Глава 7. Большая Чистка

Глава 7. Большая Чистка

Ни один эпизод в советской истории не вызывал столько ярости со стороны старого буржуазного мира, как чистка 1937–1938 года. Безоговорочное осуждение чистки в одних и тех же выражениях можно видеть в памфлетах неонацистов и троцкистов, в претендующих на академизм работах Збигнева Бжезинского и книге шефа по идеологии Бельгийской армии.

Давайте обратимся к последнему, Анри Бернару, бывшему сотруднику секретной службы Бельгии, почетному профессору Бельгийского Королевского Военного колледжа. В 1982 году он опубликовал книгу «Коммунизм и слепота Запада». В своей книге Бернар призывает все здравомыслящие силы Запада к отражению неминуемого вторжения русских. Что касается истории СССР, мнение Бернара о чистке 1937 года интересно по многим причинам:

«Сталин, бывало, использовал методы, от которых Ленин ужаснулся бы. Грузин не имел и следов чувств, присущих людям. Начиная с убийства Кирова в 1934 году, Советский Союз подвергся кровавым испытаниям, представляющим пожирание Революцией своих сынов. Как сказал Дойчер, Сталин предложил народу режим террора и иллюзий. С того времени новые либеральные меры совпали с потоками крови в 1936–1939 годах. Это было время тех самых ужасных чисток, чудовищного приступа страха. Началась нескончаемая череда судебных процессов. „Старая гвардия“ героического времени должна была быть уничтожена. Главным обвиняемым на этих процессах был отсутствующий на них Троцкий. Независимо ни от чего он продолжал вести борьбу против Сталина, разоблачая его методы и осуждая его сговор с Гитлером»{382}.

Вот так историк Бельгийской армии, подобно цитируемым им Троцкому и троцкистам, защищает «старую большевистскую гвардию», у него даже есть доброе слово для Ленина; но при бесчеловечном чудовище Сталине господствовал слепой и безжалостный террор.

Перед рассмотрением условий, которые привели большевиков к чистке партии в 1937–1938 годах, давайте посмотрим, а что знают об этом периоде советской истории буржуазные специалисты, относящиеся с должным почтением к фактам?

Габор Тамаш Риттершпорн, родился в Будапеште, опубликовал в 1988 году работу под названием «Сталинистские упрощения и советские сложности». Он прямо говорит о своем непринятии коммунизма и заявляет, что «у нас нет намерения ни отрицать все в любом случае, ни хотя бы в чем-то оправдать самые настоящие ужасы века, который мы рассматриваем; мы на самом деле хотели быть среди первых и вынести их на свет, если это было бы необходимо»{383}.

Однако официальная буржуазная версия настолько смехотворна, а ее лживость так очевидна, что приводила в течение долгого времени к полному непринятию стандартной западной интерпретации Социалистической революции. Риттершпорн превосходно выделил проблемы, с которыми столкнулся, когда пытался дать исправления наиболее очевидных буржуазных измышлений.

«Если… попытаться издать пробный анализ некоторых почти абсолютно неизвестных материалов и использовать их для освещения истории Советского Союза 30-х годов и роли Сталина в тот период, то откроется, что возможность бросить вызов общепринятым знаниям намного меньше, чем это можно было бы предполагать.

…Традиционный образ „Сталинского феномена“ на деле настолько силен и так скрыт за политическими и идеологическими пристрастиями, усиливающими „нужные“ стороны, что любая попытка что-либо в нем исправить неминуемо будет воспринята как действие за или против общепринятых норм, закрепленным за этим образом…

Заявление о желании показать, что традиционное представление „Сталинской эпохи“ во многих случаях является неточным, равносильно безнадежному вызову достопочтенным образцам мышления, которые мы используем в отношении политической жизни в СССР; более того, оно противоречит даже общепринятым выражениям…

Рассуждения такого рода могут быть подтверждены, кроме всего прочего, крайней несообразностью изданий, посвященных тому, что историческая традиция рассматривает в качестве наиважнейшего события, – „Большой Чистке“ 1936–1938 годов.

Может показаться странным, что найдется не много периодов советской истории, которые бы изучались столь поверхностно{384}.

Есть много причин верить тому, что если отвергаются элементарные правила анализа источника информации в важнейшей области знаний о советской эпохе, то это случается потому, что мотивы поисков в этом периоде советского прошлого значительно отличаются от мотивов обычных исторических исследований.

И на самом деле, даже читая самые „классические“ работы на эту тему, трудно уйти от впечатления, что во многих отношениях эти работы больше вдохновлены настроением умов определенных кругов Запада, чем реалиями советской жизни при Сталине. Защита священных для Запада ценностей от действительных или воображаемых угроз из России; оценка подлинных исторических событий соседствует со всевозможными идеологическими предположениями»{385}.

Другими словами, Риттершпорн говорит: смотрите, я могу доказать, что большинство современных представлений о Сталине абсолютно ложны. Но чтобы рассказать это, надо преодолеть гигантские помехи. Если вы выскажете, даже робко, некую неопровержимую истину о Советском Союзе 30-х годов, вы немедленно будете заклеймены как «сталинист». Буржуазная пропаганда распространила ложный, но весьма живучий образ Сталина, образ, который почти невозможно исправить, поскольку чувства сразу начинают преобладать над разумом, как только раскрывается предмет обсуждения. Книги о чистках, написанные такими великими специалистами Запада, как Конквест, Дойчер, Шапиро и Файнсод, никчемны, поверхностны и написаны с глубочайшим презрением к самым элементарным правилам, знакомым даже начинающим историкам. Под научной оболочкой они представляют собой рассуждения в защиту капиталистических интересов и ценностей и идеологические предрассудки крупной буржуазии.

Вот как представлялись чистки коммунистами, полагавшими, что в 1937–1938 годах их необходимо было провести. Центральный тезис был изложен в докладе Сталина от 3 марта 1937 года, после которого чистки и начались.

Сталин утверждал, что некоторые партийные лидеры «оказались настолько легкомысленными, самодовольными и наивными»{386} и недостаточно бдительными по отношению к врагам, что антикоммунисты уже проникли в партию. Сталин рассказал об убийстве Кирова, второго по значению тогда коммуниста в большевистской партии: «Злодейское убийство товарища Кирова было первым серьезным предупреждением, которое показало, что враги народа двуличны, и, прибегая к двуличию, они хотели бы замаскироваться под членов партии, большевиков, для того чтобы выведать наши секреты и получить доступ в наши организации…

Процесс „зиновьевско-троцкистского блока“ в 1936 году расширил уроки предыдущих процессов и превосходно показал, что зиновьевцы и троцкисты объединили вокруг себя все враждебные буржуазные элементы, что они превратились в шпионскую, диверсионную и террористическую агентуру германской тайной полиции, что двуличие и камуфляж являются их единственным средством для проникновения в наши организации, что бдительность и политический подход являются надежнейшими средствами предотвращения такого проникновения»{387}.

«Продвигаясь дальше вперед и добиваясь больших успехов, мы будем вызывать все большую ярость остатков побежденных эксплуататорских классов, и они будут еще с большей готовностью прибегать к острым формам борьбы, больше будут стремиться нанести вред советскому государству и еще больше будут прибегать к самым отчаянным средствам борьбы как к последнему прибежищу обреченных»{388}.