Дмитрий Таевере ОПЕРАЦИЯ „ОКОШКО" И ДРУГИЕ
Дмитрий Таевере
ОПЕРАЦИЯ „ОКОШКО" И ДРУГИЕ
Вскоре после войны я, в числе других ленинградских чекистов, прибыл в Эстонию с новым назначением. Позади были нелегкие годы ленинградской блокады. Теперь мне предстояло возглавить отдел по ликвидации националистических банд, еще действовавших на территории Эстонии.
— Нам известно, — рассказывал руководитель эстонских чекистов генерал Борис Гансович Кум, — что группа буржуазных националистов во главе с резидентом американской разведки Рихардом Салисте доставлена на подводной лодке к побережью республики и сумела проскочить в лесные ее районы.
Генерал подвел меня к занимавшей полстены карте:
— Обратите внимание на окрестности Пярну. Именно здесь участились налеты Страшного Антса, Черного Капитана и Черной Перчатки. Заморские визитеры, несомненно, захотят связаться с этими бандами, использовать их для своих целей. Их пристанищем теперь стали леса. Поджоги, убийства, налеты — вот их излюбленные действия. Нам известно, что человек, прозванный Страшным Антсом, был офицером гитлеровской армии, имеет обширные связи на хуторах. Генриксон-Янсон по прозвищу Черный Капитан в недавнем прошлом капитан СД, а Черная. Перчатка — это офицер СС Редлих. Кличку Черная Перчатка дали ему после ожога руки, с которой он не снимает длинной перчатки. Все они жестокие бандиты, на счету которых не одно убийство видных эстонских коммунистов, не один грабеж, а в годы войны все они участвовали в массовых убийствах мирных советских людей…
Заканчивая нашу беседу, генерал уточнил:
— Редлих ищет связи с Антсом и через него с американским резидентом. Надеюсь, что мы окажемся проворнее. Желаю успеха!
Знакомлюсь с новыми товарищами, с обстановкой. Оперативные сводки, кстати, тревожные: поджог нефтесклада, ограбление кооператива, зверское убийство. И все случаи на шоссе Таллин — Пярну.
Советуемся с руководством, принимаем кое-какие меры. В частности, оперативный пункт переношу поближе к Пярну.
Из головы не выходит предупреждение генерала: Редлих ищет связи с Антсом. Значит, надо помешать этим связям. Но как? Вернее всего — поссорив двух бандитских главарей. Ссора не позволит им действовать сообща.
Разрабатываем соответствующий план. Помогли нам возникшие на окрестных хуторах слухи. Согласно этим слухам, в банде Антса Страшного будто бы появился некий Адъютант, который превзошел по жестокости самого начальника. И еще будто бы Адъютант весьма нелестно отзывается о Редлихе. Как раз последнее нас особенно устраивало. Через Яана Мадиса, в прошлом чиновника буржуазной Эстонии, порвавшего с бандитами, мы постарались довести эти слухи до сведения Редлиха. По нашему поручению Мадис особенно напирал на то, что Адъютант, дескать, плохо отзывается о прошлом Редлиха, называет его предателем.
Результат, как говорят, не замедлил сказаться. Взбешенный Редлих подослал к Антсу своих людей, и Адъютант был убит.
Антса это самоуправство Редлиха возмутило, и от свидания с ним он уклонился. Таким образом, нежелательные для нас контакты двух бандитских главарей оказались сорванными.
Но это, разумеется, было лишь эпизодом. Главное заключалось в том, чтобы быстрее ликвидировать бандитские гнезда.
Подробнее остановлюсь на нашем поединке с бандой Черной Перчатки.
Прежде всего мы внимательно изучили все материалы на ее участников.
Вожак банды, как свидетельствовали эти материалы, был смел, хладнокровен и главное — готов на любое преступление. Путей назад у него нет: эсэсовец, пролил много крови. Тип этот опасный, терять такому нечего.
Выделялся в его шайке и некто Румянцев, в прошлом также эсэсовец, лично расстрелявший сотни советских военнопленных. У Черной Перчатки он в ближайших помощниках. Остальные члены шайки также с запятнанным прошлым, но в банде они на положении исполнителей приказов.
Обращало на себя внимание довольно любопытное обстоятельство. В районе, где действовал Черная Перчатка, налеты чаще всего совершались на грузовые машины. Их, как правило, не сжигали и вообще старались не попортить, ограничиваясь стрельбой по шоферам.
Из этого мы сделали вывод, что бандитам нужны машины. Побывали в автохозяйствах, побеседовали с коммунистами и комсомольцами. Обо всех подозрительных случаях поиска транспорта попросили сообщать своевременно.
Неделю спустя к нам обратился комсомолец Юган. У него ночью побывали «лесные братья». Да, он уверен, что пришли они из леса: из-под курток у них торчали стволы автоматов. Завели разговор о том, как достать машину, попросили приготовить выпивку.
— Готовь, — сказали мы Югану. — А если опять попросят машину, сошлись на строгие порядки в гараже. Предложи взамен лошадь с телегой.
Дальше все пошло как по писаному. Бандиты согласились на лошадь. Явились в назначенный час, притащили с собой награбленные в ближайшем магазине промтовары.
Ночью на одном из поворотов лесной дороги их встретили наши оперативные работники. Бандиты были быстро обезоружены и связаны. Позднее они признались на допросе, что все было сделано «тип-топ», то есть весьма искусно.
Попали в наши руки, конечно, не главные персоны. Но важно было другое — захваченные бандиты входили в группу Редлиха. Не дав им опомниться, мы потребовали вести нас к бункерам, где устраивался на зиму Черная Перчатка.
На следующий день с утра началась решающая операция. Лесной район, показанный нам на карте, окружили солдаты. Штурмовой группе были приданы опытные проводники с собаками. И все же допустили мы промах. Вернее, не учли молодости комбата, который перекрыл четыре лесные дороги, а пятую почему-то оставил без прикрытия.
И надо же! Именно ее, пятую дорогу, избрала для отступления банда Редлиха. Мы ворвались в густой ельник, когда не успели еще остыть котелки с картошкой, разбросанные вокруг бункера. Однако банда успела уйти. Правда, через несколько минут собаки напали на ее след. Кляня себя за допущенный промах, мы кинулись в погоню.
Отступали бандиты перекатами. На поворотах лесной дороги Редлих оставлял заслоны, и пока мы преодолевали их сопротивление, остальные отходили. Наши товарищи были накалены, каждому хотелось как можно скорее обезвредить этих убийц, но я как командир штурмовой группы не имел права подвергать людей неоправданному риску. Решено было окружать шайку Редлиха методично и неуклонно, но тут нас поджидал еще один неприятный сюрприз. На берегу реки бандиты заранее приготовили лодки и, воспользовавшись быстро наступавшими сумерками, ускользнули от погони.
— Виноват я, товарищ полковник, — обратился ко мне молоденький комбат. — По моей оплошке они ушли.
Но дело было не в поисках виновных. Оплошку следовало исправлять сообща.
Новый план ликвидации банды мы назвали операцией «Окошко». В связи с этим не могу не вспомнить двух советских патриотов, которые нам очень помогли.
Первым был хуторянин Михкель. Всю жизнь трудился он на земле, обрабатывал свой надел личным трудом, батраков не нанимал. А когда гитлеровцы бежали из Эстонии, кто-то сказал Михкелю, что с коммунистами ему не по пути, и он ушел в лес. Правда, получив первое задание — убить сельского активиста, — сразу понял, что это занятие не по его характеру. Жена Михкеля пришла к нам, все рассказала. Михкелю была предоставлена возможность жить мирно и без опаски.
Выслушав нас, он надолго задумался, потом сказал:
— Очень может быть, я живым не вернусь. Тогда скажите детям, что их отец сложил голову за правду.
— Вы имеете право отказаться.
— Один откажется, другой откажется, — сказал Михкель, — опять война придет к нам на порог. Уж лучше скажите детям, как я прошу…
Михкель должен был войти в доверие Черной Перчатки. Мы снабдили его умело составленными «шпионскими» материалами для передачи бандитам. Пришлось пожертвовать и небольшим складом спиртного, на которое бандиты были падки. Через некоторое время жена Михкеля сообщила, что муж ее «принят в лес».
После этого начался второй этап операции. Михкель должен был сообщить Редлиху, что встретил в городе приятеля, якобы связанного с эстонскими националистами в Швеции. Мы знали, что именно такого человека давно ищет Редлих. Обладать «окошком за рубеж» было его заветным желанием.
Как и следовало ожидать, Редлих не торопился с решением, а продолжал «прощупывать» Михкеля. К тому же связь с хуторянином у нас прервалась.
И вот однажды вертушка-автомат, скрытно установленная в лесу, продолжительным попискиванием подала знак, что Михкель вызывает на явку. Встреча с ним происходила в густом ельнике после полуночи. В распоряжении Михкеля были считанные минуты.
— Черная Перчатка согласен, — быстро сказал Михкель. — Найдется у вас такой человек, чтобы сразу было видно — связан с заграницей?
— Найдется. Звать его Эвальдом Лаксом. Все пока идет хорошо. Соблюдайте осторожность, товарищ Михкель!
Через несколько дней молодой и очень инициативный чекист, временно ставший Звальдом Лаксом, встретился с искушенными в провокациях главарями бандитского подполья.
Представьте молодого безоружного парня, окруженного стаей волков. Михкель впоследствии рассказывал, что после нескольких вопросов, которые могли поставить в тупик и более опытного контрразведчика, он счел Эвальда погибшим. Выручили чекиста находчивость и природное обаяние. «А с красными вы сами расправлялись?» — спросил его помощник Черной Перчатки Румянцев. Эвальд не задумываясь назвал имя видного работника Совета министров республики, трагически погибшего в автомобильной катастрофе. Подробностей этой катастрофы бандиты не знали. «Что вам до нашей борьбы? — грубо спросил другой бандит. — Отец ваш кто?» Вопросом своим он попал в самую уязвимую точку «проработанной» нами биографии Эвальда. Дело было в том, что «лесные братья» неплохо знали родословные виднейших врагов народной Эстонии. После долгих обсуждений нам пришлось пойти на риск и «привязать» нашего товарища к некоему помещику Лаксу, жестокому карателю, захваченному и уничтоженному партизанами. А чтобы не возникло сомнений, что после Лакса остался сын, в одной из местных газет мы поместили объявление о розыске Эвальда Лакса, террориста и шпиона, с указанием всех его примет. Газеты передали Редлиху, и именно он сердито оборвал своего подручного, сказав, что тот задает неуместные вопросы.
Сперва Редлих собирался сам ехать в Стокгольм, но затем передумал и вместо себя послал одного из помощников. Нас, впрочем, устраивал и такой вариант. Эвальд ехал в кабине с шофером, человек Редлиха сидел в кузове. В условленном месте машина остановилась. Эвальд выскочил и быстро сказал: «Видите тропу слева? Идите по ней до хутора. Там вас встретят».
Подав руку, чтобы помочь бандиту спрыгнуть с кузова, он резким движением рванул его на себя, а подбежавший шофер в мгновение обезоружил бандитского курьера.
Заполучив помощника Редлиха, мы вытянули из него не только точные координаты банды, но и возможные маршруты ее передвижений. Бункер в лесу, в котором бандиты засели на зиму, был окружен. Сопротивлялись они бешено, пытались уползти в лесную чащу, отстреливались. Но все щели были надежно перекрыты, бандитам пришел конец.
Среди убитых мы опознали эсэсовца Румянцева. Однако Черной Перчатке снова посчастливилось ускользнуть.
Считать операцию законченной без ликвидации этого махрового эсэсовца мы не могли. К розыскам Черной Перчатки были подключены местные жители.
Огромную помощь оказал нам лесной объездчик, веселый и смелый парень, которому было доверено несколько лесных вертушек-раций. Однажды он вызвал нас и сообщил, что довольно странным кажется ему поведение одного из хуторян. В доме этом по вечерам не зажигают света, чего-то боятся, от кого-то прячутся.
Тотчас мы сели в машины и помчались к подозрительному. Все дальнейшее происходило молниеносно. Из двери, обращенной в сторону леса, выскочил человек. Полуодетый, босой, с черной перчаткой на левой руке. Я кинулся наперерез, не стреляя, стремясь взять бандита живьем. Заметив меня, он круто повернулся и выстрелил из парабеллума. И сгоряча, быть может впервые, промахнулся. Раздался ответный выстрел. Бандит прыгнул через ручей и, будто подрезанный сноп, свалился в воду.
Когда мы подбежали, Черная Перчатка был мертв.
Таким образом завершилась ликвидация одной из опаснейших банд в послевоенной Эстонии. Примерно к тому же сроку удалось уничтожить Страшного Антса и Черного Капитана.
Приказ об изоляции группы Рихарда Салисте был выполнен. И все же мысль о том, что американский резидент творит свои черные дела на эстонской земле, не давала нам покоя.
Что мы знали о Салисте? Почти ничего. Зато мы имели кое-какие приметы его связного. Чиновник Мадис, тот самый, что навлек гнев Редлиха на Адъютанта, рассказал, со слов бандита, как незнакомый им человек приходил однажды к Страшному Антсу. Бандитский вожак разговаривал с ним с глазу на глаз и этим даже обидел своих людей, не понимавших, почему им не представили «парня со шрамом». Итак, парень со шрамом! Посторонних в свой бункер Страшный Антс не пускал. Значит, можно было предположить, что исключение он сделал для связного американского резидента. Еще одну примету связного сообщил хуторянин Юри. В свое время он порвал с бандитами и был амнистирован. К хозяйке, у которой Юри снимал комнату, явился неизвестный и попросил ночлега. Заметив во время чаепития корнет, на котором играл покойный владелец дома, гость расчувствовался и сказал, что ничего так не любит, как игру на корнете. Еще он сказал — Юри это запомнил хорошо, — что доводилось ему слушать всех стокгольмских корнетистов. Не заметил ли Юри у него шрама? Да, шрам у этого человека во всю щеку.
Война оставила шрамы на многих лицах, но упоминание о Стокгольме настораживало: ведь группа Салисте была переброшена из Швеции.
— Где же искать любителя корнета?
— Выпишем лучших корнетистов Стокгольма, — шутили товарищи. — Глядишь, связной и явится на приманку.
А шутка, между прочим, помогла.
Встретил я в Таллине давнего своего приятеля Эльмара. В двадцатых годах, во время учебы в коммунистическом университете, мы вместе с Эльмаром участвовали в художественной самодеятельности.
Было, конечно, о чем поговорить при встрече. Посмеялись, вспомнили, как бдительный секретарь нашей партячейки все допытывался у Эльмара, кто и за что привинтил к его трубе золотую монограмму. Секрет же ее был прост. В 1915 году Эльмар играл на корнете в гвардейском полку и за сольный концерт, который дал для товарищей под шрапнелью, получил от них на память монограмму.
— Эльмар, ты не забыл свой корнет? Приятель мой улыбнулся:
— Заходи в субботу, послушаешь. Приглашают меня в оркестр, но я играю только для друзей.
— А если я попрошу, сыграешь публично? Эльмар покачал головой.
— А если этого потребуют интересы дела? Эльмар стал серьезным.
— Говори, что надо.
Так случилось, что в одном из приморских ресторанов появился новый корнетист-виртуоз, слава о котором довольно быстро разнеслась среди горожан. Неделя прошла без событий, а потом Эльмар позвонил нам и сообщил, что видел в зале человека, очень уж остро реагировавшего на его игру. Человека этого уродовал шрам.
Похоже было, что мы напали на след. Теперь можно было вводить в игру Верочку. Точнее сказать, младшего лейтенанта госбезопасности Веру Федоровну Обер.
Верочка была изящной миловидной девушкой. В свои двадцать лет она уже успела принять участие в серьезных операциях, завоевав всеобщее уважение находчивостью и смелостью.
— Не испугаетесь? — спросил я, рассказав, что от нее требуется. — Конечно, он вооружен и ни перед чем не остановится.
— Не испугаюсь, — просто сказала Верочка.
Вере требовалась достоверная легенда, объясняющая, в частности, каким образом очутилась она в приморском городишке. Решили, что назовется она студенткой из Таллина, гостящей у тетки на хуторе.
Человек со шрамом, как мы и надеялись, подошел к Вере в ресторане. Знакомство завязалось.
Вера была остроумной собеседницей. Легко вскружив голову новому знакомому, она дала понять, что не очень-то расположена к народной власти, что отца ее, видного офицера, убили коммунисты. Человек со шрамом выслушал ее с одобрением, но о себе предпочел молчать. Узнав, где остановилась Вера, удовлетворенно почмокал губами и пообещал как-нибудь навестить.
Визит этот вскоре состоялся. Вера и мы готовились к нему одновременно, но по-разному. Вера запаслась выпивкой, у нас же стояла наготове замаскированная в лесу машина.
Только в час ночи наши товарищи увидели условный сигнал, замелькавший в окне дома.
— Думаю, что это связной, — доложила Вера. — Следует быстрее привести его в чувство. Он проговорился, что на рассвете его ждут друзья…
Очнувшись в кабинете следователя, связной Рихарда Салисте пытался вначале прикинуться почтовым служащим, затем туристом из Скандинавии и, только увидев «студентку из Таллина» с лейтенантскими погонами, сообразил, что игра проиграна.
На рассвете оперативная группа оцепила лесной участок, где скрывался Салисте. В морозном воздухе раздался усиленный рупором приказ:
— Резидент Салисте, вы окружены! Предлагаем сдаться!
Мучительные секунды тишины. Затем распахнулась дверь землянки и ударила автоматная очередь. Залегший рядом со мной старший сержант швырнул в ответ гранату. Швырнул легонько, почти подкатил— мы хотели взять резидента живым. Взрыв сорвал дверь с петель, ранил Салисте и загнал его обратно в землянку.
Через полчаса схватка в лесу закончилась. Сорвана была еще одна провокация американской разведки.
Ордена Красного Знамени, которыми правительство наградило чекистов — участников этих операций, — напоминают нам о тяжелых послевоенных боях за мирный труд на эстонской земле. Теперь эти бои в далеком прошлом. Но мы помним простых людей, помогавших нам в борьбе с врагом, и от всего сердца хотим пожелать им большого счастья.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.