Идеологические метания красных коммунистов

Идеологические метания красных коммунистов

Либералы – певцы или писатели-почвенники, которые группируются вокруг того или иного члена ЦК, – прекрасный показатель того, что номенклатура и интеллигенция далеко не во всем противостояли друг другу.

В годы правления Брежнева важнейшей цементирующей идеей стали споры вокруг личности Сталина и оценки всего его правления.

Для либералов и всех «передовых» людей Сталин был мерзким чудовищем. Для очень многих других – великим человеком, чьи замечательные дела оболганы политическими пигмеями. Отношение к Сталину во многих кругах становилось лакмусовой бумажкой: «свой» или «не свой».

Что думал о Сталине Брежнев, мы можем только догадываться: человек осторожный, он ничего про это не сказал. Может, и говорил детям-внукам, но мне об этом ничего не известно. Известно, что в годы его правления он совершил по крайней мере три поступка, направленных на воспоминание о Сталине.

На торжественном заседании в Кремле накануне Дня Победы 8 мая 1965 года Брежнев впервые после многолетних умолчаний упомянул имя Сталина: как организатора победы СССР во Второй мировой войне. Зал бешено зааплодировал.

В конце 1969 года к 90-летнему юбилею со дня рождения Сталина, главный идеолог ЦК Суслов организовал ряд мероприятий по его реабилитации. Брежнев, по крайней мере, не возражал. «Ресталинизация» не удалась – помешали протесты антисталинистов, в том числе из членов ЦК, научной и культурной элиты.

В 1970-е в учебниках (в том числе в школьных) начали писать о Сталине и сталинском периоде без ритуального упоминания о «репрессиях». Люди «демократических» убеждений подняли вой. До поры до времени – на кухнях… Интеллигентский обер-зубоскал, певец и бард Юлий Ким пел забавные такие песенки про смешного и глупого Брежнева, который хочет подражать отвратительному кровавому Сталину. Песенки пелись тоже для кухонного употребления, стать открытым «диссидентом» Ким боялся. Потом, в «перестройку», «протесты интеллигенции» выплеснулись на страницы прессы, на радио и телевидение, но песенки Кима уже никому не были интересны.

Споры о Сталине и его наследии (и в ЦК, и на кухнях) стали ярким явлением всех 1980-х годов.

Советские люди всегда разбредались в группы и группочки «по интересам»… чем дальше, тем разбредались активнее.

Глупо представлять нас убежденными врагами советской власти, но еще глупее – убежденными коммунистами, жаждущими построить «светлое будущее». Люди осмысливали себя и жизнь в навязанных им идеологических формулах – других-то не было. Деревенский дед, доивший корову, тем самым «выполнял продовольственную программу», а крепкий дядя, доставлявший в милицию хулигана, «сотрудничал с органами». Это не делало их ни марксистами, ни коммунистами.

Мы не то чтобы не были идеологичными… Были, и еще как. Отрицая официоз, прибивались к другим идеологиям, порой немногим лучше. Занимаясь наукой, придумывали причудливые идеологии «своих». Читая Стругацких (культовые писатели поколения) и слушая культового певца Высоцкого, проникались идеологиями, которые они несли.

Мышления вне идеологий нам было просто негде не то что перенять – а хотя бы просто понаблюдать. Мы не знали, что бывает иначе. Только вот общей идеологии не было и в помине.

Среди нас были и пылкие сторонники, и злейшие враги идеологии коммунизма…

Часть из нас естественным образом проникалась официальной идеологией… но уже брежневской – идеологией не построения коммунизма во всем мире, а идеологией «хотим жить вот так, здесь и сейчас». Или национал-коммунистической, которых чаровала «соборность» и «общинность», что «все равны» и что общество важнее отдельного человека. Они вполне искренне осуждали «буржуазный индивидуализм», но, опять же, где тут коммунистическая идейность?

Были мальчики и девочки, которых завораживали сами по себе горн и барабан, движение шеренг и звучные команды. Но если бы над этими колоннами и командами колыхались бы другие портреты, а лозунги стали бы прямо противоположными – многое ли изменилось бы?

А были и арийцы, и неоязычники, и евразийцы, и либералы, и социал-демократы, и анархисты, и эсеры, и еврокоммунисты… Кого только не было в числе советских интеллигентов, кто только не собирался на кухнях, не пил водки со вскрикиваниями и невнятными угрозами бог знает кому.

Вот кого почти не было – это трезвомыслящих людей.

Таков в свои последние годы тот Советский Союз, который сохранился в нашей памяти. Советский Союз, из которого мы происходим и который развалился в 1991 году.