2. Шутки и жесты, основанные на гомосексуальных отношениях

2. Шутки и жесты, основанные на гомосексуальных отношениях

До сих пор мы рассматривали любовь греков к мальчикам с серьезной стороны, однако широко известное выражение Горация о том, что «ничто не запрещает говорить правду с улыбкой на устах», также приложимо и в случае эфебофилии, как и к другим аспектам человеческих отношений. Сохранилось множество примеров острот, дошедших до нашего времени. Это, разумеется, не отражает духовную сторону любви, но в большой степени именно ее чувственный посыл направлялся с помощью жестов и шуток, и здесь мы приведем лишь несколько примеров такого рода, сохранившихся до наших дней.

Мы уже объяснили значение слова «кинед», однако постепенно им стали называть полумужчин, которые копировали поведение женщин, красили лицо и повторяли их жесты. Одна сатира из «Антологии» так отзывается о них (xi, 272): «Они не хотят быть мужчинами, но и не родились женщинами; они не мужчины, поскольку позволяют использовать себя как женщин; они мужчины – для женщин и женщины – для мужчин». Аффектированное поведение таких мужчин часто высмеивал Аристофан: «А ты, созданье юное, ты кто, скажи. Я, как Эсхил в «Ликурге», допрошу тебя. Откуда ты, девоня? И наряд к чему? И что за жизнь беспутная? И для чего кимвал с шалинкой женской? Лира – с лентами? Игральный мяч с сережками?

Не вяжется. Как сочетать меч воинский и зеркало? Ты кто, дитя прелестное? Мужчина, да? А что меж ног? Где сапоги? Накидка где? Ты – женщина. Быть может? Где же грудочки? Скажи! Молчишь? Раз отвечать не хочешь мне, тебя по этим песням разгадаю я»[161].

Менандр описывает поведение кинеда с легким намеком на Ктесиппа, сына Хабрия, о котором говорили, что он продал даже камень с могилы отца, чтобы жить не отказывая себе в удовольствиях.

В комедии такие женственные мужчины имеют женские имена. Например, Аристофан пишет о женственном Сострате, и вместо мужского имени Сострат он называет его Состратой, а вместо Клеомен – Клеоменой (Облака, 678, 680). Кратин высмеивает «мальчиков-прелестников», называя их «девчушками»; или женский артикль автор комедии ставил иногда перед мужским именем.

Всегда находились такие, которые придумывали новые, подходящие к случаю прозвища, может быть не всегда остроумные; из множества таких прозвищ можно привести ругательное слово katapugon (от слова puge, задница), которое было распространенным и хорошо известным читателям греческой комедии; таким же распространенным было и оскорбительное прозвище euruproktos (широкая задница)[162].

Прозвище, которое не нуждается в пояснении, strobilos (пируэт), лишь однажды встречается у Аристофана[163], а наиболее часто употребительным было прозвище batalos. Слово объясняется отрывком из Евполида, где оно употребляется как синоним «задница». Было таким и имя собственное, и Плутарх писал об изнеженном женственном флейтисте по имени Батал, высмеянном Аристофаном в комедии. Более безобидным было слово paidopipes (кокетка, мальчик, строящий глазки) и purropipes (золотоволосый мальчик, строящий глазки), которое также часто встречается в комедии.

Насмешливым прозвищем для педофила было слово alfustes, первым значением которого было название вида рыбы. Сатирический перенос значения объясняется Афинеем (vii, 281): эти рыбы, бледно-желтого цвета, а в некоторых местах пурпурные, «всегда ловились парами, одна плыла за хвостом другой». С тех пор, если кто-то ходил за кем-то «хвостом», тех древние авторы называли «алфюстами», то есть нескромными и эротически извращенными. Шутливое это прозвище стало еще более знаменитым благодаря тому, что это слово у Гомера и у более поздних авторов стало отличительным эпитетом мужчин. В умной, но труднопереводимой эпиграмме Стратона, в которой в неприличном значении используется музыкальный термин, также есть намек на педофила, называемого словом alfestes.