VIII

VIII

Катарина Фридерика Вильгельмина, герцогиня де Саган, была внучкой Бирона, известного любимца и фаворита русской императрицы Анны Иоанновны, которая и сделала его герцогом Курляндским.

Его сыну, Петру, пришлось оставить герцогский престол в Митаве, столице Курляндии, и перебраться в Европу, в купленные там поместья, главным из которых и оказался Саган. Соответственно, его старшая дочь сменила свое русское имя – Екатерина Петровна Бирон – и стала Вильгельминой фон Саган (поместье было расположено в Силезии), или, на французский лад, герцогиней де Саган – или даже герцогиней Заганьской, как ее называли в Польше или в России.

Наследница большого состояния, она дважды побывала замужем, оба раза неудачно. После двух разводов она осталась одна – по-прежнему богатой и изысканно красивой светской дамой, но теперь к тому же и совершенно независимой.

Вильгельмина де Саган в свои 33 года могла жить, где ей было угодно, и делать все, чего бы она ни пожелала. Средства позволяли.

Года за два до Венского Конгресса она взяла в любовники Меттерниха – и, надо сказать, он был действительно в нее влюблен.

Собственно, не очень даже понятно, почему. Светский роман вовсе не предполагал таких крайностей, как беззаветная влюбленность. Конечно, герцогиня была и умна, и знатна, и красива. Но «донжуанскому» опыту Меттерниха позавидовал бы любой, самый избалованный женским вниманием сердцеед – в бытность его послом Австрии в Париже в него была пылко влюблена младшая сестра Наполеона, Каролина, жена Мюрата, ему приписывали также романы с ее сестрой Полиной и с падчерицей Наполеона, Гортензией.

И тем не менее он – могущественный министр, уступавший по положению в своей стране одному только императору, человек, которому было уже за 40, – был влюблен, как может быть влюблен разве что юный поэт.

Он осыпал свою подругу всевозможными подарками и знаками внимания. Несмотря на то, что они часто виделись (Меттерних, всемогущий глава комитета по устройству Конгресса, позаботился разместить г-жy де Саган в Пальмовом Дворце, в двух шагах от своей собственной резиденции), он едва ли не ежедневно писал ей самые нежные письма.

Увы, дела его шли все хуже и хуже. Опять-таки – не очень даже понятно, почему. Возможно, он ей просто надоел? Она старалась теперь видеть Меттерниха пореже, ссылаясь на мигрень и на утомление. Ho другой ее посетитель, 27-летний князь Алфред фон Виндишгрец, писаный красавец (его сравнивали с Аполлоном, одетым в кавалерийский мундир), отказа в приеме не встречал никогда. Они, собственно, были хорошо знакомы – в 1810 году он был ее любовником. В отличие от рафинированного интеллектуала, Меттерниха, князь Виндишгрец предпочитал простые удовольствия – по достойным доверия источникам, однажды, во время затеянной им шутливой ссоры из-за рубина (якобы подаренного герцогине поклонником), она его укусила. По-видимому, Вильгельмине сейчас простые радости были желаннее тонких бесед – к его приходу мигрень у нее таинственным образом проходила.

К тому же, не ограничиваясь обществом князя Виндишгреца, она подружилась и с лордом Стюартом, сводным братом главы английской миссии – пьяницей, игроком, дебоширом и лошадником, чьи претензии на известность, пожалуй, исчерпывались тем, что в уличной свалке он получил кнутом по физиономии. Венский кучер, с которым он сцепился колесами (лорд своей коляской правил сам) и которого он вызвал на поединок по боксу, просто не догадался, что перед ним дипломат, – и прибег к привычному для него методу ведения спора.

Для того, чтобы видеть, что происходит, Меттерниху совсем не обязательно было быть «…проницательнейшим дипломатом Европы…». B силу своего официального положения он курировал многие ведомства. В том числе – венскую полицию. Так что он знал совершенно точно, кто и в какие часы навещал герцогиню и кто оставался у нее ночевать.

Терзаться подозрениями было не нужно – какие уж тут подозрения? Но тем не менее – он терзался. На ее заверения в том, что «…они навсегда останутся друзьями…» – старую как мир уловку женщины, которая хочет оставить данный «случай» позади, он прибегал к не менее старой уловке влюбленного, все еще хранящего надежду: придумывал проекты, в которых «…они могли бы сотрудничать…».

Как это ни удивительно, такой проект нашелся. Беда была только в том, что и он шел из рук вон плохо.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.