Глава 7. Большая Чистка.

Глава 7.

Большая Чистка.

Ни один эпизод в Советской истории не вызывал столько ярости со стороны старого буржуазного мира, как чистка 1937-1938 года. Безоговорочное осуждение чистки в одних и тех же выражениях можно видеть в памфлетах неонацистов и троцкистов, в претендующих на академизм работах Збигнева Бжезинского и книге шефа по идеологии Бельгийской армии.

Давайте обратимся к последнему, Анри Бернару, бывшему сотруднику секретной службы Бельгии, почетному профессору Бельгийского Королевского Военного колледжа. В 1982 году он опубликовал книгу "Коммунизм и слепота Запада". В своей книге Бернар призывает все здравомыслящие силы Запада к отражению неминуемого вторжения русских. Что касается истории СССР, мнение Бернара о чистке 1937 года интересно по многим причинам:

"Сталин, бывало, использовал методы, от которых Ленин ужаснулся бы. Грузин не имел и следов чувств, присущих людям. Начиная с убийства Кирова в 1934 году, Советский Союз подвергся кровавым испытаниям, представляющим пожирание Революцией своих сынов. Как сказал Дойчер, Сталин предложил народу режим террора и иллюзий. С того времени новые либеральные меры совпали с потоками крови в 1936-1939 годах. Это было время тех самых ужасных чисток, чудовищного приступа страха. Началась нескончаемая череда судебных процессов. "Старая гвардия" героического времени должна была быть уничтожена. Главным обвиняемым на этих процессах был отсутствующий на них Троцкий. Независимо ни от чего он продолжал вести борьбу против Сталина, разоблачая его методы и осуждая его сговор с Гитлером".(1)

Вот так историк Бельгийской армии, подобно цитируемым им Троцкому и троцкистам, защищает "старую большевистскую гвардию", у него даже есть доброе слово для Ленина; но при бесчеловечном чудовище Сталине господствовал слепой и безжалостный террор.

Перед рассмотрением условий, которые привели большевиков к чистке партии в 1937-1938 годах, давайте рассмотрим, а что знают об этом периоде Советской истории буржуазные специалисты, относящиеся с должным почтением к фактам?

Габор Тамаш Риттершпорн, родился в Будапеште, опубликовал в 1988 году работу под названием "Сталинистские упрощения и Советские сложности". Он прямо говорит о своем непринятии коммунизма и заявляет, что "у нас нет намерения ни отрицать все в любом случае, ни хотя бы в чем-то оправдать самые настоящие ужасы века, который мы рассматриваем; мы на самом деле хотели быть среди первых и вынести их на свет, если это было бы необходимо".(2)

Однако официальная буржуазная версия настолько смехотворна, а ее лживость так очевидна, что приводила в течение долгого времени к полному непринятию стандартной западной интерпретации Социалистической революции. Риттершпорн превосходно выделил встреченные им проблемы, когда он пытался дать исправления наиболее очевидных буржуазных измышлений.

"Если ... попытаться издать пробный анализ некоторых почти абсолютно неизвестных материалов, и использовать их для освещения истории Советского Союза тридцатых годов и роли Сталина в тот период, то откроется, что возможность бросить вызов общепринятым знаниям намного меньше, чем это можно было бы предполагать.

... Традиционный образ "Сталинского феномена" на деле настолько силен, и так скрыт за политическими и идеологическими пристрастиями, усиливающими "нужные" стороны, что любая попытка что-либо в нем исправить неминуемо будет воспринята как действие за или против общепринятых норм, закрепленным за этим образом...

Заявление о желании показать, что традиционное представление "Сталинской эпохи" во многих случаях является неточным, равносильно безнадежному вызову достопочтенным образцам мышления, которые мы используем в отношении политической жизни в СССР; более того, оно противоречит даже общепринятым выражениям...

Рассуждения такого рода могут быть подтверждены, кроме всего прочего, крайней несообразностью изданий, посвященных тому, что историческая традиция рассматривает в качестве наиважнейшего события - "Большой Чистке" 1936-1938 годов.

Может показаться странным, что найдется немного периодов Советской истории, которые бы изучались столь поверхностно.(3)

Есть много причин верить тому, что если отвергаются элементарные правила анализа источника информации в важнейшей области знаний о Советской эпохе, то это случается потому, что мотивы поисков в этом периоде Советского прошлого значительно отличаются от мотивов обычных исторических исследований.

И на самом деле, даже читая самые "классические" работы на эту тему, трудно уйти от впечатления, что во многих отношениях эти работы больше вдохновлены настроением умов определенных кругов Запада, чем реалиями Советской жизни при Сталине. Защита священных для Запада ценностей от действительных или воображаемых угроз из России; оценка подлинных исторических событий соседствует со всевозможными идеологическими предположениями".(4)

Другими словами Риттершпорн говорит: смотрите, я могу доказать, что большинство современных представлений о Сталине абсолютно ложны. Но чтобы рассказать это, надо преодолеть гигантские помехи. Если вы выскажете, даже робко, некую неопровержимую истину о Советском Союзе тридцатых годов, вы немедленно будете заклеймены как "Сталинист". Буржуазная пропаганда распространила ложный, но весьма живучий образ Сталина, образ, который почти невозможно исправить, поскольку чувства сразу начинают преобладать над разумом, как только раскрывается предмет обсуждения. Книги о чистках, написанные такими великими специалистами Запада как Конквест, Дойчер, Шапиро и Файнсод, никчемны, поверхностны и написаны с глубочайшим презрением к самым элементарным правилам, знакомым даже начинающим историкам. Под научной оболочкой они представляют собой рассуждения в защиту капиталистических интересов и ценностей и идеологические предрассудки крупной буржуазии.

Вот как представлялись чистки коммунистами, полагавшими, что в 1937-1938 годах их необходимо было провести. Центральный тезис был изложен в докладе Сталина от 3 марта 1937 года, после которого чистки и начались.

Сталин утверждал, что некоторые партийные лидеры "оказались настолько легкомысленными, самодовольными и наивными"(5), и недостаточно бдительными по отношению к врагам, что антикоммунисты уже проникли в партию. Сталин рассказал об убийстве Кирова, второго по значению тогда коммуниста в большевистской партии: "Злодейское убийство товарища Кирова было первым серьезным предупреждением, которое показало, что враги народа двуличны, и, прибегая к двуличию, они хотели бы замаскироваться под членов партии, большевиков, для того, чтобы выведать наши секреты и получить доступ в наши организации...

Процесс "зиновьевско-троцкистского блока" в 1936 году расширил уроки предыдущих процессов и превосходно показал, что зиновьевцы и троцкисты объединили вокруг себя все враждебные буржуазные элементы, что они превратились в шпионскую, диверсионную и террористическую агентуру германской тайной полиции, что двуличие и камуфляж являются их единственным средством для проникновения в наши организации, что бдительность и политический подход являются надежнейшими средствами предотвращения такого проникновения".(6)

"Продвигаясь дальше вперед и добиваясь больших успехов, мы будем вызывать все большую ярость остатков побежденных эксплуататорских классов, и они будут еще с большей готовностью прибегать к острым формам борьбы, больше будут стремиться нанести вред Советскому государству, и еще больше будут прибегать к самым отчаянным средствам борьбы как к последнему прибежищу обреченных".(7)

Каким был классовый враг?

Итак, на самом деле, кто такие были эти враги народа, проникшие в большевистскую партию? Здесь представлены четыре важных примера.

Борис Бажанов.

Во время Гражданской войны, когда погибло девять миллионов человек, буржуазия вела вооруженную борьбу с большевиками. Что ей было делать после поражения? Заканчивать жизнь самоубийством? Топить свое горе в водке? Превращаться в большевиков? В этом и была наилучшая возможность. Как только стало ясно, что большевистская революция победила, некоторые сторонники буржуазии сознательно стали внедряться в партию, чтобы бороться с ней изнутри и готовить условия для буржуазного переворота.

Борис Бажанов написал очень поучительную книгу на эту тему, названную "В Кремле со Сталиным". Бажанов родился в 1900 году, так что ему было от 17 до 19 лет во время революции на Украине, его родной земле. В своей книге Бажанов с гордостью показал фотографию документа, который гласил, что он назначается помощником Сталина. В решении организационного бюро значится: "Товарищ Бажанов назначается помощником товарища Сталина, секретаря ЦК". Бажанов прокомментировал: "Солдат антибольшевистской армии, я поставил себе трудную и опасную задачу проникнуть прямо в сердце вражеского центрального органа. И мне это удалось".(8)

Молодой Бажанов, как помощник Сталина, стал секретарем политбюро и должен был вести протоколы заседаний. Ему было 23 года. В своей книге, изданной в 1930 году, он рассказал, как началась его политическая карьера, когда он увидел приход большевистской армии в Киев. Тогда ему было 19 лет.

"Большевики захватили его в 1919 году, сея террор. Если бы я плюнул на них, то получил бы с десяток пуль. Я избрал другой путь. Чтобы спасти элиту моего города, я спрятался под маской коммунистической идеологии".(9)

"Начиная с 1920 года, открытая борьба с большевистской чумой прекратилась. Бороться с ними открыто стало невозможно. Надо было подрывать их изнутри. Надо было внедрить троянского коня в коммунистическую крепость... Все нити диктатуры сходились в единый узел в Политбюро. Заговор должен был начинаться там".(10)

В 1923-1924 годах Бажанов присутствовал на всех заседаниях Политбюро. Он сумел удержаться на различных постах до его бегства в 1928 году.

Многие другие буржуазные интеллектуалы имели такие же настроения, как у этого молодого девятнадцатилетнего украинца.

Рабочие и крестьяне, проливавшие кровь во имя Революции, были малообразованны и не отличались высокой культурой. Они могли победить буржуазию за счет своей отваги, героизма, ненависти к угнетению. Но чтобы создать новое общество, необходимы были образованность и культура. Интеллектуалы старого общества, молодые и старые, достаточно способные и легко приспосабливающиеся люди, отдали должное оппортунизму. Они решили сменить оружие и тактику борьбы. Они хотели противостоять этим грубым дикарям, работая на них. Судьба Бориса Бажанова служит тому примером.

Георгий Соломон.

Рассмотрим другое показательное дело. Карьера его автора, Георгия Соломона, даже более интересна. Соломон был кадровым членом большевистской партии, назначенным в июле 1919 года помощником Народного Комиссара торговли и промышленности. Он был близким другом Красина, старого большевика, который был одновременно Наркомом торговли и промышленности и Наркомом железных дорог и связи. Короче, перед нами два члена "старой гвардии героических времен", так дорогой сердцу Анри Бернара из Бельгийской Военной академии.

В декабре 1919 года Соломон вернулся из Стокгольма в Петроград, где он поспешил к своему другу Красину и спросил его о политической обстановке. В изложении Соломона ответ был таков:

"Ты хочешь, чтобы я прокомментировал ситуацию? ... сейчас идет непосредственное установление социализма ... воплощенная утопия, включающая самые крайние виды глупости. Они все обезумели, вместе с Лениным! ... Забыв о законах естественного развития, забыв наши предупреждения об опасности проведения социалистического эксперимента в настоящих условиях .... А что касается Ленина ... он страдает от постоянного расстройства сознания ... в действительности мы живем при полностью деспотическом режиме".(11)

Этот анализ ничем не отличается от меньшевистского: Россия не готова для социализма, а те, кто хочет установить его, будут вынуждены применять диктаторские методы.

В начале 1918 года Соломон и Красин вместе были в Стокгольме. Немцы начали наступление и оккупировали Украину. Антибольшевистские мятежи вспыхивали все чаще и чаще. Не было до конца ясно, кто будет управлять Россией, большевики или меньшевики и их союзники. Соломон подытожил свои разговоры с Красиным.

"Мы понимали, что новый режим провел ряд абсурдных мер, разрушив технические средства, дискредитировав технических специалистов и заменив их комитетами рабочих ... мы понимали, что линия на полное уничтожение буржуазии была не менее абсурдной ... Эта буржуазия могла еще принести нам много положительного ... мы нуждались в том, чтобы этот класс исполнил свою историческую цивилизующую роль".(12)

Казалось, что Соломон и Красин сомневались, не стоит ли им присоединиться: к "настоящим" марксистам, меньшевикам, с которыми у них было одинаковое мнение о роли буржуазии, которая должна была принести прогресс. Что могло произойти без ее участия? На самом ли деле не будет развиваться страна с "заводами, управляемыми невежественными рабочими"?(13)

Но власть большевиков устояла:

"Наша оценка положения постепенно менялась. Мы спрашивали себя, а имеем ли мы право оставаться в стороне ... Не стоит ли нам, в интересах народа, которому мы готовы были служить, поддержать Советы своими знаниями и опытом, для внесения в это дело некоторых здравых моментов? Не будет ли для нас лучшим шансом борьба против этой политики полного разрушения, которой отмечена деятельность большевиков...? Мы могли бы также противостоять полному уничтожению буржуазии.... Мы полагали, что восстановление нормальных дипломатических отношений с Западом ... придало бы нашим вождям силы, чтобы встать в один строй с другими народами и..., что тенденция к немедленному установлению полного коммунизма начнет уменьшаться и полностью исчезнет навсегда ...

Под действием этих мыслей мы решили, Красин и я, присоединиться к Советам".(14)

Итак, в соответствии с этими словами Соломона, он и Красин сформулировали тайную программу, следуя которой они и добились постов министра и заместителя министра в правительстве Ленина: они всячески противодействовали диктатуре пролетариата, они защищали, как могли буржуазию, и они были намерены укрепить связи с империалистическим миром, все это для того, чтобы "постепенно полностью уничтожить коммунистическое направление партии! Настоящий Большевик, товарищ Соломон.

1 августа 1923 года во время визита в Бельгию он установил связь с другой стороной. Его признания появились в 1930 году и были изданы бельгийско-французским "Международным центром активного противодействия коммунизму". Старый большевик Соломон теперь выдвинул такие идеи:

"Московское правительство сформировано небольшой группой людей, которые с помощью ГПУ внедряют рабство и террор в нашей великой и замечательной стране".(15)

"Советские деспоты уже видят себя окруженными со всех сторон гневом, всеобщим коллективным гневом. Охваченные сумасшедшим террором ... они проливали реки крови".(16)

Те же слова использовали меньшевики несколькими годами раньше. Вскоре они были подхвачены Троцким, а пятьюдесятью годами позже и шефом по идеологии Бельгийской армии, не придумавшего ничего лучше этих слов. Важно отметить, что слова "сумасшедший террор", "рабство" и "реки крови" использовались "старым большевиком" Соломоном для описания положения в Советском Союзе при Ленине и в либеральные времена периода коллективизации 1924-1929 годов. Вся клевета о "террористическом и кровожадном режиме", с которой буржуазия выступала против Сталина, была запущена, слово в слово, против Советского Союза еще при Ленине.

Соломон представлял собой интересный случай "старого большевика", который по существу противостоял Ленинскому проекту, и который избрал путь его разрушения и "извращения" изнутри. Уже в 1918 году некоторые большевики перед Лениным обвинили Соломона в том, что он являлся приверженцем буржуазии, дельцом и германским шпионом. Соломон все отрицал, но интересно заметить, что как только он покинул Советский Союз, он публично объявил себя антикоммунистом.

Фрунзе.

Упоминавшаяся выше книга Бажанова, содержит один особенно интересный эпизод. Он рассказал о встрече с высшими офицерами Красной Армии:

"Фрунзе был, возможно, единственным человеком среди коммунистических вождей, который хотел ликвидации режима и возврата России к более гуманным формам существования.

В начале революции Фрунзе был большевиком. Но, находясь в армии, он попал под влияние старых офицеров и генералов, перенял их традиции и стал солдатом по убеждениям. Насколько возросли его чувства к армии, настолько выросла ненависть к коммунизму. Но он знал, как скрыть и спрятать свои мысли...

Он чувствовал, что его убеждения должны привести его к роли Наполеона....

Фрунзе имел хорошо продуманный план. Он стремился, прежде всего, ограничить роль партии в Красной Армии. Начав действовать, он сумел упразднить комиссаров, которые в качестве представителей партии стояли над командирами...

Затем, энергично следуя своему плану Бонапартистского переворота, Фрунзе осторожно поставил на некоторые командные посты своих доверенных людей, настоящих военных ... так, чтобы армия могла способствовать успеху переворота. Но нужна была исключительная ситуация, например, могло быть введено военное положение ...

Его способность придать коммунистический дух каждому своему поступку была замечательной. Тем не менее, Сталин раскрыл его".(17)

Трудно установить, были ли суждения Бажанова верными. Но его книга ясно показала, что в 1926 году уже существовали разговоры о милитаристских и Бонапартистских настроениях в армии, намерениях положить конец Советскому режиму. Токаев напишет в 1935 году, что "Центральный военный аэродром Фрунзе был одним из центров непримиримых врагов Сталина".(18) Когда в 1937 году Тухачевский был арестован и расстрелян, ему вменялись в вину точно те намерения, которые приписывал Фрунзе Бажанов в 1930 году.

Александр Зиновьев.

В 1939 году Александру Зиновьеву, отличному студенту, было 17 лет. "Я мог понять разницу между действительностью и коммунистическими идеалами, и для меня ответственным за эти различия был Сталин".(19) Это предложение предельно точно отражает мелкобуржуазный идеализм, который вполне хотел принять коммунистические идеалы, но не желал считаться с социальными и экономическими условиями, как и с международными обстоятельствами, в которых приходилось рабочему классу строить социализм. Мелкобуржуазные идеалисты отвергали коммунистические идеалы, если им приходилось встретиться с жесточайшей классовой борьбой и материальными трудностями. "К семнадцати годам я уже был убежденным антисталинистом".(20) Так писал Зиновьев. "Я считал себя неоанархистом".(21) Он страстно изучал работы Бакунина и Кропоткина, затем Желябова и народников.(22) Октябрьская революция на самом деле позволила "аппаратчикам иметь персональные автомобили, жить в шикарных квартирах и дачах", "было установлено централизованное и бюрократическое государство".(23) "Идея диктатуры пролетариата была безумием".(24)

Зиновьев продолжал:

"Идея убийства Сталина заполнила мои мысли и чувства... Я уже был готов к терроризму... Мы изучили технические возможности нападения ... во время парада на Красной площади... мы хотели спровоцировать беспорядки, чтобы я, вооруженный пистолетом и гранатой, имел возможность атаковать вождей".(25)

Вскоре после этого, он со своим другом Алексеем готовился к атаке, "запланированной на 7 ноября 1939 года".(26)

Зиновьев учился на философском факультете элитного ВУЗа.

"Поступив учиться, я понял, что рано или поздно мне придется вступить в коммунистическую партию... У меня не было намерения открыто выражать свои убеждения: я бы только получил лишние заботы...

Я уже выбрал свой курс. Я хотел стать революционным борцом за новое общество... Для этого я решил на время скрыть себя и мои действительные убеждения от всех, исключая нескольких самых верных друзей".(27)

Эти четыре примера показывают нам те громадные трудности, которые стояли перед Советским руководством в борьбе против безжалостных врагов, скрывающихся и действующих тайно, врагов, делавших все возможное для подрыва и разрушения партии и Советской власти изнутри.

Борьба против оппортунистов в партии.

В двадцатых-тридцатых годах Сталин и другие большевистские лидеры вели постоянную борьбу против оппортунистических выступлений в партии. Отрицание ленинских идей, шедшее от Троцкого, затем от Зиновьева и Каменева, и, наконец, от Бухарина, играло центральную роль. Эта идеологическая и политическая борьба велась в полном соответствии с ленинскими принципами, твердо и настойчиво.

Большевистская партия вела решительную идеологическую и политическую борьбу против Троцкого в 1922-1937 годах по вопросам возможности построения социализма в одной стране, Советском Союзе. Используя левацкую идеологию, Троцкий стремился доказать невозможность построения социализма в Советском Союзе в условиях отсутствия победоносных революций в крупных промышленных странах. Этих пораженческих и капитуляционистских настроений меньшевики придерживались еще в 1918 году. Они были уверены в невозможности построения социализма в отсталой крестьянской стране. Многие работы большевистских лидеров, в особенности Сталина и Бухарина, показывают, что борьба с ними велась совершенно правильно.

В 1926-1927 годах Зиновьев и Каменев присоединились к Троцкому в его борьбе против партии. Вместе они образовали Объединенную оппозицию. Последняя опровергала рост класса кулаков, критиковала "бюрократизм" и организовала тайные фракции внутри партии. Когда Оссовский защищал право создания "оппозиционных партий", Троцкий и Каменев голосовали в Политбюро против исключения Оссовского из партии. Зиновьев поддержал теорию Троцкого о "невозможности построения социализма в одной стране", теорию, против которой он яростно боролся всего лишь два года назад, рассказывая всем об опасности перерождения партии.(28)

В 1927 году Троцкий пустил в обиход выражение "Советский термидор", намекая на аналогию с Французской контрреволюцией, когда правые якобинцы казнили левых.

Впоследствии Троцкий вспоминал, что в начале Первой Мировой войны, когда немецкая армия была в 80 километрах от Парижа, Клемансо сверг слабое правительство Пенлеве, чтобы организовать эффективную оборону без каких-либо уступок. Троцкий намекал, что в случае империалистического нападения, он бы принял план, подобный плану переворота Клемансо.(29) Вот такими своими действиями и писаниями оппозиция была полностью дискредитирована и получила во время голосования всего 6 тысяч голосов за и 725 тысяч против.(30) 27 декабря 1927 года Центральный Комитет заявил, что оппозиция объединилась с антисоветскими силами, и что те, кто поддерживает эту позицию, будут исключены из партии. И все лидеры троцкистов и зиновьевцев были исключены.(31)

Но в июне 1928 года несколько зиновьевцев покаялись и вновь были приняты в партию вместе с их лидерами, Зиновьевым, Каменевым и Евдокимовым.(32) Так же поступили и многими троцкистами, включая Преображенского и Радека.(33) Троцкий, однако, придерживался непримиримой оппозиции по отношению к партии и был изгнан за пределы Советского Союза.

Следующее столкновение произошло во время коллективизации с правыми бухаринцами. Бухарин придерживался социал-демократической линии, основанной на идее классового примирения. На деле же он защищал развитие класса кулаков в деревне и представлял их интересы. Он настаивал на снижении темпов индустриализации в стране. Позиции Бухарина разлетелись на части в связи с острой классовой борьбой в деревне, "ужасы" которой Бухарин описывал и осуждал.

Во время этой борьбы бывшие члены "Левой оппозиции" образовали безнравственный союз с Бухариным для того, чтобы свергнуть Сталина и марксистско-ленинское руководство. 11 июля 1928 года во время бурных дебатов, проводившихся перед коллективизацией, Бухарин провел тайное совещание с Каменевым. Он заявил, что он готов "порвать со Сталиным ради Каменева и Зиновьева", и что он надеется на "союз для удаления Сталина".(34) В сентябре 1928 года Каменев встречался с некоторыми троцкистами, просил их вступить в партию и ждать "созревания кризиса".(35)

К тому времени Зиновьев и Каменев вновь начали борьбу против партийной линии, поддержав контрреволюционную программу, выдвинутую Рютиным в 1931-1932 годах. Они были вновь исключены из партии и сосланы в Сибирь.

С начала 1933 года казалось, что самые тяжелые бои за индустриализацию и коллективизацию уже позади. В мае 1933 года Сталин и Молотов подписали постановление об освобождении 50 процентов людей, сосланных в трудовые лагеря во время коллективизации. В ноябре 1934 года система управления колхозами приняла четко выраженную форму, колхозники имели право возделывать для себя личные участки земли и выращивать скот.(36) Общественная и экономическая атмосфера смягчилась по всей стране.

Общее направление, принятое партией, доказало свою правоту. Каменев, Зиновьев, Бухарин и многие троцкисты осознали, что они ошибались. Партийное руководство считало, что яркие победы в строительстве социализма должно вдохновить этих бывших оппозиционеров на критику их ошибочных идей и на признание Ленинской правды. Оно надеялось, что все ведущие кадры должны были принять Ленинские принципы критики и самокритики, материалистические и диалектические методы, которые позволят каждому коммунисту повысить свои политические знания и оценить их значимость для того, чтобы укрепить политическое единство в партии. Поэтому почти все руководители трех оппозиционных движений, троцкисты Пятаков, Радек, Смирнов и Преображенский, так же как и Зиновьев с Каменевым, и Бухарин, которые оставались на важных постах, были приглашены на 17 съезд партии, где они выступили с речами.

Этот съезд был съездом победителей и союзников.

В докладе 17 съезду, представленном 26 января 1934 года, Сталин перечислил впечатляющие достижения в индустриализации, коллективизации и культурном строительстве. Отметив политическую победу над троцкистами и буржуазными националистами, он заявил:

"Антиленинская группа правых уклонистов была разбита и рассеяна. Их организаторы давно отвергли старые взгляды и теперь пытаются всеми путями искупить свои грехи перед партией".(37)

Во время съезда все старые оппозиционеры признали огромные успехи, достигнутые за последние 3-4 года. В заключительной речи Сталин заявил:

"В рядах партии обнаружилось необычайное идеологическое, политическое и организационное единство".(38)

Сталин был убежден, что прежние уклонисты в будущем станут честно работать ради построения социализма.

"Мы разбили врагов партии ... Но пережитки их идеологии все еще живут в умах отдельных членов партии, и нередко они находят свое выражение".

И он подчеркнул живучесть "пережитков капитализма в экономической жизни" и "все еще ... в умах людей". "Вот почему мы не можем сказать, что борьба окончена, и что больше нет необходимости в политике социалистического наступления".(39)

Детальное изучение идеологической и политической борьбы, которая велась в большевистском руководстве с 1922 по 1934 годы, доказывает ложность крепко укоренившихся вымыслов и предубеждений. Упорно распространяется ложь о том, что Сталин не давал возможности другим лидерам свободно выражать свои мнения, что он был "тираном" в партии. Дебаты и схватки проводились открыто и на протяжении долгого времени. В корне различные идеи яростно противостояли одна другой, и на кону стояло само будущее социализма. Как в теории, так и в практике Сталин и другие руководители показали, что они следуют по Ленинскому пути, а различные оппортунистические фракции выражали интересы старой и новой буржуазии. В борьбе Сталин показал не только осторожность и упорство, он даже позволял оппонентам, заявившим о признании своих ошибок, вернуться к руководящей деятельности. Сталин действительно верил в честность самокритики его прежних противников.

Вновь суды и борьба против ревизионизма и вражеской агентуры.

1 декабря 1934 года в своем кабинете в здании обкома партии, в Смольном, был убит Киров, второй человек в партии. Убийца, Николаев, прошел туда, просто предъявив партбилет. Ранее он был исключен из партии, но сумел сохранить партбилет у себя.

Контрреволюционеры в тюрьмах и лагерях начали свою обычную кампанию лжи:

"Именно Сталин убил Кирова!" Такое "толкование" убийства Кирова было распространено на Западе диссидентом Орловым в 1953 году. В момент убийства Кирова Орлов находился в Испании. В книге, изданной им после бегства на Запад в 1938 году, Орлов писал о слухах, собранных им во время его короткой остановки в Москве. И только пятнадцатью годами позже во время Холодной войны диссидент Орлов обрел достаточную проницательность, чтобы сделать сенсационное открытие.

Токаев, член тайной антикоммунистической организации, писал, что Киров был убит группой оппозиционеров, и что он, Токаев, внимательно изучил обстоятельства подготовки к убийству. Люсков, агент НКВД, сбежавший в Японию, утверждал, что Сталин не имел никакого отношения к этому убийству.(40)

Убийство Кирова произошло в момент, когда руководство партии считало, что самые тяжелые этапы борьбы были позади, и что единство в партии восстановлено. Поначалу Сталин попросту был расстроен и немного запаниковал. Руководство расценило убийство человека номер два в партии как начало переворота. Немедленно был издан указ, требующий использования ускоренной процедуры для ареста и наказания террористов. Эти драконовские меры были результатом чувства смертельной опасности, угрожавшей социалистическому режиму.

Во-первых, партия искала виновных в кругах давних врагов, белогвардейцев. Некоторые из них были казнены.

Далее, следователи нашли дневник Николаева. В нем не было никаких сведений о связях с оппозиционным движением, которое бы готовило нападение. В конечном счете следствие заявило о том, что группа Зиновьева "влияла" на Николаева и его друзей, но не нашло никаких доказательств прямой причастности Зиновьева, который до того уже был сослан в ссылку. Реакция партии отражала царивший после покушения беспорядок. Предположение, согласно которому Сталин "подготовил" нападение, чтобы провести его "дьявольский план" уничтожения оппозиции, не подтверждается фактами.

Процесс Троцкистско-Зиновьевского центра.

После убийства Кирова последовала чистка партии от сторонников Зиновьева. Массового насилия и жестокости не было. Несколько следующих месяцев было посвящено новой Конституции, основанной на принципах социалистической демократии.(41)

Только через шестнадцать месяцев, в июне 1936 года, дело об убийстве Кирова было вновь открыто с привлечением новых данных. Оказалось, что в октябре 1932 года была создана тайная организация, в которую входили Зиновьев и Каменев.

Следствие доказало, что в начале 1932 года Троцкий присылал секретные письма для Радека, Сокольникова, Преображенского и других, побуждая их к более энергичным действиям против Сталина. Гетти нашел упоминание об этих письмах в архивах Троцкого.(42)

В октябре 1932 года бывший троцкист Голтсман тайно встретился с сыном Троцкого, Седовым, в Берлине. Они обсуждали предложение Смирнова о создании Объединенного Оппозиционного блока, с включением в него троцкистов, зиновьевцев и последователей Ломинадзе. Троцкий настаивал на "анонимности и секретности". Вскоре после этого Седов писал своему отцу, что блок официально создан, и что группа Сафарова-Тарханова осуждена.(43) В бюллетене Троцкого были опубликованы под псевдонимами доклады Смирнова и Голтсмана.

Таким образом, руководство партии имело неопровержимое доказательство существования заговора для свержения большевистского руководства и установления власти клики оппозиционеров, идущих по пути старых эксплуататорских классов.

Существование такого заговора было весьма тревожным сигналом.

Троцкий и контрреволюция.

Каждому внимательному аналитику, исследовавшему классовую борьбу в международном масштабе, было ясно, что к 1936 году Троцкий скатился к позиции, где он оказался в объятиях самых разных антикоммунистических сил. Превознося себя, Троцкий предназначил сам себе планетарную историческую роль, настолько же возраставшую, насколько его окружение становилось все более и более малозначащим. Вся его энергия сосредотачивалась на одном: разрушить большевистскую партию и тем самым привести к власти Троцкого и троцкистов. Фактически, зная в деталях большевистскую партию и ее историю, Троцкий стал всемирным специалистом по антибольшевистской борьбе.

Для того чтобы показать смысл его действий, мы предоставим несколько публичных заявлений Троцкого, сделанных им перед повторным открытием дела об убийстве Кирова в июне 1936 года. Эти заявления проливают свет на фигуры Зиновьева, Каменева, Смирнова и тех, кто участвовал в заговоре вместе с Троцким.

"Развал коммунистического движения".

В 1934 году Троцкий заявил, что Сталин и коммунистическая партия ответственны за приход к власти Гитлера: для свержения Гитлера коммунистическая партия должна быть "безжалостно" разрушена!

"Победа Гитлера ... случилась ... благодаря преступной политике Коминтерна. "Нет Сталину - нет победе Гитлера"".(44)

"Сталинский Коминтерн, также как и сталинская дипломатия, помогала Гитлеру вскочить в седло с любой стороны".(45)

"Коминтерновские бюрократы вместе с социал-демократией делает все возможное, что может превратить Европу, а там и весь мир, в фашистский концентрационный лагерь".(46)

"Коминтерн обеспечил одно из важнейших условий для победы фашизма ... для свержения Гитлера необходимо покончить с Коминтерном".(47)

"Рабочие, учитесь презирать этот бюрократический сброд!"(48)

"Рабочие должны вытеснить теорию и практику бюрократического авантюризма из рядов рабочего движения!"(49)

Итак, в начале 1934 года, когда Гитлер еще меньше года у власти, Троцкий заявил, что для свержения фашизма, международное коммунистическое движение должно быть ликвидировано! Превосходный пример "антифашистского единства", о котором столь демагогически кричал Троцкий. Вспомним, что в то же самое время Троцкий заявил, что Германская Коммунистическая партия отказалась от "политики объединенного фронта с социал-демократами"(50), и что, следовательно, из-за ее "возмутительного сектантства" Гитлер пришел к власти. На самом деле это произошло из-за Германской Социал-демократической партии, из-за ее безусловной поддержки германских капиталистов и отказа от антифашистского и антикапиталистического единства. А Троцкий предлагал "безжалостное истребление" единственной силы, на деле противостоявшей нацизму!

Еще в 1934 для подстрекательства самых отсталых масс против большевистской партии Троцкий выдвинул свое известное измышление о том, что Советский Союз во многом напоминает фашистское государство.

"В последнее время Советская бюрократия приобрела многие черты победоносного фашизма, прежде всего избавления от контроля партии и установления культа лидера".(51)

Реставрация капитализма возможна.

В начале 1935 года позиция Троцкого была такова: реставрация капитализма в СССР невозможна; экономические и политические основы Советского режима незыблемы, но верхушка, то есть руководство большевистской партии есть самая коррумпированная, самая антидемократическая и самая реакционная часть общества.

Троцкий принял под свое крыло все антикоммунистические силы, которые боролись "против самой коррумпированной части" большевистской партии. Троцкий постоянно защищал оппортунистов, карьеристов и пораженцев, еще состоящих в партии, чьи действия подрывали диктатуру пролетариата.

Вот что писал Троцкий в конце 1934 года после убийства Кирова, непосредственно перед исключением Зиновьева и Каменева из партии, и суда, закончившегося для них ссылкой.

"Как это могло произойти, что в наше время после всех экономических успехов, после "ликвидации" - в соответствии с официальными заверениями - классов в СССР и "построения" социалистического общества, как могло произойти то, что старым большевикам ... вменили в вину реставрацию капитализма...?

Только последний идиот мог додуматься до того, что капиталистические отношения, то есть, частная собственность на средства производства, включая землю, может быть восстановлена в СССР мирным способом и установлен режим буржуазной демократии. На деле же, даже если это было бы возможно вообще, капитализм не может быть восстановлен в России иначе, как в результате жесточайшего контрреволюционного переворота, который унес бы в десять раз больше жизней, чем то было в Октябрьскую революцию и гражданскую войну".(52)

Эти слова наводят на такую мысль. Троцкий был во главе безжалостной борьбы внутри руководства партии с 1922 по 1927 год, отстаивая идею о невозможности построения социализма в одной стране, в Советском Союзе. Но в 1934 году этот бессовестный индивидуум заявил уже, что социализм в Советском Союзе настолько крепок, что для его свержения потребуются десятки миллионов жизней!

Далее, Троцкий заявлял о своих претензиях на защиту "Старых Большевиков". Но эти "Старые Большевики", Зиновьев и Каменев, были диаметральной противоположностью старым большевикам Сталину, Кирову, Молотову, Кагановичу и Жданову. Последние же указывали на то, что в условиях жестокой классовой борьбы, имевшей место в Советском Союзе, оппортунистическая позиция Зиновьева и Каменева открывает дорогу старым эксплуататорским классам и новым бюрократам.

Троцкий использовал стародавний буржуазный аргумент: "Он является старым революционером, как бы он мог изменить своей стороне?" Хрущев еще поднимет этот лозунг в своем Секретном докладе.(53)

Но уже был известен пример Каутского, ранее провозглашенного духовным наследником Маркса и Энгельса, и ставшего после смерти основоположников научного коммунизма главным предателем марксизма. Мартов был одним из пионеров марксизма в России, он участвовал в создании первых революционных организаций; тем не менее, он стал вождем меньшевиков и боролся с социалистической революцией с октября 1917 года. И что уж говорить о "Старых Большевиках" Хрущеве и Микояне, действенно способствовавшим переводу Советского Союза на путь реставрации капитализма.

Троцкий заявлял, что контрреволюция невозможна без кровопролития, что она унесет десятки миллионов жизней. Он делал вид, что капитализм не мог быть "произведен внутри", путем политического перерождения партии, проникновения в нее врагов, бюрократизации, принятием взглядов и убеждений социал-демократов. Однако Ленин настойчиво доказывал это.

Политически Каменев и Зиновьев были предшественниками Хрущева. А вот Троцкий, высмеивая излишнюю бдительность при противодействии таким оппортунистам, как Каменев, использовал аргументы, которые будут почти слово в слово воспроизведены Хрущевым в его "Секретном докладе":

"Ликвидация старых правящих классов вместе с успехами экономики нового общества должна непременно приводить к снижению накала борьбы и уходу от различных форм диктатуры".(54)

Сразу же после того, как тайные силы успешно убрали второго человека в партии, Троцкий заявил, что диктатура пролетариата логически должна начать растворяться до полного исчезновения. Нацеливая кинжал в сердце большевиков, защищавших Советский режим, Троцкий в то же время призывал к терпимости по отношению к заговорщикам.

В том же выступлении Троцкий всячески обелял террористов. Он заявил, что убийство Кирова было "новым фактом, который должен рассматриваться как имеющий весьма значимую важность". Он пояснял:

"Террористический акт, заранее подготовленный и совершенный по приказу определенной организации немыслим, если только не существует благоприятной для этого политической атмосферы. Враждебность к находящимся у власти вождям должна быть широко распространенной и принять острейшие формы для кристаллизации террористических групп, возникающих в рядах молодежных партий...

Если ... неудовлетворенность распространяется в народных массах, которые напрочь отвергают бюрократию; если молодежь чувствует, что ее с презрением отвергают, угнетают и лишают шансов на свободное развитие, тогда создается атмосфера, благоприятствующая созданию террористических групп".(55)

Держась для публики в стороне от терроризма, Троцкий, как только мог, оправдывал убийство Кирова! Как вы заметили, из его трудов получается, что заговор и убийство были доказательством "всеобщей атмосферы враждебности, которой окутана бюрократия". Убийство Кирова доказывало, что "молодежь чувствует себя угнетенной и лишенной шансов для свободного развития" - это последнее замечание было прямым подстрекательством реакционной молодежи, которая и в самом деле чувствовала, что она "подавлена" и "лишена шансов на свободное развитие".

Троцкий закончил призывом к индивидуальному террору и вооруженному восстанию для уничтожения "сталинистской" державы. Таким образом, не позднее 1935 года Троцкий действовал как открытый контрреволюционер, непримиримый антикоммунист. Вот еще одна выдержка из его писаний, опубликованных за полтора года до Большой Чистки 1937 года.

"Сталин ... является живым воплощением Термидора бюрократов. В его руках террор был и до сих пор остается орудием, предназначенным для сокрушения партии, профсоюзов и Советов, для установления личной диктатуры, которой не хватает только короны императора....

Нездоровая атмосфера, вызванная бюрократическими методами коллективизации, или трусливыми репрессиями против лучших элементов пролетарского авангарда, неминуемо вызывала к жизни возмущение, ненависть и дух мести. Эта атмосфера порождает готовность молодежи совершать акты индивидуального террора...

Только успехи мирового пролетариата могут воскресить веру Советских пролетариев в свои силы. Непременным условием революционной победы является объединение международного революционного авангарда под знаменем Четвертого Интернационала. Борьба под этим лозунгом должна вестись в Советском Союзе осмотрительно, но без компромиссов... Пролетариат, совершивший три революции, поднимет свою голову еще раз. А если бюрократическая абсурдность попытается сопротивляться? Пролетариат найдет достаточно большую метлу, и мы поможем ему в этом".(56)

Вот так Троцкий благоразумно вдохновлял "индивидуальный террор" и открыто призывал к "четвертой революции".

Заявляя, что Сталин "сокрушил" партию большевиков, профсоюзы и Советы, Троцкий утверждал, что эта "чудовищная" контрреволюция, должна непременно вызвать ненависть молодежи, дух мщения и терроризма. Это был плохо завуалированный призыв к убийству Сталина и других большевистских вождей. Троцкий заявил, что деятельность его единомышленников в Советском Союзе должна вестись по правилам строжайшей конспирации. Было очевидно, что он не будет прямо призывать к индивидуальному террору. Но он дал ясно понять, что этот индивидуальный террор "непременно" будет вызван преступлениями Сталина. На языке конспираторов трудно высказаться яснее.

На случай если у кого-то из его последователей оставались сомнения, Троцкий добавил: в России мы вели вооруженное восстание в 1905 году, еще одно в феврале 1917, и третье - в октябре того же года. Сейчас мы готовимся к четвертой революции против "Сталинизма". Если они осмелятся сопротивляться, мы поступим с ними так, как мы поступали с защитниками царя и буржуазии в 1905 и 1917 году. Призывая к вооруженной революции в Советском Союзе, Троцкий стал выразителем мнений всех побежденных реакционных классов, от кулаков, пострадавших от "бессмысленного варварства бюрократов" во время коллективизации, до защитников царизма, включая буржуазию и белых офицеров! Чтобы втянуть некоторых рабочих в свои антикоммунистические делишки, Троцкий обещал им "успех мирового пролетариата", который должен вернуть уверенность Советскому пролетариату.

После чтения этого текста становится ясно, что любой советский коммунист, который знал о тайных связях между Троцким и действующими членами партии, должен был немедленно сообщить об этом органам госбезопасности. Все, кто поддерживал тайные отношения с Троцким, были частью контрреволюционного заговора, нацеленного на разрушение самых основ Советской власти, несмотря на все "левацкие" аргументы, которые они использовали для оправдания их попыток антикоммунистического переворота.

Контрреволюционная группа Зиновьева-Каменева-Смирнова.

Обратимся к эпизодам обнаружения в 1936 году связей между Зиновьевым-Каменевым-Смирновым и зарубежной антикоммунистической группой Троцкого.

Процесс зиновьевцев состоялся в августе 1936 года. По существу он был связан с осуждением неких элементов, которые уже несколько последних лет находились под угрозой изгнания из партии. Репрессии против троцкистов и зиновьевцев не коснулись жизненно важных партийных структур. Во время процесса обвиняемые ссылались на Бухарина. Но прокурор чувствовал, что достаточно убедительных доказательств против Бухарина нет, и расследование в этом направлении, то есть против руководящих кругов партии не проводилось.

Тем не менее, радикально настроенные личности в партийном руководстве в июле 1936 года распространили в своих кругах письмо, обращавшее внимание на то, что враги проникли в сам партийный аппарат, что они скрывают свои истинные намерения, и что их шумная поддержка генеральной линии призвана замаскировать их саботаж. Разоблачить их очень трудно, отмечалось в письме.

Это письмо содержало еще и такое утверждение: "В нынешних условиях непременным качеством каждого большевика должна быть способность разоблачить врага партии, как бы хорошо он не был замаскирован".(57)

Данный текст является ознакомительным фрагментом.