Боярский вопрос

Боярский вопрос

От эпохи феодальной раздробленности в объединенном Московском государстве остался класс могущественной родовой аристократии. Князья и княжата, Рюриковичи и Гедиминовичи, наследники суверенных удельных владетелей. Бояре, крупные земельные собственники, потомки варягорусских дружинников. И те, и другие самовластно правили своими вотчинами — маленькими государствами, где они являлись властителями, судьями, военачальниками, где они были хозяевами земли и большей части имуществ, издателями законов и судьями.

По словам С. Ф. Платонова: «Делаясь боярами, эти княжата приносили в Москву не боярские мысли и чувства; делаясь из самостоятельных людей людьми подчиненными, они, понятно, не могли питать хороших чувств к московскому князю, лишившему их самостоятельности… Помня свое происхождение, зная, что они — потомки прежних правителей русской земли, они смотрят на себя и теперь, как на „хозяев“ русской земли, с той только разницей, что предки их правили русской землей поодиночке, по частям, а они, собравшись в одном месте, около московского князя, должны править все вместе всей землей».[11]

Значительная часть родовой аристократии прибыла на рубеже XV–XVI веков (иногда вместе со своими вотчинами в качестве багажа) из Литовского государства — тогда это было выгодно. Московская Русь лучше защищала своих подданных от набегов кочевников. Князья Бельские, Одоевские, Воротынские, Мстиславские, Оболенские, и так далее, были потомками Гедиминаса, великого литовского завоевателя: собственно русская аристократия, потомство Рюриковичей, на западном крае Руси в массе своей погибла в период монгольских и литовских завоеваний.

Переход в московское подданство из корыстных соображений подразумевал и возможный обратный переход, в Литву, когда это станет выгодным. Московская аристократия литовского происхождения смотрела на московский престол, да и на московский народ, глазами польско-литовских магнатов. Вообще, на протяжении всей своей истории русская аристократия будет постоянно подвергаться мощным вливаниям извне, принимая в себя толпы варягов, литовцев, тюрков, немцев, поляков, шведов. И это будут не мирные труженики села, а воины с моралью и представлениями, сформированными в ходе тех многочисленных войн, которые они вели против России. Возможно благодаря этому чувство аристократической солидарности у российской аристократии будет превалировать над чувством национального единства.

Бояре и князья, помимо самовластного управления своими вотчинами, управляли и страной, составляя высший слой государственной бюрократии. Из них пополнялись ряды наместников и волостелей, которые правили отдельными областями государства, если точнее, получали их в «кормления» и собирали там подати в свою пользу. От некоторых наместников население разорялось, как от вражеского нашествия.

Две стороны власти, государь и аристократы, были в XVI веке уже неравны по своим силам. Самодержец олицетворял чаяния народа и опирался на народ. Аристократы опирались на своих клиентов, слуг, челядь, на внешние силы. Однако, в отличие от народа, боярство густой толпой окружало трон. Фактически самодержец находился в боярском плену, и достаточно было любого ослабления верховной власти, чтобы боярство присваивало её права, забывая об её обязанностях и не беря её ответственность. Ослабление верховной власти могло произойти и по чисто физическим причинам (болезнь, смерть самодержца). Иногда эту болезнь и смерть можно было приблизить, у бояр имелись для этого все возможности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.