Стратегическое значение победы

Стратегическое значение победы

Преследование разбитой армии начинается в тот момент, когда эта армия, прекращая бой, оставляет свои позиции; все остальные передвижения в том или другом направлении относятся к ходу самой битвы. Обычно победа в такой момент, даже если она несомненна, все же невелика и слаба по своим размерам и не может считаться сколько-нибудь значительным событием, если не завершена в первый же день преследованием. Только тут, как мы уже говорили, начинается сбор трофеев, материализующих победу. Об этом преследовании мы поговорим ниже.

Обычно обе стороны вступают в бой со значительно подорванными физическими силами после предшествующих бою перебросок, вызванных крайней необходимостью. Усилия, потраченные на завершение генеральной битвы, изнуряют обе армии до предела; кроме того, победоносная сторона дезорганизована боем лишь ненамного меньше, чем побежденная, и поэтому требует времени на восстановление боевого порядка, на то, чтобы собрать отставших солдат и выдать новые боеприпасы и снаряжение тем, кто израсходовал и утратил свои в бою. Все это повергает и победителя в состояние кризиса, о котором мы уже говорили. Если разбитый противник является лишь отдельной частью вражеской армии или если он ожидает значительные подкрепления, тогда победителя может подстерегать опасность дорого заплатить за победу. Даже когда нечего бояться значительного усиления войск противника, победитель встречает сильное сопротивление своему стремительному преследованию. Кроме того, в этот момент на плечи полководца давит вес эмоций солдат своей армии, ее недостатков и слабостей. Всем тысячам людей под его командованием требуется хоть ненадолго остановиться, чтобы отдохнуть и восстановить силы после тяжелого, полного опасностей ратного труда. Но и у самого полководца, вследствие моральной и физической усталости, ослаблена его природная активность. Поэтому случается так, что большей частью по этим чисто человеческим причинам снижается активность армии. Только этим можно объяснить неуверенность в преследовании после победы, давшей победителю превосходство.

Начальное преследование противника мы в основном ограничиваем первым днем, включая ночь, следующую за победой. В конце этого периода необходимость отдыха предписывает нам остановку в любом случае.

Это первое преследование имеет различные степени.

Первая степень — когда преследование выполняется лишь кавалерией. В этом случае оно является скорее средством устрашения и наблюдения, чем настоящим натиском на врага, потому что самого небольшого препятствия на местности обычно достаточно для задержания преследователя.

Вторая степень — когда преследование осуществляется сильным авангардом, состоящим из всех родов войск. Подобное преследование теснит противника до ближайшей сильной позиции его арьергарда или до места ближайшей остановки его армии. Ни то ни другое нельзя найти тотчас же, и поэтому преследование может быть продолжено; в основном оно не простирается дальше расстояния в одно или, самое большее, два лье, потому что иначе авангард не будет чувствовать за собой достаточной поддержки.

Третья и самая сильная степень — когда преследование ведется продвижением всей победоносной армии, пока не иссякнут физические силы. В этом случае разбитая армия при намеке на возможность атаки или обхода со стороны противника обычно бросает позиции, предоставленные местностью, а арьергард потерпевшего поражение войска, как правило, не оказывает упорного сопротивления.

Во всех трех случаях ночь кладет конец преследованию, даже когда исход битвы был решен незадолго до наступления темноты. Это дает побежденному время на отдых и сбор разрозненных частей; если же он решит отступать ночью, то сможет выиграть пространство. После перерыва на отдых побежденный находится уже в лучшем положении: многое из того, что было потеряно, найдено, снаряжение обновлено, войска сплочены в новый порядок. Теперь любое дальнейшее столкновение с противником уже будет новым боем, а не продолжением старого, и, хотя он может вовсе не обещать счастливого исхода, все же это будет новый бой, а не собирание победителем рассыпанных обломков.

В тех же случаях, когда победитель может продолжить преследование ночью, хотя бы с помощью сильного авангарда, состоящего из всех родов войск, эффект победы становится значительно сильнее.

Отсюда вывод: энергия, вложенная в преследование, главным образом определяет ценность победы; это преследование является вторым актом победы, во многих случаях более важным, чем первый, а стратегия (в то время как тактика пожинает плоды победы) проявляет впервые свой авторитет в том, что требует завершения победы.

Но действия победы очень редко останавливаются на этом первом преследовании; теперь впервые начинается настоящая погоня, которой придает скорость победа.

На дальнейших стадиях преследования мы снова различаем три степени: простое продвижение вслед за противником, настоящий натиск и параллельное преследование, с целью отрезать пути отступления.

Первая погоня или преследование заставляет противника продолжать отступление, пока он не решит, что может рискнуть пойти еще на одну битву. Поэтому такого преследования будет достаточно, чтобы исчерпать завоеванные нами преимущества и, кроме того, передать в наши руки все, что враг не может унести и увезти с собой: больных, раненых, отставших, всевозможное имущество, повозки. Но такое преследование не увеличивает разложения в неприятельской армии. Это достигается двумя другими степенями преследования.

Если, например, вместо того чтобы удовольствоваться захватом лагеря, оставленного неприятелем, или захватом оставленной им территории, мы каждый раз, когда он пытается остановиться на отдых, своим авангардом будем гнать его все дальше, тогда это ускорит его отступление и, следовательно, увеличит разложение. Но больше всего на это будет влиять бегство без передышки, в которое превратится его отступление. Ничто так угнетающе не влияет на солдата, как звук неприятельской канонады в тот момент, когда он после усиленного перехода так хочет хоть немного отдохнуть; если это возбуждение продолжается изо дня в день в течение некоторого времени, это может привести к паническому страху. В этом переживании заключается сознание того факта, что он постоянно вынужден подчиняться правилам, навязываемым противником, и не способен на какое-либо сопротивление, и это может в значительной степени ослабить дух армии. Эффект такого нажима на противника достигает максимума, когда нужда заставляет противника совершать ночные переходы. Если победитель на закате выбивает уставшего противника из лагеря, который тот только что разбил или для всей армии, или хотя бы для арьергарда, он будет вынужден или совершить ночной переход или ночью изменить свою стоянку, отнеся ее назад, что одно и то же; а победитель сможет спокойно провести ночь.

Определение порядка переходов и выбор места для остановок зависит от многих факторов, особенно от снабжения армии, мощных естественных препятствий на местности, больших городов и т. д. и т. п. Но все равно полезно так спланировать переходы в ходе преследования, чтобы они заставили противника передвигаться ночью, пока мы отдыхаем. Эффективность преследования при такой организации резко повышается.

Наконец, третья и самая эффективная форма преследования — это параллельный переход к непосредственной цели отступления.

Каждая разгромленная армия, естественно, имеет у себя в тылу, на большем или меньшем расстоянии, некое место, достижение которого является для нее существенно необходимым — или потому, что дальнейшее отступление опасно, например, если отступающую армию загоняют в ущелье, или потому, что побежденный должен добраться до определенного пункта раньше победителя, так как там расположены склады, продовольственные магазины, удобные позиции и возможность соединения с новыми корпусами, что позволит ему продолжить сопротивление.

Если победитель направится к этому пункту рокадной дорогой, совершенно ясно, что это ускорит отступление побежденной армии, доведя его в конце концов до бегства. Побежденный имеет только три пути противодействия этому: во-первых, самому броситься на неприятеля и неожиданностью нападения добиться успеха; но это явно подразумевает предприимчивого, дерзкого полководца и отличную армию, поверженную, но не полностью разгромленную.

Второй путь — ускорение отступления. Но именно этого противнику и надо. Такой прием ведет к неумеренным усилиям со стороны войск, а следовательно, и к огромным потерям: отставшим солдатам, разбитым орудиям и повозкам.

Третий путь заключается в том, чтобы пойти в обход и на приличном удалении обойти те пункты, где преследователю легче всего перерезать путь отступающему. В этом случае переход совершается с меньшим напряжением сил, и поспешность отступления делается менее вредной. Последний путь худший из всех, он напоминает ситуацию, когда неплатежеспособный должник берет новый заем и еще глубже увязает в долгах. Бывают случаи, когда этот путь можно считать целесообразным; иногда ничего другого не остается. Есть примеры, когда этот путь приносил успех; но в целом, безусловно, на его принятие толкает не твердая уверенность в том, что это самый надежный путь к цели, а страх повстречаться с противником. Горе полководцу, который поддается этому! Как бы ни был подорван моральный дух армии и как бы ни были обоснованны его опасения перед столкновением с противником, это зло лишь усугубится из-за боязливого уклонения от всякого риска такой встречи. Наполеон в 1813 году никогда бы не переправил через Рейн 30 000 или 40 000 человек, оставшихся у него после битвы при Ханау, если бы он избежал этой битвы и попытался перейти Рейн в Мангейме или Кобленце. Лишь посредством небольших боев, тщательно подготовленных и осуществленных, может быть воскрешен боевой дух армии.

Небольшие успехи оказывают невероятно благотворный эффект; но от большинства полководцев принятие решения о вступлении в небольшой бой требует огромного самообладания. Другой путь, путь уклонения от столкновения, кажется намного легче.

Однако нужно напомнить, что речь идет обо всей армии, а не об одной дивизии, которая, оказавшись отрезанной, стремится воссоединиться с армией путем обходного маневра; в этом случае обстоятельства иные, и успех достигается не так уж редко.

Такие марши преследования ослабляют и преследователя, и преследуемого, и они не рекомендуются, если неприятельская армия движется для объединения со значительными силами, во главе которых стоит выдающийся полководец, и если ее разгром еще не полностью подготовлен. Но когда этот способ можно применить, он действует как огромная машина. Разбитая армия несет несоразмерные потери больными и отставшими, из-за страха перед гибелью дух армии постепенно падает так, что в конце концов о хорошо организованном сопротивлении не может быть и речи; каждый день в руки противника без всякого боя попадают тысячи пленных. В такой момент полного везения победителю нечего бояться разделения своих сил, чтобы увлечь в сокрушительный водоворот событий все, что находится в пределах досягаемости его армии: отрезать отдельные вражеские отряды, захватить крепости, не готовые к обороне, занять большие города и т. д. и т. п. Он может делать все, что угодно, пока не создастся новая обстановка, и чем больше он рискует, тем позже произойдут эти перемены.