Глава 25 Запорожцы на Кубани

Глава 25

Запорожцы на Кубани

Войско «верных» запорожцев, созданное Потемкиным, принципиально отличалось от старого Запорожского войска не столько больней зависимостью от царских генералов, сколько отсутствием базы для существования — собственной земли.

В ходе войны 1787–1791 гг. Екатерина II и Потемкин попытались исправить такое положение и выделили Черноморским казакам земли на Днестре и на побережье Черного моря в районе устья Днестра. Казаки поспешили воспользоваться этим и стали селиться на отведенных им землях. За короткое время они основали здесь 25 крупных селений — куреней и хуторов. Селение Слободзея стало местом пребывания коша и войскового правительства — атамана, судьи и писаря. Были учреждены даже три полноценные паланки: Поднестрянская, Березаньская и Кинбурнская. (Сх. 26)

5 октября 1791 г. умирает князь Потемкин-Таврический — главный гетман и в то же время главный покровитель запорожских казаков. А заканчивал переговоры с Турцией уже граф Безбородко. 29 декабря 1791 г. в Яссах был заключен мирный договор с Оттоманской империей.

Договор подтверждал Кючук-Кайнарджийский договор 1774 года, Акт 1783 года о присоединении Крыма и Кубани к России и все другие предшествующие русско-турецкие соглашения. Новая граница между договаривающимися сторонами устанавливалась на юго-западе по Днестру. В соответствии с договором правительство Турции отказывалось от претензий на Грузию; обязалось не предпринимать каких-либо враждебных действий в отношении грузинских и кубанских земель.

Как и Кючук-Кайнарджийский мир, Ясский мирный договор не удовлетворял ни Россию, ни Турцию. Окружение султана не могло примириться ни с потерей Крыма и Очакова, ни с русским флотом на Черном море.

Россия же ногою твердою встала у Черного моря, но так и не получила права свободного выхода из него. Для нашего флота Черное море стало озером. А в любой момент из Босфора могла выйти турецкая или иная неприятельская эскадра, напасть на русские города на побережье и высадить десант.

Не были довольны миром и народы, жившие вблизи Черного моря. Крымские татары мечтали вырезать на полуострове гяуров и вновь начать грабежи русских и украинских земель. Горцы на Кавказе также хотели избавиться от русских, а греки и славяне, населявшие Балканский полуостров, в свою очередь, мечтали избавиться от турок и обращали взоры на Россию.

Ясский мир, подобно Кючук-Кайнарджийскому, должен был стать лишь передышкой между войнами. Однако ход событий изменили большие перемены в Париже и Петербурге.

Екатерина II и ее правительство понимали, что запорожские, то есть, пардон, черноморские казаки на Днестре не нужны. За Днестром не было разбойников — крымских татар. Ни балканские славяне, ни молдаване не собирались нападать на русские владения. И наоборот, рейды через кордон буйных казаков могли только осложнить внешнюю политику России.

И вот в самом начале 1792 г. императрица приказывает переселить запорожцев на Таманский полуостров. Его тогда называли Таманский или Фанагорийский остров, поскольку он был отделен от суши морем, а также рукавами и протоками реки Кубани.

Запорожцы отправили на остров войскового есаула Мокия с командой. Доклад есаула по возвращении был неутешительным: сей «остров» был мал для помещения на нем всего войска.

Тогда войско отправило в Петербург депутацию во главе с Антоном Головатым. Казаки решили пойти на хитрость — просить императрицу отдать им во владение Тамань с окрестностями, а окрестности эти раз в 30 превышали сам полуостров. Депутация блестяще выполнила свою задачу, а особенно постарался Антон Головатый. «Пустив в ход и свое знакомство с сильными людьми, и малорусскую песню, и бандуру, и чудачество казака-малоросса, этот замечательно умный и ловкий человек настолько успешно довел до конца возложенное на него дело, что главнейшие желания войска были занесены в жалованную грамоту в подлинных почти казачьих выражениях».[282]

30 июня 1792 г. Екатерина II пожаловала грамоту Черноморскому казачьему войску. Там говорилось: «…пожаловали оному в вечное владение состоящий в области Таврической остров Фанагорию, со всей землей, лежащею на правой стороне реки Кубани, от устья ея к Усть-Лабинскому редуту, так чтобы с одной стороны река Кубань, а с другой же Азовское море до Ейского городка, служили границею войсковой земли…

Все состоящее на помянутой Нами пожалованной земле всякого рода угодья, на водах же рыбные ловли, остаются в точном и полном владении и распоряжении Войска Черноморского, исключая только мест для крепости на острове Фанагория и для другой при реке Кубани, с подлежащей для каждой выгоном, которыя для вящшей Войску, и особливо на случай военной безопасности, сооружены быть имеют.

Войску Черноморскому предлежит бдение и стража от набегов народов закубанских.

На производство жалованья кошевому атаману и войсковым старшинам по приложенной росписи, на употребляемые к содержанию стражи отряды и прочие по Войску нужные расходы, повелели Мы отпускать из казны Нашей по 20 000 рублей в год…

…позволяем Войску Черноморскому пользоваться свободною торговлею и вольною продажею вина на войсковых землях».[283]

На радостях Антон Головатый, а он был еще и поэт, сложил 10 августа 1792 г. песню:

Ой годi нам журитися,

Пора перестати.

Дождалися от царицi

За службу заплати.

Дала хлiб, сiль I грамоти

За вiрния служби,

От тепер ми, милi браття,

Забудем всi нужди.

В Таманi жить, вiрно служить,

Гранию держати,

Рибу ловить, горiлку пить,

Ще й будем богатi.

Да вже треба й женитися,

I хлiбв робити,

Хто прiйде к нам з невiрних

То, як врага, бити.

Слава Богу I царицi,

I покой гетьману!

Злiчили нам в сердцах наших

Великую рану.[284]

В этой песне нам интересно не только настроение казаков, но и язык их общения. Пусть попробует ребенок в современной киевской школе заговорить на таком языке. На него тут же заорет учитель: «Балакай на радной мове», язык же запорожцев объявит в лучшем случае суржиком, а, скорей всего «московской мовой».

16 августа 1792 г. от Станиславской косы в районе Гаджибея отошла флотилия черноморских казаков в составе 51 морской лодки. На лодках находилось 2813, а по другим сведениям 3247 казаков. Флотилия сопровождала 11 транспортных судов Дунайской флотилии. С моря флотилию прикрывали несколько крейсерских судов, так в Черноморском флоте именовались греческие пират…, пардон, корсарские суда, плававшие под Андреевским флагом.

25 августа все морские лодки с казаками благополучно пришли на Тамань. Позже туда прибыло еще несколько тысяч казаков и членов их семей. Так запорожцы обрели свою новую родину.

В 1794 г. войсковое правительство издало «Порядок общественной пользы»,[285] в котором, «вспоминая первобытное войска под названием запорожцев состояние», постановило: «Быть в сем войске войсковому правительству из кошевого атамана, войскового судьи и войскового писаря для управления на точном и непоколебимом основании всероссийских законов; ради войсковой резиденции, к непоколебимому подкреплению и утверждению состоящих на пограничной страже кордонов при реке Кубани и Карагунском Куте воздвигнуть град, наименовав его в честь всемилостивейшей государыни Екатеринодар», «ради собрания войска, устроения довлеемого порядка и прибежища казаков» выстроить в городе Екатеринодаре сорок куреней, причем 38 дать те же названия, что были в Сечи, а два куреня назвать: Березанский по имени крепости, взятой черноморскими казаками у турок, и Екатериновский в честь императрицы; все войско расселить куренными селениями, «где какому куреню по жребию принадлежать будет». В каждом курени ежегодно 29 июня избирался куренный атаман. Куренные атаманы обязаны были находиться при куренях, давать наряды по службе, а также устно разбирать маловажные ссоры и драки, «а за важное преступление представлять под законное осуждение войсковому правительству».

«Для заведения и утверждения во всей войсковой земле благоустроенного порядка» ее разделили на пять округов с собственным окружным начальством. Округа получили названия: Екатеринодарский, Фанагорийский, Бейсугский, Ейский и Григорьевский. В четырех последних были выстроены города Фанагрия, Бейсуг, Ейск и Григорьевск.

Дальнейшая история Кубанских казаков — очень серьезная тема достойная отдельной монографии, поэтому я здесь закончу свой рассказ о судьбе потомков запорожцев. А в завершении упомяну о судьбе некрасовцев, судьба которых почти три века переплеталась с судьбой запорожцев. Некрасовцы постепенно возвращались в России и тоже поселялись на Кубани.

В 1806 г. из-за Дуная в русские пределы вышел отряд некрасовцев из поселения Чебурашев с атаманом Майдобуром. Они стали ядром вновь созданного Усть-Дунайского Буджакского казачьего войска. Через два года это войско было расформировано, и часть казаков отправлена на Кубань. Общее их число неизвестно, но в донесении поручика Юматова от 24 апреля 1808 г. говорится, что он привел в Екатеринодар 14 офицеров и 401 казака в возрасте от 20 до 80 лет. Вполне вероятно, что среди них были и те, кто хорошо помнил Кубань до ухода на Дунай.

Как мы помним, главным заветом Игната было «не возвращаться в Россию при царе». Понятно, что некрасовцы с надеждой восприняли весть о свержении самодержавия и постепенно стали возвращаться на родину. Так, в 1921 г. по указанию Совнаркома некрасовцы на Кубани основали поселок на 76 дворов недалеко от станицы Приморско-Ахтарской.

Возвращение последних последователей Игната стало почти триумфом. 26 сентября 1962 г. в Стамбуле на пристани советский консул вручил некрасовцу Петру Стеклову красное знамя, и 999 последователей Игната поднялись на борт лайнера «Грузия». Но на Кубань прибыло 1000 некрасовцев. Тысячный реэмигрант, названный Семеном, родился на борту «Грузии».

Немного настроение казакам подпортило турецкое правительство, которое не разрешило вывезти из Майноса, последнего приюта некрасовцев, в общей сложности 107 икон древнего письма, 90 старопечатных книг, шесть колоколов, всю церковную утварь, мотивируя это тем, что за давностью лет все эти предметы являются национальным достоянием Турецкого государства. В настоящее время все это содержится в научном отделе при храме Св. (Айя) Софии в Стамбуле.

Н. С. Хрущев, рьяно боровшийся с «опиумом для народа», на сей раз сделал исключение и выделил некрасовцам деньги и место для постройки церквей. И казаки немедленно приступили к возведению храмов: в поселке Новокумском — Успенского, а в Кумской долине — Троицкого, то есть тех самых приходов, которые у них оставались еще в Турции.

Благожелательно отнеслась к раскольникам и Русская Православная Церковь. Патриарх Алексий I удивил всех, сказав некрасовским священникам: «Вы ничего не меняйте в своих обрядах. Как молились, так и молитесь». И направил их в центр старообрядчества на Рогожское кладбище в Москве. «Посещая православные храмы на Ставрополье, в Москве, мы чувствовали, что что-то не то, — вспоминал один из некрасовских священников. — Когда же пришли на Рогожское кладбище, почувствовали, что это родное». Московские старообрядцы помогли некрасовцам с устройством храмов.

Переселившиеся в СССР некрасовцы обязательно крестили детей, при вступлении в брак венчались. Если кто-нибудь из их детей вступал в брак с представителями окрестного населения, непременным условием со стороны родителей-некрасовцев было требование к жениху или невесте перейти в православие «древнего благочестия». Второе поколение родившихся в России некрасовцев состоит только в смешанных браках. Честность некрасовцев стала аксиомой для окрестного населения. Местные парни с большой охотой берут в жены девушек из некрасовских семей: они и аккуратны, и хозяйственны, и верны своим мужьям.

На Кубанской земле впервые установились дружественные отношения между русскими рыцарями запорожцами и некрасовцами, которых выбросили из нашей истории Петр I и Екатерина II.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.