КАРЛ ВЕЛИКИЙ
КАРЛ ВЕЛИКИЙ
Будущий император вступил на престол Франкского королевства в 768 г., двадцати шести лет от роду (годы жизни 742-814). Возраст вполне зрелый - было время перенять у отца, Пипина Короткого опыт управления государством. Тем более, что учеником Карл был примерным - это был человек умный, жадный до знаний, энергичный.
Историк его царствования ученый монах Эйнгард оставил нам следующий портрет короля. Крепкое, даже мощное телосложение, высокий рост, большие, выразительные глаза. Пышные волосы, усы и борода. Когда с годами они поседели - это придало еще большее благородство его мужественному облику. Дело не портили ни крупноватый нос, ни склонность к полноте, ни бычья шея, ни тонковатый голос - по совокупности качеств все это скрадывалось. Карл явно располагал к себе людей - и внешним видом, и речью, и манерой держаться.
Здоровья король был отменного, только последние четыре года его мучила лихорадка. Подхватить ее ему было где: за время своего правления он совершил около тридцати больших походов. Но даже больной, он пренебрегал советами врачей: невзлюбил он их смолоду и на всю жизнь за то, что они приставали к нему с советами есть поменьше зажаренной на вертеле дичи - его любимого кушанья. Вина же Карл пил очень мало, а пьянство ненавидел.
Он постоянно заботился не только о расширении границ и правильном устройстве своего королевства, о силе войска. Повышение «культурного уровня» - и своего, и подданных тоже всегда было в сфере его интересов. Латынью владел как родным языком, понимал и греческий. Даже во время поглощения излюбленных мясных блюд или слушал музыку, или внимал чтению книг.
В преклонные годы даже вознамерился овладеть «трудным искусством чтения и письма», но в этом больших успехов не достиг. Хоть и клал перед сном под подушку вырезанные из дерева буквы, чтобы, проснувшись среди ночи (спал он беспокойно), отгадать первую попавшуюся.
В личной жизни Карлу особенно повезло с третьей по счету супругой - Хильдегардой. Правда, после свадьбы ей было отпущено не так уж много - 12 лет (после нее у Карла было еще две жены), а все то время, пока она была жива, приходилось выслушивать нарекания католической церкви: предыдущий брак Карл расторг своевольно.
По мнению историка, «с Хильдегардой ни одна из франкских девушек не могла сравниться по красоте». С Карлом они жили душа в душу. Жена часто сопровождала супруга в походах, где ей порою приходилось выносить все тяготы, выпадающие на долю простого воина. Но - с милым рай и в шалаше, особенно если милый - великий человек.
***
Первая большая война была с саксами. Это уже знакомое нам непоседливое, не знающее единой власти племя твердо придерживалось языческих обычаев, видя в них опору всего своего существования. Карл же был поборником Христовой веры и горел желанием распространить ее во все окрестные пределы. К тому же от саксов было много беспокойства.
Вторгшееся в их земли франкское войско (772 г.) не встретило организованного сопротивления: жившие отдельными родами и общинами, саксы просто не успели собраться с силами. Карл приказал срубить огромный священный дуб саксов Ирменсуль - символ «мирового древа», основы мироздания в германской мифологии. Наскоро построил церкви, поставил в них священников. Но стоило его войску уйти - храмы запылали, их причт был изгнан.
Однако король не смог сразу вернуться, чтобы навести порядок. Его звали дела поважнее: папа Адриан I настоятельно просил помощи против лангобардов, которые опять стали наседать на его владения.
Прибыв в Рим, Карл повел себя самым благочестивейшим образом. Он на коленях поднялся по ступеням храма Святого апостола Петра, целуя их. У гробницы апостола, в присутствии высшего духовенства и вернейших своих вассов - земельных магнатов, король возобновил отцовский союз со святым престолом.
Лангобарды не смогли противостоять силе франков. Их столица Павия капитулировала, король Дезидерий был принужден уйти в монастырь. С самостоятельностью лангобардского королевства было покончено (774 г.). Но Карл не захотел ставить побежденных в приниженное положение. Лангобардским королем он провозгласил себя, лангобардские воины влились в его войско как королевские вассы. Потом они ходили с ним в походы по всей Европе - это были доблестные бойцы.
Но и после этого до непокорных саксов руки не дошли - была предпринята экспедиция против арабских (маврских) властителей Испании, удерживающих несколько южногалльских городов. Карл перевалил с войском через Пиренеи, но там его ждала неудача под Сарагосой - безрезультатная осада. Пришлось отступить.
Отход растянувшейся в горных ущельях армии прикрывал арьергард, возглавляемый графом Роландом, племянником короля. Весь этот отряд был уничтожен внезапно напавшими союзниками мавров - христианами-басками. Событие в военном отношении не очень значительное, но оно прославлено в веках «Песнью о Роланде» - одним из прекраснейших эпических произведений. Значение этого памятника не только в его художественных достоинствах. В нем мы находим идеологическую установку на грядущую эпоху: и беззаветную воинскую доблесть, и нарождающиеся понятия рыцарской чести. Лучше погибнуть, чем отступить; даже позвать на помощь в безвыходной ситуации - уже в какой-то степени уронить свое достоинство.
Главное же - идея безусловной верности вассала своему сеньору, королю. По версии «Песни», Роланда отправил в ловушку ненавидящий его отчим, коварный Ганелон. Тем самым он изменил и своему королю, и его деяние приравнивается к предательству Иуды.
***
Но сочинение «Песни о Роланде» - дело будущего, а пока весть о поражении франков вызвала восстания среди подчиненных им народов. Только подавив их, Карл смог бросить все силы против саксов (в 782 г.).
Саксы были уже расколоты не только традиционной разобщенностью: многие из числа знати сочли за благо признать себя вассалами франкского короля. Поэтому по призыву Карла на устроенное им торжественное собрание явилось множество людей. На нем был обнародован закон, гласивший, что смертью будет караться не только разорение храмов и убийство священников, не только отступничество от христианской веры, но даже несоблюдение Великого поста.
Однако угроза должным образом не подействовала. Когда Карл отправил саксонское ополчение в помощь своему войску против язычников-славян - оно повернуло оружие против франков.
Теперь король был беспощаден. Он объявил о казни всех, кто будет действовать заодно с язычниками против христиан. Было перебито 4,5 тысячи человек. Но и это только подлило масла в огонь: саксы сплотились вокруг избранного ими вождя Видукинда, отошли в глухие леса и, нападая оттуда, тоже не знали жалости.
Карл переломил ситуацию только тогда, когда в массовом порядке стал отбирать землю у мелких владельцев - эделингов, которые составляли костяк саксонского войска. Эти земли он частью отписал на себя, частью раздал своим приближенным, а остальными наградил сохранивших ему верность знатных саксов и тех, кто вовремя изъявил свою покорность. Наместников-графов король тоже назначил из среды саксонской аристократии.
Среди «осознавших ошибки» оказался даже Видукинд: на месте разрушенного капища бога войны он вместе со своими людьми отрекся от «сатанинских сил» и перешел в христианство. На этих праздниках примирения не было места только простым свободным землепашцам и рабам: они просто перешли под управление новых господ, да еще вынуждены были платить теперь церковную десятину.
***
На очереди был поход, принесший Карлу и много славы, и несметные богатства. В 791 г. была разгромлена обосновавшаяся в Паннонии, на Дунае главная орда кочевников-аваров, которые совершали набеги и на Галлию. Но больше всего насилия терпели от них соседние славянские племена - память о тех издевательствах сохранила наша «Повесть временных лет». Когда знатный обр (так в ней зовутся авары) собирался ехать куда-то по своим делам, он впрягал в повозку вместо лошадей славянок (в «Повести» говорится о женщинах из племени дулебов).
Удар была нанесен с двух основных плацдармов - из Германии и из Италии. К походу присоединились славяне и болгары. Воины шли по старым римским дорогам по обе стороны Дуная: с хоругвями, с пением церковных гимнов.
Ставка аварского кагана была защищена восемью кольцами высоких валов со рвами, но они не спасли - победа была за христианским воинством. Сокровищ, добытых многовековым грабежом, было обнаружено умопомрачительное количество. Часть их благочестивый король отправил в Рим папе, часть раздал своим вассалам, «чтобы они и впредь прославляли его милость и помогали в тяжелых походах».
На следующий год королевский сын Людовик довершил разгром, да так, что, по оценке хрониста, в Паннонии не осталось ни одной живой души.
Этими походами было положено начало современной Австрии: на захваченных придунайских землях было образовано военное наместничество - маркграфство, получившее название аварской, или восточной марки (марка - пограничная область).
Потом пришел черед отомстить за испанскую неудачу. На этот раз Карл действовал очень осмотрительно, провел солидную дипломатическую подготовку. Было отправлено посольство к багдадскому халифу Гаруну аль-Рашиду, знаменитому герою сказок «Тысячи и одной ночи». С ним была заключена договоренность о союзе против испанских Омейядов - выяснение отношений внутри мусульманского мира шло уже вовсю.
Военной помощи за дальностью расстояния от союзника ждать не приходилось, но Карл мог теперь быть уверенным в том, что и на помощь своим единоверцам могущественный халиф не придет. В знак особого уважения аль-Рашид передал Карлу право покровительства над христианскими святынями Иерусалима, а еще прислал в подарок слона - о котором позже.
Армия Карла объединилась с испанскими христианами - теми, которым удалось сохранить относительную независимость от мавров в горах Астурии и в долинах Пиренеев. Соединенное войско отбило у мусульман Барселону. Там франки основали еще одну пограничную марку - испанскую. Была создана база для последующей растянувшейся на века Реконкисты - освобождения Пиренейского полуострова от мусульманского господства.
***
Карл создал огромную по тем временам державу. Но, несмотря на невероятную порою военную добычу, экономически она была слаба.
Два других тяжеловеса эпохи - арабский халифат и Византия выглядели предпочтительней. Они находились на землях древних государств Востока и античного мира и в значительной степени сохранили традиции управления и хозяйства, торговые связи и культуру более благополучных времен.
А государство Карла Великого? Веками разорявшаяся войнами Галлия, в которой последние завоеватели если и не все перекроили на свой варварский лад, то существенно в этом преуспели. Германия, в недавнем еще прошлом языческая, жители которой привыкли существовать за счет меча не в меньшей степени, чем за счет труда. Север Италии, где лангобарды хозяйствовали доселе, скажем так, неконструктивно.
Знаменитые римские дороги не поддерживались, а новые были совсем плохи, торговля в упадке, денежное обращение минимально.
Большинство населения питалось от земли, но не продавало ее плодов. Карл мог собрать со своих подданных только сотую часть того, что имел от налогов и податей багдадский халиф.
Королевское хозяйство было построено по тому же принципу, что и поместья крупнейших земельных магнатов. Все отличие - что король был богаче всех. По всей стране были разбросаны его имения, виллы, которыми заведовали управляющие - они же судьи над всеми служащими и трудящимися там. К Рождеству управляющий представлял отчет, сколько получено с хозяйства продуктов, сколько поступило оброка и штрафов, сколько проедено, сколько сложено про запас. Собранные деньги сдавались к Вербному воскресенью, свечи - в начале зимы и к Великому посту, а другие продукты в течение всего года. Когда управляющий прибывал к королевскому двору или ко двору наместника с обозом, его обязательно сопровождал опытный пивовар - чтобы вдосталь приготовить хмельного напитка для повелителя, его домочадцев, придворных и слуг.
Но и рот ходил за хлебом: король со всей своей свитой перемещался с виллы на виллу, потребляя припасы по месту их возникновения. Ради такого дела везде должно было быть наготове не только пропитание, но и одежда, мебель, утварь и все необходимое для поездок.
В поместьях были устроены женские мастерские, где работницы ткали, красили ткани, шили одежду. Везде должны были находиться под рукой ремесленники всех профессий того времени: кузнецы, золотых дел мастера, портные, плотники, оружейники, рыбаки, птицеловы, медовары, хлебопеки, пивовары и другие.
Любимой резиденцией Карла был австразийский Ахен. Этот град изначально возник как большое имение. Королевская усадьба из множества домов со службами, кругом - такого же типа усадьбы вельмож. Когда собирался церковный синод или народное собрание, когда прибывало большое посольство издалека - в город стекалось множество народа. Появлялись купцы с восточными товарами - евреи и сирийцы. Специально для них были построены торговые и складские помещения. На королеве Хильдегарде в такие дни лежала обязанность «вовремя радовать подношениями придворных и чиновников и удерживать их в добром настроении». Из званных гостей кто попроще получали лошадей, нарядные одеяния; знатные наделялись дорогими украшениями и деньгами.
***
Когда войско отправлялось в поход, основную его часть составляли местные ополчения, собранные и ведомые герцогами и графами. Каждый воин на протяжении значительного времени должен был обеспечивать себя сам: одеждой и оружием не менее полугода, собственных съестных припасов должно было хватить на три месяца. Поэтому на каждых трех пеших воинов приходилась снаряженная за их счет телега с лошадьми.
Как мы видели, со времен Карла Мартелла все большую роль играла кавалерия, и все более привилегированным сословием становились ее всадники. Знакомые нам слова иностранного происхождения: испанское кабальеро, французское шевалье, немецкое риттер (от него - русское «рыцарь») - все они обозначают «всадник», «наездник», а в более широком смысле - представитель того высшего слоя, который все больше отдалялся от простого народа.
Это были люди, лично служившие королю (до тех пор, пока герцоги и графы, а потом и местные магнаты не стали почти самовластными сеньорами). Чтобы ходить в походы самому и привести с собой еще несколько бойцов и чтобы безбедно существовать в остальное время, каждый из них получал от короля бенефиций - владение пожизненное, но не наследственное. Таких вассов, или уменьшительно - вассалов требовалось все больше, особенно для обороны пограничных, не замиренных еще областей - маркграфств, управляемых маркграфами.
Выделялся и верхний слой вассалов - палатины, люди, постоянно находившиеся при короле. Они получали должности в дворцовом хозяйстве, выполняли важнейшие поручения, связанные с поезд ками по стране. Их владения становились аллодами - передавались по наследству.
Вассалами стала окружать себя и землевладельческая знать (магнаты), и наиболее весомые королевские вассалы. Такими вассалами следующего уровня становились и те из землевладельцев победнее, что передавали себя под покровительство богатого соседа, а тот обеспечивал их боевым конем, вооружал за свой счет, при необходимости обеспечивал судебную защиту (этот процесс станет массовым, можно сказать, всеохватывающим, позднее, когда будет складываться классическое феодальное общество - мы с этим познакомимся).
Были вассалы и другого рода, - и их становилось все больше, - те, кто шел в личную зависимость от влиятельного человека, чтобы избавиться, например, от разорительных расходов на военную службу. Ведь воин ополчения, чтобы выступить в поход в подобающем виде, должен был зачастую продавать коров, инвентарь, а то и хлеб в разгар жатвы - по самой низкой цене. Отсюда слово «вассал» получало еще более широкое значение, внутри этого понятия обозначалась резкая градация: одни вассалы, пусть небогатые, были заняты благородным военным делом, другие - ремеслом и земледелием (со временем первые станут рыцарями, вторые - вилланами).
Короля Карла расширение феодальной зависимости вполне устраивало. Воины-вассалы, если даже они состояли не на королевской службе, а на службе у сеньоров («старших»), были лучше вооружены и подготовлены, чем оторванные от повседневных дел, снарядившиеся за свой счет ополченцы. Королевских вассалов можно было использовать для службы в дальних гарнизонах сколь угодно продолжительное время, зимой и летом. Они же могли пополнять королевскую администрацию, если им давались какие-то постоянные или временные поручения.
С попавшими в вассальную зависимость простолюдинами властям было меньше хлопот: за ними присматривали, а зачастую за них отвечали господа. Скоро стало нормой, что у человека помельче имеется сеньор. Вошло это и в церковный обиход: епископы или аббаты монастырей считались сеньорами тех, кто сидел на их земле или служил им.
Карлу особенно была по душе идея вассальной верности: единожды отдав себя в руки сеньора, изменять ему нельзя. Вассал приносил присягу на верность, при этом становился перед сеньором на колени и вкладывал свои руки в его. Это был знак «коммендации» - отдачи себя во власть господина. К концу своего правления король законодательно запретил самовольный переход от сеньора к сеньору.
Центральной фигурой областного управления были наместники-графы - со времен Меровинга Хлотаря II король назначал их пожизненно из числа местных магнатов.
Граф собирал королевские доходы и пошлины, созывал ополчение и командовал им - но королевские вассалы ему не были подвластны.
Граф же следил за судопроизводством. Три раза в год жители каждого подчиненного ему округа созывались им на общее судебное собрание. На нем ему помогали семь выборных «из зажиточных». В остальное время выборные сами отправляли правосудие по делам попроще.
Жалованье из казны графу не полагалось: источником его служебных доходов были подарки, которые он получал за суд или при объезде своей области (принимать его следовало с почетом). Обычно в натуральном выражении, гораздо реже деньгами (вспомним, денег в обращении было очень мало).
Для надзора за этими наместниками, для защиты жителей от всевозможных притеснений король направлял (или назначал) «государевых послов» (своего рода прокуроров). Ими становились обычно епископы, которые следили, чтобы «светские люди исполняли законы, воздерживались от неправды и обмана, живя в мире и любви друг с другом».
***
Чтобы иметь более тесную связь со своим народом, Карл дважды в год собирал своих подданных на совещание. Но это были отнюдь не прежние полноправные народные собрания: теперь мероприятие носило куда более аристократический характер.
Приглашенные стекались туда, где в это время пребывал король. Собрание, проводимое в конце весны («майское поле») имело более расширенный состав. На него, помимо королевских вассалов, вельмож, магнатов и епископов с их многочисленными свитами сходились и рядовые ополченцы из ближайшего округа. Это был одновременно военный смотр - иногда прямо с «майского поля» войско уходило в поход.
Осенью собирались в более узком составе - созывалась верхушка общества. Придворные, епископы, виднейшие сеньоры совещались о государственных делах, о войне и мире, предлагались законы. Король больше слушал, иногда говорил. Никакого голосования не было, решения принимал после совещания он сам в кругу своих ближайших советников.
***
Важнейшую роль при дворе короля играли два должностных лица: канцлер, подготавливавший королевские грамоты, и капеллан - духовник короля и его советник по многим вопросам.
Особенная нужда в людях духовного звания была не только потому, что они были наиболее образованной частью общества и могли дать хороший совет. Еще важнее была роль церкви в установлении порядка в стране: за счет ее высокой организованности, ее духовного влияния на народ, наконец, за счет страха перед ее наказаниями.
Многие преступления по самой сути своей подпадали не под светское, а под церковное правосудие. Епископский суд карал за преступления, на которые тогда смотрели как на посягательство на Божью правду на земле. Это были, например, убийство в усобице, нарушение супружеской верности, клятвопреступление. Не говоря уж о колдовстве, магии и всех прочих формах общения с дьявольскими силами.
Приговоры, выносимые церковным судом, могли и не сопровождаться привлечением светской власти для их исполнения. Осужденный сам, добровольно отбывал наказание - хотя оно могло быть очень суровым. Люди страшились погибели своей души в случае неповиновения.
Убийца мог быть осужден на три года изгнания на чужбину, и все это время он должен был находиться в цепях, питаться только водой и хлебом. Очень тяжелой карой было отлучение от церкви: виновный лишался участия в церковных таинствах и обрядах, с ним нельзя было ни есть, ни пить, ни даже разговаривать - нарушители запрета могли быть сами отлучены. Умерший под отлучением считался лишенным надежды на спасение души.
Но над собой лично Карл никакого церковного диктата не допускал. Сам же в дела церкви вмешивался очень активно, даже по вопросам сугубо духовным. Это по его настоянию в христианское богослужение введено обязательное чтение «Credo» - «Верую» (по православному, «Символ Веры»).
Культуру эпохи Карла Великого многие историки и искусствоведы называют «каролингским возрождением», видя в ней провозвестие грядущего через века Ренессанса.
Вокруг короля сплотился кружок интеллектуалов, необычайно высоко ценивших античную мудрость. И дело было не в том, что Карл считал себя правопреемником Римской империи. Просто он всю жизнь стремился к постижению высот культуры - в меру своих сил и в меру возможностей своего времени.
Больше всех из древних мудрецов Карла привлекали Платон и Сократ. Сократ прославился своим самоотверженным стремлением к истине, своей способностью умело поставленными наводящими вопросами заставить собеседника самому всесторонне рассмотреть предмет, волей-неволей прийти к верным ответам и признать их правоту. Его метод позднее был назван диалектикой, а сам Сократ называл себя «повивальной бабкой истины».
Платон, один из величайших философов в истории, посвятил себя познанию самых высоких основ бытия: бога, высшего блага, исходящего от него в мир, божественных эйдосов, или идей - небесных первообразов всех земных вещей и понятий. Особенно захватывало то, что бог, творец («демиург») всего, мыслился, как и в христианстве, как «Единое», а не как пантеон языческих богов (Платона и его учителя Сократа некоторые богословы называли «первыми христианами до Христа»).
Платон же разрабатывал учение об идеальном государстве, в котором высшим авторитетом должны обладать философы. Он основал знаменитую Академию, в которой вели нескончаемые беседы вдохновенные мудрецы - искатели истины. Карл (по крайней мере, в свободное от суровых земных забот время) тоже мечтал об идеальном государстве, а отраду своей души - кружок собратьев по любви к прекрасному и высокому называл именно Академией.
Виднейший его участник - англосакс Алкуин (735-804 гг.), ставший на новой родине аббатом турского монастыря. Богослов, автор философских трактатов, учебников и руководств по словесности и математике. Он устроил при дворе школу по образцу тех, что существовали при английских монастырях. В ней обучались дети высшей знати, Карл хотел в дальнейшем видеть их умелыми и образованными администраторами.
По примеру дворцовой стали создаваться школы при крупнейших монастырях. Но уровень обучения там, к сожалению, зачастую был невысок - в первую очередь потому, что хороших учителей на всех было не напастись. Однако в монастырских стенах делалось другое великое дело - собирались и переписывались древние книги, в том числе античных авторов. Вопреки официальным запретам папского престола, поддерживался и разгорался тот огонек монастырской учености, что высветил из тьмы веков грядущим поколениям изумительные свершения эллинского и римского гения.
В кружке состояли вестготский поэт Теодульф Орлеанский, известный историк лангобард Павел Диакон, франк Эйнгард - любимец Карла и его ученый секретарь. Это был человек жадной любознательности, ритор, живописец, архитектор, механик. Написанная им биография Карла Великого проникнута пафосом, достойным восхваления славнейших героев Древнего Рима.
Они и другие подобные им энтузиасты составили королю тот круг общения, где можно было обмякнуть душой. Время проходило в непринужденных интеллектуальных занятиях, подобных изящным веселым забавам. После обеда кто-нибудь начинал читать свое стихотворение. Автора можно было прервать, вставить замечание, зачастую шуточное. Отшучивался и поэт - чтение превращалось в увлекательную беседу. Протекала она на латинском языке, использовались красивейшие обороты, «цветы речи» из произведений Вергилия, Августина и других авторов.
В чести было умение давать хитрые и многозначительные определения, подобные загадкам. Так, «мертвый породил живого, дыхание живого пожрало мертвого» - это возникновение огня от трения сухих сучьев. Глубокомыслие «академиков» было многим обязано изучению античных мыслителей, но несло в себе и влияние зарождающейся средневековой схоластики. Например, Алкуин доказывал, что число 6 совершеннее числа 8, потому что части числа 6 = 3+2+1 составляют в сумме ту же шестерку, а части числа 8 (8 = 4+2+1) - всего лишь семерку. В учебниках Алкуина находим иносказания, долгое время потом использовавшиеся для начальной подготовки риторов, философов и богословов: «солнце - это блеск вселенной, краса небес, прелесть природы, распределение часов; человек - раб смерти, мимолетный путник, гость в своем доме; буква - страж истории; свет - лицо всех предметов».
Участники кружка брали себе, по англосаксонскому ученому обычаю, шуточно-возвышенные псевдонимы, почерпнутые из Священного Писания и античности: Давид (им был сам Карл), Гомер, Гораций и тому подобные. Эти люди осознавали и ценили свое культурное превосходство над правителями предшествующих поколений и их окружением. «Возобновляются времена, воскресает жизнь древних, возрождается то, чем сиял Рим» - так выразил свои чувства один поэт.
Изобразительное искусство, архитектура того времени следовали позднеримским образцам - грубоватым, но не лишенным внутренней силы. Большое влияние оказывало искусство Византии: мастера Восточной империи много работали тогда в Италии, византийские шедевры попадали и к королевскому двору, и во дворцы церковных иерархов. Но при всех заимствованиях, проявлялось и своеобразие «каролингского возрождения» - то своеобразие, которое скажется вскоре в романском стиле, а потом и в готике.
***
Пример интереса Карла ко всему необычному - судьба упоминавшегося уже слона.
Началось с того, что однажды среди прочей военной добычи королю достался огромный, изукрашенный искусной резьбой рог. Карл заинтересовался, какому зверю он мог принадлежать, и люди сведущие сообщили ему, что это бивень слона и объяснили, как могли, кто это такой.
Король никак не мог поверить, что такое чудо-юдо действительно может существовать на свете, а потому загорелся желанием иметь его в натуральном виде. Поэтому посольство, отправленное в 797 г. в Багдад к халифу Гаруну аль-Рашиду в преддверии Пиренейской кампании, имело поручение заодно попросить и о диковинном подарке.
Гарун был щедрым правителем - огромный индийский слон редчайшей белой масти по имени Абуль-Абба отправился в путь. Это было нелегкое путешествие. Великану пришлось надолго задержаться в северной Африке - местным арабским правителям не на чем было переправить его через море, и Карл послал за ним специально построенный корабль. Потом, чтобы попасть в Галлию, надо было пройти через альпийские перевалы - маршрутом, обратным тому, по которому тысячу лет назад проследовали слоны Ганнибала.
Наконец 20 июля 802 г. состоялась торжественная встреча долгожданного гостя. Все были в восторге, подарок халифа был поистине великолепен. Больше всех радовался шестидесятилетний король. По его повелению Абуль-Абба обрел подобающее ему пристанище в знаменитом королевском парке, где уже находилось множество редкостных животных и прочих чудес природы.
Но с таким королем не соскучишься и мохом не обрастешь: как когда-то жену, Карл стал брать с собой в походы слона. И вот в 810 г. в Саксонии произошла трагедия: после переправы через Рейн, когда король поджидал свое войско, знатный чужестранец околел. Скорее всего, Абуль-Абба стал жертвой свирепствовавшей тогда на севере государства эпизоотии - подхватил заразу от какого-нибудь тупорылого деревенского вола.
Насколько тяжела была эта утрата, можно судить по записи в анналах, сделанной в связи с кончиной сына Карла, короля Италии Пипина: «В том же году, когда умер слон, скончался и король Италии Пипин».
***
Под властью франкского короля оказалась почти вся Западная Европа (кроме Британских островов и большей части Пиренейского полуострова). Это земли, на которых ныне расположены Франция, Бельгия, Голландия, Швейцария, западная и южная Германия, большая часть Италии и северо-восточная Испания. А 25 декабря 800 г., на Рождество, Карл Великий был провозглашен императором.
Предыстория этого события была драматичной. В 795 г. папой римским стал Лев III. Он полностью полагался на Карла - только тот мог его защитить от внутренних недругов и от византийцев, вновь стремящихся обосноваться в Италии.
Весной 799 г. Лев III был неожиданно захвачен заговорщиками, среди которых были родственники предыдущего папы - Адриана. Пленника заточили в соборе Святого Стефана. Посовещавшись о его судьбе, похитители приняли страшное решение - выколоть ему глаза и вырвать язык. Но они успели лишь вволю поиздеваться над главой церкви - с помощью друзей тому удалось бежать. Вскоре он прибыл ко двору Карла.
Король приказал покарать врагов папы, но с окончательными выводами спешить не стал - он продержал Льва у себя целый год. Наверное, дело было темным. Интриги при папском дворе уже снискали славу изощренных и смертоносных, а на самом первосвященнике лежали тяжелые подозрения.
Следствие вели виднейшие вассалы короля. Наконец, папа и Карл прибыли в Рим, и у гробницы апостола Петра состоялась напряженная судебная процедура. Папа Лев III, опершись на раку с мощами, давал клятву в невиновности. 28 его соприсяжников, взявшись за руки, повторяли слова клятвы. После этого они должны были несколько минут провести в полной неподвижности. Присутствующие при этом королевские вельможи пристально следили за всем происходящим: малейшая запинка при произнесении клятвы, малейшее нарушение последующей окаменелости означали бы лживость клятвы. Но - обошлось. С папы римского были сняты все подозрения и он был восстановлен в своих правах.
А на ближайшей рождественской службе произошло - для многих неожиданно - великое событие. В соборе Святого Петра Лев III возложил на голову молящегося Карла императорский венец, и прозвучали не позабытые еще слова прославления прежних римских императоров. Стоявшие кругом франки и римляне воскликнули: «Победа и здравие Карлу, Августу, Богом венчанному великому и миротворящему императору римлян!».
Папа приказал увековечить это событие прекрасной мозаикой, выложенной в трапезной его дворца. На ней апостол Петр восседал на троне, а папа и Карл стояли коленопреклоненные по обе стороны от него. Апостол вручал одному знамя, другому поллиум (часть епископского облачения). Этим символически утверждалось духовное значение произошедшего: власть Карла, теперь уже императора, была властью от Бога. Возродилась Римская империя, которая, при благотворном единении императорской власти и власти церкви, должна стать Градом Божьим на земле.
Сам Карл, конечно же, тоже считал, что теперь его власть обрела гораздо более высокое содержание. Через два года был принят новый текст присяги подданных на верность ему, где были и такие слова: «Все должны исполнять святую службу Богу, не совершать ни насилия, ни измены по отношению к святой церкви или к вдовам, сиротам и странникам, так как государь император наречен, после Господа Бога и святых, покровителем и защитником надо всеми».
Новому венценосцу очень важно было признание его титула законным правопреемником владык Древнего Рима - византийским императором. Для этого он начал переговоры с правившей тогда в Константинополе императрицей Ириной. Но ее вскоре сверг логофет (глава администрации) Никифор, который, став императором, и слышать не хотел ни о каком западном двойнике. Он даже послал флот для отвоевания Италии. Однако Никифор вскоре погиб на войне с болгарами, а его преемники об итальянских захватах больше не помышляли. Тем не менее императором воссозданной Западной империи Константинополь признал Карла только в 812 г., за два года до его смерти (оговоримся - есть мнение, что этого так и не произошло).
Вспомним еще раз, что само имя Карла стало легендарным для потомков. Слово «король», известное всем славянским народам - производное от этого имени. Повсюду возник образ мудрого правителя, умеющего читать в сердцах людей и ненавидящего неправду. Образ сильно идеализированный, но он стал меркой, с которой люди подходили к современным им владыкам - что придавало уверенности при отстаивании своих прав.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.