ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ВЕНСКОЙ ОПЕРАЦИИ

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ВЕНСКОЙ ОПЕРАЦИИ

С рекогносцировки маршал Толбухин в штаб возвратился в конце дня, уставший, но удовлетворенный. Встретивший его в начале утра начальник разведки генерал Рогов сообщил, что в течение ночи несколько немецких колонн покинули Секешфехервар, направляясь к границе с Австрией. Два командарма ударной группировки Глаголев и Захватаев доложили, что подчиненные им войска находятся в полной готовности и ждут сигнала. Маршал побывал на исходных позициях и убедился, что все именно так, как доложили командармы.

Рекогносцировку можно было и не проводить, потому что все спланировано и утверждено, что-либо изменять уже поздно. Однако беспокойство за исход предстоящей операции заставило Толбухина вновь побывать на решающем участке и уточнить некоторые детали.

Едва он появился на полевом пункте управления, как прибыл начальник штаба Иванов, потом генерал Неделин доложил об артиллерии, ее обеспеченности боеприпасами. За ним приехал авиационный начальник Судец. Потом маршал заслушал начальника разведки: нет ли каких изменений в группировке противника? Не появились ли новые части?

Лег поздно и долго не мог уснуть. Мысли о предстоящей, чрезвычайно значимой по важности операции не покидали его. Ведь целью ее являлось овладение столицей Австрии Веной! Что ожидает подчиненные войска? Чем кончится наступление, которое начнется завтра?

Толбухин проснулся будто от толчка. Протянул к тумбочке руку. Часы со светящимися стрелками показывали пятый час. Пора!

Накануне он отдал приказ, определяющий время начала артиллерийской подготовки и атаки пехоты. Учитывая близость огромного озера Балатон и царящие в окрестности туманы, артиллерийскую подготовку решено было начать в 10 часов 35 минут 16 марта, а атаку пехоты — через час.

Покашливая и тяжело дыша, натянул сапоги:

— Клименко! Подъем!

— Я готов! — вскочил в соседней комнате майор, адъютант.

Федор Иванович вышел из дома, постоял у порога, вдыхая промерзший за ночь воздух. Поглядел на небо. С вечера на нем играли, словно летние зарницы, огненные сполохи разрывов. Теперь залегла густая тьма, поглотившая мерцание далеких звезд.

Подсвечивая фонариком, приблизился генерал Желтов — член Военного Совета.

— Не мог заснуть, — произнес он.

— До сна ли! — отозвался Толбухин. — Потом отоспимся, Алексей Сергеевич.

Приглушенно светя подфарниками, автомобили направились на передовой наблюдательный пункт. Он в полосе 9-й гвардейской армии, неподалеку от населенного пункта Патка.

Луч света выхватил из тьмы стоявшую неподалеку тяжелую гаубицу. Возле нее — солдаты.

— Стой! — командующий вышел из автомобиля.

Сержант в вылинявшей гимнастерке доложил, что орудийный расчет с вечера занял огневые позиции и готов к открытию огня.

— Задачи знаете? Карточка огня есть?

— А как же, товарищ генерал! Все записано.

— Боеприпасы?

— Тоже готовы. Вон их сколько! — ткнул в темноту сержант. У него окающий, явно не южный говорок.

— Откуда сам? Уж не вологодский ли?

— Оттуда, товарищ генерал!

— Значит, земляки. А знаешь ли, кого будете поддерживать?

— Знаем: пехоту Блажевича.

Командующему вспомнился командир стрелковой дивизии, который к нему прибыл еще два года назад, на Миусе. Это был крепко сбитый и совершенно седой полковник с живыми глазами. Теперь он уже генерал и командует гвардейской дивизией.

— Фрицу не устоять. Это уж точно, — произнес с уверенностью сержант.

— Желаю успеха, земляк!

Позади, на востоке, чуть обозначилась заря. А там, где проходил передний край немецкой обороны, было по-прежнему темно. Взлетела ракета, прочертила в небе крутую дугу и погасла. И еще одна взвилась, далеко в стороне от первой. «Пролаял» пулемет…

— Товарищ маршал, войска фронта, заняв исходные позиции, находятся в полной боевой готовности, — вырос перед Федором Ивановичем начальник штаба генерал Иванов. Он под стать командующему, высокий, слегка медлительный.

— Как связь с войсками?

— Установлена и устойчива.

Толбухин, за ним Желтов и Иванов направились к блиндажу. Блиндаж широк, свободен, надежно, в четыре наката, покрыт бревнами. Горит лампочка, освещая стол с картой.

Командующий подошел к столу, уставился на карту. Она в ярких радужных красках. Справа, слева и внизу, у обреза карты, — таблицы, расчеты, графики. Красные стрелы армейских ударов направлены на противника. Они уходят в расположение через минные поля, проволочные заграждения. Стрелы пронзают оборонительные позиции и полосы полков и дивизий, проносятся через огневые позиции артиллерии и районы сосредоточения и кончаются в далекой глубине.

Взгляд Толбухина скользит по карте, словно пытается вобрать в себя все, что изображено на ней… Да, нелегко будет войскам. Такую оборону с ходу не возьмешь. Придется прогрызать… Вспомнились слова из немецкого журнала, с которым ознакомил его начальник разведки: «Мощный оборонительный рубеж «Маргарита» неприступен. Штурмовать его — равносильно попытке пробить головой гранитную стену».

У красных стрел надписи: 9-я гвардейская, 4-я гвардейская армии. Эти две армии должны совместными усилиями сломить сопротивление врага на переднем крае и в ближайшей глубине, а потом уже после ввода подвижных соединений развить наступление. Рубеж «Маргарита» — это не ниточка, это полоса чередующихся на глубину десятка километров укреплений и войск.

Командующий смотрит на стрелы, нервно постукивает пальцами. Он видит атакующие цепи своей пехоты и танков, казаков-кавалеристов, артиллерийские батареи. И сержанта в вылинявшей гимнастерке, который встретился в дороге. «Фрицу не устоять. Это уж точно…»

По плану первыми должны нанести бомбовые удары по важнейшим неприятельским объектам самолеты. Задача авиации — расстроить управление, подавить зенитные батареи, наблюдательные пункты, узлы связи. Но проклятый туман срывает намеченный план.

Уже давно рассвело, а туман не проходит.

Начальник штаба поворачивается к телефонистам и, указав на завешанную у амбразуры плащ-палатку, командует:

— Сбросьте!

Солдаты поспешно срывают плащ-палатку, открывая амбразуру.

— Вызовите Неделина, — требует маршал командующего артиллерией.

— Товарищ ноль-первый, двенадцатый у аппарата, — доносится голос командующего артиллерией фронта Митрофана Ивановича Неделина.

— Готово ли ваше хозяйство?

— Так точно, — отвечает маршалу артиллерийский начальник. — Мешает туман. Но синоптики обещают скорое улучшение погоды.

В 14 часов 55 минут солнце наконец выглянуло и тут же заработала артиллерия. Почти четыре тысячи орудий и минометов, скрытых в лощинах и бал очках, ударили по обороне противника. Целый час били, круша позиции и укрепления врага, уничтожая живую силу и боевую технику. Все утонуло в плотном грохоте, невозможно расслышать голос рядом говорящего.

Но вот в черное небо по всей ширине занимаемых войсками позиций взлетели красные ракеты. Атака!

Маршал Толбухин видел в стереотрубу, как из траншей поднялась пехота дивизии Блажевича и широкой цепью бросилась к утопавшим в черном дыму позициям врага.

— Хорошо пошли! — не удержался от одобрения командующий.

Войска 3-го Украинского фронта поддерживала авиация 17-й воздушной армии, которой командовал генерал-лейтенант Судец. Одновременно с артиллерийской подготовкой самолеты нанесли удары по расположенным в глубине обороны позициям, резервам и пунктам управления противника.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.