Глава 17 Пеньковская культура

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 17

Пеньковская культура

От нижнего Днестра на западе и до Северского Донца на востоке археология видит сегодня единую культурную общность (см. рис. 32).

Рис. 32. Основные памятники пеньковской культуры: а — поселения; б — могильники. Ареалы: в — пражско-корчакской культуры; г — колочинской культуры; д — ипотешти-кындештской культуры; е — культуры морешти; ж — византийские города и крепости; з — памятники кочевых племен

Это характерная посуда, откапываемая сегодня по Днепру от устья Роси до Запорожья, по Южному Бугу и в междуречье Днестра и Прута. В основном это горшки со слабопрофилированным верхним краем и овально-округлым туловом, плоские глиняные диски и сковороды и изредка миски.

Миски — это важно. Миски характерны для черняховского населения. И вообще их считают как раз отличительным признаком германских по генезису культур. В отличие от славянских — «горшечных». Так что «пеньковцы» очевиднейшим образом являются людьми, которые освоили и приняли часть германского культурного наследия.

Но в целом посуда этой общности имеет довольно непритязательный облик: толстые стенки, поверхность неровная, украшения и орнамент редки. Что характерно, как мы помним, для лесных, венедских жителей.

Основной тип жилища этой культуры — полуземлянка площадью от 12 до 20 кв. м, с глубиной котлована до 1 м и с земляным, «материковым», полом. Стены по преимуществу срубного типа. Крыши были двускатными и состояли из жердей, перекрытых слоем утрамбованной глины. Встречаются также и дома с центральным опорным столбом, от которого скаты шли на четыре стороны.

Интерьер, впрочем, убогонький у всех. Из меблировки — только пристенные лавки. Печь — сначала очаг, затем, с развитием инноваций, — каменка. В общем, никакого сравнения с «длинными домами» готов. Но мучительно знакомо по прежним земледельческим культурам Среднего Поднепровья. Включая киевскую.

Хоронили покойников в грунте. Курганов эта культура не знает. Обычное трупоположение соседствовало с захоронениями кремированных останков в неглубоких, преимущественно цилиндрических ямках диаметрами 0,4–0,6 м и глубиной 0,3–0,5 м. И что характерно: этот биритуализм отличает данную культуру с самого начала. Словно принадлежит продуктам пограничной метисации: живем одинаково, говорим на одном языке, но предков своих помним и почитаем по-разному.

Впрочем, такое же характерно и для черняховских погребений.

Оружия найдено немного. Надо полагать, не из-за миролюбия носителей этой культуры, а в силу того, что оно было дорого. И за здорово живешь в могилу его тебе не положат.

Но стрелы здесь находят гуннского (трехлопастные) и германского (ланцетовидного) типа. Ланцетовидны же и наконечники копий.

На этой же территории от Днестра до Северского Донца встречаются практически однотипные поселения. При этом примечательна их «гнездовая» структура: несколько мелких поселений явно тяготели друг к другу. А вместе — с очевидностью составляли территориальную общину. Тот же самый принцип мы видели ранее и увидим и далее.

В работе одного из известных наших археологов В. В. Седова «Славяне раннего Средневековья», откуда я и привожу многие данные, помещена карта. На ней видно, как распределяются эти поселения — вдоль русел рек, этакими ласточкиными гнездами по их берегам. Что, в общем, понятно и определяемо природой: в безводной степи земледельцу особенно не развернуться. Да и ареал это другого типа хозяйствования — скотоводческого. А там такой тип хозяев, с которыми лучше не делить одного пространства.

Хотя, судя по поселениям этой культуры, при наличии кардинальной разницы в экономическом укладе коренных политических противоречий с кочевниками у нее не было. Поселения открытые, защищенные лишь естественными преградами — реками, лесами да болотами. То есть от небольшой самодеятельной банды экспроприаторов укрыться-отбиться возможно. А постоянной опасности нападения, судя по всему, здесь не ощущали. И это в послегуннское время!

Запомним это. И вспомним при взгляде на устройство укрепленных поселений этой культуры.

Одно из них — исследованное почти полностью городище Селиште в Молдавии. Небольшое — размером 130 на 60 метров, оно, однако, весьма хорошо приспособлено для обороны: на возвышенном мысу с крутыми обрывами, а единственная доступная сторона защищена оборонительной стеной. Точнее, двумя стенами на расстоянии от полуметра до метра друг от друга, пространство между которыми забутовано суглинком. Перед стеной — глубокий каньон в роли защитного рва. Пешему войску еще можно думать о каком-то штурме, а конникам — безнадежно.

Отметим очень важное обстоятельство: на 16 местных полуземлянок в городище приходится 4 характерных… уже не юрты, но, в общем, жилища, —

— определенно свидетельствующих об оседании тюркоязычных кочевников.

Это, конечно, может ничего не значить. Мало ли, приехали гости, да так и прижились. Но тогда времена были другие. И чужаков не просто не жаловали — их боялись. И от страха этого избавлялись сразу. Радикально.

Так что, чтобы прижиться в укрепленном центре некоей племенной территории, надо было принадлежать к этому племени. Или быть его союзником.

Или —

— сюзереном.

Не гуннским ли?

В этом городище также зафиксированы следы ремесленной деятельности, в основном по ювелирной и гончарной части. Художественный стиль большинства украшений имеет придунайские истоки.

Таким образом, мы видим типичный «бург» — административно-ремесленный центр округи. Место пребывания «мирного» вождя окрестного племени, локализации племенной индустрии, проведения ежегодных торгов и племенных собраний. А также место пребывания «кураторов» из вышестоящей властной структуры.

Культура называется пеньковской. В. В. Седов считает ее принадлежащей антам.

Культура явно двусоставная. Очевидный венедский быт — и германское оружие. Типичные для «киевцев» жилища — и постоянное гуннское присутствие в административных центрах. Единый образ жизни — и остатки имперского «черняховского» биритуализма. Любопытно, что сам В. В. Седов, в целом атрибутируя пеньковскую культуру как славянскую, отмечает, что —

— ее создателями были потомки черняховского населения, сохранившегося в Подольско-Днепровском регионе после гуннского разорения северно-причерноморских земель.

Сохранившегося-то сохранившегося… Но только вот археология это население все-таки делит на черняховское и киевское… и некую общую область.

Не биритуальную ли?

Хронологический разрыв между «черняховцами» и «пеньковцами» практически незаметен: самые поздние черняховские памятники фиксируются в первой половине V века, а наиболее ранние пеньковские тогда же начинаются. Так что мы получаем еще одно подтверждение версии, что «пеньковцы» — анты: Иордан не заметил перетекания подчиненных «черняховцам» и восставших венедов Божа в народ антов. Он их естественным образом путает из-за временной и этнической аберрации. Ибо если мы признаем антов «пеньковцами», а это, скорее всего, так и есть, то Винитарий со своей войною против антов подвисает во времени. Так как в начале гуннского нашествия «пеньковцев» еще не было, а когда были «пеньковцы» — не было уже «черняховцев».

Да и как сидевшему в италийской Равенне автору не путать, если на «черняховские» погосты «пеньковцы» действительно без всякого перерыва стали подкладывать уже своих покойничков…

Но что характерно: по словам В. В. Седова, «киевского» в пеньковской культуре меньше, чем всего иного. Точнее, меньше следов тех, кто переселился —

— из Верхнеднепровского региона.

Словом, анты у нас — вовсе не прямые и полные наследники венедов. Это не те, кто отстоял родину и наказал Винитария руками гуннов. Это как раз самый несчастный тип — жители порубежья, впитавшие в себя обе культуры. И становящиеся самыми первыми жертвами их разрыва, буде такой случается.

Правда, антам выпал в этих обстоятельствах относительно удачный лотерейный билет. Одну реальность — черняховскую — вырезали гунны. Не совсем, но так, чтобы обеспечить ее анемию. Винитарий помог своим восстанием. Вторая реальность — «киевская» — по привычке рванула по лесам. И оказалось, что вокруг — пусто! Степь, пространство и никого. Кроме гуннов, которые только что наказали твоего обидчика… —

— и родственника.

Который, если подумать трезво, уже не родственник, а просто некто, занимающий пространство, где могло бы быть хорошо тебе.

В итоге вот такое объективно-трагическое наблюдение делает археология:

исчезает из обихода… гончарная черняховская посуда.

А на черняховском пространстве оказываются «пеньковцы», в укрепленных пунктах которых предусмотрены жилища для гуннских сюзеренов. Кто на них теперь нападет!

Справедливости ради надо отметить, что целая когорта подчас весьма авторитетных авторов относит пеньковскую культуру к результату —

— славяно-иранского симбиоза.

Базируются эти гипотезы на:

а) антропологии, фиксирующей, что значительная часть населения X–XII веков Южной Руси характеризуется мезокранией при относительной узколицести;

б) лингвистике, исходящей из убеждения в значительном воздействии скифо-сарматской фонетики и синтаксиса на славянский язык, что доказывается через —

— изменение взрывного g, свойственного праславянскому языку, в задненебный фрикативный у(h), [которое] произошло в ряде славянских языков в условиях скифо-сарматского воздействия; [307]

и

в) религиоведении, которое отмечает две группы среди славянских языческих богов раннего средневековья: одна, в которой Перун и Велес, была распространена во всем славянском мире, а вторая, где Хорс и Симаргл, известна лишь в восточноевропейском регионе. И боги эти — иранские.

Трудно спорить с авторитетами.

Но, во-первых, эти гипотезы строятся на априорном посыле, что анты — кто-то из предков нынешних славян, и их языковое и культурное наследие до славян дошло и ими впитано. А если мы эту априорику исключим?

Во-вторых, история. Где, интересно, могли осуществляться симбиотические контакты славян и иранцев в условиях черняховской культуры? На роль предков славян здесь подходят немногие — «киевцы» и, может быть, зубрецкая группа. А сарматы и аланы жили гораздо южнее — по берегам Меотиды и Черного моря. Зато с «киевцами» граничили «вельбаркцы», то есть готы. Как и с сарматами. Через готов, что ли, «киевцы» и сарматы симбиоз образовывали?

Не проще ли иранизмы в славянском языке объяснить общим «индоевропейски-языковым» происхождением обоих народов? Иначе остается только одно логически непротиворечивое объяснение: анты есть продукт гото-иранского симбиоза. На который уже затем пали сверху освобожденные гуннами «киевцы» и ославянили обоих симбиотов.

К сожалению, и так не могло быть. Если анты — «пеньковцы», то в пеньковской культуре совместно готских и иранских компонентов несопоставимо мало по сравнению с киевскими. Если анты — не «пеньковцы», то в рамках черняховской культуры мы видим готско-вельбаркскую, сармато-аланскую, постэллинско-причерноморскую подкультуры. Но очень мало подлинно метисных элементов. А значимых гото-сарматских и вовсе не вспомнить. Значимых — имеется в виду таких, чтобы оставили внятные археологические следы, сопоставимые с историческим влиянием собственно антов на окружающую действительность (война с Винитарием, походы с гуннами, война с Римской империей и проч.). Роксоланы-росомоны на эту роль не годятся: у них не прослеживается своей культуры.

С иранцами анты могли тесно общаться только при том условии, что этими иранцами были авары. Войны с аварами — единственный для тех времен долговечный период, когда анты могли приобрести некие их языковые признаки.

Но по поводу иранской принадлежности авар у многих есть серьезные сомнения. А если поглядеть на облик реального авара, —

Reconstruction after Elvira H. Toth — Istvan Horvath

— то сомнения эти здорово усиливаются.

Кроме того, антам некогда было впитывать аварские понятия, даже будь те иранцами. Они друг с другом жестоко воевали. И в конце концов анты жертвою аваров и пали.

К тому же восстает генетика. Все та же пресловутая балканская группа I1. Именно в южнорусских пространствах от Прута до Дона она больше всего и распространена. А значит, когда-то сюда пришли по крайней мере мужчины из Иллирии. И что там они принесли с собою в лингвистическом смысле — один лишь Бог весть. Это вообще не индоевропейское население, и как оно произносило «г» изначально, когда еще волосатых носорогов гоняло, сказать невозможно. Во всяком случае, это не иранцы и/или аланы, которые несут группу G3. Каковая и должна была бы быть представлена в Южной России, буде анты были бы некими сарматскими метисами.

Авары. Реконструкция по черепу

И наконец, религия. Считается, что по меньшей мере два бога из известного древнерусского языческого пантеона — Хорс и Симаргл — имеют иранское происхождение. А значит, их должен был кто-то привнести из тех, для кого иранские боги были родными. Почему не анты? Ибо больше никого, кто мог бы быть тесно связан с иранцами, вроде бы и не прослеживается.

Тут тоже есть что возразить. Насколько я владею источниками по древнерусским языческим богам — а их не так много, этих источников, — невозможно точно определить, когда Хорс и Симаргл появились в древнерусском пантеоне. Пределы гипотетирования здесь огромны — от унаследования неких божеств из общеарийского круга до включения их в круг избранных лично князем Владимиром. И что влияло на его выбор, сказать очень трудно. Ибо крутенек был князь Владимир Равноапостольный и амбициозен. Составить в качестве общегосударственного свой личный языческий пантеон, раз уж взялся реформировать религию, — это он как раз сделать мог легко. Коли всю Русь в христианство обратил, а где не слушались, крестил огнем и мечом, то реформировать языческий культ, сделав себя его главным жрецом по образцу римских императоров, было ему как раз по характеру.

А вообще, раз уж зашел о том разговор, давайте-ка пройдемся по славянским богам, воспользовавшись для этого бессмертным «Язычеством древних славян» моего исторического «крестного» Б. А. Рыбакова и прекрасным обзором М. Гимбутас в ее «Славянах».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.