Коллективные награды

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Коллективные награды

Знамена и штандарты

В 1800 году в русской армии были введены знамена нового образца. Но начало века ознаменовалось не только появлением очередной разновидности, но и новым осмыслением значения боевого знамени. Раньше на знамена, равно как и на другие виды «амуниции», существовали сроки службы, по истечении которых они заменялись новыми. Теперь же знамя становится важнейшей регалией, даваемой войсковой единице практически навсегда. Именно в самом конце XVIII века, в 1797 году, вводится присяга у знамени: «какого бы чина и звания ни были, всякий раз не иначе как под знаменами, наблюдая при том, чтобы приводимый к присяге, имея распростертую вверх руку, другою держался бы за знамя».

Знамена образца 1800 года давались по одному на роту во все полки тяжелой пехоты — гвардейские, гренадерские, мушкетерские, морские и гарнизонные. Позднее, с 1802 года, знамена стали даваться по два на батальон (6 на полк), а с 1814 года — по одному на батальон. Легкой пехоте — егерям — знамен по штату не полагалось, и они могли их заслужить лишь за боевые отличия по одному на полк. В коннице давались штандарты, по одному на эскадрон, только в полки тяжелой кавалерии — кирасирам и драгунам. Легкая кавалерия — конные егеря, гусары и уланы — штандартов не имели и награждались ими только за военные подвиги. Казачьи части получали не штандарты, а знамена, как правило, по одному на полк и главным образом за отличия. Гвардейский Морской экипаж, которому по расписанию не положено было иметь знамена, заслужил одно наградное знамя за исключительную храбрость при Кульме. В артиллерийских частях иметь знамена также не полагалось, но они не выдавались русским пушкарям даже за боевые отличия.

В 1800 году началась выдача в числе прочих и особых наградных знамен. При этом на полотнище делалась надпись, рассказывающая о причине пожалования награды. Из общего числа выданных за отличия знамен образца 1800 года четыре были получены за сражения с французами. Так, Архангелогородский пехотный полк во время знаменитого Альпийского похода Суворова отличился в бою при деревне Молис, где захватил у французов знамя, 2 пушки и 100 пленных. За это архангелогородцы были награждены знаменем с надписью «За взятие французского знамени на горах Альпийских». Такую же награду получил пехотный Смоленский полк. Московский гренадерский полк, также принимавший участие в итало-швейцарском походе, в двухдневном сражении при Треббии захватил французское знамя. Позднее, при реке Нуре, в руки «московцев» попало еще одно вражеское знамя. В ознаменование этих подвигов Московский гренадерский полк 6 марта 1800 года был награжден знаменем с надписью «За взятие знамени при реках Треббии и Нуре 1799 г.». Таврический пехотный полк принимал участие в составе русско-английского отряда в экспедиции против французов в Голландию в 1799 году и в сентябре того же года в бою под Бергеном захватил вражеское знамя. Он получил за это отличие новое знамя с надписью «За взятие знамени в сражении против французов в Голландии под Бергеном 1799 г.». В том же году особое знамя получило все Войско Донское, с надписью «За оказанные заслуги в продолжении кампании против французов 1799 года».

Эти наградные знамена можно считать прообразами наградных Георгиевских знамен (при Павле орден Георгия не выдавался), которые появились в связи с кампаниями 1805-го и 1806–1807 годов. За бой при Шенграбене, где пять тысяч русских сражались против 30 тысяч, были впервые выданы знамена и штандарты с изображением белого Георгиевского креста в копье или навершии древка, с желто-черными Георгиевскими лентами, к которым подвешивались знаменные кисти. Такие награды с пространной надписью: «За подвиг при Шенграбене 4 ноября 1805 года в сражении 5 т. корпуса с неприятелем, состоявшим из 30 т.» — получили Павлоградский гусарский и Черниговский драгунский — штандарты, а Киевский гренадерский и казачьи Войска Донского полки Сысоева и Ханжонкова — знамена.

Следующее награждение Георгиевским знаменем было произведено в 1807 году. В сражении при Гейльсберге Перновский мушкетерский полк отбил у французов знамя и был представлен к соответствующей награде с надписью: «За взятие у французов знамени…» Но пока утверждалась надпись на наградном знамени, полк совершил новый подвиг — в бою при Фридланде 2 июня того же года он захватил второе вражеское знамя и был награжден 20 сентября 1807 года Георгиевским знаменем с надписью «За взятие у французов двух знамен в сражениях при Гейльсберге 29 мая и при Фридланде 2 июня 1807 г.». Во втором из сражений отличился также Шлиссельбургский мушкетерский полк, получивший наградное знамя с надписью «За взятие у французов 2 июня 1807 г. под городом Фридландом одного знамени».

Но всех превзошел по числу трофеев Санкт-Петербургский драгунский полк, получивший Георгиевский штандарт с надписью «За взятие у французов трех знамен в сражениях 1805 года ноября 8-го при деревне Гаузет и 1807-го года января 26 и 27-го под городом Прейсиш-Эйлау».

Несколько особо стоит награждение лейб-гвардии конного полка штандартом с надписью «За взятие при Аустерлице неприятельского знамени». В этом бою полк лихо атаковал бригаду французской пехоты, занявшую Праценские высоты, и отбил знамя, принадлежавшее 4-му линейному полку, о чем и свидетельствовала надпись на полученном штандарте. Но, несмотря на то что уже имелись Георгиевские штандарты, конногвардейцы получили награду без символов ордена Георгия, хотя и с особыми украшениями, в том числе прикрепленной к штандарту голубой Андреевской лентой, на которой и была вышита серебром почетная надпись. Объясняется это, видимо, тем, что впервые награду получила гвардия, и еще не решались дать гвардейскому полку штандарт такого же вида, как простому кавалерийскому. Андреевская же лента наряду со звездой этого ордена была одной из эмблем русской гвардии.

Всего, таким образом, к началу Отечественной войны 1812 года были выданы знамена «За отличие» образца 1800 года пяти полкам (из них четыре награждения за сражения с французами) и одно особого вида знамя — всему Войску Донскому, также за отличия против французских войск; за кампании 1805 и 1806–1807 годов были награждены Георгиевскими штандартами три кавалерийских полка и один полк гвардейской кавалерии — штандартом «За отличие», а три пехотных казачьих полка — Георгиевскими знаменами. Практически все эти награждения увенчивали однотипный подвиг — взятие вражеского знамени.

Отечественная война 1812 года дала не только значительное увеличение числа награждений знаменами и штандартами, но и расширила масштабы подвигов, совершавшихся отдельными полками. Начиная же с 1812 года обычным стало награждение знаменами и штандартами за целые сражения и даже кампании, независимо от того, взяты ли в ходе их вражеские регалии. А всего за подвиги, совершенные в 1812–1814 годах, Георгиевскими знаменами и штандартами были отмечены 18 пехотных полков, Гвардейский экипаж, 16 полков регулярной кавалерии и 6 казачьих.

Первое по времени пожалование, оказавшееся самым массовым, произошло в апреле 1813 года, когда шесть пехотных и шесть кавалерийских полков получили Георгиевские знамена и штандарты с одинаковой надписью: «За отличие при поражении и изгнании неприятеля из пределов России 1812 г.». Позднее, в сентябре уже 1814 года, такую же награду получил Изюмский гусарский полк. Ему Георгиевские штандарты с подобной надписью были даны вместо пожалованных по ошибке вторично в апреле 1813 года Георгиевских труб, «кои оный полк получил еще за кампанию 1806 и 1807 годов».

У гвардейских Конного и Уланского полков надпись на штандартах была несколько особой. Конный полк, который уже имел наградной штандарт за Аустерлиц, получил новый с надписью: «За взятие при Аустерлице неприятельского знамени и за отличие при поражении и изгнании неприятеля из пределов России 1812 года», Уланский — «За взятие при Красном неприятельского знамени и за отличие при поражении и изгнании неприятеля из пределов России». Как видим, случаи захвата знамени врага по-прежнему фиксируются в почетных надписях.

Подобным же образом был отмечен Георгиевским штандартом позднее, в 1817 году, лейб-гвардии Казачий полк, на награде которого к общей с вышеназванными надписями о поражении и изгнании французов добавлено: «И за подвиг, оказанный в сражении при Лейпциге 4 октября 1813 года». В этой битве лейб-казаки блестящей и смелой атакой во фланг французов спасли от поражения союзные войска. В память этого подвига даже полковой праздник был установлен для лейб-гвардии Казачьего полка 4 октября, в годовщину Лейпцигского сражения.

В битве при Кульме 17 августа отличилась русская гвардия. Не случайно поэтому на знаменах гвардейских Преображенского и Семеновского пехотных полков, а также Гвардейского Морского экипажа, моряки которого отличились в этом сражении на суше, была сделана надпись: «За оказанные подвиги в сражении 17 августа (так на знаменах Семеновского полка и Гвардейского экипажа, на знамени Преображенского полка — 18 августа. — В. Д.) 1813 г. при Кульме». Разница в датах надписи объясняется тем, что в первый день сражения особенно отличились стоявшие в первой линии семеновцы и моряки, а во второй день — преображенцы.

Казачий Войска Донского Атаманский полк за заслуги в сражениях с Наполеоном заслужил, кроме знамени, еще одну подобную награду — бунчук. Если на первом отличии полка было обозначено кратко — «За храбрость», то на бунчуке пространнее — «За отличную храбрость». Кроме шести Георгиевских знамен и Георгиевского бунчука, трем полкам иррегулярной кавалерии были пожалованы знамена «простые», без георгиевских отличий, но с почетной надписью: «В воздаяние отличных подвигов, оказанных в сражениях в минувшую войну против французов при Краоне и Лаоне».

Венчает заслуги иррегулярных войск в Отечественную войну 1812 года новое Георгиевское знамя всему Войску Донскому, которое русское казачество выставило против Наполеона. Это знамя, полученное донцами в 1817 году, имело надпись: «Войску Донскому в ознаменование подвигов, оказанных в последнюю французскую войну, в 1812, 1813 и 1814 годах».

Своеобразной наградой явилось получение Орловским пехотным полком, имевшим до Отечественной войны не армейские знамена, а считавшиеся менее престижными гарнизонные, за отличие в сражениях при Дашковке и Салтановке 11 июля 1812 года новых, правда, не имеющих почетных надписей, но армейского, а не гарнизонного типа.

Нельзя не упомянуть и о возвращении частям за боевые отличия утраченных ранее регалий. Так, в несчастливом для русской армии сражении при Аустерлице в 1805 году, несмотря на стойкость и мужество абсолютного большинства солдат и офицеров, один из полков, Новгородский мушкетерский, бежал с поля боя, что было неслыханным в русской армии. За этот позор все офицеры полка потеряли право носить темляки при холодном оружии, а солдаты лишились положенных им по форме тесаков. Кроме того, офицеров было велено «в чины не производить и не увольнять, пока не исправятся», а нижним чинам добавить пять лет военной службы. Лишь в 1810 году полку за штурм Базарджика как загладившему «вину свою мужеством и храбростию», было снова разрешено ношение потерянных темляков и тесаков. Одновременно новгородцы получили утраченное ими при Аустерлице право на боевые знамена. Вместе с ними за отличие при Базарджике простые знамена получили Нарвский пехотный полк, также потерявший их при Аустерлице, и Днепровский пехотный, лишившийся знамен в одном из сражений с французами в Голландии в 1799 году. Несколько ранее, за отличие в кампанию 1809 года со шведами, вернул потерянные под Аустерлицем знамена Азовской пехотный полк. В апреле 1813 года за отличия в сражениях с Наполеоном были возвращены потерянные ранее простые знамена Могилевскому и Пермскому пехотным полкам. Позднее других, в 1814 году, за взятие французского знамени в ноябре 1812 года под Волковыском, было возвращено утраченное в бою собственное знамя Вятскому пехотному полку.

Следует также упомянуть два награждения Георгиевскими знаменами, произведенные хотя и значительно позже интересующих нас событий, но имеющие прямое отношение к эпохе Отечественной войны 1812 года…

11 июня 1827 года лейб-гвардии Гарнизонный батальон, в котором служили нижние чины из разных полков гвардии — инвалиды, в большинстве своем участники Отечественной войны, был награжден Георгиевским знаменем. На знамени была надпись: «В воспоминание подвигов Гвардейских войск в 1812, 1813 и 1814 годах». В этом же, 1827 году была образована особая Рота Дворцовых гренадеров. В нее зачислялись ветераны гвардии, «которые оказали мужество в Отечественную войну и во все продолжение службы отличали себя усердием, честностью и примерным поведением». Увешанные боевыми знаками отличия, гренадеры несли службу при императорских дворцах, числясь по гвардии и имея свою форму.

2 апреля 1830 года Роте Дворцовых гренадеров было пожаловано Георгиевское знамя с надписью: «В воспоминание подвигов Российской армии».

Наградные трубы

Уже в «Слове о полку Игореве» упоминаются военные трубы, сигналами которых управлялись русские войска в походе и бою. Но первое пожалование труб как знака отличия за храбрость в сражении относится лишь к первой половине XVIII века. В 1737 году входивший в состав сводного гвардейского отряда батальон лейб-гвардии Измайловского полка отличился при взятии Очакова и был награжден двумя серебряными трубами. Позднее, за взятие в ходе Семилетней войны русскими войсками Берлина в 1760 году, четырнадцать полков пехоты и кавалерии были отмечены серебряными почетными трубами с надписями, рассказывающими о причине пожалования.

В царствование Павла I известно несколько случаев выдачи серебряных труб полкам — лейб-гвардии Гусарскому, Кирасирскому графа Салтыкова и лейб-кирасирскому (на лейб-кирасирских трубах изображен Мальтийский крест) — за небоевые отличия. Именно в это время выходит императорское распоряжение: во всех полках, где имеются наградные серебряные трубы, «почитать их регалиями, и в которых оные имеются, отнюдь без особенного высочайшего соизволения вновь не делать». Получение серебряных труб официально становится коллективным знаком отличия, жалуемым императором.

Первыми полками, пожалованными серебряными трубами за боевые отличия против французов, были гвардейские кавалерийские Уланский и Драгунский полки, награжденные за Аустерлиц. Непосредственно в сражении 20 ноября 1805 года отличился лишь Уланский полк, лихой атакой спасший от полного уничтожения вражеской кавалерией пехотные гвардейские Семеновский и Егерский полки. Понеся огромные потери, уланы выручили товарищей и были за этот подвиг награждены 26 октября 1806 года двадцатью четырьмя серебряными трубами. Драгунский же гвардейский полк, сформированный в 1809 году из половины Уланского полка, получил одновременно «по наследству» и 15 труб из числа заслуженных при Аустерлице уланами.

В 1805 году появляется новая разновидность наградных труб — серебряные Георгиевские, отличавшиеся от просто серебряных накладным изображением Георгиевского креста на раструбе, что делало их более высокой наградой. Надписи и серебряные кисти на Георгиевских лентах имелись на обоих видах знака отличия[41].

Первым заслужил Георгиевские трубы 6-й егерский полк за сражение при Шенграбене. На обеих полученных егерями трубах[42] изображен Георгиевский крест и сделана подпись по кругу на внешней стороне раструба: «За подвиг при Шенграбене 4 ноября 1805 года в сражении 5 т. корпуса с неприятелем, состоявшим из 30 т.». Надпись подобна вышитым на Георгиевских знаменах и штандартах за Шенграбенское сражение.

В кампанию 1807 года с французами сразу семь полков заслужили Георгиевские трубы, все с одинаковой надписью: «За отличие в течение кампании 1807 года против французов».

Особенно много награждений трубами было произведено за подвиги в 1812–1814 годах. Серебряными трубами были награждены 18 полков пехоты, 10 полков кавалерии и две конно-артиллерийские роты, а серебряными Георгиевскими — соответственно 12 и 16 полков и все пять рот гвардейской артиллерии. В числе прочих снова отличился Изюмский гусарский полк, вторично представленный к награждению трубами. Но так как это отличие полк уже заслужил ранее, ему были даны взамен Георгиевские штандарты.

Серебряные трубы с надписью «За отличие при поражении и изгнании неприятеля из пределов России 1812 г.» получили в пехоте 8 полков, в кавалерии — 4 полка, в артиллерии — конно-артиллерийская № 1 рота. Георгиевские трубы с такой же надписью были даны лишь в кавалерии — 5 полкам и в артиллерии — 5 гвардейским ротам.

49-й егерский полк, награжденный серебряными трубами, в дальнейшем снова неоднократно отличался в сражениях. Поэтому не случайно серебряные трубы, пожалованные 49-му егерскому полку в 1813 году, позднее были заменены на новые, Георгиевские, с дополненной надписью: «За отличие при поражении и изгнании неприятеля из пределов России в 1812 г. и в сражениях при Бриен-Ле-Шато и селении Ла-Ротьер». За сражение при Кульме в Богемии 17 августа 1813 года гвардейские Измайловский и Егерский полки и Татарский уланский полк получили — первые два Георгиевские, а последний — серебряные трубы «За отличие в сражении при Кульме 17 августа 1813 г.».

В январе 1815 года были пожалованы Георгиевские трубы с пространной надписью: «За оказанное отличие в сражениях, бывших под Городечной, Кенигсвартом, Бауценом в Силезии и под Бриенном». Награда эта предназначалась пяти полкам: пехотным Владимирскому и Костромскому и егерским 11, 28 и 32-му. Но не успели еще изготовить эти знаки отличия, как все пять полков, снова отличившись, теперь при Ла-Ротьере, заслужили новые трубы, серебряные. В результате пяти полкам были даны Георгиевские трубы с комбинированной надписью: «За сражения под Городечном, в Силезии, под Бриен-Ле-Шато и при селении Ла-Ротьер».

За целый ряд отличий в 1812–1814 годах, но главным образом за Бриенн 8 февраля 1816 года был награжден Георгиевскими трубами Александрийский гусарский полк. Но в надписи на самих наградах содержались лишь название полка и дата пожалования награды.

Некоторые полки русской армии за неоднократные подвиги получали наградные трубы с общими надписями. Так, уже знакомый нам лейб-гвардии Казачий полк, отличившийся в сражениях с врагом на своей территории и затем в «битве народов» при Лейпциге, 4 октября 1813 года был отмечен Георгиевским штандартом за 1812 год и за Лейпциг. Но в 1813 году полк принимал участие и в других сражениях. Поэтому вполне заслуженно лейб-казаки добавили к своим наградам 19 серебряных труб с надписью: «За отличия против неприятеля в минувшую кампанию 1813 г.». Одновременно две серебряных трубы с такой же надписью получила причисленная к полку на время войны Черноморская казачья сотня. Подобные награды были пожалованы Чугуевскому уланскому полку, только трубы были Георгиевские, с надписью: «За отличие в войну противу французских войск в 1813 году».

Последним по времени свершения подвигом, отмеченным награждением трубами, стало «отличие при штурме Монмартра 18 марта 1814 г.», как было начертано на серебряных трубах, полученных 33-м егерским полком 30 августа 1814 года. Тем же приказом были удостоены серебряных труб 1, 2, и 3-й Украинские казачьи полки, а несколько позже, 3 марта 1815 года, и 4-й Украинский полк. На казачьих наградах надписи содержали лишь название отличившегося полка.

Особо стоит пожалование принцем Оранским пехотному Тульскому и 2-му егерскому полкам, входившим в состав отдельного русского отряда, серебряных труб за освобождение Амстердама с надписью на французском языке: «Амстердам, 24 ноября 1813 г.».

Награды — элементы униформы

Первым по времени заслужил за храбрость в бою право на особое почетное отличие в униформе Павловский гренадерский полк. В сражении под Фридландом 2 июня 1807 года с французами павловцы, несмотря на значительный численный перевес врага, стойко держались, неся большие потери. Беззаветную отвагу проявили все чины полка от солдата до шефа павловцев генерал-майора Н. Н. Мазовского. Раненный в руку и ногу генерал, не имевший сил сидеть в седле, попросил двух гренадеров нести себя впереди полка в последней штыковой атаке. По преданию, он обратился к солдатам: «Друзья! Неприятель усиливается, умрем или победим!» В этой атаке Мазовский был ранен третий раз, смертельно. Павловцы в сражении под Фридландом до конца выполнили свой долг. И до этого Павловский гренадерский отличался в сражениях при Пултуске, Прейсиш-Эйлау, Гейльсберге и других. Поэтому, отмечая «отличное мужество, храбрость и неустрашимость, с каковыми подвизался при неоднократных сражениях в течение минувшей противу французов войны Павловский гренадерский полк», специальным императорским распоряжением от 20 января 1808 года было велено, «чтоб в почесть оного полка ныне состоящие в нем гренадерские шапки оставить в нем в том виде, в каком сошел он с места сражения, хотя бы некоторые из них были повреждены». Новым распоряжением, от 13 ноября 1809 года, было приказано выгравировать «на простреленных шапках имена тех нижних чинов, кои вынесли их с собою с поля сражения». Именно об этих реликвиях говорит А. С. Пушкин во вступлении к «Медному всаднику»:

Сиянье шапок этих медных,

Насквозь простреленных в бою.

В полку хранилось более полутысячи таких шапок. Они переходили от солдата к солдату, но на каждой из них была помещена фамилия того воина, который сражался в этой гренадерке с французами под Фридландом.

Позднее, когда Павловский полк, ставший уже гвардейским, получил новый головной убор, общий для всей гвардии, — кивер. По счастливой случайности и благодаря находчивости одного из павловцев императору все же пришлось вернуть полку старое отличие. Обратясь к стоявшему на часах павловскому солдату Лаврентию Тропину, уже получившему для пробы кивер, Александр спросил его: «Покойнее ли кивера шапок?» На что Тропин отвечал: «Точно так, ваше величество, покойнее, но в гренадерских шапках неприятель нас знал и боялся, а к новой форме еще придется приучать его». Гренадерки были возвращены павловцам, а Л. Тропин был произведен в унтер-офицеры, получил сто рублей и право первым приветствовать императора при его появлении перед строем.

Новым видом коллективной награды, пожалованной в отличие от гренадерок Павловского полка не один раз, а многократно, явились металлические знаки в виде щитка или ленточки с почетными надписями на головных уборах всех чинов отличившейся воинской части. Первым полком, заслужившим металлический знак на головной убор, стал 20-й егерский полк. 4 декабря 1812 года управляющий Военным министерством кн. А. И. Горчаков сообщал в Комиссариатский департамент, ведавший вещевым и денежным довольствием армии: «Отличившемуся во время настоящей войны мужеством и храбростию 20-му Егерскому полку е. и. вел-во, в изъявление особенного монаршего благоволения, высочайше повелеть соизволил дать на кивера как офицерам, так и нижним чинам бляхи с надписью „За храбрость“».

Пробный образец «бляхи», как назван знак в документе, был изготовлен и представлен императору. Александр изменил надпись — вместо «За храбрость» появилось «За отличие» — и, кроме того, потребовал изменить шрифт и внес некоторые другие поправки.

Лишь в конце 1813 года знаки на кивера были окончательно утверждены. 20-й егерский полк, который был представлен к этой награде еще в конце 1812 года, фактически получил право на нее лишь приказом от 13 апреля 1813 года, когда было произведено самое массовое за всю историю войны с Наполеоном награждение, связанное с изгнанием захватчиков из пределов России.

15 сентября 1813 года четырем гусарским полкам — Ахтырскому, Белорусскому, Александрийскому и Мариупольскому — были даны знаки на головные уборы за отличие в сражении 14 августа при реке Кацбах в Силезии. Здесь лихая атака александрийцев и мариупольцев с фронта и ахтырцев и белорусцев с левого фланга, поддержанных казачьими частями, решила исход всего боя. Первоначально надпись на знаках должна была быть: «За отличие 14-го августа 1813 г.», но позднее решено было добавить к этой надписи «При Кацбахе». К сожалению, подлинные знаки с этим дополнением до нас не дошли. В остальных же известных нам случаях награждений за военные действия в 1812–1814 годах знаки на головные уборы имели надпись только «За отличие».

Некоторые части храбро сражались всю войну, но в приказе особо отмечались их отличия в каком-то одном или нескольких сражениях, за что главным образом и давался знак: за штурм Вязьмы 22 октября 1812 года — Перновскому гренадерскому; за битву при Лейпциге 4–7 октября 1813 года — Сумскому, Гродненскому и Лубенскому гусарским полкам (точнее, за кавалерийское дело 2 октября, накануне сражения, при Либертвольквице, где особенно отличились русские гусары), артиллерийским батарейной № 1, легкой № 14 и конной № 23 ротам; за сражения при Бриен-Ле-Шато 17 января и при Ла-Ротьере 20 января 1814 года — 39-му егерскому полку; при Бар-сюр-Об 15 февраля 1814 года — Калужскому, Могилевскому, Пермскому пехотным и 26-му егерскому полкам; за сражения при Краоне 23 февраля и при Лаоно 25–26 февраля 1814 года — Нарвскому пехотному 13-му егерскому полкам и артиллерийским батарейным № 28 и 31 и легким № 26 и 46 ротам; за сражение при Арсис-сюр-Об 8–9 марта 1814 года — Кексгольмскому гренадерскому полку.

5 января 1815 года «в воздаяние отличных подвигов, оказанных в сражениях, бывших под Городечною, Кенигсвартом, Бауцентом в Силезии и под Бриекном», как сказано в приказе о награждении, знаки «За отличие» получил Псковский пехотный полк. Самым последним сражением, отмеченным знаками на головные уборы, было взятие Парижа 18 марта 1814 года — эту награду получил 30 мая того же года Малороссийский гренадерский полк.

Почетные металлические знаки на головные уборы получили за войну 1812–1814 годов 31 пехотный, 13 кавалерийских армейских полков, 25 артиллерийских и 1 понтонная роты. Следует заметить, что в гвардии в эпоху войн с Наполеоном не было ни одного случая награждения этим видом отличия.

Другим новшеством в русской наградной системе начала XIX века стало жалование в армейской артиллерии всем офицерам отличившейся части на воротники мундиров золотых петлиц, присвоенных по форме лишь гвардейским артиллеристам. Эта коллективная награда давалась за храбрость в бою, за единственным исключением, о котором нам придется сказать позднее.

Впервые наградные золотые петлицы в армейской артиллерии получили в 1808 году офицеры двух конно-артиллерийских рот, № 1 и 11. В Именном указе Военной коллегии, подписанном 19 февраля 1808 года, говорилось: «За неоднократно оказанные в прошедшую кампанию (с французами. — В. Д.) в сражениях отличные подвиги удачным действием из орудий конно-артиллерийских рот: четвертой бригады полковника князя Яшвиля и седьмой — полковника Ермолова… состоящим в сих двух ротах штаб и обер-офицерам носить на воротниках золотые петлицы по примеру лейб-гвардии артиллерийского баталиона, кроме аксельбантов».

С 1808 по 1813 год золотые петлицы за отличия в сражениях с французами не жаловались. Известным приказом от 13 апреля 1813 года в числе прочих наград были назначены и петлицы артиллерийским подразделениям. Награжденными оказались офицеры тех девяти рот, которым этим же приказом были пожалованы знаки «За отличие» на головные уборы.

Особым приказом от 3 сентября 1813 года петлицы получили офицеры конно-артиллерийской роты № 7. Под командованием полковника А. П. Никитина рота мощным и точным огнем из орудий заставила под Красным отступить войска маршала Даву. Преследуя затем бегущего противника, канониры Никитина уже в конном строю отбили три французские пушки, за что офицеры роты получили золотые петлицы на мундиры, а ее отважный командир — орден Анны I степени.

Всего за боевые заслуги против наполеоновских войск в армейской полевой артиллерии золотые петлицы были даны 14 ротам, в том числе 5 батарейным, 2 легким и 7 конным. Что же касается случаев награждения петлицами за заслуги небоевого характера, то из таких известно одно: в 1808 году таким образом был отмечен ротный командир 10-й артиллерийской бригады майор Кандыба за то, что «неутомимою ревностию и деятельностию своею по службе довел роту во всех частях до совершенства».

Гренадерский бой

В числе видов барабанного боя — сигналов, условно заменяющих определенные команды или приказания (тревога, сбор, встреча знамени и т. д.), маршевого боя, помогающего в пехотном строю держать нормальный темп движения и ногу, в русской армии был особого рода бой, так называемый «поход», под который войска проходили во время парадов, смотров, других торжественных церемоний. Эти «походы» были разными у гвардии, гренадеров, армейских частей. И в качестве награды некоторым армейским полкам, отличившимся в сражении, было пожаловано право идти торжественным маршем не под армейский, а под более почетный гренадерский бой — «поход».

Впервые гренадерский бой за боевые заслуги был пожалован 16 июня 1799 года Тамбовскому мушкетерскому (позднее пехотному) полку за подвиги в Швейцарии под командованием А. В. Суворова. Позднее, 16 июля 1799 года, за отличия в Италии, главным образом за Треббию и Тортону, почетный бой получили сразу девять полков — мушкетерские (позднее пехотные) Апшеронский, Архангелогородский, Бутырский, Низовский, Смоленский, Тульский, Орловский (позднее 41-й егерский), 6 и 7-й егерские (номера у егерей введены в 1801 году) полки.

В эпоху Отечественной войны 1812 года гренадерский бой пожалован 15 пехотным полкам. Приказом от 13 апреля 1813 года сразу 13 полков были отмечены этой наградой, в том числе вся 3-я пехотная дивизия, Калужский пехотный полк 5-й пехотной дивизии, Софийский пехотный полк 7-й пехотной дивизии, Селенгинский пехотный полк 23-й пехотной дивизии, Одесский, Тарнопольский, Виленский и Симбирский пехотные полки 27-й пехотной дивизии.

4 марта 1814 года состоялось еще два пожалования гренадерского боя пехотным полкам — его получили Тенгинский и Эстляндский полки 14-й пехотной дивизии «за отличие в сражениях в нынешнюю кампанию и особенно при городе Лейпциге» 4 октября 1813 года. Это было последнее награждение гренадерским боем в эпоху войн с Наполеоном.

Причисление к гвардейским и гренадерским полкам и почетные наименования

Гвардейские части в русских вооруженных силах имели ряд преимуществ перед армейскими, в том числе и старшинство на два чина. Так, например, прапорщик гвардии считался наравне с поручиком армии и т. д. Служба в гренадерских полках, в которые по традиции отбирались наиболее сильные, рослые и умелые солдаты, также считалась более почетной, нежели в пехотных, хотя особых привилегий и не давала.

В эпоху Отечественной войны 1812 года три полка — два в пехоте и один в кавалерии — за отличия в боях получили право называться гвардейскими. Это были лейб-Кирасирский его величества, лейб-Гренадерский и Павловский гренадерский полки.

В Отечественную войну 1812 года лейб-кирасиры принимали участие в боях при Витебске и Смоленске, а затем храбро сражались при Бородине, Тарутине, Малоярославце, Вязьме, Красном, при Клястицах и под Полоцком. За эти отличия полк стал 13 апреля 1813 года гвардейским, одновременно с лейб-Гренадерским и Павловским гренадерским, также проявившими себя в боях с французами.

Но эти три полка получили права так называемой «молодой гвардии», которая имела преимущество перед армейскими частями не в два, а лишь в один чин. Все же это была очень высокая награда, дававшая надежду в будущем заслужить и перевод в гвардию «старую».

К старой гвардии за подвиги в Отечественную войну была причислена Черноморская казачья сотня. Сформированная лишь в 1811 году, она была включена в состав гвардейского Казачьего полка и вместе с ним прошла всю кампанию, начиная с первых схваток после перехода Наполеоном Немана и кончая взятием Парижа в марте 1814 года. За отличия в сражениях с французами Черноморская сотня заслужила право называться гвардейской, как и остальные подразделения Казачьего полка, с преимуществом в два чина перед негвардейскими частями. Приказ об этом был подписан 25 апреля 1813 года.

Одновременно с переходом в гвардию лейб-Гренадерского и Павловского гренадерского полков тем же приказом 13 апреля 1813 года пехотные Кексгольмский и Перновский полки были за отличия в кампанию 1812 года переименованы в гренадерские и зачислены на освободившиеся места в 1-ю гренадерскую дивизию. Военная судьба обоих полков в Отечественную войну была сходной: составлявшие 1-ю бригаду 11-й пехотной дивизии, они прикрывали отступление 1-й Западной армии к Витебску, участвовали в бою при Островне 13 июля, где отличились, отбив сильнейшие кавалерийские атаки врага на центральную артиллерийскую батарею. При Бородине Кексгольмский и Перновский полки снова героически защищали центр позиции, отражая атаки кавалерии генерала Латур-Мобура. Отличившись затем в новых боях, особенно при Вязьме, оба полка в один день, 13 апреля 1813 года, получили почетное право называться гренадерскими.

Через год, 3 апреля 1814 года, шесть егерских полков: 1-й, 3-й, 8-й, 14-й, 26-й и 29-й — получили наименование гренадерских егерских с сохранением прежней нумерации полка. 30 августа 1815 года все гренадерские егерские полки были переименованы в карабинерные. Награжденный 3 апреля 1816 года за отличия в Отечественную войну, 17-й егерский полк стал сразу карабинерным.

Присвоение имени шефа из числа владетельных иностранных особ заслуженным боевым полкам началось 7 октября 1814 года, когда гренадерский Кексгольмский полк получил дополнение к своему наименованию — «его величества императора австрийского (Франца I. — В. Д.) полк». В тот же день гренадерский Петербургский стал «его величества короля Прусского (Фридриха Вильгельма III. — В. Д.) полком».

Еще четыре полка русской армии носили имена европейских монархов: 5 марта 1816 года гусарский Белорусский стал полком принца Оранского, 6 февраля 1818 года — пехотный Калужский получил имя принца Вильгельма Прусского, а 20 июня того же года гренадерский Перновский — его старшего брата, наследного принца Прусского, будущего короля Пруссии Фридриха Вильгельма IV.

Лифляндский конно-егерский (до 17 декабря 1812 года драгунский) стал в 1814 году полком короля Вюртембергского, хотя в войне с Францией это королевство поддерживало Наполеона[43].

Из всех вышеперечисленных августейших шефов лишь один имел отношение к подшефному до его переименования. Принц Вильгельм Прусский (будущий первый император объединенной Германии Вильгельм I) в 1814 году, в сражении 15 февраля при Бар-сюр-Об, семнадцатилетним капитаном встал во главе Калужского полка в решительную минуту сражения и увлек его в атаку, за что был отмечен 3 августа того же года почетным русским боевым орденом Георгия IV степени.

Значительно справедливей было присвоение ряду полков русской армии имен героев войн с Наполеоном как «вечных шефов в память 1812 года». Первый раз такие награды (а именно наградами и можно это считать) получили 17 августа 1826 года два полка — Псковский пехотный, названный «генерал-фельдмаршала князя Кутузова-Смоленского», и 2-й карабинерный (бывший 3-й егерский), ставший карабинерным генерал-фельдмаршала князя Барклая-де-Толли.

25 марта 1891 года Устюжский пехотный полк получил имя генерала Багратиона как потомок егерского генерал-майора Багратиона полка, с которым Петр Иванович ходил в атаку еще под командованием великого Суворова в Итальянском походе. 12-й драгунский (с 1907 года гусарский Мариупольский) назван именем генерал-фельдмаршала кн. Витгенштейна, а 156-й пехотный Владикавказский — генерала Ермолова полком. Имя Ермолова носила также с 29 сентября 1897 года 2-я конно-артиллерийская батарея, командиром которой когда-то он был, поместившая изображение Алексея Петровича даже на своем так называемом «полковом» знаке, что было редчайшим случаем в истории русских нагрудных знаков (лишь два полка из сотен поместили портрет Суворова на знаках — это Фанагорийский, любимый полк полководца, и Суздальский, в котором он был командиром).

26 января 1909 года один из самых славных кавалерийских полков русской армии, Гродненский гусарский, был назван 6-м гусарским Клястицким генерала Кульнева полком.

В 1912 году, в связи со столетием Отечественной войны 1812 года, имена «вечных шефов» получили еще 11 полков: 26 августа, в годовщину Бородинского сражения, пехотный Бутырский стал полком генерала Дохтурова, Копорский — генерала Коновницына, Одесский — Александра I, Ревельский — генерала Тучкова 4-го, Симбирский — генерала Неверовского, Смоленский — генерала Раевского, Тобольский — генерала Милорадовича, гусарский Ахтырский получил имя генерала Дениса Давыдова, Белорусский — снова Александра I, Изюмский — генерала Дорохова и Сумской — генерала Сеславина.

Следует назвать еще три полка, имевших почетные наименования, — фамилии героев 1812 года, — это казачьи Донские 13-й генерал-фельдмаршала Кутузова-Смоленского, 4-й генерала Иловайского 12-го и 10-й генерала Луковкина полки.

Число полученных наград не всегда отражает реальный вклад воинской части, подразделения или отдельного солдата и командира в общую победу. Многие тысячи крестьян, мужественно боровшихся с вражеским нашествием, в манифесте Александра I, изданном по случаю победы 30 августа 1814 года и перечисляющем различные льготы и награды, могли бы, если б были грамотными, найти строчки и о себе: «Крестьяне — верный наш народ, да получат мзду свою от бога».

Среди офицеров и даже генералов, участников этой эпопеи, есть полузабытые и совсем забытые имена. В числе таких героев был один, не получивший ни одной награды и погибший в сражении. Это Андрей Сергеевич Кайсаров, брат знаменитого генерала 1812 года В. С. Кайсарова. В отличие от своего родственника Андрей Сергеевич был сугубо гражданским человеком, профессором Дерптского университета, имевшим ученые звания доктора медицины и истории. В 1812 году патриот А. С. Кайсаров вступил добровольцем в армию и стал заведовать походной типографией М. И. Кутузова. Но относительно спокойная работа в тылу армии его не удовлетворяла, и профессор перешел в строевую часть с чином майора. 13 мая 1813 года А. С. Кайсаров был убит в бою при Гайнау. Десятки и сотни подобных судеб дала героическая Отечественная война 1812 года.

Особо стоит в ряду наград этой эпохи грамота, данная Москве как городу, ставшему символом всенародной борьбы с врагом. Не случайно в грамоте говорилось: «Москва и подвигами, и верностью, и терпением своим показала пример мужества и величия».

Среди российских подданных оказалось «некоторое, но, к утешению, весьма малое число заблудших людей, из которых иные от страха и угроз неприятельских, иные от соблазна и обольщений, иные же от развратных нравов и худости сердца, забыв священный долг любви к Отечеству и вообще добродетели, пристали к неправой, богу и людям ненавистной стороне злонамеренного врага; сих, по мере вины их, правосудие долженствовало бы наказать». Но по случаю радостного события — победы — изменники, которых действительно было крайне мало, получили прощение и не понесли наказания. Конечно, презрение со стороны русских людей к перешедшим в тяжелое для страны время на сторону врага нельзя было ни уменьшить, ни запретить никакими манифестами. Но то, что предавшиеся врагу не были формально наказаны, говорит еще раз о силе и величии души народа, остановившего и разгромившего в тяжелейшем сражении грозного к коварного врага, посягнувшего на его Родину.

Валерий Дуров