Плоды крымской катастрофы. Торжество англофобии  

Плоды крымской катастрофы.

Торжество англофобии 

Крымская катастрофа безусловно дала новый толчок Большой Игре. Еще и потому, что Россия, оказавшись стреноженной в Европе, вынуждена была сосредоточиться на восточном направлении, то есть собственно на Большой Игре. И вообще, в русской политике после Крыма наступает перелом. Это конец «воронцовщины» и конец «нес-сельродовщины». Новая генерация русских политиков, не говоря уже о самих игроках, — убежденные англофобы.

«Англофилия была распространена в среде русской элиты намного больше, чем русофилия в британском обществе. Русские аристократы мечтали о конституции, они мечтали о статусе британской аристократии. Однако российская правящая элита прежде всего руководствовалась геополитическими интересами. За принятие внешнеполитических решений отвечал очень узкий круг: царь, министр иностранных дел, генералитет. Эти люди руководствовались исключительно геополитическими расчетами. Это был мир геополитического соперничества»[94].

Доминик Ливен

Вот для того, чтобы этот мир стал таковым, понадобилась крымская катастрофа. После нее российская политика приобретает современные черты. Это начало русской геополитики.

Граф Игнатьев — первый настоящий англофоб. Воронцов и фон Бруннов наоборот. Если последние дурачили российский МИД, то Игнатьев — британский. В 1858 году Игнатьев, назначенный императором для выполнения секретной миссии по противодействию англичанам в Центральной Азии, в своем докладе предлагает немедленно аннексировать среднеазиатские ханства, пока этого не сделали англичане. В промежутке между азиатскими делами — миссия в Пекин.

Там, после второй «опиумной войны», победившие англичане вместе с другими европейцами делят Китай. Открываются представительства в Пекине, порты для судов… Когда Игнатьев прибыл в 1859 году в Запретный город, император уже сбежал, а Пекин осаждала англо-французская группировка. Игнатьев предложил китайцам посредничество, которое китайцы с радостью приняли. Самое интересное в том, что англо-французы ни в каком посредничестве не нуждались. Как заявил британский командующий лорд Элджин, «мы могли бы аннексировать Китайскую империю, если б нам хватило глупости получить на руки вторую Индию». Соответственно, англо-французские войска, подписав соглашение на своих условиях, в ноябре 1860 года ушли, а через 10 дней китайцы подписали соглашение с Игнатьевым, по которому 400 тысяч квадратных миль Китайской империи в Приамурье отходило к России.

«Ни разу с 1815 года Россия не заключала столь выгодного соглашения, и, вероятно, никогда прежде такой подвиг не совершал столь молодой российский дипломат. Успехи 1860 года простирались весьма далеко, чтобы стереть досадные воспоминания о поражении в Крыму. Тем более что они были достигнуты в замечательной манере переигрывания англичан»[95].

Английский источник про Игнатьева

Игнатьев становится главой созданного азиатского отдела МИД. Вместе с новым военным министром, автором военной реформы Дмитрием Милютиным, Николаем Муравьевым (генерал-губернатором Восточной Сибири, который, собственно, и присоединил Приамурье), Александром Барятинским — генерал-губернатором Кавказа, который в 1859 году вынудил покориться Шамиля, они составляют группировку «ястребов». Большинство русского общества и торгового сословия, служилой и политической элиты тогда считало, что новая война с англичанами неизбежна. Русские «ястребы» пользуются большой поддержкой со стороны Отто фон Бисмарка, тогда посла Пруссии в Петербурге, будущего германского «железного канцлера».

«Я думаю, что для Германии было бы полезно, если бы русские тем или иным путем, физически или дипломатически утвердились в Константинополе и должны были бы защищать его. Это избавило бы нас от положения гончей собаки, которую Англия, а при случае и Австрия, направляют против русских вожделений на Босфоре»[96].

Отто фон Бисмарк

Бисмарк всегда, еще со времен Крымской войны, выступал против участия Германии — тогда еще Пруссии — «в англо-австрийских, как он полагал, играх против России», справедливо считая, что активность России в Азии никак не угрожает интересам Германии в Европе.