АРИСТОТЕЛЬ (384–322 до н. э.)

АРИСТОТЕЛЬ

(384–322 до н. э.)

Философии Платона не хватало систематичности. Этот недостаток с лихвой восполнил Аристотель, создавший, помимо всего прочего, первую классификацию наук. Сохраняется поныне его принцип разделения научных знании на теоретические и практические (прикладные). Цель первых, по Аристотелю, нахождение истины, выработка идей, а вторых — обоснование практических действий. К первым он относил не только математику и физику, но и мудрость, философию.

Помимо «частных наук», изучающих детали природы (сущего), Аристотель выделил знание о мире (сущем) в целом. В этих пределах исследовались и принципы познания. «Аристотель как философ, — по словам Б. Рассела, — во многих отношениях отличался от всех своих предшественников. Он первый стал писать как профессор; его трактаты систематичны, его рассуждения разделены на рубрики… Его работы отличаются критическим характером, тщательностью, прозаичностью, без какого-либо следа вакхического энтузиазма… Он не отличается страстностью или глубоким религиозным чувством… Лучше всего у него описание деталей и критика; ему не удаются большие построения из-за отсутствия фундаментальной ясности и титанического огня».

Можно бы оспорить некоторые чересчур категоричные характеристики Рассела, однако бесспорно, что Аристотель умело смирял свои эмоции ради объективности, систематичности и логичности рассуждений. В этом самоограничении усматривается проявление высокой интеллектуальной культуры — важнейшей предпосылки для становления и расцвета философии и науки.

Энциклопедизм Аристотеля объясняется не только стремлением к познанию, но и особенностями его эпохи. К тому времени было накоплено немало сведений обо всем на свете, высказано много мудрых идей и предположений. Однако все эти интеллектуальные богатства были разрознены. Иначе говоря, в интеллектуальной сфере преобладал хаос, хотя отдельные области знаний, особенно философских, были основательно разработаны.

Аристотеля можно считать первым универсальным гением не потому, что он обладал обширными знаниями. Это делало бы честь его памяти и усидчивости, но вовсе не уму. Он постарался упорядочить, привести в систему весь комплекс знаний. То, что через два тысячелетия осуществил Ньютон для физики и астрономии, Аристотель совершил для всех зарождавшихся тогда наук и философии. Сотворение мира знаний, но не из ничего, конечно, и не из «самого себя», а из того материала, который существовал.

Возможно, в таком утверждении есть доля преувеличения, но оно помогает понять то новое, что можно было внести в философию и науки после Платона, который, образно говоря, создал систему философии («Да будет свет!»). Теперь настала пора отделить философию от науки, а их, в свою очередь, привести в систему. Специально такую задачу Аристотель перед собой не ставил, но он ее решил естественно, ненарочито, ибо был склонен к универсализму, к созданию системы всеобъемлющих знаний.

Он был уроженцем фракийского города Стагиры (отсюда еще его одно имя — Стагирит). Отец его состоял врачом при дворе македонских царей. Аристотель получил прекрасное образование, а в 17 лет отправился в Афины, учился в Академии Платона и затем преподавал в ней. После смерти учителя, путешествовал по Восточному Средиземноморью, посетил Египет. В 343 году до н. э., приняв предложение македонского царя Филиппа, стал наставником его сына Александра. Когда Александр Македонский был провозглашен царем, Аристотель совершил с ним ряд походов, а около 333 года до н. э. вернулся в Афины. Вел философские диспуты, своеобразные лекции-беседы с учениками в роще Ликеон (отсюда пошло название «ликей» или «лицей» (близ храма Аполлона). Тех, кто там учился и преподавал, называли перипатетиками («прогуливающимися»), ибо они предпочитали беседовать, прохаживаясь.

После смерти Александра Македонского Аристотель спешно покинул Афины, пояснив друзьям: «Хочу избавить афинян от нового преступления против философии» (имея в виду присуждение к смерти Сократа).

О нем сохранилось немало анекдотов. Диоген Лаэртский привел несколько из них.

Аристотеля попрекали, что он подавал милостыню человеку дурного нрава; он ответил: «Я подаю не нраву, а человеку».

Об учении он говорил. «Корни его горьки, но плоды сладки». На вопрос, что быстро стареет, он ответил: «Благодарность». На вопрос, что такое надежда, ответил: «Сон наяву».

Воспитание, говорил он, нуждается в трех вещах, в даровании, науке, упражнении.

Когда ему сказали, что кто-то бранит его заочно, он сказал: «Заочно пусть он хоть бьет меня».

На вопрос, что есть друг, он ответил: «Одна душа в двух телах».

На вопрос, какую пользу он получил от философии, он ответил: «Стал делать добровольно то, что другие делают в страхе перед законом».

На вопрос, как ученикам преуспеть, он ответил: «Догонять тех, кто впереди, и не ждать тех, кто позади». Воспитание называл он лучшим припасом к старости.

Говорят, на вопрос о его отличии от большинства людей, Аристотель ответил. «Они живут для того, чтобы есть, я же ем для того, чтобы жить».

Он справедливо утверждал:

— Все люди от природы стремятся к знанию.

— Достоинство речи — быть ясной и не быть низкой.

На вопрос, почему завистники всегда чем-то огорчены, Аристотель ответил: «Их снедают не только собственные неудачи, но и успехи других».

Вот некоторые из высказываний Аристотеля, относящиеся к его учению:

— Философия начинается с удивления.

— Боги и природа ничего не создают напрасно.

— Бог — это разум, который мыслит сам себя… и мысль его есть мышление о мышлении.

— Природа есть некое начало и причина движения и покоя для того, чему она присуща первично, сама по себе, а не по случайному совпадению.

— Невозможно, чтобы движение возникло или уничтожилось.

— Кто полагает душу и не бестелесной и не телом, те поступают прекрасно, ибо она не есть тело, но все же есть нечто от тела.

— Душу от тела отделить нельзя.

— Мышление и мыслимое — одно и то же, и оба они лишены материи.

— Кто двигается вперед в науках, но отстает в нравственности, тот более идет назад, чем вперед.

— Не цель бывает предметом решения, а средства к цели…

— Серьезное разрушается смехом, смех — серьезным.

— Хотя мы смертны, мы не должны подчиняться тленным вещам, но, насколько возможно, подниматься до бессмертия и жить согласно с тем, что в нас есть лучшего.