Опала Берии, Маленкова и Жукова и создание «шестерки»
Опала Берии, Маленкова и Жукова и создание «шестерки»
Вернувшись в Москву из отпуска, Сталин 29 декабря 1945 года провел официальное заседание Политбюро, которое положило начало существенной реконструкции высших эшелонов власти. Среди вопросов, вынесенных на рассмотрение этого заседания, ключевое значение имели три, стоявших в повестке один за другим под номерами от третьего до пятого. Сначала Политбюро приняло решение «удовлетворить просьбу т. Берия об освобождении его от обязанностей наркома внутренних дел СССР». Внешне эта кадровая перестановка не была дискриминационной в отношении Берии. Чтобы подчеркнуть это, Сталин даже собственноручно вписал в проект постановления «почетное» мотивировочное обоснование: освободить Берию «ввиду перегруженности его другой центральной работой»[67]. И в целом, это соответствовало действительности. Берии был поручен важнейший участок работы — руководство советским атомным проектом. Кроме того, как заместитель председателя СНК он курировал ряд важнейших отраслей экономики. Наконец, покинув пост наркома внутренних дел, Берия курировал деятельность МВД в качестве заместителя председателя правительства[68]. Однако верно и то, что Берия вполне мог формально оставаться наркомом, так же, как сохраняли наркомовские посты другие заместители председателя СНК, например, Молотов и Микоян. Важно также, что приемником Берии в НКВД был назначен С. Н. Круглов, ранее занимавший должность заместителя наркома внутренних дел, но не входивший в непосредственное окружение Берии.
Более серьезные последствия имело другое решение, принятое на заседании 29 декабря. По инициативе Сталина Политбюро заслушало вопрос о наркоме авиационной промышленности. А. И. Шахурин был освобожден от этой должности, а Сталину поручалось наметить кандидатуру нового наркома. Судя по оформлению протокола (этот пункт в подлинном протоколе был вписан от руки, в отличие от предыдущих пунктов, заранее напечатанных на машинке[69]), вопрос о Шахурине возник в последний момент. Как показали последующие события, снятие Шахурина имело далеко идущие последствия для Маленкова, который курировал авиационную промышленность.
Если решения о НКВД и Наркомате авиационной промышленности могли оцениваться как косвенные удары по «четверке», то пяты й пункт повестки дня заседания Политбюро от 29 декабря фактически ликвидировал ее. По инициативе Сталина было принято решение об организации комиссии по внешним делам при Политбюро, куда в полном составе вошла прежняя руководящая группа — Сталин, Молотов, Берия, Микоян, Маленков, а также Жданов[70]. Это означало создание новой руководящей группы[71]. «Пятерка» («четверка» плюс Сталин) превратилась в «шестерку». Возвращение Жданова в ближайшее окружение Сталина означало возвращение к довоенному балансу сил, усилению конкуренции в Политбюро, прежде всего, между «ленинградцами» и тандемом Маленков-Берия.
Будучи всего на пять лет младше Микояна и на десять — Молотова, Маленков и Берия все же принадлежали к новому поколению советских руководителей. Маленков впервые занял высокий пост в 1934 году, став заведующим отделом руководящих партийных органов ЦК ВКП(б). Пять лет спустя, в 1939 году, он был назначен секретарем ЦК и начальником Управления кадров ЦК ВКП(б). Берия начал свой взлет с поста первого секретаря Закавказского крайкома ВКП(б) в 1932 году. В 1938 он переехал в Москву, где в августе его назначили первым заместителем наркома внутренних дел СССР, а в ноябре — наркомом, поручив чистку ведомства Ежова после завершения «большого террора». В то время, как Молотов стал кандидатом в члены Политбюро в 1921 году, а Микоян — в 1926 году, Берия и Маленков получили эти позиции значительно позже, в марте 1939 и феврале 1941 года соответственно.
После декабрьских решений 1945 года позиции Маленкова и Берии, казалось, все же оставались крепкими. В марте 1946 года они были переведены из кандидатов в члены Политбюро[72], формально получив, наконец, тот статус, который они фактически приобрели в годы войны. Однако, следуя свой логике, Сталин почти одновременно с возвышением Маленкова и Берии начал готовить против них «дела». Первым пострадал Маленков. По версии самого Маленкова, пересказанной Хрущевым, все началось с заявлений сына Сталина летчика Василия Сталина о том, что самолеты, на которых он летал во время войны, были низкого качества[73]. Это привело к уже упомянутому снятию наркома Шахурина. Было начато следствие. Под пытками у арестованных авиационных генералов были получены необходимые показания. 11 апреля 1946 года Сталин направил членам Политбюро, секретарям ЦК, руководителям военных ведомств и авиационной промышленности собственное письмо с разъяснением сути «заговора» авиаторов. Он писал:
«Проверка работы ВВС и жалобы летчиков с фронта на недоброкачественность наших самолетов привели к выводу, что бывший нарком авиапромышленности Шахурин, который сдавал самолеты для фронта, затем бывший главный инженер ВВС Репин и подчиненный ему Селезнев, которые принимали самолеты от Шахурина для фронта, находились в сговоре между собой с целью принять от Шахурина недоброкачественные самолеты, выдавая их за доброкачественные, обмануть таким образом правительство и потом получать награды за “выполнение” и “перевыполнение” плана. Эта преступная деятельность поименованных выше лиц продолжалась около двух лет и вела к гибели наших летчиков на фронте»[74].
Поскольку Маленков во время войны отвечал за самолетостроение, эти обвинения непосредственно угрожали и ему. В МГБ у подследственных выбивали показания против Маленкова[75].
К началу апреля 1946 года секретари ЦК ВКП(б) во главе с Маленковым, направили Сталину проект постановления об организации работы аппарата ЦК, согласно которому Маленков должен был возглавить два руководящих партийных органа — Секретариат и Оргбюро. Сталин отверг проект. Следуя его указаниям, секретари ЦК подготовили новый проект, одобренный Политбюро 13 апреля. Согласно ему, Маленков сохранял руководство Оргбюро, однако контроль за деятельностью Секретариата ЦК, а также Управления кадров ЦК, старой вотчины Маленкова, возлагался на нового секретаря ЦК, выходца из ленинградской команды А. А. Кузнецова[76]. Следующий вполне предсказуемый шаг Сталин сделал 4 мая 1946 года. Политбюро приняло решение о смещении Маленкова с поста секретаря ЦК. В обоснование этого в постановлении говорилось:
«Установить, что т. Маленков, как шеф над авиационной промышленностью и по приемке самолетов — над военно-воздушными силами, морально отвечает за те безобразия, которые вскрыты в работе этих ведомств (выпуск и приемка недоброкачественных самолетов), что он, зная об этих безобразиях, не сигнализировал о них ЦК ВКП(б)»[77].
4-6 мая это постановление Политбюро было утверждено также опросом членов ЦК ВКП(б)[78] и таким образом предано широкой огласке. Руководство аппаратом ЦК, Оргбюро и Секретариатом перешло в руки А. А. Жданова.
Однако несмотря на столь суровое решение, Маленков, по крайней мере, формально сохранил основные позиции в руководящей группе. Он оставался членом Политбюро и «шестерки». Как показали последующие события, Маленков и фактически остался в круге высшей власти. 13 мая он был назначен председателем Специального комитета по реактивной технике, 10 июля — председателем комиссии по радиолокации[79]. Это были важные и почетные задания. 2 августа 1946 года он был назначен на пост заместителя председателя Совета министров СССР[80]. Неделю спустя, 8 августа, Маленков начал посещать заседания Бюро Совета министров, а на следующий день активно участвовал в судьбоносном для советской культуры заседании Оргбюро, посвященном ленинградским журналам. В начале следующего месяца, 2 и 6 сентября, Маленков также посетил оба заседания Политбюро, собравшегося в полном составе. В ноябре — декабре 1946 года Маленков был в командировке в Сибири, где руководил хлебозаготовками. Формально такая командировка не была свидетельством опалы. В связи с голодом на места контролировать сбор хлеба выехали сразу несколько членов высшего руководства, в том числе Микоян, Берия, Мехлис, Каганович[81]. Однако фактически Маленков в течение нескольких месяцев находился у последней черты и, несомненно, пережил один из самых напряженных моментов в своей жизни.
Наступление Сталина на еще одного члена «четверки», Берию, было не таким агрессивным, как его нападки на Маленкова, а контраст между выдвижением и унижением не столь разительным. 18 марта 1946 года Берия, как и Маленков, был назначен полноправным членом Политбюро. Два дня спустя в связи с образованием нового состава Совета министров Берию назначили не только заместителем председателя правительства, но председателем руководящего органа Совета министров — Бюро Совета министров. При последовавшем за этим распределении обязанностей между заместителями председателя Совмина Берии поручили наблюдать за большим кругом министерств, в том числе внутренних дел, госбезопасности и госконтроля[82].
Со времени разделения в 1943 году НКВД СССР на два наркомата, собственно НКВД и Наркомат государственной безопасности, последний возглавлял В. Н. Меркулов, ставленник Берии, его многолетний помощник еще по работе в Грузии. Смещение Меркулова Сталин начал готовить еще во время своего отпуска 1945 года. 31 октября 1945 года Берия и Маленков представили Сталину (несомненно, по его поручению) кандидатуры «для укрепления руководства НКГБ». Первым заместителем наркома госбезопасности предлагался нарком внутренних дел Украины В. С. Рясной с тем, «чтобы через один — два месяца утвердить его наркомом»[83]. Таким образом, задуманная Берией и Маленковым кадровая перестановка в НКГБ состояла из двух важнейших элементов. Первое, она должна была быть постепенной. Второе, место Меркулова занимал другой выдвиженец из Наркомата внутренних дел, подчиненный Берии. Однако Сталин рассудил иначе. Момент истины наступил на том же заседании Политбюро 4 мая 1946 года, на котором Маленков был освобожден от обязанностей секретаря ЦК. Политбюро сняло Меркулова с поста министра госбезопасности и заменило его бывшим начальником управления контрразведки «Смерш» В. С. Абакумовым[84]. Это наносило удар по Берии. Его отношения с новым министром Абакумовым были не лучшими[85]. Важно отметить также, что именно Абакумов сыграл важную роль в фабрикации «дела авиаторов», направленного против союзника Берии Маленкова. Передача дел от Меркулова к Абакумову длилась достаточно долго. 20 августа было принято постановление Политбюро о Меркулове, которое 21–23 августа было утверждено с некоторыми стилистическими изменениями опросом членов ЦК ВКП(б). Постановление Политбюро имело достаточно жесткий характер. В нем говорилось:
«Министр госбезопасности тов. Меркулов не оправдал возложенных на него Центральным комитетом ВКП(б) задач по работе в Министерстве государственной безопасности и руководил аппаратом неудовлетворительно. Тов. Меркулов, находясь на такой ответственной работе, вел себя не совсем честно, о создавшемся тяжелом положении в ЧК не информировал ЦК ВКП(б) и до последнего времени скрывал от ЦК факт провала работы за границей»[86].
Меркулова перевели из членов в кандидаты в члены ЦК ВКП(б) и отправили на менее значительную должность начальника Главного управления советского имущества за границей Совета министров СССР. В целом, это был неплохой исход, свидетельствующий о том, что и в данном случае Сталин не собирался доводить акцию против Меркулова и его покровителя Берии до крайних пределов. Однако несмотря на это, Берия был политически скомпрометирован. После ареста Берии в июле 1953 года Меркулов в записке на имя Хрущева сообщал: «[…] История с моим уходом из МГБ доставила Берии ряд неприятных моментов. Берия сам говорил мне, что из-за меня он имел от товарища Сталина много неприятностей»[87].
Компрометация Маленкова и Берии были частью более широкой программы действий Сталина по демонтажу системы руководства, сложившейся в военное время. В зародыше подавлялись любые признаки самостоятельности в руководящей группе, поощрялась организационная и персональная конкуренция, наконец, проводились чистки, включавшие в себя, как смещение с должностей, так и аресты.
Помимо Политбюро под особым контролем Сталина был армейский генералитет. К концу войны статус армии и ее командования в советском обществе невероятно вырос. Для Сталина, который, вероятно, превыше всего ценил свою репутацию полководца, это обстоятельство было политически нежелательным. Возвращение правящей группировки к довоенным нормам означало не только ограничение самостоятельности соратников вождя, но и усиление его культа. Свою роль в растущей неприязни к военным, несомненно, играло также подозрительное отношение Сталина к «силовым» структурам в принципе, опасения заговоров, вызывавшие периодические чистки в госбезопасности и армии, а неаккуратные действия и высказывания маршалов, упоенных духом победы, дополнительно провоцировали Сталина.
Спустя два дня после приема, устроенного Сталиным в Кремле в мае 1945 года по случаю победы, Жуков пригласил на свою подмосковную дачу группу военачальников, чтобы отпраздновать великое событие в своем кругу. На следующий день записи бесед участников застолья, восхвалявших Жукова как «победителя Германии», легли на стол Сталину. За Жуковым, получившим после войны высокие посты главнокомандующего Сухопутными войсками, главнокомандующего Советской военной администрации в Германии и заместителя министра во вновь созданном Министерстве Вооруженных сил СССР, которое возглавил сам Сталин, был установлен тщательный контроль. Преследования Жукова вступили в решающую фазу в связи с фабрикацией «дела авиаторов». Важную роль сыграли «свидетельства» бывшего главнокомандующего ВВС А. А. Новикова. Под пытками он в апреле 1946 года подписал такие показания:
«Жуков очень хитро, тонко и в осторожной форме в беседе со мной, а также и среди других лиц пытается умалить руководящую роль в войне Верховного главнокомандования, и в то же время Жуков, не стесняясь, выпячивает свою роль в войне как полководца и даже заявляет, что все основные планы военных операций разработаны им […] Как-то в феврале 1946 года, находясь у Жукова в кабинете или на даче, точно не помню, Жуков рассказал мне, что ему в Берлин звонил Сталин и спрашивал, какое бы он хотел получить назначение. На это, по словам Жукова, он якобы ответил, что хочет пойти главнокомандующим Сухопутными силами. Это свое мнение Жуков мне мотивировал, как я его понял, не государственными интересами, а тем, что, находясь в этой должности, он, по существу, будет руководить почти всем Наркоматом обороны, всегда будет поддерживать связь с войсками и тем самым не поре ряст свою известность. Все, как сказал Жуков, будут знать обо мне. Если же, говорил Жуков, пойти заместителем министра Вооруженных сил по общим вопросам, то придется отвечать за все, а авторитета в войсках будет меньше»[88].
1 июня 1946 года, спустя четыре недели после разжалования Маленкова и увольнения Меркулова, Сталин предъявил компрометирующие Жукова показания шокированным участникам заседания Высшего военного совета СССР. Через два дня Совет министров СССР утвердил предложение Высшего военного совета о снятии Жукова с высших должностей. 9 июня Сталин как министр Вооруженных сил отредактировал и подписал приказ, дискредитирующий Жукова в глазах армии. «Маршал Жуков, утеряв всякую скромность и будучи увлеченным чувством личной амбиции, считал, что его заслуги недостаточно оценены, приписывая себе при этом в разговорах с подчиненными разработку и проведение всех основных операций Великой Отечественной войны, включая и те операции, к которым он не имел никакого отношения», — говорилось в приказе[89]. Затем последовали аресты генералов, входивших в окружение Жукова. Из них выбивали новые показания против маршала[90]. Судьба Жукова в течение нескольких лет висела на волоске.
Тем не менее как и в случае с Маленковым и Меркуловым, Сталин не прибег к крайним мерам. Хотя Жукова отправили на второстепенный пост главнокомандующего Одесским военным округом, в феврале 1947 года вывели из состава ЦК ВКП(б), а в 1948 году назначили командовать Уральским военным округом, в конце жизни Сталин даже согласился вновь ввести Жукова кандидатом в состав ЦК.
К концу 1946 года Сталин в значительной степени реконструировал высшую власть. Многочисленные унижения соратников, аресты в их окружении, несомненно, меняли общий настрой в высших эшелонах власти, способствовали нарастанию страха и готовности беспрекословного подчинения вождю. Эти профилактические меры подавления были также подкреплены организационно. Превращение «пятерки» в «шестерку» означало создание и усиление нового центра влияния — А. А. Жданова и его окружения. Очередной шаг в этом направлении был сделан осенью 1946 года.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.