2.2. Первый день
2.2. Первый день
Характерной особенностью процесса преобразования Одесского военного округа в Южный фронт была уникальная организационная чехарда. До войны на территории округа была развернута 9-я армия, которой были оперативно подчинены все три авиадивизии округа (20, 21, 45-я САД). По первоначальным вариантам плана стратегического развертывания 9-я армия включалась в состав Юго-Западного фронта. Однако 21 июня было принято решение о формировании Южного фронта, причем командование и штаб фронта формировались на базе командования Московского (а не Одесского, что, казалось бы, было более логичным) военного округа. Местом дислокации штаба нового фронта был определен город Винница, находящийся за пределами территории Одесского округа! В состав Южного фронта наряду с 9-й армией включили вновь созданную 18-ю армию, сформированную методом «тришкиного кафтана» за счет соединений левого (южного) фланга Юго-Западного фронта (17-й и 55-й стрелковые корпуса, 16-й мехкорпус, 4-я противотанковая артбригада); штаб же 18-й армии формировался на базе штаба Харьковского военного округа.
Применительно к ВВС это имело своим следствием то, что в первые дни войны оперативные сводки авиадивизий были адресованы и командующему ВВС 9-й армии, и командующему ВВС Одесского округа, и штабу формирующегося Южного фронта. 45-ю САД оперативно переподчинили 18-й армии, но она еще продолжала получать приказы из 9-й армии; 131-й и 146-й ИАП появляются в документах то как входящие в состав 21-й или 45-й авиадивизии, то как отдельные., подчиненные непосредственно штабу фронта.
Второй — и несравненно более значимой — особенностью развития ситуации на южном фланге советско-германского фронта было то, что генеральное наступление немецких и румынских войск в Бессарабии началось лишь 2 июля, т. е. через десять дней после начала войны (командование вермахта не сразу определилось с использованием развернутой в Румынии немецкой 11 — й армии и лишь после того, как в полосе главного удара группы армий «Юг» обозначился явный успех, было принято решение начать наступление от Прута к Днестру). В первые же дни войны всё свелось к не слишком настойчивым попыткам румынских войск форсировать в ряде мест пограничную реку Прут и создать плацдармы на его восточном берегу. Таким образом, боевые действия авиации Одесского округа начались и продолжались до конца июня в ситуации стабильного положения фронта наземных войск, что позволило авиачастям действовать со своих постоянных, хорошо оборудованных аэродромов, никуда поспешно не перебазируясь.
Накануне войны три авиадивизии Одесского ВО были дислоцированы следующим образом:
— в центре Молдавии, в районе Бельцы, Кишинев, Григориополь, Тирасполь, Котовск базировалась 20-я САД в составе двух истребительных (55-й, 4-й ИАП) и двух бомбардировочных (45-й, 211-й БАП) полков;
— южнее, ближе к дельте Дуная и Черному морю, в районе Одесса, Аккерман (ныне Белгород-Днестровский), Тарутино, Болград, Колосовка базировалась 21-я САД в составе четырех истребительных (69, 146, 67, 168-й ИАП), одного бомбардировочного (5-й БАП) и одного штурмового (299-й ШАП) полков;
— в глубине округа, на значительном расстоянии от будущего ТВД, в районе Кировоград, Первомайск, Кривой Рог базировалась 45-я САД в составе трех бомбардировочных (132, 232, 210-й БАП) и одного истребительного (131-й ИАП) полков (правда, 232-й и 210-й полки находились в стадии формирования и существовали скорее на бумаге).
Если оценивать по численности (шесть авиаполков, более 370 летчиков), 21-я САД была самой мощной авиадивизией не только Одесского округа, но и всех ВВС Красной Армии. Однако надо принять во внимание, что 299-й ШАП находился в стадии формирования, не получил еще ни одного штурмовика Ил-2 и был вооружен четырьмя десятками истребителей-бипланов И-153; новейшие «миги» в значительном количестве (57 МиГ-3) получил только 146-й ИАП, остальные истребительные полки были вооружены И-16. 5-й БАП был «старым» кадровым авиаполком, до начала войны он успел получить 25 новых пикирующих бомбардировщиков Пе-2.
Истребительные полки 20-й САД были полностью перевооружены на МиГ-3, и при этом в частях оставалось 20 И-16 и 73 И-153 в боеготовом состоянии. Бомбардировочный полк дивизии (45-й БАП) был вооружен «ветеранами» СБ, новые Пе-2 были получены в мизерном количестве (5 единиц). 211-й БАП находился в стадии формирования; имея полный комплект летного состава (64 экипажа), полк получил к моменту начала войны всего 16 (по другим документам той же дивизии — 13) «новейших» Су-2, т. е. одномоторных легких «недобомбардировщиков».[140]
20-я САД стала весьма знаменитой благодаря двум обстоятельствам: командиром дивизии был Герой Советского Союза, участник войны в Испании, а также муж знаменитой летчицы Полины Осипенко, генерал-майор А.С. Осипенко, будущий командующий авиацией ПВО страны, а заместителем командира эскадрильи в 55-м ИАП был старший лейтенант А.И. Покрышкин — будущий трижды Герой Советского Союза, самый результативный ас авиации антигитлеровской коалиции[141]. Те, кто читал мемуары Покрышкина, помнят, что тот отзывается о командире дивизии, мягко говоря, критически.[142] Не нам судить столь незаурядных людей. В любом случае за подписью А. Осипенко хранятся очень подробные, многостраничные отчеты о боевых действиях, о тактике — своей и противника, особенностях боевого применения различных типов самолетов и.т.п.
В одном из докладов, составленном в сентябре 1941 г. с явным упором на констатацию «объективных трудностей», командир 20-й САД (как мне показалось — сам того не желая) дает весьма суровую оценку состоянию боевой подготовки во вверенной ему дивизии:
«4-й ИАП и 55-й ИАП были в процессе переучивания на самолете МиГ-3, которые начали поступать в дивизию в первой половине апреля месяца 41-го г. Летный состав самолет МиГ-3 не освоил и только проходил технику пилотирования, не имея ни одного полета на стрельбу… 55-й ИАП к 22.6.41 имел 41 летчика, летающего самостоятельно на МиГ-3, с первых же дней войны вступил в бой с противником, несмотря на то что часть летчиков имела всего по несколько полетов по кругу, а остальные летчики проходили программу переучивания, не имея полетов на стрельбу и учебный воздушный бой…
Летный состав 45-го БАП выполнял первую задачу КБП-41 и на практическое бомбометание и стрельбу не летал… 211-й БАП начал летную работу с 15.3.41, летный состав полка молодой, только что прибыл… К началу войны летный состав в количестве 64 чел. (так в тексте, должно быть «64 экипажа». — М.С.) был самостоятельно выпущен на самолете Су-2, но имел всего по 3–5 тренировочных полетов. На выполнение упражнений по КБП-41 совершенно не летал и практики в бомбометании, воздушной стрельбе и самолетовождению не имел. Несмотря на это, летный состав полка смело, решительно и беззаветно шел в бой…»[143]
Спорить с этим не приходится — если люди, ни разу не стрелявшие и не бомбившие, «практики в самолетовождении не имевшие после 3–5 тренировочных полетов хотя бы вылетели в сторону неприятеля, то это уже подвиг. Странно другое: почему, получив новые МиГ-3 в первой половине апреля 1941 г., летный состав самолет не освоил — если в соответствии с Приказом наркома обороны № 0020 от 11 марта 1941 г. на переучивание летчика на новый тип самолета отводилось 8—10 летных часов?[144] Почему летчикам 211-го БАП с 15.3 до 22.6 так и не удалось ни разу пострелять или побомбить? Почему за 97 дней у них «всего по 3–5 тренировочных полетов»?
Еще более странно другое — в другом отчете приведены конкретные цифры летной подготовки в 211-м БАП: 2940 вылетов в апреле и 1930 вылетов в мае. В среднем получается не 3–5, а 76 (!!!) тренировочных вылетов на каждый из 64 экипажей (и это не считая июнь 41-го). И уж~со-всем удивительной оказывается суммарная продолжительность этих вылетов: 341 час в апреле и 237 часов в мае, т. е. в среднем по 7 минут? В 45-м БАП вылетов значительно меньше (2409 за два месяца), но их средняя продолжительность составляет 31 минуту. (126) Тоже не слишком много, учитывая, что речь идет о подготовке экипажей для бомбардировщика с максимальной дальностью полета в 1,5 тыс. км. Что в чехарде этих явно не стыкующихся друг с другом цифр является правдой?
Хотелось бы надеяться, что хотя бы цифры, отражающие численность самолетов в полках, примерно соответствуют действительности:[145]
Примечание:
— указано общее число самолетов, включая временно неисправные;
— указаны только основные, базовые аэродромы полков, всего же на территории округа к 22 июня 1941 г. было 107 (сто семь) аэродромов;
— кроме того, в составе ВВС округа был 160-й резервный авиаполк, в составе которого числилось 73 самолета разных типов.
Таким образом, по числу самолетов ВВС Одесского ВО (не считая двух других компонентов — ВВС Черноморского флота и 4-й корпус ДВА в Запорожье) почти вдвое превосходили противостоящую группировку немецко-румынской
авиации. Особенно заметным было превосходство в количестве самолетов-истребителей (557 против 239). Советские истребители «старых типов» как минимум не уступали по ТТХ самолетам румынских ВВС, а 182 новых «мига» могли бы стать достойным конкурентом 163 потрепанным «Мессершмиттам» серии Е из состава 4-го авиакорпуса Люфтваффе. Разумеется, вся эта арифметика не учитывает главное — удручающе низкий уровень летной, стрелковой и тактической подготовки экипажей советских ВВС.
В своих мемуарах Покрышкин приводит интересный эпизод, ярко дополняющий и без того известную ныне картину «внезапного нападения». 17 июня хозяин квартиры, которую арендовали в городе Бельцы молодые летчики, говорит им:
«— Вы послушайте меня. На этой неделе Германия нападет на Советский Союз. Армии Гитлера стоят у границы. Что будет с нами? Куда нам, старикам, деваться? Вся надежда на вас. Если Красная Армия не разобьет Гитлера, то он нас, евреев, всех уничтожит.
— Не верьте, — постарался я успокоить старика.
— Слухи? Поверьте мне, все это правда. Мои сыновья живут в Бухаресте. Они мне сообщили, что в воскресенье начнется война.
…Перегнав последнюю тройку самолетов в Маяки, я сообщил командиру полка о разговоре с хозяином дома.
— Все может быть, — задумчиво произнес Иванов. — Так или иначе, но воевать придется, и придется скоро…»
Несколько забегая вперед, сразу же отметим, что 22 июня 1941 г. ничего катастрофического с авиацией Одесского округа не произошло. Были бои, были потери, были успехи, были многочисленные сбитые самолеты противника. Разумеется, стерпеть такое попрание мифа о «первом уничтожающем ударе по аэродромам» отечественные историки не могли. Задним числом, через много лет после войны, была придумана спасительная легенда: командование Одесского ВО якобы не побоялось нарушить пресловутый «запрет Сталина» и по собственной инициативе привело авиацию округа в боевую готовность, рассредоточилось и замаскировалось. Вот поэтому и потери от первого удара по аэродромам оказались минимальными.
Увы, эта версия глубоко ошибочна. «Коллективный Сталин» (т. е. высшее военно-политическое руководство СССР) никогда не запрещал авиационным командирам маскировать аэродромы и рассредоточивать самолеты. Скорее наоборот.
Еще в сентябре 1939 г. приказом наркома Ворошилова были введены в действие временные тактико-технические требования к аэродромным узлам и оперативным аэродромам, в которых был надлежащим образом учтен опыт локальных войн 1936–1939 гг. в части маскировки матчасти. Увы, в декабре 1940 г. новый нарком обороны Тимошенко вынужден был констатировать (приказ № 0367), что «ни один из округов должного внимания этому приказу не уделил и его не выполнил». Нарком потребовал от своих подчиненных «осознать, что без тщательной маскировки всех аэродромов, создания ложных аэродромов и маскировки всей материальной части в современной войне немыслима боевая работа авиации». Директивная часть приказа содержала следующие указания:
«Все аэродромы, намеченные к засеву в 1941 году, засеять обязательно с учетом маскировки и применительно к окружающей местности путем подбора соответствующих трав. На аэродромах имитировать: поля, луга, огороды, ямы, рвы, канавы, дороги, с тем, чтобы полностью слить фон аэродрома с фоном окружающей местности… К 1 июля 1941 г. закончить маскировку всех аэродромов, расположенных в 500-км полосе от границы… Силами частей до 1 апреля 1941 г. заготовить необходимый легкий переносной маскировочный материал применительно к каждому аэродрому…»
19 июня 1941 г. (т. е. за 11 дней до установленного пред-ыдухцим приказом срока завершения маскировки аэродромов приграничных округов и, к слову говоря, через день после того, как командующий ВВС Одесского округа написал: «Противник может нас опередить») в приказе № 0042 Тимошенко констатирует следующее: «По маскировке аэродромов и важнейших военных объектов до сих пор ничего существенного не сделано. Аэродромные поля не все засеяны, полосы взлета под цвет местности не окрашены, а аэродромные постройки, резко выделяясь яркими цветами, привлекают внимание наблюдателя на десятки километров (так точно, Покрышкин в своих мемуарах пишет, что на крупном базовом аэродроме Бельцы цистерны бензохранилища ослепительно сияли белой краской под жарким южным солнцем. — М.С.). Скученное и линейное расположение самолетов на аэродромах при полном отсутствии их маскировки и плохая организация аэродромного обслуживания с применением демаскирующих знаков и сигналов окончательно демаскируют аэродром…»
Далее шли новые старые указания: «К 1.7.41 г. засеять все аэродромы травами под цвет окружающей местности, взлетные полосы покрасить и имитировать всю аэродромную обстановку соответственно окружающему фону… Бензохранилища зарыть в землю и особо тщательно замаскировать. Категорически воспретить линейное и скученное расположение самолетов; рассредоточенным и замаскированным расположением самолетов обеспечить их полную ненаблюдаемость с воздуха… Проведенную маскировку аэродромов, складов, боевых и транспортных машин проверить с воздуха наблюдением ответственных командиров штабов округов и фотосъемками. Все вскрытые ими недочеты немедленно устранить».
На следующий день, 20 июня 1941 г. (на этот раз уже с тремя подписями: наркома Тимошенко, начальника Генштаба Жукова и секретаря ЦК Маленкова), выходит приказ № 0043. Все о том же: «Такое отношение к маскировке, как к одному из главных видов боевой готовности ВВС, дальше терпимо быть не может… к 1 июля 1941 г. произвести маскировку всех аэродромных сооружений применительно к фону местности… самолеты располагать рассредоточенно под естественными и искусственными укрытиями, по окраинам летного поля, не допуская расстановки их по прямым линиям…»
Эти приказы были в равной мере адресованы командующим всеми приграничными округами. Одесский округ если чем-то и отличался от других, так только тем, что в плоской, как стол, причерноморской степи замаскировать аэродром гораздо сложнее, нежели в лесах Западной Белоруссии. Выполнены же приказы были везде по-разному — удивительная разнородность и непредсказуемость в исполнении управленческих решений была типичной чертой легендарного «сталинского порядка». Как бы то ни было, но 9 июля, уже после начала (да еще какого начала!) войны, командующий ВВС КА генерал-лейтенант Жигарев издает очередной приказ (Директива № 159413) на ту же самую, вечную тему:
«Превосходя врага качеством самолетов и летчиков, мы недопустимо много теряем самолетов на земле. Небольшие группы и даже одиночные самолеты противника совершенно безнаказанно расстреливают и сжигают самолеты, стоящие открыто на аэродромах. Скученное расположение, отсутствие системы оповещения, неорганизованность к вылету по тревоге, плохая разведка противника, медлительность в практических выводах из тактики действий противника, отсутствие твердой дисциплины и порядка приводят к излишним потерям. ПРИКАЗЫВАЮ… (далее следует 12 пунктов указаний о маскировке аэродромов и рассредоточении самолетов. — М.С.)… Непринятие указанных элементарных мероприятий буду рассматривать как преступную халатность и отказ от выполнения священной обязанности по защите Родины».[146]
Вернемся, однако, к событиям первого дня войны. Ранним утром 22 июня 1941 г. в небе Бессарабии появилась армада разномастных самолетов румынских ВВС. Дислокация авиации противника была такова, что на южном участке действовали румынские, а над центральными и северными районами Молдавии — немецкие и румынские авиачасти. В определенном смысле, это оказалось удачным для советских ВВС стечением обстоятельств — немцам противостояла перевооруженная на новые «миги» 20-я САД[147].
«Боевой приказ № 01, штаб 21 САД, Одесса, 6.00 22.6.41 г.
1. Германо-румынские войска в 4.30, нарушив границу СССР в районе Кагул, ведут бои с пограничными частями. Его ВВС в период с 4.50 до 6.00 бомбардировали по аэродромам Бельцы, Гросулово, Кишинев, Болгарийка (ныне — Зализничное, 8 км севернее Болград. — М.С.).
Погода в районе Бессарабия и далее на запад — облачность 6–8 баллов, Н-1500/2000 м, без дождя. Видимость 10–15 км. Ветер северо-восточный 5–8 м/сек.
2. Частям 21 САД в 3.00 22.6.41 объявлена боевая тревога (подчеркнуто мной. — М.С.) с задачей прикрыть группировку войск в районе Лейнциг, Березино, Сарата, ст. Арциз, Одесса и быть готовым к боевым действиям по аэродромам и железнодорожным станциям противника.
3. 5 СБИ Готовность № 3, подвесить боевые бомбы и быть готовым к разрушению портов на р. Дунай, к разрушению мостов у Галац, Бриэла, ж/д станции Фэурей, ж/д моста через р. Дунай у Черноводы — самолетами Пе-2.
Вылет моим распоряжением…
Командир 21-й САД полковник Галунов Нач. штаба подполковник Кириллов».[148]
И по форме, и по содержанию первый приказ войны лишен малейших следов растерянности, тем более паники. Все «как положено» — оценка дислокации и действий противника, положение своих войск, метеоусловия, боевая задача… Задача, поставленная перед бомбардировочным полком дивизии (удары по объектам транспортной системы в оперативном тылу противника), свидетельствует о намерении действовать по решительным довоенным планам.
В 10 часов утра в Тирасполь, в штаб ВВС Одесского ВО, ушло первое боевое донесение:
«1. В 5.1022.6.41 г. бомбардировщики противника бомбардировали аэродром БОЛГАРИЙКА — безрезультатно.
2. В результате воздушного боя 67-м ИАП сбито 7 бомбардировщиков противника, из них четыре упали в районе Болгарийка — Болград. Три самолета — место падения устанавливается.
3. Потери: погиб летчик 67-го ИАП старший лейтенант Мокляк. От бомбардировки потерь нет.
4. Остальные части в готовности № 2 для выполнения боевой задачи в районах старой дислокации.
Начальник штаба 21-й САД подполковник Кириллов».[149]
Здесь я хочу позволить себе одно (первое и последнее в данной главе) лирическое отступление. В 2009 г., к 70-й годовщине начала Мировой войны, французские кинематографисты сняли монументальный 6-серийный документальный фильм («Апокалипсис. Вторая мировая война»), показанный телеканалами многих стран Евросоюза. Вот я и думаю: если бы в минуту затишья перед подполковником Кирилловым поставили ДВД-проигрыватель, ЖК-монитор, вставили диск с фильмом, то чему бы он удивился больше: чудесам техники XXI века или закадровому тексту диктора, сообщившего, что «советская авиация, сконцентрированная на приграничных аэродромах, была уничтожена в первые несколько минут (именно так — не часов, а минут!) вторжения…»
В течение дня 22 июня летчики-истребители 67-го ИАП получили возможность ознакомиться со всем разнообразием боевых самолетов противника. На рассвете, около 4 утра, в воздухе появился одинокий румынский разведчик (английский «Бленхейм»). Ему и предстояло стать первым самолетом румынских ВВС, сбитым в войне против СССР. Через несколько минут над аэродромами Болград и Болгарийка появилось 9 итальянских 3-моторных бомбардировщиков «Савойя-Маркетти» SM-79 под прикрытием 18 истребителей румынского производства IAR-80. В завязавшемся воздушном бою истребители 67-го ИАП сбили 2 «Савойи» и серьезно повредили один румынский истребитель, который смог перетянуть через границу и совершить вынужденную посадку в районе Бриэла.
После этого над аэродромом и ж/д станцией Болград появилась группа из 13 французских Potez-63 в сопровождении 12 немецких истребителей «Хейнкель» Не-112. Три «потеза» были сбиты, четвертый смог совершить вынужденную посадку на румынской территории. Вынужденной посадкой завершился боевой вылет и для одного из «Хейнкелей» эскорта.
Ближе к полудню над аэродромом Болгарийка появились 9 польских бомбардировщиков PZL-37 «Лось» в сопровождении 6 истребителей «Харрикейн». Два бомбардировщика были сбиты (один — в воздушном бою, второй — зенитным огнем). Последней по счету победой истребителей 67-го ИАП стал еще один разведывательный «Бленхейм», сбитый в районе Болград.[150]
В девять часов вечера штаб 21-й САД подготовил подробную Оперативную сводку № 01, в которой были подведены итоги первого дня войны:
«1. Части 21-й САД в течение дня 22.6.41 производили боевые вылеты по отражению воздушного противника в районе БОЛГРАД; производили бомбардировочный налет по уничтожению живой силы противника в района КАРТАЛ и разрушению ж/д моста на р. ПРУТ у ГАЛАЦ.
Вели разведку в районах БРИЭЛА, БУЗЭУ, ст. ФЭУРЕЙ.
2. 67-й ИАП с 4.00 до 20.00 22.6.41 г. отразил три бомбардировочных налета противника в районе БОЛГАРИЙКА, БОЛ ГРАД. В результате воздушного боя сбито 13–15 бомбардировщиков и истребителей типа ME-109, ME-110, ПОТЕЗ, Ю-88. Взято в плен 6 румынских летчиков, остальные сгорели и разбились.
Потери: один самолет И-16 сгорел; один самолет И-16 подбит на земле, летчик старший лейтенант Мокляк погиб, один летчик тяжело ранен.
Полк в составе _ экипажей (так в тексте, пропуск не заполнен. — М.С.) к 21.00 рассредоточен на оперативных аэродромах в готовности № 2.
3. 5-й СБП в период 14.40–16.5022.6.41 г. в составе одного звена ПЕ-2 производил разведку в районе: БРИЭЛА, БУЗЭУ, ст. ФЭУРЕЙ. В 19.40производил бомбардировочный налет по живой силе в составе 8 СБ и 9 ПЕ-2 в районе КАРТАЛ и по разрушению моста р. ПРУТ у ГАЛАЦ. По наблюдениям экипажей, мост не разрушен, отмечены попадания по живой силе. К 20.50 произвел посадку благополучно. Потерь нет.
Полк в составе самолетов 12 ПЕ-2 и 15 СБ экипажей рассредоточен в готовности к выполнению боевых задач.
4. 146-й ИАП с 14.30 до 20.50 22.6.41 г. прикрывал боевые действия 5-го СБП и наземные части в районе САРАТА, ЛЕЙНЦИГ. Потерь нет…»[151]
Остальные три полка дивизии (69-й ИАП, 168-й ИАП и 299-й ШАП) боевых действий фактически не вели. 69-й ИАП (48 боеготовых И-16) патрулировал воздушное пространство над Одессой и собственными аэродромами, но «во время патрулирования в охраняемой зоне встреч с противником не бьшо». И это не потому, что истребители 69-го ИАП не смогли обнаружить врага — румынский диктатор Антонеску по политическим соображениям не хотел начинать «крестовый поход за освобождение Бессарабии» с бомбардировок жилых кварталов густонаселенных городов, поэтому Одессу в первые дни войны не бомбили.
168-й ИАП в 4.00 был «по тревоге приведен в боеготовность № 2… В течение дня произвел 6 звенье-вылетов на патрулирование района аэродрома. Встреч с противником не было».[152] Вечером 22 июня полк, в составе которого на тот момент находилось 53 боеготовых И-16, начал перебазироваться ближе к линии фронта, на аэродромы Аккерман (ныне Белгород-Днестровский) и Сарата. 299-й ШАП «в период 22.6.41 г. боевых действий не производил».
Фактически единственным местом, где произошли ожесточенные бои с воздушным противником, стало небо над аэродромами 67-го ИАП (Болгарийка и Болград). Сообщение о 13–15 сбитых бомбардировщиках не слишком преувеличено (хотя типы некоторых вражеских самолетов указаны явно ошибочно; возможно, за Ме-110 приняли двухкилевые польские PZL-37 «Лось» или французские Potez-63). Фактически истребители 67-го ИАП сбили 9 бомбардировщиков и серьезно повредили (вылет завершился вынужденной посадкой) один бомбардировщик и два истребителя противника.
Летчики 67-го ИАП (командир полка — майор Рудаков) выполнили в течение дня 22 июня 117 боевых вылетов (в среднем 2,7 вылета на одного летчика — для советских ВВС это можно считать рекордным показателем). Уточненная
23 июня сводка о потерях полка подтвердила потерю двух И-16, гибель старшего лейтенанта Мокляк и ранение двух других летчиков. (131) Приведенная в книге Д. Хазанова цифра потерь полка (6 самолетов, из них 1 на земле) не основана ни на чем, но похожа на реальную цифру потерь (5 в воздухе, 2 на земле, 1 разбит в катастрофе) за 10 дней, с 22 июня по 2 июля.[153]
67-й ИАП действовал настолько активно, что это пришлось испытать на себе даже экипажам 5-го БАП. В Оперсводке штаба полка (составлена в 22.00 22 июня) читаем:
«…2-я авиаэскадрилья в составе 9 Пе-2 в 19.59 бомби-да ж/d мост Галац с Н-2100 м. По наблюдениям экипажей, цель не разрушена, бомбы упали правее цели по ж/д полотну. В 19.55 в районе Галац были обстреляны своими истребителями И-16 в количестве 7 шт. Повторную атаку произвели 6 самолетов И-16 в районе Болгарийка. Потерь нет… Полк в составе 16 экипажей Пе-2, 16 экипажей СБ и в резерве для разведки 2 экипажа готов к боевым действиям к 3.50 23.6.41».[154]
Скорее всего, ошибке, лишь по счастливой случайности не приведшей к трагедии, способствовала не только общая неразбериха первого дня войны, но и новизна самолета Пе-2, мало знакомого советским летчикам и по некоторым характерным чертам силуэта (двухкилевое оперение, заостренная носовая часть фюзеляжа), весьма схожего с Potez-63. Удивляет бездействие истребителей 146-го ИАП, которые — если верить Оперативной сводке штаба дивизии — прикрывали первый боевой рейд 5-го БАП, однако воспрепятствовать нападению на сопровождаемые бомбардировщики не смогли.
Гораздо менее успешным стал первый день войны для 20-й САД. Как выше уже было отмечено, ее противником стали не только румынские, но и немецкие авиачасти. Правда, немцам пришлось делить свои хилые силы (111 бомбардировщиков, включая неисправные) по трем направлениям: Черновцы, Бессарабия и Севастополь. Бомбардировочная группа II/KG-4 (та самая, в которой было всего 8 исправных «Хейнкелей») на рассвете 22 июня сбросила над Севастопольской бухтой 8 донных магнитных мин на парашютах. Эти парашюты, появившиеся в предрассветной дымке, вызвали дополнительную панику в штабе Черноморского флота, где решили, что противник выбрасывает на главную базу флота воздушный десант… Все немецкие бомбардировщики без потерь вернулись на свой аэродром в Цилистия (Zilistea, 80 км севернее Бузэу). Именно эти события и легли в основу созданного позднее героического мифа про «наркома ВМФ Кузнецова, который не побоялся нарушить запрет Сталина и привел флот в боевую готовность». Сам же налет одним из наших мемуаристов описывался так:
«В четверть четвертого могучие лучи прожекторов разрезали безоблачное звездное небо и закачались маятниками, ощупывая небосвод, по которому, нарастая с каждой секундой, разливался монотонный гул. Наконец со стороны моря появилась устрашающая армада низко летящих самолетов. Их бескрайние вороньи ряды (подчеркнуто мной. — М.С.) поочередно проносились вдоль Северной бухты. Батареи береговой зенитной артиллерии и корабли эскадры открыли по ним ураганный огонь и смешали боевой порядок… Мрачные силуэты неизвестных еще бомбардировщиков то вспыхивали в лучах прожекторов у то пропадали в пустоте неба…»
В то время, когда «бескрайние вороньи ряды» из 8 «Хейнкелей» подлетали к Севастополю, две бомбардировочные группы эскадры KG-27, поднявшись еще до рассвета с аэродрома Фокшаны (70 км северо-западнее Галац), пролетели порядка 300 км над территорией Румынии, пересекли границу и обрушили бомбовый груз на аэродром базирования 149-го ИАП (64-я ИАД ВВС Юго-Западного фронта) у города Черновцы. Вероятно, это был один из самых массированных налетов Люфтваффе на советские аэродромы за весь день 22 июня на всем советско-германском фронте (подробнее этот эпизод войны будет рассмотрен в следующей главе).
Для удара по аэродромам Одесского округа командование 4-го авиакорпуса Люфтваффе направило истребительные группы (аэродромы базирования — Бакэу и Роман) и третью бомбардировочную группу эскадры KG-27. Первый, наиболее мощный удар был нанесен рано утром, в 4 час. 20 мин., следующие последовали в 13.50, 18.00 и 19.20 (по московскому времени). Главным «центром приложения усилий» для немцев стал аэродромный узел Бельцы (район базирования 55-го ИАП). Всего за этот день немецкие летчики заявили о 14 советских самолетах, сбитых в воздушных боях (8 И-16, 1 И-153 и 5 бомбардировщиков, идентифицированных как ДБ-3; не говоря уже о том, что эти потери не подтверждаются документами штаба 20-й САД, вызывают большое недоумение и указанные типы самолетов). ([155], [156])
Документы штабов советских ВВС также подтверждают массированный удар, которому подвергся аэродром 55-го ИАП в Бельцы:
«В 5.11 аэродром Бельцы атакован бомбардировщиками противника, на аэродроме уничтожено три МиГ-3, сгорело бензохранилище (то самое, ослепительно сверкавшее белой краской. — М.С.). Убито 2, ранен 1. В 13.30 аэродром вторично атаковали 9 бомбардировщиков под прикрытием 7 Me-109. Сбит один Me-109у летчик взят в плен (потеря одного истребителя из состава JG-77 подтверждается и немецкими документами. — М.С.). В 20.10 20 бомбардировщиков бомбили аэродром Бельцы. По предварительным данным, сбит один бомбардировщик противника (по немецким данным, ни один «Хейнкель» из состава KG-27 не был потерян безвозвратно; серьезные повреждения в воздушном бою над Бессарабией получил лишь один «Юнкере» Ju-88 из отряда дальней разведки. — М.С.). Потерян один наш истребитель».
Если верить отчету штаба полка, в течение дня 22 июня летчики 55-го ИАП выполнили 151 самолето-вылет (это рекордный показатель — не только для ВВС Одесского округа, но и всей группировки советской авиации на Западном ТВД), что составило в среднем 3 вылета на одного летчика,[157] однако на итогах дня это отразилось слабо, а собственные потери (3 на земле, 1 в воздухе) оказались больше потерь противника. Для истребительного полка, имевшего в тот день 74 исправных самолета, включая новейшие «миги», такое начало боевых действий можно оценить как поражение.
4-й ИАП (аэродромный узел Кишинев — Григориополь) в течение дня 22 июня выполнил 96 самолето-вылетов и израсходовал 37 800 патронов к бортовым пулеметам (что составило больше половины от общего расхода патронов за первые девять дней войны). [158] Результаты же оказались весьма скромными:
«В течение 22.6.41 вел борьбу с бомбардировщиками противника, прикрывал города Кишинев и Тирасполь (что не помешало противнику безнаказанно отбомбиться по аэродрому Гросулово и ц./л станции у Кишинева. — М.С.), вел разведку в районе Ботошани, Яссы, Пашкани, Бакэу. В 7.15 при налете бомбардировщиков в воздушном бою на Н-2000 м в районе аэродрома Кишинев майор Орлов сбил один бомбардировщик противника типа «Бленхейм» (по румынским документам, один разведывательный «Бленхейм» безвозвратно потерян в районе Кишинева. — М.С.). Самолет и экипаж сгорел в 6 км севернее аэродрома… В воздушном бою потерял один МиГ-3, один МиГ-3 на взлете наскочил на препятствие и скапотировал[159], один при посадке поломал консоль крыла». [160]
Аэродром 211-го БАП в Котовске нападению противника не подвергся. Формирующийся полк своими весьма скромными силами выполнил 8 самолето-вылетов. «В 18.10 в составе 8 самолетов Су-2 бомбил переправы на участке Думень, Липканы. Результаты от полка не получены».[161] В ходе налета было сброшено 32 бомбы ФАБ-50[162], т. е. и без того малая бомбовая нагрузка «недобомбардировщика» Су-2 была использована лишь наполовину (в сравнении с максимальной загрузкой этого самолета — на одну треть). Потерь не было; встреч с воздушным противником (насколько можно судить по нулевому расходу патронов) также не было.
Самый же тяжелый урон понес 45-й БАП, причем, насколько можно судить по имеющимся источникам, виновником его была не немецкая, а румынская авиация. На рассвете 22 июня большая группа самолетов румынских ВВС (17 бомбардировщиков Не-111 в сопровождении 27 истребителей) пересекла границу и направилась к Кишиневу и Тирасполю.[163] Удар был нанесен по ж/д станции и аэродрому Кишинев, промышленным объектам Тирасполя и аэродрому 45-го БАП в Гросулово. Судя по Оперативной сводке № 1 штаба 20-й САД (подписана в 19.30 22 июня), это имело серьезные последствия: «В 5.15 на аэродром Гросулово произведен бомбовый удар 3 самолетами; уничтожено на аэродроме 8 СБ и 2 Пе-2, ранено 9 человек».[164]
Столь тяжелые безвозвратные потери на земле (самые большие за весь июнь 1941 г. — не только в 20-й САД, но и во всей авиации Одесского округа) подтверждаются и отчетом о боевой работе («форма № 100») штаба 45-го БАП, из которого следует, что с 22 по 23 июня общее число самолетов (как исправных, так и неисправных) в полку сократилось с 45 до 35.[165] После этого удара полк оказался 22 июня способен лишь на один-единственный боевой вылет, в ходе которого «в 12.30 три самолета Пе-2 произвели разведку района Скулени, Унгены» (странно, но в той же Оперсводке № 1 на предыдущей странице этот вылет описан так: «В 12.10 в составе звена Пе-2 с Н=600 м бомбили ж/д мост на р. Прут севернее Яссы»).
Командир дивизии генерал-майор А. Осипенко в своем докладе от 28 июня дал следующую оценку действий своих подчиненных:
«1. Несмотря на достаточный запас времени с момента объявления тревоги до налета противника, части все же не смогли уйти из-под удара с наименьшими потерями (45 СБП, Бельцы) и нанести ущерб противнику, в результате чего противник ушел безнаказанно, а мы понесли большие потери на земле из-за преступной халатности и неорганизованности в полках.
2. Рассредоточение материальной части неудовлетворительное во всех полках, самолеты скученны, вместе исправные и неисправные находятся на летном поле.
3. Маскировка, можно считать, что почти совершенно отсутствует, и не используются возможности, которые все части имеют на аэродромах, особо плохо дело обстоит в 55-м ИАП…».[166]
Резкость выражений понятна — командир 20-й САД сравнивал действия и достижения своих подчиненных не с легендой про «первый уничтожающий удар Люфтваффе» (28 июня он про нее еще не знал), а с требованиями Уставов и Наставлений, задачами и реальными возможностями вверенной ему дивизии. Возможно, на честолюбивого(без этой черты характера трудно стать генералом в 31 год) комдива удручающе подействовало и сравнение с результатами успешных боевых действий «соседа слева» (21-я САД).
Третья по счету авиадивизия округа (45-я САД) на протяжение всего дня 22 июня бездействовала. Самолеты противника в такой глубокий тыл советских войск (300–400 км от границы) не залетали, а командование 45-й САД и ВВС округа никаких активных задач перед частями не поставило. В результате два полностью укомплектованных самолетами и летчиками авиаполка (132-й ИАП и 132-й БАП) участия в боевых действиях не приняли.
В Оперативной сводке № 2 штаба ВВС 9-й армии (Тирасполь, 22.00 22.6) итоги первого дня войны были подведены достаточно объективно и самокритично:
«1. Истребительные части ВВС армии в течение дня отражали атаки воздушного противника в зонах истребления, прикрывали аэродромы и штаб армии, сопровождали бомбардировщики на разведку и бомбардировку переправ. Бомбардировщики атаковали противника на переправах через р. Прут в районах Думень, Липканы, Картал…
4. 45-я САД боевых действий не производила.
5. Общие потери ВВС армии: 7 МиГ-3 (исправлено карандашом на 6 и добавлено «один МиГ-3 получил мелкую поломку». — М.С.), ЗСБ (так в тексте, но документы 20-й САД свидетельствуют о потере 8 СБ на аэродроме Гросулово. — М.С.), 2 Пе-2, 1 И-16, 5 Р-5, 3 У-2. Итого — 23 (исправлено карандашом на 20)».[167]
Для сравнения отметим, что командование румынской авиации отчиталось о 37 советских самолетах, уничтоженных на земле, и 8 сбитых в воздушных боях.[168] Если верить Д. Хазанову, то в сводке командования 4-го авиакорпуса Люфтваффе потери самолетов противника (т. е. ВВС Одесского ВО) были «скромно» определены в 16 сбитых в воздухе и 142 уничтоженных на земле. [169] Но тут надо напомнить, что в эту феерическую цифру вошли и потери 149-го ИАП ВВС Юго-Западного фронта в Черновцах, каковые потери немцы оценили числом 102.[170] Не исключено, что на доклад командования 4-го авиакорпуса повлияло «национал-социалистическое соревнование» между немецкими авиационными соединениями — на фоне феерических докладов штаба 2-го Воздушного флота (ГА «Центр») о тысячах уничтоженных на земле советских самолетов реальные цифры побед 4-го авиакорпуса смотрелись бы уж очень жалко…
Постараемся и мы подвести некоторые итоги первого дня войны в воздухе на южном фланге советско-германского фронта.
Как в 21-й САД, так и в 20-й САД боевая тревога была объявлена как минимум за 1,5–2 часа до первого налета авиации противника; большие или меньшие потери были связаны не с пресловутой «внезапностью», а с уровнем дисциплины, организованности и управляемости в частях.
Единственным эпизодом, позволяющим вспомнить общепринятую картину «внезапного удара по мирно спящим аэродромам», стал налет на аэродром 45-го БАП в Гросулово. Подробного описания утреннего налета обнаружить не удалось. Судя по ошеломляющему результату (три «горизонтальных» бомбардировщика противника одним ударом уничтожили на земле 10 самолетов), в Гросулово все произошло, «как в книжках пишут», — ни маскировки, ни рассредоточения, ни раннего оповещения; самолеты, выстроенные ровными рядами посреди залитого утренним солнцем летного поля, отсутствие (или бездействие) зенитных средств ПВО, отсутствие прикрытия со стороны собственных истребителей из состава 4-го ИАП. Там, где этот набор преступной халатности в полном объеме отсутствовал (например, при налете 20 бомбардировщиков на аэродром Бельцы в 20.10), успехи атакующей стороны (т. е. немецко-румынской авиации) были минимальными, а то и просто нулевыми.
В целом ничего даже отдаленно похожего на «уничтожающий первый удар» не произошло. Реальные безвозвратные потери боевых самолетов ВВС Одесского ВО (не считая легкие связные и разведывательные У-2 и Р-5) составили не более 18–20 самолетов. Другими словами — менее 2,5 % от исходной численности. Почти все потери (10 бомбардировщиков и 6–7 «мигов») пришлись на одну дивизию из трех (20-я САД), но и в ней потери составили порядка 6 % от первоначальной численности самолетов. Едва ли это можно назвать словом «разгром».
То, что реальность не похожа на пропагандистский миф позднейшего изготовления, не может считаться чем-то удивительным. Гораздо важнее другое — действия авиации Одесского ВО оказались совершенно непохожими и на предвоенные планы командования советских ВВС.
Ни одного удара по аэродромам противника[171], ни одного бомбового удара по объектам в его оперативном тылу (неудавшаяся попытка разрушить мост через Дунай у Галац, т. е. примерно в 20 км от границы, стала единственным «глубоким рейдом» бомбардировщиков ВВС ОдВО), ни одного налета на стратегические объекты Румынии (нефтепромыслы Плоешти, морской порт Констанца). Весьма многочисленная истребительная авиации ВВС округа занималась главным образом «самообороной» — патрулировала небо над собственными аэродромами. Это важная и нужная часть боевой работы авиации, но она не должна превращаться в единственную — в противном случае дешевле и проще было бы решить задачу «самообороны» авиации посредством ее самоликвидации.
Наконец, необходимо отметить тот простой и бесспорный факт, что из 15 авиаполков ВВС округа участие в боевых действиях первого дня войны приняли только семь, причем «участие» 45-го БАП и 146-го ИАП было самым минимальным и оказалось малозаметным для противника. С другой стороны, три истребительных полка (67, 4, 55-й ИАП) действовали с большим, едва ли не рекордным по меркам советских ВВС, напряжением (правда, не всегда эквивалентным достигнутым результатам). Разумеется, все эти недочеты могли быть до некоторой степени объяснены и оправданы суматохой и нервным перенапряжением первого дня войны, в которой, увы, «противник смог нас опередить». Делать далеко идущие выводы по результатам одного дня боев было бы опрометчиво. Поэтому продолжим разбор документов ВВС Одесского округа.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.