Глава XXIV. Осада Мафекинга

Глава XXIV.

Осада Мафекинга

Это небольшое местечко, которое за несколько недель совершило скачок от забвения к славе, расположено вдоль железнодорожной дороги, соединяющей Кимберли на юге с Родезией на севере. По своему облику оно напоминает один из тех западных американских городков, которые обладая скромными активами, имеют огромные притязания. Его разбросанные в беспорядке дома с крышами из рифлёного железа, церковь и водяная мельница — первые плоды англо-кельтской цивилизации — все это говорит о зарождении большого города. С одной стороны, он был базовым лагерем западного Трансвааля, а с другой — отправной точкой всех попыток покорения Калахари. На расстоянии нескольких миль проходит трансваальская граница.

Непонятно, из каких соображений имперские власти решили удерживать этот городок, поскольку здесь нет естественных укрытий, способствующих осуществлению обороны, — местечко расположено открыто на широко протянувшейся равнине. Взгляд на карту ясно показывает, что железнодорожная линия будет несомненно перерезана как к северу, так и югу, а гарнизон городка окажется оторванным от любого подкрепления на расстоянии около двухсот пятидесяти миль. Учитывая, что буры могли бросить на штурм города любое количество солдат и орудий, кажется очевидным, что будь у них серьёзное намерение овладеть этим городком, они смогли бы его осуществить. При обычных обстоятельствах любые силы, окружённые здесь, были обречены на захват. Но то, что казалось недальновидной политикой, на деле обернулось высочайшей мудростью, благодаря необыкновенной стойкости и качествам Бейдн-Поуэлла — офицера, командующего гарнизоном. Благодаря его усилиям, город стал приманкой для буров. Они привлекли значительные силы для его безрезультатной осады, в то время как использование этих сил в других местах могло оказаться гибельным для британцев.

Полковник Бейдн-Поуэлл — воин того типа, который пользуется особой популярностью у британской публики. Ловкий охотник и хороший спортсмен — в его специфическом восприятии войны всегда присутствовал спортивный дух. В кампании при Матабеле он давал сто очков вперёд беспощадным разведчикам и находил удовольствие в том, что выслеживал их среди их родных гор, часто один и ночью, полагаясь на своё искусство скрываться от преследования, прыгая с камня на камень в ботинках на резиновой подошве. Он обладал разумной храбростью — качеством, редким среди наших офицеров. Его, человека находчивого и владеющего искусством ориентирования в вельде, было так же трудно перехитрить, как и победить в бою. Но в его сложном характере была ещё одна яркая грань. Французы говорили об одном из своих героев: «Il avait cette graine de folie dans sa bravoure que les Francais aiment»[56]. И эти слова могли быть отнесены к Поуэллу. В нем прорывался проказливый юмор — и на смену воину и администратору приходил шаловливый школьник. Он встречал отряды буров с подтруниванием и шутками, которые так же раздражали противника, как и поставленные им проволочные заграждения и ловушки. Поразительное разнообразие личных достоинств было его самой впечатляющей чертой. Он мог рисовать карикатуры обеими руками одновременно, виртуозно танцевать, мог возглавить самое безнадёжное предприятие — ему все было по плечу, в нем имелось то магнетическое качество, благодаря которому командир передаёт некоторые из своих качеств солдатам. Таким был человек, который удерживал Мафекинг для Королевы.

На раннем этапе, до официального объявления войны, противник сформировал несколько крупных отрядов ополчения на западной границе; солдаты для них привлекались из Зееруста, Рустенбурга и Лихтенбурга. Бейдн-Поуэлл с группой превосходных, специально отобранных офицеров, в числе которых были полковник Гулд Адамс, лорд Эдвард Сесил, сын английского премьера, и полковник Гор, сделал все возможное, чтобы подготовить городок к обороне. В этом неоценимую помощь ему оказывал Бенджамин Уэйл, хорошо известный южноафриканский контрактор, который проявил огромную энергию в деле снабжения города. Южноафриканское правительство в это же время демонстрировало определённую глупость, если не предательство, как это случилось в Кимберли: оно встречало все требования прислать орудия и подкрепление с глупыми сомнениями в необходимости таких предосторожностей. Когда же предприняли усилия обеспечить столь необходимые поставки, эта попытка стала первой неудачей кампании. 12 октября, на следующий день после объявления войны, бронепоезд, перевозящий два семифунтовых орудия для обороны Мафекинга, был пущен под откос и захвачен отрядом буров в Крааипане — в сорока милях от места назначения. Противник вёл артиллерийский огонь по разбитому поезду до тех пор, пока спустя пять часов командовавший эшелоном капитан Несбитт и его солдаты — около двадцати человек — не сдались. Это был небольшой бой, но важность его обусловлена тем, что впервые пролилась кровь, и он стал первым тактическим успехом буров в этой войне.

Городской гарнизон, чья слава несомненно останется в истории Южной Африки, не имел в своём составе солдат регулярной армии, за исключением небольшой группы отличных офицеров. Он состоял из солдат нерегулярной армии, в него входили: триста сорок человек из полка Протектората, сто семьдесят полицейских и двести волонтёров, которые представляли собой уникальную смесь младших сыновей, искателей приключений, разорившихся и некредитоспособных джентльменов — всех тех, кто всегда был в числе первопроходцев Британской империи. Это люди того же склада, что и великолепные прирождённые воины, отряды которых замечательно проявили себя в Родезии, Натале и на Капе. В обороне к ним присоединилась Городская гвардия в девятьсот человек, в которую входили лавочники, предприниматели и другие боеспособные местные жители.

Артиллерия обороняющихся была чрезвычайно слабой: два крошечных семифунтовых орудия и шесть пулемётов, но дух солдат и находчивость их командиров компенсировали эти недостатки. Полковник Вивьен и майор Панцера спланировали строительство оборонительных укреплений, и маленький торговый город вскоре начал походить на крепость.

13 октября буры появились перед Мафекингом. В тот же день полковник Бейдн-Поуэлл отправил оттуда два вагона с динамитом. Противник обстрелял вагоны, и они взорвались. 14 октября пикеты, стоявшие вокруг города были вынуждены отойти под натиском буров. Тогда бронепоезд и эскадрон полка Протектората вышли на подкрепление и отбили это нападение. Когда вернулся вдвое больший отряд буров и вклинился между британцами и Мафекингом, свежие войска с семифунтовым орудием отбросили их, обстреляв шрапнелью. Во время этого небольшого, но ожесточённого боя гарнизон потерял двух человек убитыми и четырнадцать ранеными, но и противнику был нанесён значительный урон. Необходимо отдать должное капитанам Уильямсу и Фитцкларенсу, а также лорду Чарльзу Бентинку за умелое руководство своими людьми, но в целом операция была плохо продумана, поскольку в случае неудачи Мафекинг, оставшись без гарнизона, безусловно бы пал. Никакие возможные положительные результаты не могли оправдать такой риск.

16 октября осада началась всерьёз. В этот день буры доставили два 12-фунтовых орудия, и на город обрушился первый из нескончаемого потока снарядов. Противник захватил источники водоснабжения, но гарнизон успел выкопать колодцы. До 20 октября пять тысяч буров под предводительством грозного Кронье окружили город. «Сдавайтесь, чтобы избежать кровопролития!» — таково было их требование. «И когда же должно начаться кровопролитие?» — отвечал вопросом Поуэлл. После нескольких недель обстрела полковник отправил легкомысленное послание: если они будут продолжать в том же духе, он вынужден будет рассматривать это как объявление войны. Следует надеяться, что Кронье обладал некоторым чувством юмора, в противном случае, он был бы чрезвычайно озадачен своим эксцентричным противником, как испанские генералы выходками лорда Питерборо.

Среди многих трудностей, возникших перед защитниками города, самой серьёзной было то, что позиции растянулись на расстояние пяти или шести миль, а удерживать их должна была примерно тысяча человек, действуя против отряда, который в любой момент и в любом месте мог осуществить попытку прорыва. Для ликвидации этой опасности была разработана хитроумная система маленьких фортов. В каждом из них находилось от десяти до сорока стрелков, имелись бомбоубежища и закрытые переходы. Центральный бункер имел телефонную связь с периферийными укрытиями, чтобы избежать необходимости отправки посыльных. Была создана система звукового оповещения: посредством колоколов каждый квартал города своевременно извещался об обстрелах, что позволяло горожанам поспешно прятаться в убежищах. Каждая деталь свидетельствовала об изобретательности и уме координирующих оборону. Бронированный обоз, выкрашенный в зелёный цвет и обвязанный ветками, стоял замаскированный среди зарослей деревьев и кустарника, окружавших город.

24 октября начался жестокий обстрел, с перерывами продолжавшийся в течение нескольких месяцев. Буры доставили через Преторию огромное орудие, стреляющее 96-фунтовыми снарядами, которое вместе с орудиями меньшего калибра обстреливало город. Но результат быль столь же ничтожным, как порой бывал и результат нашей стрельбы по бурам.

Поскольку артиллерия Мафекинга была слишком слаба, чтобы вести дуэль, единственным возможным ответом была вылазка, на которую решился полковник Поуэлл. Она была осуществлена вечером 27 октября, когда около сотни человек под командованием капитана Фитцкларенса с величайшей отвагой двинулись на окопы буров, имея приказ использовать только штыки. Позицию захватили стремительным броском; многие буры были заколоты, прежде чем успели выбраться из-под брезентовых укрытий. В темноте вёлся сильный огонь из дальних окопов, и, возможно, под ружейным огнём буров их собственных людей полегло не меньше, чем наших. Наши потери в результате этой смелой операции составили шесть человек убитыми, одиннадцать ранеными, двое попали в плен. Потери врага, скрытые как обычно темнотой, были, несомненно, значительно большими.

31 октября буры решились предпринять нападение на холм Кэннон, представляющий собой небольшой форт на возвышении к югу от города. Его оборону вели полковник Уолфорд из британской южноафриканской полиции и пятьдесят семь солдат с тремя небольшими орудиями. Наступление было отражено с тяжёлыми потерями для буров. Потери британцев составили шесть человек убитых и пятеро раненых.

Опыт этой атаки заставил буров не предпринимать дальнейших дорогостоящих попыток ворваться в город, и через несколько недель осада переросла в блокаду. Кронье был отозван для более важной работы, передав незавершённое дело Сниману — новому командиру отряда буров. Время от времени большое орудие метало на город огромные снаряды, но деревянные стены и крыши из рифлёного железа уменьшали опасность обстрела. 3 ноября гарнизон взял штурмом Брикфилдс, который удерживали снайперы противника, а 7-го ещё одна небольшая вылазка продолжила дело. 18-го Поуэлл отправил Сниману послание, в котором говорилось, что он не сможет захватить город, если будет только сидеть и смотреть на него. Одновременно он послал обращение ко всем бурским бойцам, советуя им вернуться домой к своим семьям. Некоторые из бурских отрядов отправились на юг помогать Кронье в его противостоянии Метуэну, блокада слабела, пока не была встревожена безрассудной вылазкой 26 декабря, которая повлекла наибольшие потери гарнизона. Вновь следовало бы усвоить урок, что с современным оружием и равенством сил перевес всегда на стороне обороны.

В этот день яростная атака была предпринята на один из бурских фортов на севере. Похоже, у врага были кое-какие подозрения относительно наших намерений, поскольку форт оказался неприступным без штурмовых лестниц. Нападающие силы состояли из двух эскадронов полка Протектората и одного отряда из состава полка Бечуаналендских пехотинцев; их поддерживали три орудия. Атака была настолько безрассудной, что из отряда, непосредственно участвовавшего в нападении, — надежды на успех в котором было мало, если она вообще была, — пятьдесят три из восьмидесяти были убиты или ранены — двадцать пять из первого полка и двадцать восемь из второго. Из строя выбыли некоторые из тех отважных офицеров, которые были душой обороны Мафекинга. Капитан Фитцкларенс был ранен, Вернон, Сандфорд и Пейтон были убиты у самых жерл вражеских орудий. Это был, вероятно, один из самых горьких моментов в жизни Бейдн-Поуэлла: он опустил свой полевой бинокль и произнёс: «Пусть выезжают санитары!»

Но даже такой тяжёлый удар не охладил пыла и не уменьшил энергии обороняющихся, хотя для Бейдн-Поуэлла все это, несомненно, послужило предупреждением — он не может позволить себе растрачивать и без того небольшие силы на столь дорогостоящие попытки наступательных действий. С этого момента он должен ограничиться тем, что будет стойко обороняться, пока Плумер с севера или Метуэн с юга не протянут ему руку помощи. Бдительный и упорный, не упускающий ни одного шанса в этой игре, — таким встретил он Новый год вместе со своим храбрым гарнизоном, решительно настроенным не спускать флаг.

В январских и февральских хрониках передаётся то однообразие нервного напряжения, которое характерно для любого осаждённого города. Один день обстрел ведётся чуть сильнее, другой — чуть слабее. Иногда удаётся обойтись без единой царапины, но вот гарнизон теряет капитана Гирдвуда или Уэбба, или другого смелого солдата. Время от времени у окружённых свои маленькие победы: когда слишком любопытный голландец на секунду высовывается из своего укрытия, чтобы увидеть результат выстрела — затем санитары уносят его в лагерь. В воскресенье, как правило, соблюдалось перемирие, и снайперы, обменивавшиеся всю неделю винтовочными выстрелами, в этот день ограничивались добродушным подтруниванием. В Мафекинге бурский генерал Сниман не демонстрировал того рыцарства, которое отличало храброго Жубера в Ледисмите. Здесь не только не существовало нейтрального лагеря для женщин или больных, но буры даже, и это достоверно известно, намеренно нацеливали свои орудия на кварталы, где жили в основном женщины, чтобы оказать давление на остальных обитателей Мафекинга. Многие женщины и дети стали жертвами этой жестокости, вина за которую по справедливости должна быть возложена на безжалостного командующего, а не на грубоватый, но доброжелательный народ, с которым мы сражались. Среди любой нации найдутся отдельные негодяи, но было бы политически неверно, если бы их преступления влияли на наши действия или ожесточали наши чувства. Платить по счёту должен сам преступник, а не его страна.

Перед лицом увеличивающихся потерь и уменьшающихся запасов продовольствия гарнизон не потерял присутствия духа, которым он заряжался от своего командира. В программу одного из праздников — бог знает, по какому случаю проводилось празднество — входили крикетный матч утром, спортивные соревнования после обеда и концерт вечером, который завершался танцами для офицеров-холостяков. И даже сам Бейдн-Поуэлл, отдающий приказы, словно капитан на мостике, спустился со своей командной высоты, чтобы вызвать гром аплодисментов шуточной песенкой и юмористическим чтением. Бал прошёл превосходно, если не принимать во внимание того факта, что пришлось прерваться для отражения атаки, которая слегка нарушила программу.

Спорту уделялось огромное внимание; грязные и закопчённые обитатели пороховых складов и траншей становились друг напротив друга на крикетном или футбольном матче[57]. Монотонность изредка нарушалась визитами почтальона, который появлялся и снова исчезал на широких бесплодных землях к западу от города, которые далеко не все контролировались осаждёнными. Иногда несколько строчек из дома подбадривали ссыльных, и можно было послать ответ тем же ненадёжным и дорогим способом. Но присылаемые документы не всегда были столь важными и даже не всегда ободряющими. Так, некто получил неоплаченный счёт от своего разгневанного портного.

Кое в чем Мафекинг, располагавший гораздо меньшими ресурсами, мог соперничать с Кимберли. Здесь, на базе железнодорожных мастерских был пущен цех по производству артиллерийских орудий, работой которого руководили представители железнодорожного департамента Коннели и Клуглан. Начальник полиции Дэниеле способствовал пуску предприятия, обеспечив поставку пороха и взрывателей. Завод выпускал артиллерийские снаряды, и там даже сконструировали 5,5-дюймовое гладкоствольное орудие, которое стреляло с большой точностью и имело значительный радиус действия. В апреле гарнизон, несмотря на все потери, оставался таким же действенным и решительным, как и полгода назад. Передовые окопы обеих сторон находились так близко, что оба противника применяли устаревшие ручные гранаты: буры их бросали, а изобретательный сержант Пейдж из полка Протектората использовал для этого леску. Иногда число осаждающих и количество их орудий уменьшалось, так как противник отправлял войска, чтобы предотвратить наступление колонны Плумера с севера; но от этого не становилось легче, поскольку оставшиеся прочно удерживали свои позиции, а у британцев было недостаточно сил для решительной атаки. Замените Мафекинг на Ледисмит, а Плумера на Буллера — и вы получите приблизительно ту же ситуацию, что и в Натале.

В этом месте повествования следовало бы перейти к событиям, связанным с действиями северных сил, находившихся так далеко, что туда, похоже, не проникали даже вездесущие корреспонденты. И мы, несомненно, в своей книге постараемся в конечном итоге компенсировать упущения газет, но сейчас можно немного рассказать о родезийских войсках. Их действия не повлияли на ход войны в целом, но они бульдожьей хваткой вцепились в порученную им сложнейшую задачу и в конечном итоге, усиленные подкреплением, пробились в Мафекинг.

Войско было изначально сформировано для защиты Родезии, и в него входили доблестные пионеры, фермеры и шахтёры новых великих земель, присоединённых стараниями мистера Родса к Британской империи. Многие солдаты были ветеранами местных войн, все они были отважны и пронизаны духом приключений. С другой стороны, люди северного и западного Трансвааля, которым они противостояли — бюргеры Ватерсберга, Зоутпансберга — были суровыми обитателями приграничья, живущими там, где обед не покупают, а добывают ружьём. Оборванные, косматые, полудикие люди, для которых вельд был родной стихией, владеющие ружьём, как средневековый англичанин — веслом, они были столь серьёзным противником, какого только возможно представить.

Когда разразилась война, первым побуждением родезийских лидеров было спасти максимально возможный участок железнодорожной линии, соединявшей их через Мафекинг с югом. С этой целью уже спустя три дня по истечении ультиматума бронепоезд был отправлен за четыреста миль к югу от Булавайо, в точку, где сходятся границы Трансвааля и Бечуаналенда. Небольшой британский отряд возглавлял полковник Холдсворт. Около тысячи буров подошли к железной дороге, и начался бой; на сей раз судьба была более милостива к поезду, чем обычно. Атакующие были отброшены, некоторые из них убиты. Вероятно, именно сообщение об этом бое, а не события в Мафекинге вызвало мрачные слухи в Претории вскоре после начала военных действий. Телеграфное агентство сообщало, что на улицах бурской столицы плакали женщины. Тогда мы ещё не осознавали, что вскоре такое зрелище станет обычным и на Пэлл-Мэлл.

Смельчаки проскочили на бронепоезде до Лобатси, где обнаружилось, что мосты разрушены, поэтому они вернулись на исходные позиции; в ходе ещё одной стычки с бурами бронепоезду вновь чудесным образом удалось избегнуть несчастной участи. С этого времени и до Нового года линия продолжала действовать благодаря превосходной системе патрулирования на расстояние в сотню миль от Мафекинга. На этой части театра военных действий в британских операциях демонстрировались такой агрессивный характер и такая дерзость инициативы, какие мы не часто наблюдали на других участках. 24 ноября в Секвани был достигнут значительный успех, благодаря неожиданным действиям, спланированным и осуществлённым полковником Холдсвортом. Ранним утром около ста двадцати бойцов подошли к бурскому лагерю и атаковали его; огонь вёлся настолько эффективно, что буры оценили численность нашего отряда в несколько тысяч человек. Тридцать буров были убиты или ранены, а остальные рассеяны.

В то время как вдоль железнодорожного пути происходили подобные стычки, на северной границе Трансвааля также случались небольшие перестрелки. В самом начале войны, осуществляя разведку в густом буше вместе с шестью товарищами, отважный Блэкберн оказался в непосредственной близости от крупного отряда буров. Британцы пытались скрыться, двигаясь по тропинке, но их следы заметил наблюдательный кафр, который указал на них своим хозяевам. Неожиданный залп прошил Блэкберна, но солдаты не оставили своего командира и ответным огнём заставили врага отступить. Блэкберн перед смертью продиктовал официальный отчёт о результатах разведки.

В том же районе небольшой отряд под командованием капитана Хара был окружён бурами. Из двадцати человек большинству удалось спастись, но капеллан Дж. У. Лири, лейтенант Хазерик (проявивший беспримерную храбрость) и шесть солдат были взяты в плен[58]. Отряд, который атаковал эту группу, а на следующий день ещё и на подразделение полковника Спрекли, был достаточно многочисленным и располагал несколькими орудиями. Он, несомненно, был сформирован потому, что буры имели основания опасаться вторжения с севера. Когда стало ясно, что британцы не планируют крупных наступательных операций в этом районе, его бойцы присоединились к другим отрядам. Сэрел Элофф, один из командиров этого северного отряда, был позднее взят в плен при Мафекинге.

Полковник Плумер принял на себя командование небольшой армией, которая действовала с севера, вдоль железнодорожной дороги, и целью которой было взять Мафекинг. Плумер был офицером, имеющим значительный опыт боевых действий в Африке. Невысокого роста, тихий, но решительный человек, обладавший талантом дисциплинировать даже тех своевольных людей, с которыми ему приходилось иметь дело. Со небольшим отрядом — его численность никогда не превышала тысячи, а обычно составляла шесть-семь сотен человек — он должен был защищать находящуюся позади него железную дорогу, восстанавливать разрушенное полотно и постепенно пробиваться вперёд, несмотря на грозного и хитрого противника. Долгое время штабом ему служил Габороне, находящийся в восьмидесяти милях к северу от Мафекинга, откуда он поддерживал ненадёжную связь с осаждённым гарнизоном. В середине марта Плумер дошёл до самого Лобатси, который находится менее чем в пятидесяти милях от Мафекинга, но враг оказался слишком силён, и ему пришлось с некоторыми потерями вернуться на исходные позиции в Габороне. Упорно стремясь к выполнению своей задачи, Плумер вновь двинулся на юг, и на этот раз он прошёл до Раматлабамы, расположенной на расстоянии однодневного марша от Мафекинга. Но в отряде было всего триста пятьдесят человек, и если бы им удалось пробиться, то, учитывая скромные запасы провизии, это бы лишь добавило забот гарнизону. Буры яростно атаковали силы подкрепления, и те были вынуждены отступить к своему лагерю, потеряв двенадцать человек убитыми, двадцать шесть ранеными и четырнадцать без вести пропавшими. Часть британских солдат сражалась пешими, и то, что Плумер смог уйти с ними от конного противника, говорит о качестве руководства боем. Он лично продемонстрировал великолепный пример, оставив свою лошадь и присоединившись к арьергарду. Капитан Кру Робертсон и лейтенант Миллиган — известный йоркширский игрок в крикет, были убиты, а Ролт, Джарвис, Макларен и сам Плумер — ранены. Родезийский отряд вновь отошёл к Лобатси собирать силы для нового удара.

Тем временем Мафекинг, казалось брошенный на произвол судьбы, оставался грозным, как раненый лев. Не ослабляя оборону, он стал более агрессивным, а стрелки гарнизона были так терпеливы и искусны, что свою самую большую пушку бурам приходилось оттаскивать все дальше и дальше от города. Шесть месяцев окопной жизни превратили каждого обитателя города в опытного бойца. Время от времени извне до них доходили слова одобрения и поддержки: однажды пришло специальное послание от Королевы, в другой раз — обещание подкрепления от лорда Робертса. Но дорога, ведущая в Англию, заросла травой, а смелые сердца продолжали рваться навстречу соотечественникам — хотелось увидеть их, услышать их голоса. «Сколько же ещё, о боже, сколько?» — вырывался крик. Но их флаг продолжал развеваться высоко.

Апрель стал для обороняющихся особо изнурительным. Они знали, что Метуэн, который продвинулся до самого Фортин-Стримса на реке Вааль, вновь отошёл к Кимберли. Они знали также, что войска Плумера ослаблены поражением при Раматлабаме и что многие из его солдат слегли с лихорадкой. Уже шесть тяжёлых месяцев Мафекинг держался под безжалостными градом ружейного и артиллерийского огня. Казалось, что помощь не подойдёт никогда. Но если сочувствие может уменьшить трудности, осаждённые должны были почувствовать облегчение. Они находились в центре внимания всей Империи, и даже продвижение армии Робертса отступило на задний план перед с интересом к судьбе горстки сражающихся храбрецов, которые так долго не спускали свой флаг. На континенте их сопротивление также вызвало необычайный интерес, и многочисленные журналы, которым дешевле обходится сочинитель с богатым воображением, чем военный корреспондент, периодически сообщали об их капитуляции, как это они уже проделывали с Ледисмитом. Из обыкновенного городка с жестяными крышами Мафекинг превратился в победный приз, ставку, которая должна была стать наглядным подтверждением доблести одной из двух великих белых наций Южной Африки. Даже не подозревая об остроте переживаний, причиной которых они явились, обитатели гарнизона заготавливали солонину, ловили саранчу для приправы к обедам, а в изрешечённой пулями бильярдной комнате клуба проводился открытый турнир, позволивший заполнить свободное от дежурства время. Но их бдительность не ослабевала, как не ослабевала бдительность зоркого часового на Конинг-Тауэр. Число осаждающих увеличилось, возросло количество их орудий. И даже менее проницательный человек, чем Бейдн-Поуэлл, мог бы предположить, что по крайней мере одна отчаянная попытка взять штурмом город будет предпринята до того, как будет снята осада.

В субботу 12 мая на рассвете — в час особо любимый бурами — была начата атака. Три сотни волонтёров под командованием Элоффа смело обогнули западную часть города, наиболее удалённую от осаждающих. Первым же броском они ворвались в кварталы туземцев и подожгли их. Первое крупное здание в этой части города — казармы полка Протектората, где находились полковник Гор и около двадцати его солдат и офицеров. Противник взял её штурмом и послал торжествующее телефонное послание Бейдн-Поуэллу с сообщением о захвате. Две другие позиции на этой линии — каменный крааль и холм — удерживались бурами, но их подкрепление медлило, а действия обороняющихся были столь стремительными и энергичными, что все три позиции оказались отрезанными от своих войск. Буры проникли в город, но взять его не могли. В течение всего дня британские войска подтягивались все ближе и ближе к позициям буров, не предпринимая попытки начать штурм, но окружая их таким способом, который не оставлял возможности для спасения. Отдельные бюргеры прорывались по двое и трое, но основной отряд вдруг обнаружил, что они ворвались в тюрьму, единственный выход из который находился под ружейным огнём. В семь часов вечера они признали, что их положение безнадёжно, и Элофф с 117 солдатами сложили оружие. Потери атаковавших составили десять человек убитыми и девятнадцать ранеными. По какой-то причине — медлительности, предательства или трусости — Сниман не обеспечил подкрепления, которое могло бы, вероятно, изменить результат. Это была смелая атака, которая была столь же смело отражена. В этом бою британцы вновь продемонстрировали огромное желание сражаться. Конец был характерным. «Добрый вечер, коммандант, — сказал Поуэлл Элоффу, — приглашаю вас на ужин». Пленников — бюргеров, голландцев, немцев и французов — угостили самым отменным ужином, какой только позволили бедные кладовые города.

Этим небольшим, но славным эпизодом закончилась историческая осада Мафекинга, поскольку атака Элоффа была последним, хотя и не самым трудным испытанием, которому подвергся гарнизон. Шесть человек убитых и десять раненых — таковы были потери британцев в этом победном бою. 17 мая, пять дней спустя после сражения, прибыли силы подкрепления, осаждающих разбили и долго находившийся взаперти гарнизон вновь стал свободным. Многие из тех, кто, глядя на карту и видя, что этот пост находится в изоляции в самом сердце Африки, потеряли надежду когда-нибудь вновь встретиться со своими героическими соотечественниками, но теперь всеобщий звон праздничных колоколов и сияние костров от Торонто до Мельбурна возвестили — до любого, самого удалённого места дотянется длинная рука Империи, если её дети находятся в опасности.

Полковник Мейгон, молодой ирландский офицер, в Египте заслуживший репутацию отличного кавалерийского командира, отправился в начале мая из Кимберли с небольшим, но мобильным отрядом, который состоял из Имперской лёгкой кавалерии (прибывшей специально для этой цели из Наталя), Кимберлийского конного корпуса, конного полка «Даймонд-Филдс», частей Имперской добровольческой территориальной конницы, отряда Капской полиции и сотни волонтёров из бригады фузилеров, батареи «М» из состава Королевской конной артиллерии и «пом-помов» — в общей сложности двенадцать сотен человек. В то время как Хантер вёл бои в Рооидаме, Мейгон со своими людьми 4 мая обошёл западный фланг буров и стремительно двинулся в северном направлении. 11 мая они покинули Фрейбург, пройдя сто двадцать миль за пять дней. Войска продвигались вперёд, не встречая сопротивления, за исключением природных препятствий, но им было известно, что они находятся под пристальным наблюдением противника. В Коодоорсранде выяснилось, что впереди находятся позиции бурских войск, но Мейгон избежал столкновения с ними, взяв немного восточнее. Этот манёвр, однако, привёл его на местность, покрытую бушем, и здесь противник преградил британцам путь, открыв огонь с близкого расстояния по Имперской лёгкой кавалерии, возглавлявшей колонну. Последовал короткий бой, в котором потери достигли тридцати человек убитыми и ранеными, но закончился он разгромом бурских сил, которые, без сомнения, были значительно слабее британских. 15 мая колонна, не встречая дальнейшего сопротивления, прибыла в Масиби-Штадт, находящийся в двадцати милях к западу от Мафекинга..

Тем временем войска Плумера, расположенные на севере, были усилены четырьмя 12-фунтовыми орудиями батареи «С» Канадского артиллерийского полка под командованием майора Эвдона и отряда из состава Квинслендского полка. Эти подразделения являлись частью небольшой армии, которая прибыла с генералом Каррингтоном через Бейру, совершив обходной манёвр в тысячу миль. Благодаря своей потрясающей энергии они прибыли вовремя, чтобы сформировать часть колонны деблокции. Критически настроенным иностранным военным, чей опыт ведения боевых действий сводится к переводу войск через границу, следует вспомнить, что должна была предпринять Империя, прежде чем её солдаты приступят к боевым действиям. Эти войска собрали после длительных переездов по железной дороге, переправили на тысячи миль через океан в Кейптаун, перевезли на расстояние ещё в две тысячи миль до Бейры, отправили по узкоколейке в Бамбу-Крик, пересадили на более широкую железную дорогу в Маранделлас, отвезли на повозках на сотни миль до Булавайо, опять пересадили на поезда, чтобы затем они, проехав ещё четыре или пять сотен миль до Оотси, совершили энергичный переход в сотню миль, который, наконец, привёл их на поле боя за несколько часов до того, как их присутствие там стало крайне необходимо. Их наступление, во время которого они проходили в среднем двадцать пять миль в течение четырех дней по отвратительным дорогам, стало одним из самых замечательных событий этой войны. С прибывшим подкреплением, в котором царил высокий боевой дух, со своими стойкими родезийцами Плумер двинулся вперёд, и две колонны достигли поселения Масиби-Штадт с интервалом в один час. Их соединение превосходило любые силы, которые Сниман мог выдвинуть против них.

Но храбрые и упорные буры не могли оставить свою добычу, не предприняв последней попытки. Когда небольшая армия британцев подошла к Мафекингу, выяснилось, что враг ожидает, заняв сильную позицию. В течение нескольких часов буры отважно удерживали плацдарм, а их артиллерийский огонь был, как обычно, весьма точным. Но у нас было гораздо больше орудий при столь же высокой точности стрельбы, и вскоре буры уже не могли удерживать позиции. Они отошли, минуя Мафекинг, и укрылись в окопах на восточной стороне, но Бейдн-Поуэлл со своим закалённым гарнизоном совершил вылазку и при поддержке артиллерии колонны подкрепления выбил их из этого укрытия. Применив свою знаменитую тактику, буры сумели отвести самые крупные орудия, но одна маленькая пушка досталась городским жителям в качестве сувенира, наряду с несколькими фургонами и значительными запасами. Длинный шлейф клубящейся пыли на восточном горизонте говорил о том, что знаменитая осада Мафекинга наконец подошла к концу.

Так завершилось это исключительное действо — оборона равнинного города, в котором не имелось солдат регулярной армии, а артиллерия далека от совершенства, и который противостоял численно превосходящему и хитрому противнику, обладавшему тяжёлыми орудиями. Честь и хвала горожанам, вынесшим столь длительное и тяжёлое испытание с таким необычайным мужеством, честь и хвала упорным солдатам, которые находились в окопах в течение семи изнурительных месяцев. Пример их стойкости бесценен для Империи. По меньшей мере четыре или пять тысяч буров были задержаны здесь в столь важные, самые первые месяцы войны, тогда как их присутствие в другом месте могло бы стать роковым. В течение всего последующего периода войны здесь оставался гарнизон из двух тысяч солдат и восьми орудий (включая одно из четырех больших орудий Крезо). Присутствие этих сил предотвратило вторжение в Родезию. Эта оборона послужила объединяющим началом для всего лояльного белого и туземного населения на огромном пространстве страны от Кимберли до Булавайо. Все это было совершено ценой двух сотен жизней одного преданного отряда, солдаты которого убили, ранили или взяли в плен не менее тысячи солдат противника. Скептики могут заявить, что восхищение в империи было чрезмерным, но к счастью, оно распространялось на достойных людей и славное оружие.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.