Расстройство местничества

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Расстройство местничества

Вторжение стольких новых людей в знатные правящие круги запутало местнические счеты. Местничество, как мы уже видели (лекция XXVII), выстраивало боярскую знать в замкнутую цепь лиц и фамилий, которая в местнических спорах развертывалась в сложную сеть должностных и генеалогических отношений. Два совместника, не зная, как они доводятся друг другу, определяли свое относительное местническое отечество, вовлекая в счет третьих, четвертых, пятых лиц, и, если один из соперников преступался по недосмотру или уступчивости, он затрагивал родовую честь этих третьих-пятых, которые вмешивались в дело, чтобы отгородиться от постороннего посягательства на их честь. Князю Д. М. Пожарскому пришлось быть в одном случае меньше Б. Салтыкова. В думе рассчитывали так: Пожарский родич и ровня кн. Ромодановскому — оба из князей Стародубских, а Ромодановский бывал меньше М. Салтыкова, а М. Салтыков в своем роде меньше Б. Салтыкова — стало быть, кн. Пожарский меньше Б. Салтыкова. Новые люди разрывали эту цепь, входя в нее неприлаженными к ней звеньями. Они проникали в ряды старой знати за прямые заслуги или под предлогом заслуг отечеству; но местничество не признавало подвигов. Что ему заслуга отечеству? Око знало родоначальника с поколенной таблицей потомков да послужные разрядные росписи. У него было свое отечество — родовая честь. Но и новые люди не хотели поступаться своими заслугами и выслугами, и в истории Московского государства едва ли была эпоха, столь обильная местническими дрязгами, как царствование Михаила. Самый видный из новиков, князь Д. М. Пожарский, на себе самом испытал всю тяжесть столкновений, отсюда происходивших. Даром, что он Московское государство очистил от воров-казаков и врагов-поляков, из худородных стольников пожалован был в бояре, получил «вотчины великие»: к нему придирались при всяком случае, твердя одно, что Пожарские — люди не разрядные, больших должностей не занимали, кроме городничих и губных старост, нигде прежде не бывали. Когда его учли перед Б. Салтыковым, он ничего не возражал, однако царского указа и боярского приговора не послушался. Тогда уже Салтыков вчинил против него иск о бесчестье, и спаситель отечества «отослан был головою» к ничтожному, но родовитому сопернику, подвергся унизительному обряду, был проведен с торжественным позором пешком под руки под конвоем от царского двора до крыльца соперника. Зато Татищева, бившего челом на того же кн. Пожарского не в свою меру, высекли кнутом и отослали к князю головою. Расстройство местничества, начавшееся столкновением породы с заслугой, продолжалось отрицанием самой породы, как основы местничества. Заслуга, выслуженный высокий чин не давали знатности. Основное правило местничества — за службу государь жалует деньгами и поместьями, а не отечеством. Когда местническое сутяжничество разгорелось и редкое должностное назначение обходилось без спора и ослушания, правительство придумало способ устранить вред, отсюда происходивший для службы: на должности, дотоле замещаемые людьми родословными, стали назначать неродословных, между которыми счета местами не полагалось. Но неродословные, попав на родословные должности, тотчас воображали себя пожалованными в родословные и местничались между собою не хуже родословной знати, даже принимались местничаться с настоящими родословными людьми. За это их лишали чинов, сажали в тюрьму, секли кнутом, но они не унимались, и раз, выведенные нескончаемым и досадным разбиральством таких бездельных споров, думный дьяк и боярин среди самого заседания Боярской думы собственноручно отколотили палками неугомонного худородного спорщика, приговаривая: «Не по делом бьешь челом, знай свою меру». Но это кляузничество худородных было вызвано обстоятельствами времени. Смута произвела большую переборку служилых фамилий, подняла одни, понизила другие. Служебный чин сам по себе мало значил в местничестве, не давал родовитости; но родовитого человека обыкновенно возводили в высокий чин, служивший показателем его родовитости. Малые люди, дослужившиеся в Смуту до больших чинов, пытались превратить признак родовитости в ее источник и стали усвоять мысль, что государь, жалуя худородному большой чин, вместе с тем дает ему и знатность. Эта мысль, отрицавшая самое основание местничества, принадлежала к новым политическим понятиям, возникшим в Смуту, и была тогда отчетливо выражена одним захудалым служакой, сказавшим в споре о местах своему родовитому сопернику: велик и мал живет государевым жалованьем. Эта же мысль повела к отмене местничества в 1682 г., потом легла в основу петровской табели о рангах 1722 г. и всего более содействовала поглощению старой боярской аристократии чиновной дворянской бюрократией.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.