Из письма к Вигелю

Из письма к Вигелю

Проклятый город Кишинев!

Тебя бранить язык устанет.

Когда-нибудь на грешный кров

Твоих запачканных домов

Небесный гром, конечно, грянет,

И — не найду твоих следов!

Падут, погибнут, пламенея,

И пестрый дом Варфоломея

И лавки грязные жидов:

Так, если верить Моисею,

Погиб несчастливый Содом.

Но с этим милым городком

Я Кишинев равнять не смею,

Я слишком с библией знаком

И к лести вовсе не привычен.

Содом, ты знаешь, был отличен

Не только вежливым грехом,

Но просвещением, пирами,

Гостеприимными домами

И красотой нестрогих дев!

Как жаль, что ранними громами

Его сразил Еговы гнев!

В блистательном разврате света,

Хранимый богом человек

И член верховного совета,

Провел бы я смиренно век

B Париже ветхого завета!

Но в Кишиневе, знаешь сам,

Нельзя найти ни милых дам,

Ни сводни, ни книгопродавца.

Жалею о твоей судьбе!

Не знаю, придут ли к тебе

Под вечер милых три красавца;

Однако ж кое-как, мой друг,

Лишь только будет мне досуг,

Явлюся я перед тобою;

Тебе служить я буду рад —

Стихами, прозой, всей душою,

Но, Вигель, — пощади мой зад!

В одном коротеньком стихотворении — и гомофобия, и неприязнь к молдаванам, и нелюбовь к Кишиневу, и произвольные… весьма произвольные трактовки текстов Ветхого Завета… Целый набор обвинений в политнекорректности. И конечно же, антисемитизм: «лавки грязные жидов»… И само это слово… Как Пушкин смеет называть жидами тех, кто хочет именоваться евреями?! И кто позволил Пушкину говорить, будто бы лавки у евреев грязные?! Что они все грязнее, чем у христиан?! Он что, проверял?! И заключение санитарной комиссии у него есть?!

Если последовательно принимать требования «нового антисемитизма», придется просматривать многие тексты и либо подвергать их цензуре, либо вообще изымать из библиотек, не переиздавать, оставлять только в спецхранах или, по крайней мере, снабжать соответствующими комментариями. Или пусть потомки Пушкина напишут покаяние от имени предка.