Традиции кочевых племен

Традиции кочевых племен

Аравию пересекали торговые пути, связывающие Индию, Иран, Палестину, Сирию и Эфиопию, в том числе и легендарный Великий шелковый путь. Стоило войнам затихнуть, и тут же караванные пути оживали. Из Африки везли рабов, золото и слоновую кость, из Сирии – оружие, зерно и масла, из Китая – шелк, из Южной Аравии – благовония и ткани...

Караванные пути понемногу обустраивались: купцам надо было что-то есть, и изредка хотелось поспать в кровати, а не на песке, или, тем паче, меж горбов верблюда. Практически весь этот бизнес контролировали кочевники, постепенно оседая у караванных путей. Они торговали верблюдами и давали их в аренду; предоставляли вооруженную охрану; а вскоре и сами стали поставщиками товара: кожу, шерсть и скот они могли предоставить в изобилии.

Жизнь кочевых арабов нельзя было назвать легкой – каждое племя было против всех. Источники воды, оазисы и караванные тропы были причиной постоянных междоусобных войн. Договоры о мире действовали лишь до тех пор, пока силы были равны, а сохранить их в таких условиях равными было не слишком просто.

Племена делились на кланы – роды, и глава самого многочисленного, а значит и могущественного, клана был шейхом племени. Шейх, в совете со старейшинами, решал все вопросы, возникавшие в повседневной жизни, а если племя вступало в войну, то он лично получал четверть военных трофеев.

Обычаи кровной мести и гостеприимства блюлись свято. Вы удивитесь, но даже «кровник», которого ждала неминуемая смерть, прикоснувшись к шатру хозяев, уже считался гостем, и ради него забивали последнего барана.

Мелкие племена часто, старясь усилиться, сливались друг с другом, а мощные, наоборот, дробились и расходились: большой толпе трудно найти пропитание в пустыне. Несмотря на то, что в племени царили весьма жестокие законы первобытного строя, в чем-то это была настоящая демократия. Ни шейх, и никто другой не мог ничего приказать арабу лично: любой араб был абсолютно свободен. Налогов так же, естественно, никаких не было: их – в понимании араба тех лет – платят только побежденные, свободный же человек может отстаивать свою свободу с оружием в руках, даже если оно обращено против членов своего же клана. Другое дело, что клан мог изгнать слишком самостоятельного и свободолюбивого соплеменника, и хуже этого ничего не было: такой субъект становился «хали» и переставал быть человеком. Любой, кто сильнее, мог его ограбить, убить или просто забрать в рабство...

Именно этот родоплеменной устав, сочетание бескрайней свободы и полной зависимости, пожалуй, и сформировал характер и мировоззрение арабов. По нашему мнению, пришедший позднее ислам лишь дал им толчок, вывел на орбиту, но не более того.

Пожалуй, тут стоит объяснить и еще несколько немаловажных моментов.

Во-первых, происхождение и родственные связи. При традиции кровной мести начинаешь ценить каждого своего родственника, нравится он тебе или не нравится, понимая, что – в случае чего – твоя кровь не останется безнаказанной, а сам ты лично отвечаешь своей головой за их жизнь и смерть. Вероятно, отсюда идет и другое убеждение арабов, что благородный человек может произрасти лишь от благородных корней. От подонка родится лишь подонок. Уже в те годы арабы были очень внимательны к своей родословной и помнили ее до восьмого колена как минимум. «Слава и позор наследуются прежде нищеты или богатства», – говорит древняя пословица. И потому поведение каждого члена племени определялось еще и заботой о детях: ты можешь умереть, но поколениям твоих потомков еще только предстоит носить твой позор.

Второе, требующее пояснения, – отношение к женщине.

Как и в любом кочевом племени, у арабов роль женщины в общине и семье была ничтожна. В скотоводстве нет таких обязанностей, которые бы могла исполнять дама. Дом – всего лишь кибитка; про создание уюта и говорить не приходится; нет и домашних промыслов, где мог бы проявить себя слабый пол. Воспитание детей также было не слишком важно: ведь новых женщин без проблем можно было отбить у соседнего племени, а сын, рожденный от рабыни, считался полноценным членом племени и даже получал часть имущества своего отца. При этом его мать все так же продолжала оставаться в рабстве. Учитывая еще и то, что и воин из женщины никудышный, – ее можно только пожалеть. Ее жизнью, – и не в переносном смысле, как мы привыкли говорить, а в буквальном, – сначала распоряжался отец, затем муж, потом, если он умирал или погибал в бою, женщина переходила по наследству к ближайшему его родственнику. Жен, благо, разрешалось иметь неограниченное количество. Впрочем, по причине бедности большинство арабов могло позволить себе лишь по одной жене.

Рождение женою мальчиков считалось благословением, девочек – проклятием. Проблема, как уже сказано, была в воинах, а раздобыть женщин вовсе не было проблемой. Зачастую новорожденных девочек просто закапывали в землю, и виной этому не столько религиозные предрассудки, сколько та же бедность...

Чтобы развестись, мужчине было достаточно просто объявить об этом публично. При этом даже приданое оставалось у мужа. Впрочем, эта возможность использовалась не очень часто: у жены ведь тоже были родственники, и они могли сильно обидеться, если доводы мужа им казались несущественными. Но в некоторых племенах, правда, все еще царили остатки матриархата, и женщины в «юридических» аспектах жизни, как-то наследование, имели гораздо больше прав, чем мужчины. Да и род считался по женской, а не по мужской линии. А это было, как мы помним, весьма важно.

Естественно, до брака женщины должны были сохранять чистоту, чего не требовалось от мужчин, но вот ходить с закрытыми лицами их тогда никто не заставлял.