«Смутное время»
«Смутное время»
По данным городской статистики, накануне войны в Брест-Литовске насчитывалось более 57 тысяч жителей, в том числе 39 тысяч иудеев, около 10 тысяч русских и 7,5 тысячи поляков. К этим цифрам следует добавить около 10 тысяч солдат военного гарнизона. В крепости, комендантом которой был генерал-лейтенант В.А. Лайминг, начальником штаба — генерал-майор B.C. Вейль, размещались четыре батальона крепостной артиллерии под командованием генерал-майора А.К. фон Руктешеля, а также воздухоплавательный батальон, крепостная саперная рота, военно-голубиная станция, военный госпиталь, крепостное инженерное управление, интендантское управление, крепостная жандармская команда, отдел Варшавского артиллерийского склада. Кроме того, в городе, в районе Граевской слободки, дислоцировались части входившей в состав XIX армейского корпуса 38-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта В.П. Прасолова (149-й Черноморский, 151-й Пятигорский, 152-й Владикавказский полки, 19-й саперный батальон).
1 августа 1914 г. приказом коменданта № 17 крепость и «весь крепостной район» были объявлены в осадном положении. Семьи офицеров эвакуировались. С собой им разрешено было взять вещей не более двух пудов на каждого члена семьи. Находившийся в Брест-Литовске штаб XIX армейского корпуса под руководством генерала В.Н. Горбатовского обеспечивал развертывание на исходном рубеже южнее Холма корпусов Московского военного округа, составивших 5-ю армию генерала П.А. Плеве. На восьмой день мобилизации 38-я пехотная дивизия приступила к погрузке для следования на фронт, а на ее базе формировалась 75-я пехотная дивизия второй очереди. Одновременно в крепости развернулись интенсивные работы по подготовке к обороне. Они велись круглосуточно с массовым привлечением местного населения. В среднем ежедневно на инженерных работах было занято около 70 тысяч мастеровых и работников и до 8500 телег. Новым начальником инженеров крепости был назначен генерал И.А. Лидере.
До начала октября 14 фортов, 5 оборонительных казарм, 21 промежуточный опорный пункт и другие укрепления были почти закончены. Наиболее сильно были развиты оборонительные сооружения в западном и южном секторах. Среднее расстояние между укреплениями равнялось 1 км при общей длине фортового пояса 45 км. Промежутки литерного пояса были усилены окопами, ходами сообщения и искусственными препятствиями, в предполье созданы передовые позиции. В крепости имелось до 2 тысяч орудий, правда, значительная их часть устарела. Например, на вооружении еще состояли 6-фунтовые и полупудовые гладкоствольные мортиры образца 1805 и 1838 гг., стрелявшие чугунными сферическими гранатами, поскольку других орудий для навесной стрельбы на близкие расстояния в русской армии не существовало.
Для осмотра позиций с воздуха был запущен дирижабль «Беркут», с борта которого были произведены инспекция и фотографирование фортового пояса. Сформированный генералом В.А. Лаймингом Совет обороны констатировал, что крепость при бережном расходовании запасов способна «продержаться 8 месяцев».
Форт «Ж» (Дубинники).
Снимок с дирижабля 1914 г.
7 ноября 1914 г. на территории крепости взорвалась лаборатория зарядки боеприпасов. Вместе с ней на воздух взлетели около 60 тысяч снарядов. Разрывы гремели почти сутки, в некоторых местах произошли пожары. В результате погибло около 120 рабочих, пострадали склады и жилые дома.
К весне 1915 г. крепостная позиция получила законченный вид, и крепость Брест-Литовск стала одной из наиболее подготовленных.
Город был базой снабжения русских войск, действовавших на Висле. В районе Брест-Литовска находились также два авиаотряда и крупнейший в России ремонтный авиапарк Северо-Западного фронта. Парк располагал хорошо оборудованными мастерскими, слесарным и механическим цехами, электростанцией.
Промежуточная оборонительная казарма «А — Б».
Русские пилоты принимали активное участие в боевых действиях, вылетая на разведку и бомбардировки. В ноябре 1914 г. 6-й крепостной и 24-й корпусной авиаотряды сбросили на крепость Перемышль 23 бомбы общим весом более 29 пудов и сделали восемь фотоснимков дислокации противника. Георгиевскими крестами 4-й степени был отмечен подвиг летчиков крепостного авиационного отряда прапорщика Владимира Иванова и поручика Анатолия Алексеева, которые на своем «Вуазене» 25 июня 1915 г. сбили в воздушном бою вражеский «Альбатрос». Поединки авиаторов в то время еще носили характер рыцарских турниров: пилоты и наблюдатели палили друг в друга из личных револьверов или винтовок, а «в промежутках между схватками посылали взаимно друг другу приветствия».
Немецкое командование, в свою очередь, стремилось уничтожить русскую авиацию, посылая свои самолеты на Брест-Литовск. Основными объектами бомбардировки была территория авиаотряда и воздухоплавательного батальона.
Для выполнения боевых вылетов наполнили газом дирижабль «Кондор», но его вскоре перевели во Львов. «Беркут» был сильно изношен, технически устарел, его потолок и скорость уже не соответствовали современным требованиям и реально ощутимой пользы он принести не смог. Капитан Догадин, вспоминая свой единственный полет на дирижабле, писал: «Несовершенная работа моторов сопровождалась оглушительными взрывами, а необычность ощущений вызывала приподнято-напряженное состояние…» В первой половине сентября 1914 г. эллинг Западного острова использовался для ремонта дирижабля 12-й воздухоплавательной роты «Альбатрос», получившего повреждения от огня собственных войск в ходе ночного рейда к крепости Осовец. Боевая работа воздухоплавателей значительно осложнилась с появлением самолетов-истребителей, стрелявших зажигательными пулями, от которых наполненные водородом дирижабли легко воспламенялись. Грозным противником становилась зенитная артиллерия. При отсутствии истребителей сопровождения, небольшой высоте и малой скорости выполнять боевые задания дирижаблям становилось все труднее. Менее чем через год после начала войны «Кондор» и «Беркут» погибли.
После провала шлиффеновского «блицкрига» на Западе кайзеровский генштаб решил перенести основные усилия на Восточный фронт с целью вывести Россию из войны.
В апреле 1915 г. германо-австрийские войска начали Горлицкую операцию и, нанеся поражение Юго-Западному фронту генерала Н.И. Иванова, в начале лета заняли Львов, отбили Перемышль, вытеснив русские войска из Галиции. Одновременно немцы развернули наступление в Прибалтике. Целью верховного германского командования было уничтожение основных русских сил в Царстве Польском.
11 июня гродненский губернатор В.Н. Шебеко получил секретное письмо от главного начальника Двинского военного округа с указаниями штаба Верховного главнокомандования о подготовке мероприятий по эвакуации:
«…B случае отступления наших войск необходимо заблаговременно интенсивно выводить все средства, особенно железнодорожные; уничтожать посевы косьбой или иным путем; мужское население возраста военнообязанных, кроме жидов, удалять в тыл, дабы не оставлять в руках противника; все запасы скота, хлеба, фуража, лошадей обязательно выводить; по возможности все рельсовые пути свертывать и увозить в тыл, а не ограничиваться местной порчей путей; мосты, водокачки взрывать окончательно, где возможно, взрывать плотины».
С церквей предписывалось снимать колокола.
Через неделю подробные разъяснения получил и комендант Брест-Литовской крепости: «Реквизиции подлежат скот, лошади, повозки, продовольственные запасы, если их количество превышает месячную потребность населения, заводские узкоколейные дорога, машины и станки, если они поддаются вывозу, заводские материалы и обязательно вся медь в виде изделий и все медные части машин… Уничтожению или разрушению подлежат посевы и покосы, если они не могут быть убраны и вывезены, и заводское оборудование, могущее принести противнику пользу… За скот, лошадей и повозки должно рассчитываться наличными деньгами с отобранием расписок, а за все остальное — квитанциями… Аптеки и необходимые остающемуся населению запасы лекарств реквизиции не подлежат, строения и домашняя обстановка уничтожению не подлежат, если это не вызывается требованиями боя… Относительно удаления христианского населения главнокомандующим будут даны дополнительные указания». Что касается еврейского населения, то его чуть ли не с начала войны подозревали в пособничестве противнику, обвиняли в «проявлении радости» по поводу успехов немецкого оружия, а русское военное командование без всяких «дополнительных указаний» имело право по своему усмотрению выселять иудеев из приграничной полосы и районов боевых действий, обыскивать и разрушать их дома и синагоги.
Перегруппировав войска, 4-я австрийская армия эрцгерцога Иосифа Фердинанда и 11-я германская армии генерала Августа фон Макензена 3 июля нанесли новый удар с юга в промежутке между Бугом и Вислой по главным силам русских, оборонявших Польшу. Боевые действия на этом направлении сочетались с наступлением из Восточной Пруссии и дополнялись активностью на других участках фронта. 17 июля был оставлен Люблин, 19-го пал Холм, 22 июля начался вывод русских армий из «польского мешка». С боями они отходили от Вислы к линии Буга. 23 июля под звуки гимна «Еще Польска не сгинела» полки 9-й армии принца Леопольда Баварского вступили в Варшаву.
Фронт приближался к Брест-Литовску. В связи с этим командование брестского гарнизона получило приказ приступить к реквизиции подвод, зерна и скота. Крепость готовилась к осаде. «Дополнительные указания» верховного командования относительно «удаления населения» сильно отличались от первоначального замысла: из пропагандистских соображений война была объявлена «Великой Отечественной». Русская Ставка решила применить тактику «выжженной земли»: врагу не должно было достаться ни материальных объектов, ни людских ресурсов. В случае отступления все, как военные, так и гражданские объекты, а также «строения и домашняя обстановка» подлежали тотальному уничтожению, а население Северо-Западного края — принудительному перемещению в центральные районы империи.
С целью идеологической обработки власти и православная церковь распространяли слухи о невероятных зверствах, чинимых «германцем» над мирными жителями.
1 августа генерал Лайминг отдал приказ об эвакуации гражданского населения (около 40 тысяч человек) в трехдневный срок — с 3 по 5 августа. Город был разделен на три зоны. Первой должна была эвакуироваться зона, прилегавшая к крепости. Поезда вывозили людей на Киев, Минск и Брянск. Однако они не могли вместить всех. Многие жители покинули город пешком, кто-то двинулся на восток гораздо раньше объявленного срока, слившись с потоком беженцев из деревень и местечек. Оставленные населенные пункты сжигали казаки, колонны «эвакуированных» периодически бомбили и обстреливали немцы.
Беженцы.
Фото 1915 г. 100
«…Непродуманная эвакуация населения западных областей в глубь России стоила стране сотен тысяч жизней и превратила военную неудачу в сильнейшее народное бедствие, — писал A.A. Керсновский. — Ставка надеялась этим мероприятием «создать атмосферу 1812 года», но добилась как раз противоположных результатов. По дорогам Литвы и Полесья потянулись бесконечными вереницами таборы сорванных с насиженных мест, доведенных до отчаяния людей. Они загромождали и забивали редкие здесь дороги, смешиваясь с войсками, деморализуя их и внося беспорядок. Ставка не отдавала себе отчета в том, что, подняв всю эту четырехмиллионную массу женщин, детей и стариков, ей надлежит позаботиться и о их пропитании. Организации Красного Креста и земско-городские союзы спасли от верной голодной смерти сотни тысяч этих несчастных. Множество, особенно детей, погибло от холеры и тифа. Уцелевших, превращенных в деклассированный пролетариат, везли в глубь России. Один из источников пополнения будущей Красной Гвардии был готов». Общее количество беженцев из Беларуси, по разным источникам, оценивается в 1,7–2 миллиона человек.
7 августа в Брест-Литовске получили известия о капитуляции оставленного в тылу противника гарнизона крепости Новогеоргиевск, где немцам было сдано 80 тысяч пленных, в том числе 23 генерала, 1204 орудия и свыше миллиона снарядов. Через два дня пала крепость Ковно, был оставлен Осовец. Это свидетельствовало не только о неспособности крепостей к длительному изолированному сопротивлению, но и о падении морального духа русских войск, обескровленных и разочарованных непрерывными поражениями. Так, комендант Новогеоргиевска генерал Бобырь на девятый день осады переметнулся к противнику и из германского плена приказал гарнизону сдаться. Комендант Ковно генерал Григорьев просто сбежал, как он объяснил на суде, «за подкреплениями».
Не сыграла в этой войне отведенной роли и Брест-Литовская крепость. 10-я германская армия генерала Эйхгорна продолжала успешно продвигаться между реками Вилия и Неман от Ковно в направлении Вильно и Минска, вынуждая русские войска отходить все дальше на восток. К Бресту с трех направлений подходили три корпуса противника. С юга широким фронтом надвигалась армия генерала Макензена, с юго-запада — австрийский корпус.
К этому времени крепость практически не имела гарнизона и была разоружена. Крепостной пехотный полк был расформирован еще в мирное время. Укрепления, согласно плану мобилизации, должна была занять второочередная 75-я дивизия под командованием генерал-майора М.И. Штегельмана, сформированная при XIX корпусе. Но вскоре эта дивизия была отправлена на фронт. Ее сменила 81-я пехотная дивизия, но и она убыла. На замену ей появились две ополченческие части, состоявшие из «ратников 2-го разряда», по сути белобилетников, призванных на защиту Веры, Царя и Отечества. На фронт постепенно вывозились крепостные орудия и снаряды. В крепости остались лишь склады, она стала местом формирования резервных дивизий для Действующей армии. Таким образом, к августу 1915 г. Брест-Литовская крепость имела достаточно сильные фортификационные сооружения, но по характеру гарнизона и запасов не была способна выдержать длительную осаду. По свидетельству генерала Б.В. Геруа, который командовал лейб-гвардии Измайловским полком, она производила впечатление «заброшенной помещичьей усадьбы».
Учитывая угрозу обхода Бреста австро-немецкими войсками, русское командование, чтобы избежать окружения, приняло решение оставить крепость, вывезя предварительно военное имущество и взорвав укрепления. Начавшуюся 8 августа эвакуацию обеспечивала 3-я армия генерала Радко-Дмитриева, упорными боями сдерживавшая противника у Влодавы. Генерал Лайминг всеподданнейше рапортовал: «…все чинами крепости во главе с начальниками крепостных управлений были употреблены сверхчеловеческие усилия для того, чтобы в течение 5 дней вывезти из крепости все ценное имущество, которое свозилось в первоклассную крепость годами и даже десятилетиями». Генерал доносил также, что мосты на Буге, форты и опорные пункты первой и второй линии от литеры «В» до литеры «Ж» включительно взорваны до основания, остальные — частично разрушены. На самом деле уничтожены были литерные форты северо-восточного сектора, достроенные в основном в виде временных укреплений. Полностью был стерт в бетонную крошку новейший форт Дубинники. Солидные фортификации номерного пояса и Цитадели пострадали незначительно. Зато в последние два дня в очередной раз был уничтожен Брест-Литовск. Ополченцы и казаки, разграбив брошенные дома, приступили к их планомерному разрушению. В окна бросали факелы и гранаты, каменные здания взрывались. Согласно докладу Лайминга «город сгорел», было разрушено около 80 % жилого фонда. Из 3670 зданий пострадали 2500.
Первыми к линии брестских фортов 11 августа вышли австрийцы. Приказ захватить крепость получила 12-я пехотная дивизия. В ночь с 12 на 13 августа 1915 г. австрийские отряды, сломив сопротивление русских пулеметных заслонов, заняли крепость и город. В горящем и разрушенном Брест-Литовске они не встретили ни одной живой души. Позднее немцы выпустили открытки «с видами» брестских развалин как свидетельство «варварства» русских.
Таким образом, несмотря на затраченные средства и предвоенную модернизацию, роль Брест-Литовска в Первой мировой войне свелась лишь к обеспечению на некоторое время стыка двух русских фронтов.
Брест-Литовск, оставленный русскими войсками.
Немецкая открытка 1916 г.
13 августа командующий Северо-Западным фронтом генерал М.В. Алексеев предписал общий отход на восток, на линию Средний Неман — Гродно — Кобрин. Однако и на этой линии удержаться не удалось. Группа армий Макензена от Бреста рвалась к Барановичам, а генерал Эйхгорн — от Вильно к Минску.
В кампании 1915 г. была окончательно уничтожена кадровая русская армия. По словам Керсновского, «в грандиозном отступлении чувствовалось отсутствие общей руководящей идеи. Войска были предоставлены сами себе. Они все время несли огромные потери — особенно 3-я армия — и в значительной мере утратили стойкость. Разгромленные корпуса Западного фронта брели прямо перед собой. Врагу были оставлены важнейшие рокадные линии театра войны, первостепенные железнодорожные узлы: Ковель, Барановичи, Лида, Лунинец. Предел «моральной упругости» войск был достигнут и далеко перейден. Удара по одной дивизии стало достаточно, чтобы вызвать отступление всей армии, а по откатившейся армии сейчас же равнялись остальные. Истощенные физически и морально, бойцы, утратив веру в свои силы, начинали сдаваться десятками тысяч.
Если июнь месяц был месяцем кровавых потерь, то август 1915 года можно назвать месяцем массовых сдач. На Россию надвинулась военная катастрофа…».
С 20 на 21 августа линия Буга и Немана пала. В русском обществе нарастало недовольство высшим военным руководством. «Нация не делает различия между отступлением, осуществленным в безукоризненном порядке, каким было наше, и бегством, — писал современник. — Одно легко путают с другим, и разум не в состоянии понять, как же это получилось, что после того, как нас все время уверяли, что наша территория была защищена от любого вторжения линией крепостей, настолько сильных, что никакая армия в мире не смогла бы их взять; как эту линию, возведение которой стоило так много денег, внезапно объявили ничего не стоящей. Впечатление, что нам лгали, охватило умы публики…» Впрочем, все крепости как на Восточном, так и на Западном фронтах не оправдали возлагавшихся на них надежд. Война оказалась для крепостей экзаменом, который они не выдержали.
Следствием военных поражений стало смещение 23 августа великого князя Николая Николаевича с поста Верховного главнокомандующего. Эту обязанность возложил на себя царь Николай II, человек, возможно, приличный и даже канонизированный, но полководец более чем посредственный, в конце концов приведший Российскую империю к катастрофе.
В середине сентября обе противоборствующие стороны, истощив свои силы, стали закапываться в землю. На этом закончился маневренный период и началась «окопная» война.
В октябре 1915 г. начальник штаба Брест-Литовской крепости генерал-майор Филимонов сдал по описи коменданту Москвы крепостной флаг, штандарт, почетные ключи от крепостных ворот и остатки знамени 151-го Пятигорского пехотного полка.
Немецкая оккупация Брест-Литовска продолжалась до февраля 1919 г. Немцы приступили к наведению «порядка» и ликвидации следов разрушения. Решалась это задача весьма своеобразно: обыскивались дома и руины. Все, что имело хоть какую-то ценность, сортировали, грузили в вагоны и отправляли в Восточную Пруссию. Захватчики грабили планомерно и методично. «Очистив» его от материальных ценностей, они приступили к разборке зданий и вывозу кирпичей. Взамен немцы построили полевую позицию на востоке крепости, которая состояла из связанных между собой бетонных укрытий.
В момент прихода в Брест-Литовск немецких войск в нем оставалось не более нескольких десятков жителей. Однако в начале сентября в обезлюдевший город стали постепенно возвращаться местные жители, уклонившиеся от эвакуации или перебравшиеся через линию фронта обратно в родные места. За три последующих года количество горожан выросло до семи тысяч.
Рядом с остатками городской застройки немцы возвели бараки, вышки, магазины, превратив Брест-Литовск в тыловой склад кайзеровской армии. Германские тыловые службы первыми воспользовались холодильником, построенным штабс-капитаном В.М. Догадиным. Полностью готовое здание при оставлении крепости русскими не минировалось, новое оборудование осталось практически неповрежденным. Отдельные части оккупационных войск дислоцировались в крепости, где перестроили казармы и здания госпиталя.
5 ноября 1916 г. блок Центральных держав провозгласил независимость Польши в границах Царства Польского. Поляков, выступивших против России с оружием в руках в составе австро-венгерской армии, это не устраивало. Вскоре вождь легионеров Юзеф Пилсудский и его офицеры были арестованы, часть из них содержалась в казематах форта «Граф Берг».
В марте 1917 г. царь Николай II отрекся от престола, но Временное правительство подтвердило свои обязательства перед союзниками и намерение сражаться до победного конца. В конце марта Россия признала независимость Польши в рамках польсконаселенных территорий.
Летом 1917 г. Германия, воевавшая на два фронта и задыхавшаяся в тисках морской блокады, остро нуждалась в подписании мирного договора с Россией. Доведенная до истощения Австро-Венгрия стояла на грани голода. 19 июля немецкий рейхстаг большинством голосов принял резолюцию о мире. В ответ Вильгельм II выразил депутатам свое неудовольствие и заявил, что мир состоит в том, чтобы «взять у врага деньги, сырье, хлопок, масло и из их кармана переложить в наш карман». Кайзер внимательно следил за событиями, происходившими в России, не теряя надежды, что они примут благоприятный оборот, и большевистские лидеры сумеют реализовать свои планы, а заодно и воплотить в жизнь тайные договоренности с германскими властями.
Сегодня ни для кого не секрет, что революция в России делалась на немецкие деньги (наряду с ленинцами Рейхсбанк финансировал и другие партии, которые желали поражения собственной стране), а в знаменитом «запломбированном вагоне» через территорию Германии в Петроград прибыли не только русские революционеры, но и офицеры германского генштаба.
25 октября в Петрограде произошел организованный большевиками переворот. Власть в стране перешла в руки леворадикальных партий, сформировавших Совет Народных Комиссаров во главе с В.И. Лениным, который считал заключение мирного договора с Германией первостепенной задачей. Уже 7 ноября исполнявший обязанности Верховного главнокомандующего генерал-лейтенант H.H. Духонин, находившийся в Могилеве, получил приказ немедленно начать переговоры о перемирии с командованием австро-венгерских войск. На следующий день Наркоминдел обратился с нотой ко всем послам союзных держав, предлагая начать мирные переговоры. Не дожидаясь ответа Антанты, 9 ноября Совнарком сместил саботировавшего указания большевиков главнокомандующего, назначив на его место прапорщика Н.В. Крыленко. Через десять дней генерал H.H. Духонин был растерзан «революционными солдатами». Еще долгое время, убивая офицеров, говорили: «Отправить к Духонину». Одновременно во все корпуса и дивизии были направлены телеграммы, призывавшие солдатские массы через головы командиров начать переговоры о перемирии на отдельных участках фронта и организовать братание с противником.
Дело тут вовсе не в каких-то обязательствах большевиков. Ленину «мирная передышка» нужна была не меньше, чем Германии, чтобы как можно быстрее укрепить свою власть в огромной стране, сломать старый государственный аппарат, развалить армию, создать новые силовые структуры для борьбы с внутренней «контрреволюцией». Нужны были хаос и гражданская война. Естественно, суть происходящего маскировалась демагогическими лозунгами о «революционном мире» и призывами к пролетариату воюющих стран «взять дело мира в свои руки».
Таким образом, цели председателя Совнаркома В.И. Ленина и кайзера Вильгельма II на этом этапе идеально совпадали. Берлин согласился на переговоры не мешкая. Мир с Россией даже без «хлопка и масла» позволял Германии перебросить на Западный фронт до 80 дивизий. Совнарком обратился к странам Антанты с предложением присоединиться к переговорам, обещая оказать «полную поддержку рабочему классу каждой страны, который восстанет против своих национальных империалистов, против шовинистов, против милитаристов под знаменем мира, братства народов и социального переустройства общества». Ответа не последовало, поскольку для Антанты победа была очевидной, учитывая вступление в войне на ее стороне Северо-Американских Штатов.
19 ноября русская делегация перешла линию фронта. В ее состав входили A.A. Иоффе, Л.Б. Каменев, Г.Я. Сокольников, Л.М. Карахан, A.A. Биценко, С.Д. Масловский-Мстиславский и ставшие на долгие годы неизменным советским «брендом» рабочий П.А. Обухов, крестьянин Р.И. Сташков, солдат Н.К. Беляков и матрос Ф.В. Олич. 2 декабря в Брест-Литовске было подписано соглашение о перемирии на двадцать восемь дней. Немцы немедленно стали перебрасывать свои войска на запад.
Прибытие русской делегации в Брест-Литовск, декабрь 1917 г. 109
9 декабря начались сепаратные переговоры с Германией и ее союзниками. Делегацию Германии возглавляли статс-секретарь иностранных дел Рихард фон Кюльман и начальник штаба Восточного фронта генерал Макс Гофман, Австро-Венгрии — министр иностранных дел граф Оттокар Чернин, Болгарии — министр юстиции Попов, делегацию Турции — великий визирь Тала-ат-паша. Брест-Литовск на некоторое время стал центром европейской политики, так как здесь находилась резиденция генерал-фельдмаршала Леопольда Баварского, осуществлявшего непосредственное руководство германскими войсками на Восточном фронте. Заседания проходили на территории крепости в здании Инженерного управления, а затем в Белом дворце.
Глава советской делегации Адольф Иоффе, имевший установку затягивать процесс переговоров как можно дольше, предложил заключить всеобщий мир без аннексий и контрибуций. В ответной декларации от 12 декабря союзники заявили, что совершенно с этим согласны и готовы «заключить общий мир без насильственных присоединений и контрибуций», если на эти условия согласятся все причастные к войне державы. Иоффе, пораженный неожиданной покладистостью оппонентов, предложил немедленно связаться с Антантой, сообщить о согласии Германии на демократические условия мира и поинтересовался у Гофмана, в какие сроки немцы могут очистить оккупированные ими территории Польши, Литвы, Латвии и Западной Беларуси. Генерал ответил, что не собирается отводить немецкие войска ни на миллиметр, поскольку занятые части «бывшей Российской империи» служат Германии базой для ведения войны на Западном фронте, а потому до всеобщего мира они не могут быть очищены.
Белый дворец. Снимок 1914 г.
Как вспоминает Гофман, он выразил «искреннее» недоумение по поводу озабоченности советского правительства территориальным вопросом, дав понять, что большевиков он совершенно не касается: «…если части прежнего русского государства добровольно и по решению законных учреждений выскажутся за выделение из состава русского государства и за присоединение к Германской империи или к какому-либо иному государству, то это не является насильственной аннексией. Основания для этого взгляда высказали ведь сами русские правители в их. декларациях о праве наций на самоопределение народов в отдельных государствах. Этот случай как раз подходит Польше, Литве и Курляндии. Представители этих трех народов заявили о своем выходе из состава русского государства. Поэтому центральные державы не считают аннексией определение дальнейшей судьбы этих трех государств путем непосредственного сношения с их представителями, без участия русских властей. Иоффе был совершенно ошеломлен». Не найдя достойного ответа, русская делегация 15 декабря заявила, что ни на какие уступки не пойдет и уехала из Бреста.
Предательство своих союзников и сепаратный сговор с врагами вызвали возмущение в российском обществе. В газете «Русь» отмечалось: «В.И. Ульянов-Ленин вполне оплатил Германии за бесплатный проезд в германском запломбированном вагоне. Он вместе со своими соратниками заплатил ей кровью, кровью тысяч русских граждан, слезами жен и матерей, разрушенной Москвой и тысячами ужасов, весьма приятных немецкому сердцу». Выдвинутые немцами условия, означавшие потерю 150 тысяч квадратных километров территории страны, были настолько позорными и грабительскими, что даже в стянутой обручем железной дисциплины партии большевиков возникла непримиримая оппозиция Ленину, предлагавшая вместо заключения мира вести революционную войну с «империалистическими хищниками». Правда, это уже было чистой воды доктринерством.
Царская армия, к этому времени распропагандированная революционными агитаторами и дезорганизованная декретами «О мире» и «О земле», реальной военной силы не представляла. Войска полками оставляли фронт, солдаты возвращались домой делить землю, громить помещичьи усадьбы, сжигать полицейские участки, экспроприировать экспроприаторов, обеспечивая тем самым «триумфальное шествие Советской власти». Для создания новой армии ничего еще не было сделано. В конце концов ЦК большевиков принял решение затягивать переговоры, преследуя этим две практические цели. Во-первых, в Петрограде надеялись на быстрое развитие революции в Европе. Во-вторых, планировалось развернуть пропагандистскую кампанию с целью защитить партийных лидеров от обвинений в продаже интересов России за немецкие деньги, внушить широким массам, что власть упорно сопротивляется требованиям Германии, а заключаемый мир носит вынужденный насильственный характер.
21 декабря немецкая сторона в категорической форме предложила в трехдневный срок прислать представителей в Брест-Литовск, угрожая в противном случае прекратить переговоры. 27 декабря мирная конференция возобновилась. Возглавивший русскую делегацию нарком иностранных дел Л.Д. Троцкий, выполняя партийные установки, развернул дискуссию по вопросу о самоопределении наций. На заседаниях нарком пламенно разоблачал «лицемерно демократический покров германских условий», вел революционную агитацию с целью «сделать наше поведение в вопросе о мире как можно более понятным мировому пролетариату». Эти речи немедленно разносились в листовках, газетах, телеграммах. Внимательно выслушав все «разоблачения», генерал Гофман 5 января 1918 г. подтвердил прежние условия: западная граница должна проходить по линии Рига, Двинск, Брест-Литовск, отсекая от бывшей империи Польшу, Литву, часть Латвии и Беларуси. При этом «будущая судьба этих областей будет решаться в согласии с данными народами на основании тех соглашений, которые заключат с ними Германия и Австро-Венгрия.
Делегации Германии и Австро-Венгрии после заседания.
«Практически дело сводится к тому, — констатировал Троцкий, — что правительства Германии и Австро-Венгрии берут в свои руки управление судьбами названных народов». Большевикам же хотелось взять управление в свои руки — вот и вся суть «вопроса о самоопределении наций». К примеру, когда граф Чернин спросил у Льва Давидовича, признает ли он, что украинцы самостоятельно могут вести переговоры о своей границе с австрийцами, тот ответил резко отрицательно. В перерывах между заседаниями Троцкий успел надиктовать воспоминания об Октябрьском перевороте и вместе с Каменевым съездил в Петроград, где вершились интересные дела вроде разгона Учредительного собрания и проведения III съезда Советов. Периодически в Брест приезжали партийные товарищи, военспецы из Ставки и российского Генштаба, консультанты по национальному вопросу.
К этому времени в Брест-Литовск для заключения отдельного мира прибыли представители объявившей себя «самостийною и вольною державою» Украинской Народной Республики во главе с Голубовичем, с которыми завязался серьезный и плодотворный диалог. Троцкий, признав вначале полномочия украинской делегации, вскоре убедился, что она не собирается выступать «единым фронтом» с большевиками. Тогда русская делегация поспешила заявить, что, в принципе не отрицая за Украиной права на самоопределение, она оспаривает это право за Центральной Радой «как не представляющей мнение рабоче-крестьянских масс». Немцы и австрийцы, естественно, охотно откликнулись на притязания украинцев быть признанными ради подписания выгодного договора. Белорусская делегация во главе с Цвирковичем и Рак-Михайловским к переговорам допущена не была. Белорусский вопрос не рассматривался, поскольку независимая Беларусь не нужна была ни одной из сторон.
27 января был подписан сепаратный мир между Украиной и державами Центрального блока, по которому Брестчина и Полесье становились украинскими землями, а в голодающую Австро-Венгрию направлялись тысячи вагонов с продовольствием.
Вот теперь фон Кюльман объявил русской делегации, что оглашенные ранее условия мира являются окончательными, и предложил дать ответ в течение суток. Троцкий имел с Лениным уговор: «Мы держимся до ультиматума немцев, после ультиматума мы сдаем». Однако ставить свою подпись под столь унизительным историческим документом «демон революции» не захотел. 28 января неожиданно для всех он опубликовал декларацию о том, что Советская республика прекращает военные действия, демобилизует армию, но мир подписывать не будет, и подал в отставку. В тот же день главком Н.В. Крыленко издал приказ о демобилизации, хотя американские представители и обещали бывшему прапорщику заплатить по 100 рублей за каждого русского солдата, который останется на фронте. Советская делегация покинула Брест-Литовск и убыла в Петроград, правда, не вся. Большинство военспецов попросили политического убежища у Германии.
В полдень 18 февраля (напомним, что по ходу описываемых событий в России перешли с юлианского на григорианский календарь, поэтому февраль 1918 г. начался с 14-го числа) после завершения официального срока перемирия кайзеровские войска общим числом 52 дивизии и 13 бригад перешли в наступление по всему фронту от Рижского залива до устья Дуная. Не встретив никакого сопротивления, двигаясь в походных колоннах, немцы заняли Двинск, Полоцк, Минск, вступили в Крым, подошли к Петрограду, захватили огромное количество орудий, боеприпасов и снаряжения. Генерал Гофман определил эту кампанию как «самую комичную войну», в которой ему приходилось участвовать: «Малая группа пехотинцев с пулеметом и пушкой на переднем вагоне следует от станции к станции, берет в плен очередную группу большевиков и следует далее».
Убедившись, что немцы вполне боеспособны и могут беспрепятственно промаршировать до Петрограда, большевистское ЦК после острой дискуссии с «левыми коммунистами» приняло решение о заключении мира на условиях, выдвинутых Германией. Однако, получив согласие Советского правительства, немцы наступления не прекратили. Взяв Псков, они утром 23 февраля выдвинули еще более жесткие требования, дав на раздумье 48 часов. На это время кайзеровская армия приостановила наступление, поскольку свергать большевиков — собственных ставленников — было бы политической бессмыслицей (что послужило позже поводом объявить 23 февраля Днем рождения РККА, «остановившей немецкое продвижение под Псковом и Нарвой»). Угрожая своим уходом из ЦК и правительства, Ленин вырвал у несговорчивых соратников согласие на подписание «похабного мира».
24 февраля ВЦИК и Совнарком РСФСР приняли условия ультиматума. 1 марта началась последняя сессия брест-литовских переговоров. На заседании выявилось дальнейшее ухудшение условий мира, но на этот раз русская делегация имела четкую инструкцию подписать все без обсуждения. 3 марта 1918 г. на территории крепости в здании Белого дворца был подписан мирный договор между Советской Россией, которую на этот раз представляли Г.Я. Сокольников, Г.В. Чичерин, Г.И. Петровский, с одной стороны, и Германией, Австро-Венгрией, Турцией, Болгарией — с другой. Договор, ратифицированный IV Всероссийским съездом Советов 15 марта и Германским военным советом 17 марта, утвержденный германским императором Вильгельмом II 26 марта, вступил в силу.
Согласно этому договору от России отходили Польша, Литва, Латвия, Эстония. В руках немцев оставались районы, которые к моменту подписания договора были заняты немецкими войсками. На Кавказе Турция получила Каре, Ардаган и Батум. Украина и Финляндия признавались самостоятельными государствами. Россия, таким образом, теряла территорию площадью около 800 тысяч квадратных километров с населением 56 миллионов человек, а по дополнительному соглашению, заключенному в августе, должна была выплатить Германии контрибуцию в 6 миллиардов марок и заключить мир с правительствами Украины и; Финляндии. Отдельным брестским трактатом между Германией и УНР, белорусское Подлясье, Брестчина и Полесье передавались Украине. Для белорусов, чаяния которых мало интересовали высокие договаривающиеся стороны, это был лишь очередной раздел их земли между Германией, Россией и Украиной.
Брестский мир помог большевикам, как говорил Ленин, «завоевать страну» и удержаться у власти в самое трудное для них время. Следствием этого для России стали гражданская война, международная изоляция и дорога в тупик под знаменем марксизма-ленинизма длиной в 80 лет и ценой в десятки миллионов жизней.
Г.Я. Сокольников (1888–1938), председатель русской делегации, подписавший Брестский мир.
Странам Четвертого союза договор развязал руки и дал ресурсы для продолжения войны на Западе, но это всего лишь продлило агонию. В июле 1918 г. началосьрешительное наступление Антанты, и в ноябре Первая мировая война закончилась. В Германии разгоралась революция, в результате которой был свергнут Вильгельм II, вслед за этим рухнула Австро-Венгерская империя. 13 ноября ВЦИК аннулировал Брест-Литовский договор, 10 декабря Красная Армия заняла Минск, где было объявлено о восстановлении советской власти и создании Военно-революционного комитета.
Утрата Россией польских земель по результатам Брестского мира, декрет Советского правительства об аннулировании всех царских трактатов, поражение Германской и Австро-Венгерской империй создали предпосылки для того, чтобы на карте Европы вновь появилось польское государство. В ноябре 1918 г. в оставленном австрийцами Люблине возник Регентский Совет, который 10 ноября назначил временным «начальником государства» Юзефа Пилсудского. Главной его целью было возрождение независимой и сильной Речи Посполитой в границах 1792 г. Антанта оказывала полякам энергичную помощь в создании национальных вооруженных сил. По всей стране началось разоружение и изгнание немцев. 9 февраля 1919 г. польские отряды из 22-го пехотного полка оперативной группы генерала Антония Листовского и уланы из Виленской самообороны ротмистра Ежи Домбровского с боем вошли в Брест-Литовск.
С востока вслед на уходившими немцами двигались части Красной Армии, которые устанавливали советскую власть на территориях, ранее входивших в состав Российской империи. За короткий промежуток времени советскими стали 250 волостей и 13 уездов, на очереди были Гродно, Волковыск, Кобрин и Брест-Литовск. На почве проводимой советизации, глубоких политических разногласий и антибольшевистских мятежей в Беларуси с 1919 г. начались острые конфликты, переросшие затем в вооруженные столкновения между созданным 27 февраля по инициативе Москвы буферным государством — Литовско-Белорусской ССР со столицей в Вильно и Польшей. Из внешнеполитических соображений В.И. Ленин хотел представить дело таким образом, что имеет место не спор между Польшей и Россией за обладание белорусскими землями, которые каждая сторона считала своими, а «преступная агрессия на суверенитет и независимость белорусского народа». В течение весны — лета 1919 г. польские войска, тесня Красную Армию, стремившуюся на запад, захватили Минск, Слуцк, Борисов, Бобруйск, Жлобин, Рогачев. К началу сентября фронт стабилизировался по линии реки Березина. Пилсудский ослабил нажим и дал понять Москве, что победа Белого движения не в интересах Польши, тем самым предоставив большевикам возможность воплотить в жизнь ленинский лозунг «Все на борьбу с Деникиным».
Брест-Литовская крепость в этот период стала местом формирования самых различных национальных частей, готовых сражаться на польской стороне: украинских, белорусских, российских, казацких. С апреля 1920 г. в «красных казармах» рядом с фортом «Граф Берг» дислоцировался отряд Станислава Булак-Балаховича, в сентябре с санкции Первого Маршала Польши развернутый в Белорусскую народную армию.
21 апреля 1920 г. в Варшаве был подписан договор с Симоном Петлюрой, по которому его правительство признавалось единственной законной властью на Украине, а взамен уступало Польше восточную Галицию до рубежа реки Збруч. Через два дня была заключена военная конвенция о совместных действиях польской и украинской армий. 25 апреля поляки начали новое наступление. Армии Южного польского фронта под командованием Пилсудского прорвали на Украине советский Юго-Западный фронт, которым командовали А.И. Егоров и И.В. Сталин, в течение трех дней заняли Житомир, Казатин, Жмеринку и ряд других населенных пунктов. 6 мая они взяли Киев и на широком фронте вышли к Днепру, захватив плацдармы на его восточном берегу. Месяц спустя прибывшая на Юго-Западный фронт 1-я Конная Армия С.М. Буденного мощным контрударом из района Умани проломила польский фронт и 12 июня освободила Киев. Легионеры и петлюровские гайдамаки, несмотря на подкрепления, переброшенные из Беларуси, столь же стремительно покатились обратно на запад.
4 июля, получив 200 тысяч человек пополнения, из которых более 100 тысяч составляли отловленные по деревням дезертиры, начали знаменитый поход на Вислу войска Западного фронта под командованием М.Н. Тухачевского. «Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару. На штыках понесем счастье и мир трудящемуся человечеству. На Запад!.. Варшаву — марш!» — гласил приказ «бойцам рабочей революции». Командующему фронтом вторил Реввоенсовет 16-й армии: «Сильней удар — и враг исчезнет. Погибнет свора панских псов. Лучи свободы проникнут в царство тьмы, и польский пролетарий вас встретит с радостью, как братьев».
В результате бегства польских войск на юге оголился фланг Северного фронта генерала С. Шептыцкого, и он отводил свои армии на линию старых немецких позиций, практически не принимая боя. Уже 11 июля Красная Армия заняла Минск, 14 июля — Вильно, 19-го — Барановичи и Гродно, а 23-го — Пинск. В этот день войскам Западного фронта была поставлена задача «нанести противнику окончательное поражение и не позже 12 августа овладеть Варшавой».
Пилсудский старался выиграть время, чтобы решить «проблему Буденного», планируя задержать наступление противника по линии Нарева и Буга, куда направлял спешно формируемые резервы. Оборона Брест-Литовска была поручена командующему Полесской группой генералу Владиславу Сикорскому. Он рассчитывал продержаться в Брестской крепости не менее десяти дней. Однако атакованный тремя стрелковыми дивизиями 16-й армии Н.В. Сологуба, не простоял и суток.
В своих мемуарах генерал вспоминал: «1 августа в послеобеденное время советские войска, усиленные подкреплением, начали концентрическую атаку Брестской крепости… Первоначально был отражен штурм по всей линии красных войск, атакующих старинным русским способом несколькими рядами. Однако следующих атак не выдержал форт Речица, укомплектованный в основном маршевым батальоном… Бой длился до поздней ночи по участку внешней линии фортов. Не выдержал его истощенный 32-й пехотный полк, через участок которого большевики вторглись в город».
Сломив упорное сопротивление противника, в Брест-Литовск около 23 часов ворвались части 2-й и 10-й стрелковых дивизий, немедленно приступившие к форсированию Буга. В приказе Реввоенсовета РСФСР о награждении орденом Красного Знамени комдива-2 Лонгвы Романа Войцеховича говорилось: «В ходе стремительного преследования отходившего неприятеля части 2-й дивизии, воодушевляемые своим начдивом, после упорного и ожесточенного боя и взятия нескольких укрепленных полос и фортов овладели (совместно с частями 10-й дивизии) г. Брест-Литовском, захватив многочисленные трофеи, в том числе один неприятельский бронепоезд».
Пилсудский об этих событиях писал: «Безусловно, падение Бреста, на который я так надеялся, произвело на меня сильное и глубокое впечатление, таким оно было неожиданным». Немедленно был учрежден Брест-Литовский уездный ревком. Первым его председателем стал начальник политотдела 57-й стрелковой дивизии Мозырской группы войск Александр Угаров, комиссаром Брестской крепости — Матвей Хавкин.
Красные полки рвались к Висле, однако польский пролетарий «братьев» не признал. «Ревкомы приволжских и донских дивизий прокламировали советскую власть по-русски и на жаргоне… Для большинства поляков вопрос выглядел просто: сначала Польша, а потом посмотрим — какая», — вспоминал участник событий.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.