34. «Утеря» Сталиным способности к управлению в начале войны

34. «Утеря» Сталиным способности к управлению в начале войны

Хрущёв:

«Было бы неправильным не сказать о том, что после первых тяжёлых неудач и поражений на фронтах Сталин считал, что наступил конец. В одной из бесед в эти дни он заявил:

– То, что создал Ленин, всё это мы безвозвратно растеряли.

После этого он долгое время фактически не руководил военными операциями и вообще не приступал к делам…»[375]

Всё сказанное абсолютно не соответствует истине, и Хрущёв не мог не знать об этом. Большинство из тех, кто в первые недели войны (и много позднее) работал бок о бок со Сталиным, были живы и занимали высокие государственные должности. Но они никогда не говорили о чём-то подобном. Ну а сам Хрущёв в начале войны неотлучно пребывал на Украине и лично никак не мог удостовериться, что именно Сталин говорил или делал.

Историкам сейчас хорошо известен журнал посетителей, принятых Сталиным в его рабочем кабинете в Кремле. Записи в нём убедительно доказывают: Сталин был чрезвычайно деятелен с самого первого часа войны и даже раньше. Конечно, такие источники доступны были и Хрущёву. Записи посетителей за 21–28 июня 1941 года, опубликованные в журнале «Исторический архив», с документальной точностью подтверждают непрекращающуюся активность Сталина в эти дни[376].

Маршал Жуков никогда не был особенно расположен к Сталину. После войны Сталин понизил маршала в должности, когда выяснилась его причастность к вывозу культурных и исторических ценностей из Германии. В 1957 году Жуков выступил на стороне Хрущёва против «сталинистов» Маленкова, Молотова и Кагановича. Тем не менее в своих мемуарах он пишет о Сталине с большим уважением и опровергает многие их хрущёвских измышлений, в том числе связанные с первыми днями и месяцами Великой Отечественной войны.

Ещё одно важное свидетельство принадлежит генеральному секретарю Исполкома Коминтерна Георгию Димитрову, который записал в своём дневнике, что после вызова в Кремль в 7:00 утра 22 июня 1941 года он застал там секретаря Сталина А. Н. Поскрёбышева, маршала С. К. Тимошенко, адмирала Н. Г. Кузнецова, начальника Главного политуправления РККА Л. З. Мехлиса и наркома внутренних дел Л. П. Берию. Далее в дневнике следует такая запись: «Удивительное спокойствие, твёрдость, уверенность у Сталина и у всех других».

Пытаясь спасти от разоблачения хрущёвское враньё о мнимой бездеятельности Сталина в первые дни войны, историки-антикоммунисты ухватились за факт отсутствия записей в журнале посетителей сталинского кабинета за 29 и 30 июня. На этом основании они стремятся уверить, что в воображаемую прострацию Сталин впал именно тогда.

Но даже такой безжалостный антисталинист, как советский историк-диссидент Рой Медведев, расценил эту версию как ложную. Как пишет Медведев, сказанное Хрущёвым нужно считать «чистой выдумкой»[377], хотя она повторяется в таких внешне респектабельных изданиях, как биографии Сталина, написанные Дж. Льюисом и Ф. Уайтхедом (1990), А. Баллоком (1991), а также в «Оксфордской энциклопедии Второй мировой войны» (1995). Развивая далее эту мысль, Медведев приводит в подтверждение своих слов различные свидетельства.

Сталин продолжал оставаться вполне работоспособным с 22 июня и далее, включая 29 и 30 июня. 29 июня произошёл его известный спор с участием Тимошенко и Жукова. Микоян описал его Г. А. Куманеву[378]. В тот же день Сталин подготовил и подписал директиву о развёртывании партизанского движения. 30 июня решением Президиума Верховного Совета СССР, Совета народных комиссаров СССР и ЦК ВКП(б) был образован Государственный Комитет Обороны.

Хотя между судьбами и убеждениями генералов Волкогонова и Судоплатова фактически нет ничего общего, в 1990?х годах, когда они писали свои книги, оба были враждебно настроены к Сталину. И оба независимо друг от друга пришли к выводу: рассказывая о том, как Сталин вёл себя в первые дни войны, Хрущёв лгал.