); шелковый цех, называвшийся также по своему местонахождению в городе цех Пор Санта-Мария; наконец, цех скорняков и меховщиков.

Во вторую группу, в XIII веке получившую название средние цехи, входило пять корпораций, которые не вели внешней торговли: мясники, сапожники, кузнецы, плотники и каменщики, торговцы одеждой. Третью группу составляли младшие цехи. В нее в разное время входило то девять, то десять корпораций мелких ремесленников: кабатчиков и виноторговцев, содержателей гостиниц, торговцев солью, маслом и сыром, кожевников, оружейников, слесарей, тележных мастеров, столяров, булочников. Все эти ремесленники и торговцы, обеспечивавшие город товарами повседневного спроса, ни по доходам, ни по влиянию не могли сравниться с членами старших и средних цехов. Тем не менее все цехи руководствовались однотипными уставами. Членами корпораций были только хозяева мастерских и лавок. Они были обязаны соблюдать законы о труде, квоты производства, обеспечивать контроль качества и ценовые пропорции. Избранные корпорацией ответственные лица (консулы или приоры) имели право наказывать нарушителей и даже предавать их суду за незаконную деятельность, например, за ростовщичество, запрещенное Церковью, за продажу продук­ции, не соответствующей установленным нормам.

Таким образом, ремесленные корпорации, цехи, обеспечивали надлежащее качество продукции, предназначавшейся для продажи как на внутреннем рынке, так и на внешних рынках. Купцы, объединявшиеся в компании для торговли за рубежом, помимо того что были членами одного из старших цехов, записывались еще и в цех менял, и в один-два цеха, объединявших производителей товара.

Флорентийцы — банкиры Европы: процветание и банкротства

Финансовый успех флорентийских компаний был связан с политической конъюнктурой. В XIII веке город раздирала вражда между гибеллинами, сторонниками германского императора, и гвельфами, сторонниками папы. В 1266 году победили гвельфы. С тех пор папы, враги императоров, стали брать займы именно у флорентийцев. Знаменитый Карл Анжуйский, брат Людовика Святого, именно к Флоренции обратился за финансовой поддержкой, чтобы овладеть Неаполем и Сицилией, отобрав их у потомков императора Фридриха II.

Кроме того, флорентийские купцы воспользовались крупными банкротствами конкурентов из соседних городов, Сиены, Лукки и Пистои: эти банкротства в конце XIII века следовали одно за другим. В самой Флоренции в 1300 году разразилась гражданская война между партиями «белых» (довольно близких к гибеллинам) и «черных». Она закончилась изгнанием крупных банкирских семей, в том числе семьи Портинари, из которой происходила Беатриче, воспетая Данте, также разделившим участь изгнанника.

Компании «черных», овладевшие положением, вступили в ожесточенную конкурентную борьбу между собой; многие из них постепенно исчезли. Самым показательным было падение дома Скали в 1326 году; оно испугало купцов, объединившихся в компании под главенством семей Барди, Перуцци и Аччайуоли. Было решено не отбивать друг у друга рынки сбыта и действовать солидарно. Тем самым они завоевали доверие мелких вкладчиков. Компании брали на хранение их капиталы и пускали во внешнеторговый оборот, иностранными займами и меняльными операциями обходя церковный запрет на взимание процента: доходность колебалась от 6 до 10 процентов (скажем для сравнения, что недвижимость тогда приносила не более 5 процентов). Компаньоны, участвовавшие в капитале, получали иногда весьма значительные дивиденды: «акционеры» компании Перуцци в 1300— 1324 годах — от 15 до 40 процентов, компаньоны Альберта в 1322—1329 годах — от 12 до 16,5 процента, а компаньоны Россо дельи Строцци в 1330—1340 годах — от 300 до 1000 процентов!

Эти огромные прибыли объясняют, почему в XIV веке Флорентийская республика для наполнения бюджета прибегала к государственному займу. Обычно под 5 процентов, но если ценные бумаги скупались по низкой цене в момент кризиса, процентная ставка доходила до 15. Государственный заем давал удачливым дельцам возможность дифференцированного вложения средств. С другой стороны, их удачливость объясняет, откуда в XIV веке появилось множество дворцов, монастырей, капелл, расписанных знаменитыми мастерами вроде Джотто (он создал фрески капелл Барди и Перуцци во францисканской церкви Санта-Кроче). Постепенно дельцы, опьяненные успехом, перестали соблюдать осторожность в размещении капиталов. Они поддались на уговоры царствующих особ и стали выдавать им займы. От этих займов ожидались небывалые доходы: чистая прибыль до 33,3 процента, экспортные лицензии, освобождение от пошлин, в частности, на английскую шерсть и сицилийскую пшеницу. Но компании недолго упивались этими заманчивыми перспективами барыша и почета.

Барди одолжили английскому королю 900 тысяч флоринов, Перуцци — 600 тысяч; королю Сицилии Роберту Анжуйскому каждая компания дала в долг более 100 тысяч флоринов. Флорентийский хронист Виллана писал, что займы, выданные Англии, стоили целого королевства. Для сравнения скажем, что покупка Авиньона у Жанны Неаполитанской в 1348 году обошлась папе Клименту VI в 80 тысяч флоринов, а Монпелье французский король купил в 1349 году за 130 тысяч. Но король Эдуард III. которому война с Францией стоила крупных расходов, не смог отдать флорентийцам долг. Компании обанкротились: Перуцци и Аччайуоли в 1343 году, Барди — в 1346-м.

В делах наступил полный застой, а вскоре на Флоренцию обрушилась настоящая трагедия. Страшная, свирепствовавшая по всей Европе эпидемия чумы 1348—1350 годов выкосила больше двух третей населения Флоренции. В городе, насчитывавшем около 120 тысяч жителей, умерло больше 80 тысяч, а вместе с жителями близлежащих деревень — 96 тысяч! Демографический подъем, наметившийся к 1380 году (60 тысяч жителей), был оборван новыми волнами эпидемий: в 1427 году, согласно налоговому цензу (catasto), в городе насчитывалось всего 37 тысяч жителей! Флоренция могла еще выдержать сравнение с Севильей и Лондоном (по 50 тысяч жителей), но очень бледно выглядела рядом с крупнейшими городами Италии — Неаполем и Венецией, насчитывавшими по 100 тысяч человек.

Дела вновь оживились благодаря новым компаниям, которые основали купцы Альберта, Альбицци, Риччи, Строцци. Содерини, а также и Медичи. Множество дельцов создавало кланы, которые, в отличие от своих предшественников, не желали объединяться, а, наоборот, всячески старались уничтожить друг друга. Так, Альберта, достигшие могущества, сделавшись банкирами папского двора, в 1370—1371 годах довели до банкротства семейство Гуарди. Они вступили в конфликт с Альбицци и Риччи, но попытка применить силу на политической арене привела к их изгнанию. Впрочем, с их отъездом деловых людей меньше не стало: около 1370 года во Флоренции насчитывалось 150—200 семейств, члены которых занимались коммерцией. (Эта цифра сравнима с Венецией.) То есть в городе было от одной до полутора тысяч активных коммерсантов, и это количество было весьма стабильным.

Примерно через полвека, во время первого финансового ценза 1427 года. 100 семейств владели более чем четвертью городского достояния, или шестой частью богатства всей Тосканы.

Политический строй Флоренции

Власть во Флоренции принадлежала немногим избранным. От экономического могущества до политической власти всего один шаг, и его сделали быстро. В XII веке городом управляли консулы из числа местной буржуазии, позднее получившие название старшин. Они подчинялись графу Тосканскому (резиденция которого обычно находилась в Лукке), а тот был вассалом далекого германского императора. Граф и рыцари, жившие вокруг города и имевшие укрепленные дома, как обычно, стремились ущемить права горожан. Те обращались к арбитру из другого города, который стал затем постоянным должностным лицом (подеста). Его назначали на короткий срок, не более года. Подеста щедро платили за то, что он исполнял должность судьи и разбирал споры враждующих сторон. Но соседние землевладельцы подчинялись ему неохотно, пользуясь раздорами гвельфов и гибеллинов.

В 1250 году пришлось организовать городское ополчение, чтобы их усмирить. Командовать им стал капитан народа, избиравшийся, как и подеста, из числа иноземных рыцарей-гвельфов. Новому должностному лицу было также поручено принимать жалобы граждан на налогообложение и на вымогательства благородного сословия. Подеста же стал судьей по уголовным делам и принимал кассационные жалобы. Как при подеста, так и при капитане народа было по два совета. Советы при подеста назывались «Советами коммуны», потому что в них была представлена вся община: и благородное сословие, и купцы. Советы при капитане назывались Советами народа, потому что в них заседали только пополаны — ремесленники. Очень скоро они стали доминировать.

В 1266 году с торжеством гвельфов участие народа в управлении городом расширилось. Дело в том, что среди гибеллинов, отстраненных от власти, было много рыцарей. Теперь хозяева ремесленных мастерских и лавок их одолели. Управление все больше брали в свои руки сами корпорации, вернее крупнейшие из них (старшие цехи), за исключением судей и нотариусов, которые и так в разном качестве участвовали в городском управлении. Выборные представители, по одному от каждого из шести цехов, называвшиеся приорами, составляли исполнительную коллегию — синьорию, в которой представляли как свою корпорацию, так и одну из шести частей города — sestieri или sesti, заменивших прежнее деление города на кварталы.

В 1293 году «Установления справедливости», обнародованные 18 января[1], дали народу еще больше власти. Пять средних цехов получили наряду с шестью старшими право выдвигать кандидатов на должности приоров и гонфалоньера справедливости. Гонфалоньер справедливости вместе с шестью приорами заседал в синьории, приводил в исполнение ее решения: в его распоряжении была вооруженная милиция численностью более двух тысяч человек. Такая структура синьории просуществовала до конца республиканского строя в XVI веке.

Постановления синьории рассматривал Совет ста, избранный из числа купцов города. Затем они поступали в Советы народа во главе с капитаном народа — один из 80, другой из 300 членов, представлявшие всех пополанов, то есть ремесленников, а потом — в Советы коммуны из 90 и 300 членов под председательством подеста, вместе с которыми заседали и цеховые консулы. Голосование было иногда открытым, иногда тайным; голосовали бобами: черный боб означал «за», белый — «против». Особо важные дела выносились на рассмотрение народа, созывавшегося на собрание на главной площади и выражавшего одобрение возгласами. Прежде чем сформулировать свое предложение, приоры советовались со всевозможными экспертами. Кроме того, они могли созвать чрезвычайный комитет (balia) полномочия которого бывали весьма широкими.

Такое обилие советов и комитетов ставило власти под контроль большого числа граждан. Надзирала над ними и еще одна инстанция — партия гвельфов, официальная политическая организация, в 1267 году получившая усиленный аппарат управления, напоминавший государственный: коллегию капитанов с двумя советами. Партия следила, чтобы государственные постановления и действия частных лиц никоим образом не могли благоприятствовать гибеллинам. Она же выявляла подозрительных лиц. Республика поручала ей содержание крепостей, укреплений и общественных зданий. Под таким надзором члены синьории в принципе не имели никакой возможности определять политику. Впрочем, и мандат их действовал всего два месяца.

Их жизнь регулировалась строжайшими правилами. Членов синьории запирали в помещении, где они находились и днем и ночью и полностью содержались на общественный счет. Первоначально их резиденция находилась в башне близ дворца подеста, потом во Дворце коммуны (сейчас называется палаццо Веккио), построенном в конце XIII века. Никакого жалованья им не платили. По окончании срока исполнения обязанностей они получали пожизненную привилегию носить любое оружие в стенах Флоренции. Никто не мог быть переизбран приором раньше, чем через два года, а гонфалоньером — через год.

К синьории, основному правительственному органу, в июне 1321 года прибавился Совет двенадцати почтенных мужей (buoni uomini), избиравшийся на шесть месяцев для принятия решений. Этот совет позволял в течение трех полномочий синьории поддерживать единое направление в политике. Благодаря очень частому избранию приоров, гонфалоньера справедливости, почтенных мужей, а также знаменосца (гонфалоньера) городского ополчения город постоянно находился в возбуждении. Чтобы избавиться от этого, в 1323 году была принята очень хитроумная система выдвижения кандидатур (squittino): синьория вместе со специально назначенным для этого комитетом составляла список граждан, способных занимать государственные должности на сорок два месяца, то есть двадцать один срок полномочий синьории. Имена писались на кусочках пергамента, которые запечатывались в восковые шарики, а те клали в мешочки. При необходимости назначить новое должностное лицо (всего их было 136) из мешочков доставали шарики и назначение проводилось по жребию. Периодически (не реже, чем раз в пять лет) процедура повторялась, чтобы обновить список лиц, достойных избрания.

Постепенно эта система совершенствовалась. На чрезвычайном собрании, составлявшем список, стали присутствовать три иноземных монаха (францисканец, доминиканец и отшельник), дававшие обет беспристрастия. Их задача состояла в том, чтобы записывать имена, названные собранием, на листочки, которые клали в мешочки, и в общий список, с которым сверялись в спорных случаях. Мешочков брали семь: по одному на каждую из шести частей города (sesto) и еще один, из которого доставался мешочек с именем гонфалоньера. В других мешочках, побольше, лежали листочки с именами кандидатов на другие должности. Мешочки хранились во францисканском монастыре Санта-Кроче. Список — в доминиканском монастыре Санта-Мария Новелла. Жребий тянули капитан народа и подеста. Наряду с этим система учреждений упрощалась: исчез Совет ста при приорах, а советы при подеста и при капитане народа слились. Между тем в избрании одного приора от sesto был недостаток: один человек, представлявший целый округ, получал личный политический вес, тем больший, чем большими были его собственные богатство и известность. Выход был найден в 1343 году. Иностранный сеньор Готье де Бриенн, герцог Афинский, призванный в арбитры, распустил все государственные учреждения, которые подлежали папской реорганизации. Деление города на шесть частей упразднили и восстановили старое деление на четыре квартала, названные по именам главных храмов: Санто-Спирито (или Ольтрарно), Санта-Кроче, Сан-Джованни, Санта-Мария Новелла. К каждому из кварталов была приписана граничившая с ним сельская территория (контадо).

Число приоров было доведено до восьми — от каждого квартала по два. Вместе с гонфалоньером справедливости в синьории стало девять членов. Коллегия почтенных теперь состояла из двенадцати членов (по три от квартала), а другая коллегия — гонфалоньеров городского ополчении — из шестнадцати (по четыре от квартала). Члены двух собраний — Совета народа и Совета коммуны — также представляли кварталы в равной пропорции.

Городской бюджет в сравнении с бюджетами других крупных европейских государств был велик. Доходы в ничем не примечательном 1330 году достигали 300 тысяч флоринов, расходы 120 тысяч, но в военное время сразу же наступал дефицит. Коммунальная казна пополнилась соляным сбором и пошлинами, взимавшимися при въезде в город на продукты питания, а в самом городе — на предметы роскоши. Позднее пошлинами были также обложены сделки с недвижимостью и строительство. Кроме того, государственный бюджет пополнялся за счет принудительных займов (prestanze). Торговые компании и частные лица облагались налогом на основании оценки их доходов (estimo). Te, кто аккуратно платили свою долю и первыми подписывались в книгах государственного займа (monte), получали значительные проценты и признавались годными к исполнению общественных должностей. Малые ремесленные корпорации, облагавшиеся налогом наряду с другими, все настойчивее требовали признания себя особыми цехами.

Социальные волнения и победа именитых граждан

Среди самых низших слоев населения Флоренции самыми обездоленными были "braccianti" (чернорабочие) и «ciompi» (чесальщики шерсти). Наниматели подвергали их физическому насилию. Они были почти как рабы, которых держали тогда почти во всех знатных семьях: венецианцы похищали славян и кавказцев на берегах Черного моря и с большой выгодой продавали в Италии.

Непокорность рабов иногда выражалась в убийствах и побегах, но солидарность именитых людей никак не давала тем, кого называли «домашними врагами», проявить себя в массе. Зато нищий люд время от времени находил для себя глашатаев. В частности, герцог Афинский в 1343 году даровал младшим цехам право иметь своих консулов. После демографической катастрофы, вызванной «черной смертью», нехватка рабочих рук пошла на пользу бедноте, труд которой был необходим для нового подъема экономики. Объектом ее давления стали представители «жирного народа». Младшие цехи требовали допуска к управлению государством, но восстановление традиционных учреждений ущемило их.

Часть «жирного народа» намеревалась в собственных интересах использовать народное недовольство. Это были купцы; лишь недавно вошедшие в деловые круги: Рондинелли, Каппони, Медичи. Старые фамилии — Пацци, Донати, Барди — не допускали их к власти. Впрочем, известны и исключения: так, в 1341 году некий Джованни Медичи был в составе делегации послан флорентийцами вступить во владение Луккой, которую они купили у немецких рыцарей. Но этот Медичи не смог справиться с пизанцами, отобравшими новое владение у Флоренции, и герцог Афинский при рукоплесканиях старых семейств его за это казнил.

После чумы 1348 года соперничество между старыми фамилиями и представителями новой городской верхушки (последние стали называться пополанами) приняло форму скрытой гражданской войны. Молчаливая поддержка простонародья делала пополанов опасными. Старые фамилии искали способы отстранить их от общественных должностей. Они узаконили практику «аммониций» — публичных доносов на людей, подозреваемых в симпатиях к гибеллинам. Те, на кого поступил донос, подвергались различным наказаниям, главным из которых была «гражданская смерть» — исключение из списков кандидатов на высшие должности.

Власть принадлежала крупной буржуазии. Ее лидеры Пьеро дельи Альбиции, Карло Строцци и Лапо ди Кастильонкьо правили прямо или через своих клевретов. С 1357 по 1366 год они исключили из списков больше двухсот человек, принадлежавших к народной партии, в том числе и некоторых своих родственников. Группа энергичных людей — Бенедетто дельи Альберти, Джорджо Скали, Томмазо Строцци (двоюродный брат Карло) и Сальвестро Медичи — ждала реванша.

Несмотря на давление со стороны городской верхушки, Сальвестро был избран гонфалоньером. Он тотчас же предложил синьории закон об амнистии тех, кого сочли подозрительными лицами. Большинство приоров не поддержало это предложение, тогда Сальвестро внес его на рассмотрение в Совет народа, и тот принял закон. Узнав об этом, простой народ восстал против крупных буржуа, разграбил и сжег их дома. Таким образом, еще до окончания срока магистратуры в июне 1378 года Сальвестро Медичи удалось свергнуть власть магнатов в республике. Но крупные буржуа, хозяева старших цехов, были еще очень сильны. Они могли назначить на высшие должности своих людей и вновь взять государство под свой контроль. Для победы над ними нужен был не бунт, а революция. Восстав в первый раз, бедняки-рабочие испытали свою силу. Сальвестро Медичи и его друзья подстрекали их продолжить выступления против существующего социально-экономического порядка. Чернорабочие, и в первую очередь чесальщики шерсти (чомпи), на тайном собрании поклялись сражаться, не щадя своей жизни, чтобы завоевать право объединяться в профессиональные ассоциации. Они хотели добиться таких условий найма, чтобы иметь возможность достойно жить и участвовать в государственных делах.

Народное восстание под руководством главы чомпи Микеле ди Ландо победило. Комитет по реформе (balia), в который входили Сальвестро Медичи и Бенедетто дельи Альберти, принял революционные решения. Было создано три новых цеха. В первый вошли мелкие ремесленники — чесальщики шерсти; он насчитывал 9 тысяч членов. Второй составили красильщики, сукновалы, изготовители чесальных гребней. Третий — стригали, штопальщики, промывальщики, чулочники, изготовители знамен. Новые цехи наряду с другими корпорациями приняли участие в выборах новой синьории и получили пять мест из девяти. Пост гонфалоньера по справедливости достался чесальщику Микеле ли Ландо. У старых младших цехов было два места, у старших цехов — также два. Таким образом, все младшие корпорации получили большинство голосов — семь из девяти. Новая синьория создала прочную основу для участия народа в управлении. Было решено, что впредь каждая из трех групп цехов — старшая, средняя и младшая — будет получать по три голоса в синьории, а гонфалоньер будет выбираться от каждой из групп по очереди.

Такой строй, чересчур демократичный для республики, основанной на власти крупных купцов, не мог не оказаться эфемерным. В октябре 1378 года старшие цехи заключили соглашение с младшими, после чего первый и самый буйный из новых цехов, цех чесальщиков шерсти, был упразднен. Из остальных двадцати трех цехов семь старших (традиционные старшие цехи) получили право избирать четырех членов синьории, а шестнадцать младших — пять. Гонфалоньер избирался по очереди от одной и от другой группы. Небольшая группа вождей неудавшейся революции, в том числе Микеле ди Ландо, подчинившийся восстановленному порядку, сохранила свои привилегии.

«Восстановление республики» консервативными силами повлекло за собой волну протестов и кровавых народных бунтов. Но они были безжалостно подавлены. В 1382 году цех суконщиков вернул себе первенство. Два новых младших цеха были упразднены. Большой бунт чомпи закончился казнями и изгнаниями. Джорджо Скали был осужден на смерть, Сальвестро Медичи изгнан в Модену, Микеле ди Ландо — в Кьоджу, Бенедетто дельи Альберти — в Геную. С ними в изгнание отправилось множество сторонников и членов дружественных им семейств.

Движение Флорентийской республики к демократическому строю резко оборвалось. «Жирный народ» (купцов) одолел «тощий» народ (простой). Олигархия старших цехов, строго контролируя списки подлежащих избранию, обеспечивала себе большинство мест в коллегиях и комиссиях: так, старшие цехи теперь постоянно имели четырех своих приоров из восьми, а также своего гонфалоньера. Крах народной партии подорвал положение новой знати, вышедшей из этой партии и возглавлявшей ее. Итак, для этих людей, в том числе для Медичи, начался период долгого странствия в пустыне.