РУССКАЯ ПАРТИЯ

РУССКАЯ ПАРТИЯ

Недолгая дружба Гумилева с Бородаем была, вероятно, связана не только с увлечением философа пассионарной теорией. Бородай был патриотом-почвенником, как и почти всё окружение Гумилева, исключая, пожалуй, Марину Козыреву. А быть почвенником в восьмидесятые годы значило быть изгоем. Жолковский упоминает о «репутации шовиниста-этногенетика» Гумилева, что «набирала силу» уже в семидесятые годы. Гумилев, правда, оказался счастливым исключением. Несмотря на «дурную» репутацию, его любили, охотно читали и слушали.

Тем более его любили и почитали люди идейно близкие. Гумилев был для многих православных почвенников «своим». В семидесятые-восьмидесятые годы Гумилев по-прежнему не только исповедовал православие, как ему казалось, вполне ортодоксально, но и по мере сил распространял его. Людей, ре шившихся принять святое крещение, Гумилев привозил в Гатчину, к своему духовнику отцу Василию Бутыло. Когда у Людмилы Стеклянниковой родился сын, Лев Николаевич стал его крестным отцом. Именно Гумилев привел Константина Иванова, получившего вполне советское воспитание, к православию. В восьмидесятые годы Иванов и Гумилев вместе становились на молитву перед иконой в квартире Льва Николаевича. Друзья, по крайней мере, Иванов и Стеклянникова, покидая квартиру Гумилева, читали молитву «Ангелу-хранителю».

Вообще Лев Николаевич был хорошо известен в Ленинградской митрополии. Сам митрополит Ленинградский и Новгородский Антоний поздравлял Гумилева с Пасхой и Рождеством. Его преемник митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн будет называть Гумилева «нашим великим соотечественником» и «ученым-патриотом».

Такой образ жизни и образ мыслей должен был в свое время сблизить Гумилева с так называемой «русской партией» – неформальной группировкой, существовавшей в советской номенклатуре и интеллектуальной (прежде всего литературной и художественной) элите.

В семидесятые годы Гумилев познакомился с активистами русского самиздата, В.Осиповым и С.Мельниковой. Он даже получал самиздатовские журналы русских националистов «Вече» (тираж около 60 экземпляров) и «Московский сборник» (тираж 20-25 экземпляров). Оба журнала расходились в узком кругу, среди «своих». Между прочим, в восьмом номере журнала «Вече» появилась даже апологетическая статья о Льве Гумилеве. Гумилев был знаком с одним из активистов русской партии, Сергеем Семановым, и дружил с Игорем Шафаревичем, талантливым математиком и едва ли не самым ярким тогда мыслителем-националистом. На его знаменитую «Русофобию» Гумилев даже будет ссылаться: «Очень хорошее сочинение, очень убедительное. К нему ничего добавить не могу».

Но в начале восьмидесятых годов после статей Гумилева, отрицавших татаро-монгольское иго, русские националисты уже не считали Гумилева своим, а почвенники Чивилихин и Кузьмин были среди его самых последовательных, непримиримых критиков. Сергей Викулов, главный редактор «Нашего современника», литературного флагмана всей «русской партии», отказывался Гумилева печатать. Василий Белов «с некоторой осторожностью относился к Балашову, зная, что он исповедует "веру" Л.Н.Гумилева».

Гумилев, со своей стороны, прошелся по «славянофилам» и «националистам» в одном из своих самых первых интервью: «Нынешние "славянофилы" путают хамство и патриотизм, подхалимаж с любовью к Родине. Почему-то считается, что надо обязательно ругать другие народы, в них видеть источник бед и опасностей. А не в себе, не в своем народе выдавливать и выкорчевывать рабство». Если верить Айдеру Куркчи, Гумилев будто бы называл этих национально мыслящих недоброжелателей «черными полковниками», по аналогии с греческой ультраправой хунтой.

И все-таки Гумилев, возможно, помимо своей воли, принял участие в одной из акций «русской партии».

На рубеже семидесятых и восьмидесятых началось последнее наступление «русской партии» на либералов, западников и евреев: в 1979-м «Наш современник» напечатал роман Валентина Пикуля «Нечистая сила» (в журнальном варианте – «У последней черты»), где было непривычно много сказано о еврейском окружении императрицы Александры Федоровны и Григория Распутина. Роман стал супербестселлером. А тем временем «Москва» и «Комсомольская правда» обличали современное (подразумевалось – «еврейское») искусство. Философ Е.Евсеев опубликовал книгу «Сионизм в системе антикоммунизма». Из станицы Вешенской поддерживал своих соратников престарелый, но все еще грозный Михаил Шолохов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.