ГЛАВА ВТОРАЯ ЭЛЕКТРИЧЕСТВО, РАБЫ И БУНА

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЛАВА ВТОРАЯ

ЭЛЕКТРИЧЕСТВО, РАБЫ И БУНА

________________________________________________________________________

Заявления, сделанные генералом Гровсом после войны… вероятно, были направлены на то, чтобы отвлечь внимание от немецкой программы разделения изотопов. Замысел состоял в том, что если скрыть существование немецкой программы обогащения урана, тогда можно сочинить рассказ о том, будто все усилия по созданию атомной бомбы в Германии сводились к неудачным попыткам построить ядерный реактор для получения плутония.

Картер П. Хидрик. Критическая масса:

правдивый рассказ о рождении атомной бомбы

и наступлении ядерного века[28]

«Те, кто допрашивал Гейзенберга и других немецких ученых, читали их отчеты и, разинув рот от удивления, глазели на примитивный ядерный реактор, упрятанный в пещере на юге Германии, никак не могли взять в толк, что же пошло наперекосяк. Германия начинала войну, обладая всеми мыслимыми преимуществами: грамотными учеными, материальными ресурсами и пониманием со стороны высшего военного руководства. Почему же достигнутые успехи оказались столь скромными?»[29]. Таковы основные факты, и главный вопрос, который терзал всех послевоенных исследователей, занимавшихся проблемой германского секретного оружия, звучит так: действительно, как же получилось, что Германия не смогла создать атомную бомбу?

Один из тезисов, которые выдвигаются в данной книге, является радикальным, а именно: Германия в ходе войны создала атомную бомбу. Скорее, нужно искать ответ на вопрос, почему Германия, судя по всему, так и не применила атомную бомбу и другие имевшиеся у нее страшные виды оружия, а если применила, почему мы об этом не слышали. Но, разумеется, чтобы отстаивать подобный радикальный тезис, для начала необходимо доказать, что у Германии была атомная бомба.

Из этого следует, что нужно искать достаточно очевидные доказательства. Если Германия располагала атомной бомбой на основе урана, необходимо определить следующее:

1) Метод или методы разделения и обогащения изотопа урана-235, необходимого для создания атомной бомбы, высокого оружейного качества и в количествах, достаточных для накопления критической массы, причем все это в отсутствие действующего атомного реактора.

2) Комплекс или комплексы, где подобные работы осуществлялись в значительном объеме, что, в свою очередь, требует:

а) огромного потребления электроэнергии;

б) достаточных запасов воды и развитого транспорта;

в) огромного источника рабочей силы;

г) наличия значительных производственных мощностей, относительно хорошо укрытых от бомбардировок союзной и советской авиацией.

3) Необходимый теоретический базис для разработки атомной бомбы.

4) Доступные в достаточном количестве поставки урана, необходимого для обогащения.

5) Полигон или несколько полигонов, где можно собрать и испытать атомную бомбу.

К счастью, во всех этих направлениях перед исследователем открывается обилие материала, который убедительно доказывает как минимум, что в Германии в годы войны осуществлялась крупная и успешная программа по обогащению и очистке урана.

Начнем поиски с самого, казалось бы, малоподходящего места, с Нюрнберга.

На послевоенном трибунале над военными преступниками нескольким руководителям высшего звена огромного, невероятно могущественного и широко известного германского химического картеля «И. Г. Фарбен А. Г.» пришлось сесть на скамью подсудимых. История этой первой глобальной корпорации, ее финансовая поддержка нацистского режима, ключевая роль в военно-промышленном комплексе Германии, а также участие в производстве отравляющего газа «Циклон-Б» для лагерей смерти описаны в самых разных трудах[30].

Концерн «И. Г. Фарбен» принимал активное участие в зверствах нацизма, создав в годы войны огромный завод по производству синтетического каучука буна в Аушвице (немецкое название польского городка Освенцим) в польской части Силезии. Заключенные концентрационного лагеря, которые вначале работали на строительстве комплекса, а затем обслуживали его, подвергались неслыханным жестокостям.

Для «Фарбена» выбор Освенцима в качестве места для строительства завода по производству буны был логичным, обусловленным вескими практическими соображениями. Концентрационный лагерь, расположенный поблизости, обеспечивал огромному комплексу гарантированный неиссякаемый источник рабского труда, и, что весьма удобно, заключенных, истощенных непосильной работой, можно было без хлопот «увольнять». Директор «Фарбена» Карл Краух поручил ведущему специалисту по синтетическому каучуку Отто Амбросу изучить места предполагаемого строительства комплекса и дать свои рекомендации. В конце концов в споре с другим возможным местом в Норвегии предпочтение было отдано Освенциму — «особенно подходящему для создания комплекса» и по одной очень важной причине.

Поблизости была расположена угольная шахта, и три реки, сливаясь, обеспечивали достаточное поступление воды. В сочетании с этими тремя реками государственная железная дорога и прекрасное шоссе обеспечивали отличное транспортное сообщение. Однако не эти преимущества стали решающими в сравнении с местом в Норвегии: руководство СС намеревалось многократно расширить расположенный рядом концентрационный лагерь. Именно обещание неиссякаемого источника рабского труда было тем соблазном, устоять перед которым оказалось невозможно[31].

После того как выбор места был одобрен советом правления «Фарбена», Краух написал Амбросу совершенно секретное послание:

Согласно новому порядку приоритетов, расставленных фельдмаршалом Кейтелем, это строительство выходит на первый план… По моей просьбе (Геринг) несколько дней назад направил специальные директивы всем имеющим к этому отношение членам высшего руководства рейха… В этих директивах рейхсмаршал предписывает всем ведомствам незамедлительно удовлетворять ваши запросы на привлечение опытных рабочих и специалистов, даже в ущерб другим планам и проектам, имеющим жизненно важное значение для военной экономики[32].

Отто Амброй, специалист концерна «И. Г. Фарбен»

по синтетическому каучуку из Освенцима.

Поскольку вермахт собирался в самом ближайшем времени обрушиться на Россию, руководство «Фарбена», предвкушая огромные прибыли, решило финансировать строительство огромного комплекса на собственные средства, не привлекая денег нацистского режима, и вложило в проект 900 000 000 рейхсмарок — почти 250 000 000 долларов по курсу 1945 года или свыше двух миллиардов долларов в нынешних ценах. Этот завод по производству синтетического каучука должен был затмить все подобные.

Однако на слушаниях Нюрнбергского трибунала над военными преступниками выяснилось, что комплекс по производству буны в Освенциме является одной из величайших загадок войны, ибо несмотря на личное благословение Гитлера, Гиммлера, Геринга и Кейтеля, несмотря на бесконечный источник как квалифицированных вольнонаемных кадров, так и рабского труда из Освенцима, «работам постоянно мешали сбои, задержки и саботаж… Казалось, над всем проектом висит злой рок», причем в такой степени, что «Фарбен» впервые за всю свою долгую историю деловых успехов оказался на пороге провала[33]. К 1942 году большинство членов, директоров концерна считали проект не просто неудачей, а полной катастрофой[34].

Однако, невзирая ни на что, возведение огромного комплекса по производству синтетического каучука и газолина было завершено. Через строительную площадку прошло свыше трехсот тысяч заключенных концентрационного лагеря; из них двадцать пять тысяч умерли от истощения, не выдержав изнурительного труда. Комплекс получился гигантским. Настолько огромным, что «он потреблял больше электроэнергии, чем весь Берлин»[35].

Однако во время трибунала над военными преступниками следователей держав-победительниц озадачил не этот долгий перечень жутких подробностей. Их поставило в тупик то, что, несмотря на такое огромное вложение денег, материалов и человеческих жизней, «так и не было произведено ни одного килограмма (курсив мой. — Д. Ф.) синтетического каучука»[36]. На этом, словно одержимые, настаивали директора и управляющие «Фарбена», оказавшиеся на скамье подсудимых. Потреблять больше электроэнергии, чем весь Берлин — в то время восьмой по величине город в мире, — чтобы абсолютно ничего не произвести? Если это действительно так, значит, невиданные затраты средств и труда и огромное потребление электроэнергии не внесли никакого существенного вклада в военные усилия Германии. Несомненно, тут что-то не так.

Во всем этом не было никакого смысла тогда и нет никакого смысла сейчас, если только, разумеется, этот комплекс занимался вовсе не производством буны…

* * *

Когда концерн «И. Г. Фарбен» начал возводить комплекс по производству буны под Освенцимом, одним из самых странных обстоятельств стало выселение из своих домов более чем десяти тысяч поляков, чье место заняли переехавшие из Германии вместе со своими семьями ученые, инженеры и рабочие-контрактники. В этом отношении параллель с «Манхэттенским проектом» несомненна. Просто невероятно до крайности, что корпорация, имеющая безукоризненный послужной список в деле освоения новых технологий, приложившая столько сил в научном и техническом плане, построила комплекс, потреблявший чудовищное количество электроэнергии и так ничего и не выпустивший[37].

Одним из современных исследователей, которого также озадачила афера с комплексом по производству синтетического каучука, является Картер П. Хидрик. Он связался с Эдом Лэндри, специалистом в области производства синтетического каучука из Хьюстона, и рассказал ему о комплексе концерна «И. Г. Фарбен», о невиданном потреблении электроэнергии и о том, что, по утверждению руководства концерна, буну комплекс так и не производил. На это Лэндри ответил: «Этот завод занимался не синтетическим каучуком — можете поставить на это последний доллар». Лэндри просто не верит, что основной задачей этого комплекса было производство синтетического каучука[38].

В таком случае как объяснить огромное потребление электроэнергии и утверждения руководства «Фарбена» о том, что комплекс так и не приступил к выпуску синтетического каучука? Какие еще технологии могли требовать электроэнергии в таких огромных количествах, наличия многочисленного квалифицированного инженерного и рабочего персонала, а также близости к значительным источникам воды? В то время существовал еще только один технологический процесс, которому также требовалось все вышеперечисленное. Хидрик формулирует это следующим образом:

Определенно, в этой картине что-то не так. Из простого сочетания трех основных общеизвестных фактов, которые были только что перечислены, — потребление электроэнергии, стоимость строительства и предшествующий послужной список «Фарбена», — еще вовсе не следует, что под Освенцимом был возведен комплекс по производству синтетического каучука. Однако подобное сочетание позволяет сделать наброски другого важного производственного процесса военной поры, который в то время держался в строжайшем секрете. Речь идет об обогащении урана[39].

В таком случае зачем называть комплекс заводом по производству буны? И зачем с таким жаром уверять следователей союзников о том, что завод так и не выпустил ни килограмма буны? Одним из ответов является то, что, поскольку рабочей силой комплекс в значительной степени обеспечивали заключенные расположенного поблизости концентрационного лагеря, находящегося в ведении СС, завод подпадал под требования секретности СС, следовательно, первостепенной задачей «Фарбена» становилось создание «легенды». Например, в том маловероятном случае, если кому-то из заключенных удастся бежать и союзники узнают про комплекс, «завод по производству синтетического каучука» явится правдоподобным объяснением. Поскольку процесс разделения изотопов был таким засекреченным и дорогостоящим, «естественно предположить, что так называемый «завод по производству синтетического каучука» в действительности являлся не чем иным, как прикрытием завода по обогащению урана»[40]. И действительно, как мы увидим, эту версию подкрепляют расшифровки Фарм-Холла. «Завод по производству синтетического каучука» был той «легендой», которой прикрывались от рабов из концентрационного лагеря — если им вообще требовалось что-то объяснять! — а также от вольнонаемных сотрудников «Фарбена», которые пользовались большей свободой.

В этом случае все задержки, вызванные трудностями, с которыми столкнулся «Фарбен», также становятся легко объяснимы тем, что комплекс по разделению изотопов представлял собой необычайно сложное инженерное сооружение. С аналогичными проблемами столкнулись в ходе «Манхэттенского проекта» при создании схожего гигантского комплекса в Ок-Ридже, штат Теннесси. В Америке осуществлению проекта тоже с самого начала мешали всевозможные технические сложности, а также перебои с поставками, и это несмотря на то, что комплекс в Ок-Ридже находился в привилегированном положении, как и его нацистский двойник.

Таким образом, странные заявления руководителей «Фарбена» на Нюрнбергском трибунале начинают приобретать смысл. Столкнувшись с зарождающейся «легендой союзников» относительно некомпетентности Германии в вопросах создания ядерного оружия, директора и управляющие «Фарбена», вероятно, старались косвенным путем вывести вопрос на чистую воду — не бросая в открытую вызов «легенде». Возможно, они пытались оставить указания относительно истинного характера германской программы создания атомной бомбы и достигнутых в ходе ее результатов, обратить внимание на которые можно было только по прошествии времени, после тщательного изучения материалов процесса.

Выбор места — рядом с концентрационным лагерем в Освенциме с его сотнями тысяч несчастных заключенных — также имеет стратегически важный, хотя и страшный смысл. Подобно многим последующим диктаторским режимам, Третий рейх, судя по всему, разместил комплекс в непосредственной близости от концлагеря, сознательно используя заключенных в качестве «живого щита» для защиты от бомбардировок союзников. Если так, решение оказалось правильным, поскольку ни одна бомба союзников так и не упала на Освенцим. Комплекс был демонтирован лишь в 1944 году в связи с наступлением советских войск.

Однако для того чтобы утверждать, что «завод по производству синтетического каучука» на самом деле представлял собой комплекс для разделения изотопов, необходимо в первую очередь доказать, что Германия обладала техническими средствами для разделения изотопов. Кроме того, если подобные технологии действительно применялись на «заводе по производству синтетического каучука», выходит, что в Германии осуществлялись несколько проектов по созданию атомной бомбы, ибо общеизвестны «крыло Гейзенберга» и все связанные с ним дебаты. Так что необходимо не только определить, обладала ли Германия технологиями разделения изотопов, но и попытаться восстановить общую картину взаимоотношений и связей различных германских атомных проектов.

Обозначив вопрос таким образом, снова приходится столкнуться с послевоенной «легендой союзников»:

Комплекс разделения изотопов в Ок-Ридже, штат Теннесси.

В официальной версии истории создания атомной бомбы [руководитель «Манхэттенского проекта» генерал Лесли] Гровс утверждает, что программа разработки плутониевой бомбы была единственной, которая осуществлялась в Германии. Эту неверную информацию, возлежащую на перинах полуправды, он раздул до невероятных размеров, — таких огромных, что они полностью заслонили усилия Германии по обогащению урана. Тем самым Гровс скрыл от всего мира тот факт, что нацисты были всего в двух шагах от успеха[41].

Обладала ли Германия технологией обогащения изотопов? И могла ли она использовать эту технологию в достаточных объемах, чтобы получить значительное количество обогащенного урана, необходимого для создания атомной бомбы?

Не может быть никаких сомнений в том, что Германия обладала достаточным источником урановой руды, ибо Судетская область, аннексированная после печально знаменитой Мюнхенской конференции 1938 года, известна своими богатыми запасами самой чистой урановой руды в мире. По стечению обстоятельств этот район также находится недалеко от области «Три угла» в Тюрингии на юге Германии и, следовательно, рядом с Силезией и различными заводами и комплексами, которые будут подробно рассмотрены во второй и третьей частях данной книги. Поэтому руководство «Фарбена», возможно, имело еще одну причину для выбора Освенцима в качестве места для строительства комплекса по обогащению урана. Освенцим был расположен рядом не только с водой, транспортными путями и источником рабочей силы, он находился в удобной близости к урановым рудникам Чешских Судет, оккупированных Германией.

Все эти обстоятельства позволяют выдвинуть еще одну гипотезу. Хорошо известно, что заявление немецкого химика-ядерщика Отто Гана об открытии явления ядерного деления было сделано уже после Мюнхенской конференции и передачи Судетской области Германии Чемберленом и Даладье. А не могло ли в действительности все обстоять несколько иначе? Что, если на самом деле открытие явления ядерного деления было сделано до конференции, однако правители Третьего рейха умолчали о нем и обнародовали его уже после того, как единственный в Европе источник урана оказался у Германии в руках? Примечательно то, что Адольф Гитлер был готов воевать ради Судет.

В любом случае, перед тем как приступить к исследованию вопроса технологий, которыми обладала Германия, необходимо сначала найти ответ на вопрос, почему немцы, судя по всему, сосредоточились практически исключительно на проблеме создания урановой атомной бомбы. В конце концов, в рамках американского «Манхэттенского проекта» изучались вопросы создания как урановой, так и плутониевой бомбы. Теоретическая возможность создания бомбы на основе плутония — «элемента 94», как он официально именовался в германских документах того периода, — нацистам была известна. И, как это следует из меморандума Управления вооружения и боеприпасов, подготовленного в начале 1942 года, немцы также знали, что этот элемент можно получить только синтезом в ядерном реакторе.

Так почему же Германия сосредоточила свои усилия практически исключительно на проблеме разделения изотопов и обогащения урана? После того как в 1942 году диверсионная группа союзников уничтожила завод по производству тяжелой воды в норвежском городе Рьюкан, немцы, так и не сумевшие получить достаточно чистый графит для использования в качестве стабилизатора в реакторе, оказались и без второго доступного им стабилизатора — тяжелой воды. Таким образом, согласно легенде, создание в обозримые сроки действующего ядерного реактора для получения «элемента 94» в количествах, необходимых для критической массы, оказалось невозможным.

Но давайте на минуту предположим, что рейда диверсионной группы союзников не было. К этому времени немцы уже обломали себе зубы, пытаясь создать реактор со стабилизатором на основе графита, и им было очевидно, что на пути создания действующего реактора их подстерегают значительные технологические и инженерные преграды. С другой стороны, Германия уже обладала технологией, необходимой для обогащения U235 в оружейное сырье. Следовательно, обогащение урана являлось для немцев лучшим, самым прямым и технически осуществимым путем к созданию бомбы в обозримое время. Более подробно об этой технологии будет сказано чуть ниже.

А пока нужно разобраться с еще одной составляющей «легенды союзников». Создание американской плутониевой бомбы с того самого момента, как Ферми построил и успешно испытал ядерный реактор на спортивной площадке Чикагского университета, протекало довольно гладко, но только до определенного момента, ближе к окончанию войны, когда было установлено, что для получения бомбы из плутония критическую массу необходимо собирать значительно быстрее, чем позволяли все имеющиеся в распоряжении союзников технологии производства взрывателей. Больше того, погрешность не могла выходить за очень узкие рамки, поскольку детонаторы взрывного устройства должны были срабатывать максимально синхронно. В итоге появились опасения, что создать плутониевую бомбу так и не удастся.

Таким образом вырисовывается довольно занятная картина, которая серьезно противоречит официальной истории создания атомной бомбы. Если немцам действительно удалось приблизительно в 1941–1944 годах осуществить успешную широкомасштабную программу обогащения урана и если их атомный проект был нацелен практически исключительно на создание урановой атомной бомбы, и если в то же самое время союзники осознали, какие проблемы стоят на пути создания плутониевой бомбы, это означает по крайней мере то, что немцы не теряли времени и сил на решение более сложной задачи, а именно на плутониевую бомбу. Как будет видно в следующей главе, это обстоятельство позволяет серьезно усомниться в том, насколько успешно обстояли дела с «Манхэттенским проектом» в конце 1944 — начале 1945 года.

Так какими же технологиями разделения и обогащения изотопов располагала наиистская Германия и насколько эффективными и производительными они были в сравнении с подобными технологиями, которые применялись в Ок-Ридже?

Как это ни тяжело признать, суть дела состоит в том, что в нацистской Германии велось «по крайней мере пять, а возможно и семь серьезных программ по разделению изотопов»[42]. Одной из них является метод «промывки изотопов», разработанный докторами Багге и Коршингом (двумя из ученых, заточенных в Фарм-Холле), доведенный к середине 1944 года до такой эффективности, что всего за один проход уран обогащался более чем в четыре раза по сравнению с одним проходом через ворота газовой диффузии в Ок-Ридже![43]

Доктор Эрих Багге

Доктор Хорст Коршинг

Сравните это с теми трудностями, с которыми в конце войны столкнулся «Манхэттенский проект». Еще в марте 1945 года, несмотря на громадный завод газовой диффузии в Ок-Ридже, запасы урана, пригодного для реакции цепного деления, были катастрофически далеки от требуемой критической массы. Несколько проходов через завод в Ок-Ридже обогащали уран от концентрации приблизительно в 0,7 % до примерно 10–12 %, вследствие чего было принято решение использовать выход завода в Ок-Ридже как сырье для более эффективного и действенного электромагнитного бета-сепаратора (бета-калютрона) Эрнста О. Лоуренса, представляющего собой по сути циклотрон с сепараторными баками, в котором посредством электромагнитных методов масс-спектрографии обогащаются и разделяются изотопы[44]. Следовательно, можно предположить, что если схожий по эффективности метод «промывки изотопов» Багге и Коршинга использовался достаточно широко, то это привело к быстрому накоплению запасов обогащенного урана. При этом более эффективная немецкая технология позволяла размещать производственные мощности по разделению изотопов на существенно меньших площадях.

Однако, каким бы хорошим ни являлся метод «промывки изотопов», он не был наиболее эффективным и технологически совершенным методом среди тех, которыми располагала Германия. Таковым методом была центрифуга и ее производная, разработанная специалистом по ядерной химии Паулем Хартеком, — сверхцентрифуга[45]. Разумеется, американским инженерам было известно о таком методе, но им пришлось столкнуться с серьезной проблемой: крайне активные газообразные соединения урана быстро разрушали материал, из которого была сделана центрифуга, и, следовательно, данный метод оставался неосуществимым в практическом смысле. Однако немцам удалось решить эту проблему. Был разработан специальный сплав под названием «бондур», исключительно для применения в центрифугах[46]. Но все же даже не центрифуга была лучшим способом из тех, которыми располагала Германия.

Доктор Пауль Хартек

Барон Манфред фон Арденн

Барон Манфред фон Арденн, эксцентричный богач, изобретатель и физик-ядерщик без образования, и его сподвижник физик Фриц Хаутерманс еще в 1941 году правильно рассчитали критическую массу атомной бомбы на основе U235 и на средства доктора-инженера Онезорге, руководителя рейхспочты, построили в родовом поместье барона Лихтерфельде в восточном предместье Берлина огромную подземную лабораторию. В частности, в этой лаборатории были электростатический генератор напряжением 2 000 000 вольт и один из двух циклотронов, имевшихся в Третьем рейхе, — вторым был циклотрон в лаборатории Кюри во Франции. Существование этого циклотрона признает послевоенная «легенда союзников»[47].

В этом месте задержимся, чтобы более внимательно присмотреться к германской атомной программе, ибо теперь у нас уже имеются доказательства существования по меньшей мере трех различных и, судя по всему, не связанных друг с другом технологий:

1) Программа Гейзенберга и армии, сосредоточенная вокруг самого Гейзенберга и его соратников в институтах кайзера Вильгельма и Макса Планка, чисто лабораторные усилия, ограниченные суетой при создании реактора. Именно на этой программе концентрирует внимание «легенда союзников», именно она приходит на ум большинству людей при упоминании о германской атомной программе. Эта программа умышленно включена в «легенду» в качестве доказательства бестолковости и некомпетентности немецких ученых[48].

2) Завод по производству синтетического каучука концерна «И. Г. Фарбен» в Освенциме, чья связь с другими программами и с СС ясна не до конца.

3) Круг Багге, Коршинга и фон Арденна, разработавший целый спектр совершенных методов разделения изотопов и, через фон Арденна, каким-то образом связанный — подумать только! — с германской почтовой службой.

Но при чем тут рейхспочта? Начнем с того, что она обеспечивала действенное прикрытие для атомной программы, которая, подобно своему американскому аналогу, была распределена между несколькими государственными ведомствами, многие из которых не имели никакого отношения к грандиозным работам по созданию секретных видов вооружения. Во-вторых, и это гораздо важнее, рейхспочта просто купалась в деньгах и, следовательно, могла обеспечивать хотя бы частичное финансирование проекта, во всех смыслах «черной дыры» в бюджете. И, наконец, возглавлял германскую почтовую службу, возможно, неслучайно, инженер, доктор-инженер Онезорге. С точки зрения немцев это был совершенно логичный выбор. Даже фамилия руководителя, Онезорге, что в переводе значит «не знающий раскаяния и сожаления», как нельзя более к месту.

Так какой же метод разделения и обогащения изотопов разработали фон Арденн и Хаутерманс? Очень простой: это был сам циклотрон. Фон Арденн добавил к циклотрону усовершенствование собственного изобретения — баки электромагнитного разделения, очень похожие на бета-калютрон Эрнста О. Лоуренса в Соединенных Штатах. Следует отметить, однако, что усовершенствования фон Арденна были готовы в апреле 1942 года, в то время как руководитель «Манхэттенского проекта» генерал Гровс получил бета-калютрон Лоуренса для использования в Ок-Ридже только через полтора года после этого![49] Нужно также добавить, что источник ионной плазмы для возгонки ураносодержащего сырья, разработанный Арденном для своего сепаратора изотопов, значительно превосходил тот, который применялся в калютронах. Более того, он оказался настолько эффективным, что источник излучения заряженных частиц, изобретенный фон Арденном, и по сей день известен как «источник Арденна»[50].

Фигура самого фон Арденна является весьма загадочной, ибо после войны он стал одним из немногих немецких ученых, кто по своей воле предпочел сотрудничать не с западными державами, а с Советским Союзом. За свое участие в создании советской атомной бомбы фон Арденн получил в 1955 году Сталинскую премию, советский эквивалент Нобелевской премии. Он стал единственным иностранным гражданином, которому когда-либо вручалась эта премия[51].

В любом случае работа фон Арденна, а также работы других немецких ученых, занимавшихся проблемами обогащения и разделения изотопов, — Багге, Коршинга, Хартека и Хаутерманса, — указывают на следующее: сделанные во время войны оценки союзников относительно хода работ по созданию атомной бомбы в нацистской Германии были совершенно обоснованными, ибо к середине 1942 года немцы значительно опережали «Манхэттенский проект», а не безнадежно отставали, как нас уверяла родившаяся после войны легенда.

Так как же выглядит наиболее вероятный сценарий с учетом всех изложенных фактов? И какие можно сделать выводы?

1) В Германии существовало несколько программ обогащения урана и создания атомной бомбы, из соображений безопасности разделенных между различными ведомствами, которые, возможно, координировались единым органом, о существовании которого до сих пор неизвестно. В любом случае, судя по всему, одна такая серьезная программа по крайней мере номинально возглавлялась германской почтовой службой и ее главой доктором-инженером Вильгельмом Онезорге.

2) Наиболее значительные проекты обогащения и разделения изотопов возглавляли не Гейзенберг и его круг; в них не принимал участие никто из самых видных немецких ученых, за исключением Хартека и Дибнера. Это позволяет предположить, что, возможно, самых знаменитых ученых использовали в качестве прикрытия, из соображений секретности не привлекая к наиболее серьезным и технически совершенным работам. Если бы они участвовали в таких работах и союзники их похитили бы или ликвидировали, — а подобная мысль несомненно приходила на ум германскому руководству[52], — тогда программа создания атомной бомбы стала бы известна союзникам или же ей был бы нанесен ощутимый удар.

3) По крайней мере три имевшихся в распоряжении Германии технологии были предположительно более эффективными и технически совершенными, чем аналогичные технологии американцев:

а) метод «промывки изотопов» Багге и Коршинга;

б) центрифуги и сверхцентрифуги Хартека;

в) усовершенствованный циклотрон фон Арденна, «источник Арденна».

4) По крайней мере один из известных комплексов — завод по производству синтетического каучука концерна «И. Г. Фарбен» в Освенциме — был достаточно большим по масштабам занимаемой территории, использовавшейся рабочей силы и потребления электроэнергии, чтобы являться промышленным комплексом по разделению изотопов. Подобное утверждение выглядит вполне обоснованным, поскольку:

а) несмотря на то что в комплексе трудились тысячи ученых и инженеров и десятки тысяч вольнонаемных рабочих и заключенных концлагеря, так и не было произведено ни одного килограмма буны;

б) комплекс, находящийся в Польской Силезии, располагался неподалеку от урановых рудников Чешских и Германских Судет;

в) комплекс находился вблизи значительных источников воды, которая также необходима для обогащения изотопов;

г) вблизи проходили железнодорожная и автомобильная магистрали;

д) рядом имелся практически неограниченный источник рабочей силы;

е) и, наконец, хотя этот момент еще не обсуждался, комплекс находился недалеко от нескольких крупных подземных центров разработки и производства секретного оружия, расположенных в Нижней Силезии, и поблизости от одного из двух полигонов, где в ходе войны якобы были произведены испытания германской атомной бомбы.

5) Есть все основания предполагать, что помимо «завода по производству синтетического каучука» немцы построили в том районе несколько менее крупных заводов по разделению и обогащению изотопов, используя в качестве сырья для них продукцию комплекса в Освенциме[53].

Чтобы завершить эту картину, следует упомянуть также еще о двух весьма любопытных фактах.

Специальностью близкого соратника и теоретического наставника фон Арденна доктора Фрица Хаутерманса был термоядерный синтез. И действительно, как астрофизик, он сделал себе имя в науке, описав ядерные процессы, происходящие в звездах. Довольно интересно, что существует патент, выданный в Австрии в 1938 году, на устройство под названием «молекулярная бомба», которое при близком рассмотрении оказывается не чем иным, как прототипом термоядерной бомбы. Разумеется, для того чтобы заставить атомы водорода столкнуться и выделить значительно более огромную и страшную энергию водородной бомбы термоядерного синтеза, необходимы тепло и давление, которые можно получить только при взрыве обычной атомной бомбы.

Во-вторых, и вскоре станет ясно, почему это обстоятельство имеет такое значение, из всех немецких ученых, работавших над созданием атомной бомбы, именно Манфред фон Арденн был тем, кого наиболее часто лично навещал Адольф Гитлер[54].

В любом случае все факты указывают на то, что в нацистской Германии в годы войны осуществлялась значительная, очень хорошо финансировавшаяся совершенно секретная программа обогащения изотопов, программа, которую в ходе войны удавалось успешно скрывать немцам, а после войны ее прикрыла «легенда союзников». Однако тут возникают новые вопросы. Насколько близка была эта программа к накоплению оружейного урана, достаточного для изготовления бомбы (или бомб)? И, во-вторых, почему после войны союзники потратили столько сил, чтобы сохранить ее в тайне?

Заключительным аккордом этой главы и захватывающим дух указанием на другие тайны, которые будут исследованы далее в этой книге, станет доклад, рассекреченный Агентством национальной безопасности[55] только в 1978 году. В этом докладе, судя по всему, приводится дешифровка перехваченного сообщения, переданного из японского посольства в Стокгольме в Токио. Он озаглавлен «Доклад о бомбе на основе расщепления атома». Лучше всего привести этот поразительный документ целиком, с теми пропусками, которые получились при дешифровании оригинального сообщения.

Эта бомба, революционная по своему воздействию, полностью перевернет все устоявшиеся концепции ведения обычной войны. Я направляю вам собранные вместе все отчеты о том, что называется бомбой на основе расщепления атома:

Достоверно известно, что в июне 1943 года германская армия в точке на удалении 150 километров к юго-востоку от Курска испытала против русских совершенно новый тип оружия. Хотя удару подвергся целый 19-й стрелковый полк русских, всего нескольких бомб (каждая с боевым зарядом меньше 5 килограммов) оказалось достаточно, для того чтобы уничтожить его полностью, вплоть до последнего человека.

Часть 2. Следующий материал приводится согласно показаниям подполковника Уэ (?) Кендзи, советника атташе в Венгрии и в прошлом (работавшего?) в этой стране, который случайно увидел последствия произошедшего непосредственно после того, как это случилось:

«Все люди и лошади (? в районе?) взрыва снарядов были обуглены до черноты, и даже сдетонировали все боеприпасы».

Более того, достоверно известно, что этот же тип оружия был испытан также в Крыму. Тогда русские обвинили немцев в использовании отравляющих газов и пригрозили, что если это произойдет, еще раз, они в ответ тоже применят боевые отравляющие вещества.

Часть 3. Также необходимо принять в расчет тот факт, что в последнее время в Лондоне — в период между началом октября и 15 ноября — пожары неизвестного происхождения стали причиной больших человеческих жертв и серьезных разрушений промышленных зданий. Если принять во внимание также статьи о новом оружии подобного типа, которые не так давно стали время от времени появляться в английских и американских журналах, становится очевидно, что даже наш противник уже начал им заниматься.

Обобщу суть всех этих сообщений: я убежден, что самым важным прорывом в настоящей войне станет осуществление проекта бомбы на основе расщепления атома. Следовательно, власти всех стран стремятся ускорить исследования, чтобы как можно быстрее получить практическую реализацию этого оружия. Со своей стороны я убежден в необходимости сделать самые решительные шаги в этом направлении.

Часть 4. Далее приводится то, что мне удалось выяснить относительно технических характеристик

Недавно правительство Великобритании предупредило граждан о возможных ударах немецких бомб на основе расщепления атома. Американское военное руководство также предупредило, что восточное побережье Соединенных Штатов может быть выбрано в качестве цели для неприцельных ударов неких немецких летающих бомб. Они были названы «Фау-3». Если точнее, эго устройство основано на принципе взрыва ядер атомов тяжелого водорода, полученного из тяжелой воды. (Германия располагает большим заводом (по производству его?) в окрестностях норвежского города Рью-кан, который время от времени бомбит английская авиация.) Естественно, уже давно имеется достаточно примеров успешных попыток расщепления отдельных атомов. Однако,

Часть 5.

что касается практических результатов, еще никому, похоже, не удавалось расщепить разом большое количество атомов. То есть для расщепления каждого атома требуется сила, разрушающая орбиту электрона.

С другой стороны, вещество, которое используют немцы, по-видимому, обладает очень большим удельным весом, значительно превосходящим все то, что использовалось до сих пор. В этой связи упоминались СИРИУС и звезды группы «белых карликов». Их удельная плотность составляет (6?) 1 тысячу, и всего один кубический дюйм весит целую тонну.

В обычных условиях атомы невозможно сжать до плотности ядер. Однако огромное давление и невероятно высокие температуры в теле «белых карликов» приводят к взрывному разрушению атомов; и

Часть 6.

более того, из сердца этих звезд исходит излучение, состоящее из того, что остается от атомов, то есть одних только ядер, очень небольших по объему.

Согласно статье в одной английской газете, германское устройство расщепления атомов является разделителем НЕЙМАНА. Огромная энергия направляется в центральную часть атома, образуя давление в несколько тонн тысяч тонн (так в оригинале. — Д. Ф.) на квадратный дюйм. Это устройство способно расщеплять относительно нестабильные атомы таких элементов, как уран. Более того, оно может служить источником взрывной атомной энергии.

А-ГЕНСИ ХАКАЙ ДАН. То есть бомба, черпающая свою силу из высвобождения атомной энергии.

(Весь курсив мой. — Д. Ф.)

Конец этого поразительного документа выглядит так «Перехв 12 дек 44 (1,2) японский; Получ 12 дек 44; Перед 14 дек 44 (3020-Б)». По-видимому, это ссылка на то, когда сообщение было перехвачено американцами, на язык оригинала (японский), на то, когда оно было получено и когда было передано (14 дек 44), а также кем (3020-Б)[56].

Дата этого документа — после того, как испытание атомной бомбы якобы наблюдал Ганс Цинссер, и за два дня до начала немецкого контрнаступления в Арденнах — должна была заставить бить тревогу разведку союзников как во время войны, так и после ее окончания. Хотя очевидно, что японский атташе в Стокгольме весьма туманно представляет себе природу ядерного деления, в данном документе выделяются несколько поразительных моментов:

1) согласно докладу, немцы использовали какое-то оружие массового поражения на Восточном фронте, однако по каким-то причинам воздержались от применения его против западных союзников;

а) точно указаны места — Курская дуга, южная составляющая направленного с двух сторон наступления немецких войск, которое состоялось в июле, а не июне 1943 года, и Крымский полуостров;

б) в качестве времени указан 1943 год, хотя, поскольку широкомасштабные боевые действия велись в Крыму только в 1942 году, когда немцы подвергли массированному артиллерийскому обстрелу Севастополь, следует сделать вывод, что временной интервал в действительности растягивается до 1942 года.

В этом месте неплохо сделать небольшое отступление и рассмотреть вкратце осаду немцами русской крепости Севастополь, место самых массированных артиллерийских обстрелов за всю войну, поскольку это имеет непосредственное отношение к правильному пониманию смысла перехваченного сообщения.

Осаду вела 11-я армия под командованием генерал-полковника (впоследствии фельдмаршала) Эриха фон Манштейпа. Фон Манштейн собрал 1300 артиллерийских орудий — крупнейшее сосредоточение тяжелой и сверхтяжелой артиллерии какой-либо державой в ходе войны — и на протяжении пяти дней по двадцать четыре часа в сугки наносил удары по Севастополю. А ведь это были не обычные крупнокалиберные полевые орудия.

Два артиллерийских полка — 1-й полк тяжелых мортир и 70-й минометный полк, а также 1-й и 4-й минометные батальоны под особым командованием полковника Нимана, — были сосредоточены перед укреплениями русских — всего двадцать одна батарея общим числом 576 стволов, в том числе батареи 1-го полка тяжелых мортир, стрелявших одиннадцати- и двенадцати- с — половиной- дюймовыми фугасными и зажигательными нефтяными снарядами…[57].

Но даже эти чудовища не были самыми большими орудиями среди тех, что оказались размещены под Севастополем. Обстрел русских позиций вели несколько «Больших Берт» Крупна калибром 16,5 дюйма и их старые собратья австрийские «Шкоды», а также еще более колоссальные мортиры «Карл» и «Тор», гигантские самоходные мортиры калибром 24 дюйма, стрелявшие снарядами весом свыше двух тонн.

Но даже «Карл» не был последним словом артиллерии. Самое мощное орудие было размещено в Бахчисарае, во Дворце садов, древней резиденции крымских ханов, и называлось «Дора» или реже — «Тяжелый Густав». Это было самое крупнокалиберное орудие, которое использовалось в этой войне. Его калибр составлял 31,5 дюйма. Для транспортировки этого монстра по железной дороге требовалось 60 грузовых платформ. Ствол длиной 107 футов выбрасывал фугасный снаряд весом 4800 килограммов — то есть почти пять тонн — на расстояние свыше 29 миль. Пушка также могла вести огонь еще более тяжелыми бронебойными снарядами весом семь тонн по целям, расположенным на удалении до 24 миль. Совокупная длина снаряда вместе с гильзой была почти двадцать шесть футов. Поставленные друг на друга, они имели бы высоту двухэтажного дома.

Этих данных достаточно для того, чтобы показать, что перед нами обычное орудие, увеличенное до огромных, просто невообразимых размеров, — так что может возникнуть вопрос о экономической целесообразности подобного оружия. Однако один-единственный снаряд, выпущенный из «Доры», уничтожил целый артиллерийский склад в Северной бухте под Севастополем, хотя тот был устроен на глубине ста футов под землей[58].

Почему эти подробности имеют такое значение? Во-первых, обратим внимание на упоминание о «зажигательных нефтяных снарядах». Это является свидетельством того, что под Севастополем немцы применяли какое-то необычное оружие, средством доставки которого были обычные, хотя и очень большие артиллерийские орудия. Германская армия действительно обладала такими снарядами и часто с высокой эффективностью применяла их на Восточном фронте.

А что, если на самом деле речь идет о еще более страшном оружии? В следующих главах мы представим доказательства того, что немцам действительно удалось разработать прототип современной вакуумной бомбы, изготовленного на основе обычных взрывчатых веществ устройства, по разрушительной силе сравнимого с тактическим ядерным зарядом. Принимая в расчет значительный вес таких снарядов и то обстоятельство, что у немцев не было достаточного количества тяжелых бомбардировщиков, представляется вполне возможным и даже вероятным, что для их доставки использовалась сверхтяжелая артиллерия. Это также объяснит еще один странный факт в докладе японского военного атташе: судя по всему, немцы не использовали оружие массового поражения для нанесения ударов по крупным населенным пунктам, а применяли их только по военным целям, расположенным в радиусе действия подобных систем. Теперь можно продолжить анализ доклада японского дипломата.

2) Возможно, немцы серьезно изучали возможность создания водородной бомбы, поскольку взаимодействие ядер атомов тяжелой воды, содержащих дейтерий и тритий, составляет сущность реакции термоядерного синтеза, что отметил японский атташе (хотя он и путает такую реакцию с реакцией ядерного деления в обычной атомной бомбе). В пользу этого предположения свидетельствуют довоенные труды Фрица Хаутерманса, посвященные термоядерным процессам, происходящим в звездах;

3) огромная температура и давление, получающиеся при взрыве обычной атомной бомбы, используются в качестве детонатора водородной бомбы;

4) в отчаянии русские были готовы использовать против немцев боевые отравляющие вещества, если бы те продолжали применять свое новое оружие;

5) русские считали это оружие каким-то «отравляющим газом»: в данном случае речь идет либо о легенде, сочиненной русскими, либо об ошибке, возникшей вследствие рассказов очевидцев, простых русских солдат, не имевших понятия о том, какое именно оружие было против них применено[59]; и, наконец, самый сенсационный факт,

6) согласно японской шифровке, немцы, по-видимому, получили эти знания через связь со звездной системой Сириуса, причем существенную роль играла какая-то невиданная форма очень плотной материи. Поверить в это заявление нелегко даже в наши дни.

Именно последний пункт направляет наше внимание к наиболее фантастической и загадочной части исследований по созданию секретного оружия, проводившихся в годы войны в нацистской Германии, ибо если данное утверждение верно хотя бы частично, это указывает на то, что в Третьем рейхе в обстановке строжайшей секретности велись работы в совершенно неизведанных областях физики и эзотерики[60]. В этой связи важно отметить, что необычайная плотность вещества, описанная японским посланником, больше всего напоминает концепцию послевоенной теоретической физики, получившей название «черной материи». По всей вероятности, в своем докладе японский дипломат значительно завышает оценку удельной плотности вещества — если таковая вообще имела место, — и все же необходимо обратить внимание на то, что она все равно многократно превосходит удельную плотность обычного вещества.