Глава 3 Батыева рать

Глава 3

Батыева рать

С 1219-го по 1237 г. Рязанское княжество находилось в состоянии полного покоя, и летописи молчат о Рязани и ее князьях. О княжении Ингваря Игоревича известно лишь, что в 1219 г. он основал Льговский Успенский монастырь, по соседству с укрепленным городком Льговом, верстах в двенадцати вниз по течению Оки. Точное время смерти Ингваря неизвестно, видимо, это случилось около 1224 г.

Преемником Ингваря на рязанском столе стал его сын Юрий Ингваревич. По другой версии, Юрий был младшим сыном удельного князя Рязанского Игоря Глебовича. В княжение Юрия прекратились набеги половцев, процветала торговля как с Востоком по Великому Волжскому пути, так и с Византией.

Если верить летописям, то сын Юрия Игоревича Федор был женат на византийской принцессе Евпраксии.

К 1237 г. Рязанское княжество занимало довольно большую территорию, не уступавшую западноевропейскому королевству средней величины, как, например, королевство Арагон или королевство Обеих Сицилий. На севере и северо-западе княжество граничило с Владимирским княжеством, на западе и юго-западе – с Черниговским, а на востоке – с владениями мещерских князьков и Муромским княжеством.

Наиболее интересной, на мой взгляд, была южная граница. Лучше всего о ней написал академик Матвей Любавский: «В состав Рязанской земли входили и уцелевшие славянские поселения в области верхнего Дона и его притоков Быстрой Сосны, Воронежа, Хопра, Черленого Яра и Великой Вороны. Никоновская летопись рассказывает под 1156 г.: „Приходиша Половцы на Рязань на Быструю Сосну и многих половивше, идоша во свояси“. О существовании рязанских селений на Воронеже свидетельствует следующий рассказ летописи. Когда в 1177 г. Всеволод Суздальский разгромил Рязань и посажал в тюрьмы ее князей, то один из них, Ярополк Ростиславич, убежал на Воронеж „и тако прехожаше из города в город“, пока не был выдан рязанцами по требованию Всеволода. Поэтому и при нашествии татар рязанские князья поехали против них „в Воронеж“. Бассейн р. Воронежа и в настоящее время имеет значительное количество лесов, а в старину этих лесов было гораздо больше, и потому, естественно, удержалось здесь славяно-русское население. Есть данные, указывающие на то, что рязанские поселения шли гораздо далее на юг. Никоновская летопись под 1148 г. сообщает: „Князь же Глеб Юрьевич идее к Рязани, и быв в градах Черленого Яру и на Велицей Вороне, и паки возвратился к Чернигорским князьям на помощь“. Но Черленый Яр – это, по-видимому, приток Дона с левой стороны между Бипогом и Тихой Сосной; Великая Ворона – правый приток Хопра».[56]

Отношения Рязани и Великого княжества Владимирского в период 1219–1237 гг. были относительно мирными. При этом великие князья владимирские считали себя сюзеренами Рязани, а Юрий Игоревич действовал как независимый государь.

В 1223 г. орды татаро-монгол дошли до половецких степей. Половецкий хан Котян обратился за помощью к русским князьям. И вот князья Рюриковичи съехались в Киев на совет. Здесь были трое старших князей: Мстислав Романович Киевский, Мстислав Святославич Черниговский и Мстислав Мстиславич Галицкий (Удалой). Из младших князей прибыли Даниил Романович Волынский, Всеволод Мстиславич, сын киевского князя, и Михаил Всеволодович, племянник черниговского князя. Мстислав Удалой стал уговаривать князей помочь половцам. Он говорил: «Если мы, братья, не поможем им, то они предадутся татарам, и тогда у них будет еще больше силы». После долгих раздумий и обсуждений князья согласились идти на татар. Они говорили: «Лучше нам принять их на чужой земле, чем на своей».

Южнорусские князья обратились за помощью к сильному владимирскому князю Юрию Всеволодовичу, но тот отказался – дела дальние, его Владимира степные разборки никогда не касались. Да еще припомнил Мстиславу Удалому давние обиды.

В итоге южнорусские князья отправились одни. Князья действовали несогласованно и 16 июня 1223 г. наголову были разбиты монгольским полководцем Субэуэем.

Понять мотивации великого князя Юрия Всеволодовича невозможно. Ведь он считал себя главой всех русских княжеств. Разгром монголов – что в 1223 г., что в 1236–1237 гг. резко – повысил бы его авторитет среди князей Рюриковичей.

Как уже говорилось, через Великое княжество Владимирское проходил Великий Волжский путь, и Юрий Всеволодович не мог не знать от восточных купцов о погромах, учиненных монголами в Средней Азии и на Кавказе.

И вот осенью 1236 г. татаро-монголы вторглись во владения восточного соседа Юрия Всеволодовича – в Булгарию. Лаврентьевская летопись повествует: «В начале 6744 (1236). Тое же осени придоша от восточной страны в Болгарскую землю безбожные татары и вязли славный Великий город Болгардский и избиша оружьем от старца до унага и до сушаго младенца, и взяша товара множество, а город их пожогша и всю землю их плениша».[57]

Толпы булгар, избежавших истребления и плена, бежали в русские пределы и просили князя Юрия Всеволодовича дать им место для поселения. Юрий обрадовался и повелел расселить их по поволжским городам и в других местах.

«В начале зимы 1237 г. татары из Болгарии направились к юго-западу, прошли сквозь мордовские дебри и расположились станом на реке Онузе. Отсюда Батый отправил к рязанским князьям в виде послов какую-то ведьму с двумя мужами, которые потребовали у князей десятой части их имения в людях и в конях. Калкская битва была еще свежа в памяти русских; болгарские беглецы незадолго перед тем принесли весть о разорении своей земли и страшной силе новых завоевателей. Великий князь рязанский Юрий Игоревич в таких затруднительных обстоятельствах поспешил созвать всех родичей, именно: брата Олега Красного, сына Феодора, и пятерых племянников Ингваревичей: Романа, Ингваря, Глеба, Давида и Олега; пригласил Всеволода Михайловича Пронского и старшего из муромских князей. В первом порыве мужества князья решились защищаться и дали благородный ответ послам: „Когда мы не останемся в живых, то все будет ваше“. Из Рязани татарские послы отправились во Владимир с теми же требованиями. Посоветовавшись опять с князьями и боярами и видя, что рязанские силы слишком незначительны для борьбы с монголами, Юрий Игоревич распорядился таким образом: одного из своих племянников, Романа Игоревича, он послал к великому князю владимирскому с просьбою соединиться с ним против общих врагов; а другого, Ингваря Игоревича, с тою же просьбою отправил к Михаилу Всеволодовичу Черниговскому».[58]

Но ни черниговский, ни владимирский князья не помогли Рязани.

О чем думал Юрий Всеволодович? Неужели наивно полагал, что Владимир татаро-монголы обойдут стороной? Ведь он не только отказался помочь Булгарии и рязанцам, Юрий даже не попытался вступить в переговоры с Батыем. Не было попыток готовить путь отступления – вывоза княжеской семьи, казны и церковных ценностей куда-нибудь на север в непроходимые леса и т. д.

Трагедия Рязани хорошо описана в «Повести о взятии Рязани», созданной где-то в 40—50-х гг. XIII в. «И послал сына своего князя Федора Юрьевича Рязанского к безбожному царю Батыю с дарами и мольбами великими, чтобы не ходил войной на Рязанскую землю. И пришел князь Федор Юрьевич на реку на Воронеж к царю Батыю, и принес ему дары, и молил царя, чтобы не воевал Рязанской земли. Безбожный же, лживый и немилосердный царь Батый дары принял и во лжи своей притворно обещал не ходить войной на Рязанскую землю. Но хвалился-грозился повоевать всю Русскую землю. И стал просить у князей рязанских дочерей и сестер к себе на ложе. И некто из вельмож рязанских по зависти донес безбожному царю Батыю, что есть у князя Федора Юрьевича Рязанского княгиня из царского рода и что всех прекраснее она красотой телесною. Царь Батый лукав был и немилостив в неверии своем, распалился в похоти своей и сказал князю Федору Юрьевичу: „Дай мне, князе, изведать красоту жены твоей“. Благоверный же князь Федор Юрьевич Рязанский посмеялся и ответил царю: „Не годится нам, христианам, водить к тебе, нечестивому царю, жен своих на блуд. Когда нас одолеешь, тогда и женами нашими владеть будешь“. Безбожный царь Батый разъярился и оскорбился и тотчас повелел убить благоверного князя Федора Юрьевича, а тело его велел бросить на растерзание зверям и птицам, и других князей и воинов лучших поубивал.

Но один из пестунов князя Федора Юрьевича, по имени Апоница, уцелел и горько плакал, смотря на славное тело честного своего господина; и увидев, что никто его не охраняет, взял возлюбленного своего государя и тайно схоронил его. И поспешил к благоверной княгине Евпраксии, и рассказал ей, как нечестивый царь Батый убил благоверного князя Федора Юрьевича.

Благоверная же княгиня Евпраксия стояла в то время в превысоком тереме свои и держала любимое чадо свое – князя Ивана Федоровича, и как услышала она эти смертоносные слова, исполненные горести, бросилась она из превысокого терема своего с сыном своим князем Иваном прямо на землю и разбилась до смерти…»[59]

Согласно «Повести», против татар вышла рязанская рать под началом рязанского князя Юрия Игоревича. Битва состоялась у реки Воронеж, «…была сеча зла и ужасна. Много сильных полков Батыевых пало. И увидел царь Батый, что сила рязанская бьется крепко и мужественно, и испугался. Но против гнева Божия кто постоит! Батыевы же силы велики были и непреодолимы; один рязанец бился с тысячей, а два – с десятью тысячами».[60]

Рязанское войско было разбито. В битве пал Юрий Игоревич и его родичи – племянники Давыд (удельный князь Муромский) и Глеб (удельный князь Коломенский) Ингваревичи и внучатый племянник Всеволод Михайлович (удельный князь Пронский). Согласно «Повести…», погибло и все войско.

16 декабря 1237 г. татары осадили Рязань. Она была сравнительно хорошо укреплена. Город площадью около 10 гектаров был построен на крутых холмах. Городской вал, даже простояв столь длительное время (с XII в.), представлял собой мощное сооружение высотой до 10 м и шириной у основания более 20 м. По всей длине вала тянулся ров, достигавший в некоторых местах большой глубины. В ряде мест вал прерывался – тут находились крепостные ворота. При раскопках вала выяснилось, что он представлял собой не только грандиозную насыпь, но и сложное оборонительное сооружение из земли и деревянных крепостных стен. В верхней части вала были открыты остатки сплошной деревянной стены из продольно положенных бревен, перевязанных поперечными бревнами. Кроме того, имелось несколько внутригородских валов. В городе было не менее трех больших каменных церквей.

«Царь Батый… осадил град, и бились пять дней неотступно. Батыево войско переменялось, а горожане бессменно бились. И многих горожан убили, а иных ранили, а иные от великих трудов изнемогли. А в шестой день спозаранку пошли поганые на город – одни с огнями, другие с пороками, а третьи с бесчисленными лестницами – и взяли град Рязань месяца декабря в двадцать первый день. И пришли в церковь соборную пресвятой Богородицы, и великую княгиню Агриппину, мать великого князя, со снохами и прочими княгинями посекли мечами, а епископа и священников огню предали – во святой церкви пожгли, и иные многие от оружия пали. И в городе многих людей, и жен, и детей мечами посекли… И храмы Божии разорили и во святых алтарях много крови пролили. И не осталось в городе ни одного живого: все равно умерли и единую чашу смертную испили. Не было тут ни стонущего, ни плачущего – ни отца и матери о детях, ни детей об отце и матери, ни брата о брате, ни сродников о сродниках, но все вместе лежали мертвые. И было все то за грехи наши».[61]

Сейчас ряд историков[62] склонны видеть в «Повести…» преувеличения. Однако археологические раскопки подтверждают уничтожение подавляющего большинства горожан.

Вот что пишет археолог В.П. Даркевич: «Систематические раскопки братских могил жертв монгольского нашествия наша экспедиция провела в 1977–1979 гг. на подоле вблизи Оки и около бывшего усадебного дома Стерлиговых у южной околицы деревни Фатьяновка.

Изучение антропологических материалов показало: из 143 вскрытых погребений большинство принадлежит мужчинам в возрасте от 30 до 40 лет и женщинам от 30 до 35 лет. Много детских захоронений, от грудных младенцев до 6—10 лет. Это рязанцы, которых завоеватели истребили поголовно, многих уже после взятия города. Юношей, девушек и молодых женщин, оставшихся в живых, вероятно, разделили между воинами. Найден скелет беременной женщины, убитый мужчина прижимал к груди маленького ребенка. У части скелетов проломлены черепа, на костях следы сабельных ударов, отрублены кисти рук. Много отдельных черепов. В костях застряли наконечники стрел.

Жителей городов, оказавших упорное сопротивление, ожидала жестокая расправа. За исключением ремесленников и обращенных в рабство, остальных пленных зарубали топором или обоюдоострой секирой. Массовые казни происходили методично и хладнокровно: осужденных разделяли между сотниками, те же – поручали каждому рабу умертвить не менее десяти человек. По рассказам летописцев, после падения Рязани – мужчин, женщин и детей, монахов, монахинь и священников уничтожали огнем и мечом, распинали, поражали стрелами. Пленникам рубили головы: при раскопках А.В. Селивановым Спасского собора обнаружены скопления из 27 и 70 черепов, некоторые со следами ударов острым оружием».[63]

Через некоторое время после взятия Рязани в разрушенный город прибыл рязанский князь Ингварь Ингваревич, который во время нашествия находился в Чернигове у князя Михаила Всеволодовича. Как сказано в «Повести…»: «Увидел князь Ингварь Ингваревич великую последнюю погибель за грехи наши и жалостно воскричал, как труба, созывающая на рать, как сладкий орган звучащий. И от великого того крика и вопля страшного пал на землю, как мертвый».[64]

Ингварь Ингваревич собрал уцелевших окрестных жителей и захоронил убитых (или по крайней мере часть их). Раскопки подтверждают «Повесть…»: «В братских могилах Рязани погибших похоронили без гробов, в общих котлованах до 1 м глубиной, причем смерзшуюся землю разогревали кострами. Их положили по христианскому обряду – головой на запад, с руками, сложенными на груди. Скелеты лежат рядами, вплотную друг к другу, местами в два-три яруса».[65]

В «Повести…» рассказывается, что русский боярин Евпатий Коловрат, находившийся в Чернигове с князем Ингварем Ингваревичем, отправился на помощь Рязани с «малой дружиной». «И помчался в город Рязань, и увидел город разоренный, государей убитых и множество народа полегшего: одни убиты и посечены, другие пожжены, и иные в реке потоплены. И воскричал Евпатий в горести души своей, распаляясь в сердце своем. И собрал небольшую дружину – тысячу семьсот человек, которых бог сохранил вне города. И погнались вослед безбожного царя, и едва нагнали его в земле Суздальской, и внезапно напали на станы Батыевы. И начали сечь без милости, и смешалися все полки татарские. И стали татары точно пьяные или безумные. И бил их Евпатий так нещадно, что и мечи притуплялись, и брал он мечи татарские и сек ими. Почудилось татарам, что мертвые восстали. Евпатий же, насквозь проезжая сильные полки татарские, был их нещадно. И ездил средь полков татарских так храбро и мужественно, что и сам царь устрашился».[66]

Царь Батый «послал шурича своего Хостоврула на Евпатия, а с ним сильные полки татарские. Хостоврул же похвалился перед царем, обещал привести к царю Евпатия живого. И обступили Евпатия сильные полки татарские, стремясь его взять живым. И съехался Хостоврул с Евпатием. Евпатий же был исполин силою и рассек Хостоврула на-полы до седла. И стал сечь силу татарскую, и многих тут знаменитых богатырей Батыевых побил, одних пополам рассекал, а других до седла разрубал. И возбоялись татары, видя, какой Евпатий крепкий исполин. И навели на него множество пороков, и стали бить по нему из бесчисленных пороков, и едва убили его. И принесли тело его к царю Батыю. Царь же Батый послал за мурзами и князьями, и санчакбеями, и стали все дивиться храбрости и крепости, и мужеству воинства рязанского. И сказали они царю: „Мы со многими царями, во многих землях, на многих битвах бывали, а таких удальцов и резвецов не видали, и отцы наши не рассказывали нам. Это люди крылатые, не знают они смерти и так крепко и мужественно, на конях разъезжая, бьются – один с тысячею, а два – со тьмою. Ни один из них не съедет живым с побоища“. И сказал царь Батый, гляда на тело Евпатьево: „О коловрат Евпатий! Хорошо ты меня попотчевал с малою своею дружиною, и многих богатырей сильной орды моей побил, и много полков разбил. Если бы такой вот служил у меня, – держал бы его у самого сердца своего“. И отдал тело Евпатия оставшимся людям из его дружины, которых захватили в битве. И велел царь Батый отпустить их и ничем не вредить им».[67]

Татары уничтожили не только Рязань, но и разорили все княжество. Они взяли Пронск, в татарский плен попал князь Олег Ингваревич Красный.

Татары буквально стерли с лица земли город Белгород Рязанский. Больше он уже не восстанавливался, и сейчас неизвестно даже его точное расположение. Тульские историки идентифицируют его с городищем у села Белородица на реке Полосне в 16 км от современного города Венева.

Погиб и рязанский город Воронеж.[68] Несколько столетий стояли безлюдными развалины города, и лишь в 1586 г. на его месте построили острог для защиты от набегов крымских татар.

Благодаря татарам исчез и довольно известный город Дедославль. Ряд историков идентифицируют его с городищем у села Дедилово на правом берегу реки Шат.

Однако подавляющее большинство десятков городов (городищ), уничтоженных татарами в 1237–1238 гг. как на Рязанщине, так и по всей Руси, историкам и археологам идентифицировать не удается. Города эти так и остаются безымянными. Объединяют их лишь следы пожара, братские могилы без гробов, а то и просто хаотически лежащие останки людей со следами насильственной смерти, дети и взрослые, спрятавшиеся в подполах, печках и иных укрытиях и нашедшие там свою смерть.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.