В окружении придворных интриг

В окружении придворных интриг

Анна Леопольдовна родилась 7 декабря 1718 года в Ростоке и по обычаю протестантской церкви была названа Елизаветой-Екатериной-Христиной. Ее мать, старшая дочь брата Петра I — царя Иоанна V, Екатерина Иоанновна, по инициативе царя-дяди в 1716 году была выдана замуж за герцога Мекленбург-Шверинского Карла-Леопольда.

Семейная жизнь у родителей будущей правительницы России не сложилась. Как уже упоминалось выше, молодая Елизавета недолго находилась при отце: мать ее не в силах была выносить деспотизм и грубость мужа, герцога Карла-Леопольда, из-за чего рассталась с ним и в 1722 году вместе с дочерью возвратилась в Россию к своей матери, в подмосковное село Измайлово. В России, в 1733 году, Елизавета приняла православие и была наречена Анной (Анной Леопольдовной).

Об отце Анны, герцоге Мекленбург-Шверинском, говорили не иначе как о «человеке крайне взбалмошном, грубом, сварливом и беспокойном, бывшем в тягость и жене своей, и подданным».

Да и о ее матери отзывались не совсем лестно: что «в ней очень мало скромности», что «она ничем не затрудняется и болтает все, что ей приходит в голову», что она «чрезвычайно толста и любит мужчин».

Когда Анна Иоанновна стала императрицей, маленькая принцесса была взята ею за родную дочь и жила во дворце, тем более что в скором времени Екатерина Иоанновна скончалась.

Что касается воспитания Елизаветы, то едва ли ее родители особо заботились о нем. И только при императрице Анне Иоанновне, по-видимому, было уделено внимание воспитанию юной принцессы с тем, чтобы передать престол ее потомству.

Положение маленькой принцессы при императорском дворе было не из легких. Дело в том, что, с одной стороны, немецкая партия с Остерманом и Левенвольдом во главе тайно надеялась видеть в ней если не преемницу Анны Иоанновны, то, по крайней мере, мать преемника. Именно в ней хотели иметь соперницу цесаревны Елизаветы Петровны. С другой стороны, Бирон боялся молодой принцессы, ибо она впоследствии могла занять российский престол, хотя в то же время мечтал женить на ней своего сына. Вот почему с самого детства принцесса Анна стала объектом всех придворных интриг, нашептываний и нелестных отзывов. Для придворных интриганов Анна являлась яблоком раздора. Поэтому не случайны противоположные высказывания о принцессе очевидцев описываемого времени. Так, например, супруга английского посланника в Петербурге леди Рондо писала о ней следующее: «Принцесса Анна, на которую смотрят как на наследную принцессу, теперь уже находится в таком возрасте, что могла бы заявить себя чем-нибудь, тем более что ее воспитывают с такою заботою; но в ней нет ни красоты, ни грации, и умея не высказал еще ни одного блестящего качества. Она держит себя очень степенно, говорит мало и никогда не смеется, что мне кажется неестественным в такой молодой особе и происходит, по моему мнению, скорее от тупости, нежели от рассудительности…» Другого мнения, возможно тоже субъективного, об Анне Леопольдовне придерживался граф Миних-младший. «Принцесса Анна, — пишет он, — сопрягала с многим остроумием благородное и добродетельное сердце. Поступки ея были откровенны и чистосердечны, и ничто не было для нее несноснее, как столь необходимое при дворе притворство и принуждение».

Императрица Анна Иоанновна, не желавшая видеть нелюбимую царевну на троне, рано задумалась о своем преемнике и по совету Остермана, Левенвольда и Феофана Прокоповича выразила желание найти пятнадцатилетней племяннице достойного жениха.

Поручение императрицы выполнял граф Левенвольд: он искал жениха за границей. Прусский двор, узнав о желании Анны Иоанновны, рекомендовал маркграфа Карла. Переговоры шли успешно, но их сорвал австрийский посланник в Берлине фельдмаршал Секендорф. Вскоре венский двор предложил другого жениха — племянника императрицы Марии-Терезии, принца Антона-Ульриха Брауншвейг-Бевернского. Новое предложение было принято, и четырнадцатилетний жених в 1733 году явился в Санкт-Петербург, получив чин полковника кирасирского полка.

Небольшого роста, тщедушный и белобрысый, робкий юноша с неуклюжими манерами, да еще и заика, не понравился ни императрице, ни тем более невесте.

Юного принца стали воспитывать вместе с Анной, полагая, что между детьми укрепится привязанность, которая в молодых людях впоследствии перейдет в более нежное чувство. Однако надежды императрицы не оправдались: принцесса Анна с первого же взгляда невзлюбила своего суженого. Молодые люди не сошлись характерами, и принцесса Анна демонстративно игнорировала Антона-Ульриха.

«Принц нравится мне так же мало, как и принцессе, — говорила Анна Иоанновна Бирону, — но высокие особы не всегда соединяются по наклонности. Будь что будет, только он никогда не должен иметь участия в правлении; довольно и того, если дети его будут наследниками. Впрочем, принц кажется мне очень миролюбивым и устойчивым человеком. Во всяком случае, я не удалю его со двора, чтоб не обидеть австрийского императора».

Принц Антон-Ульрих участвовал в двух кампаниях фельдмаршала Б. К. Миниха и с юга возвратился загорелым, более возмужавшим офицером. Однако это не произвело впечатления на принцессу Анну; ее внимание привлек красавец саксонский посланник граф Линар. Посещавший придворные балы щеголеватый граф, отличавшийся образованностью и светской любезностью, безусловно, пленил сердце племянницы императрицы. Началась тайная переписка через гувернантку принцессы Адеркас. Когда история романа открылась, Линара отозвали, гувернантку выслали в Германию.

В придворных кулуарах все чаще говорили о предстоящем браке Анны Леопольдовны и Антона-Ульриха, который откладывался по разным причинам на неопределенный срок. Между тем принцессе минуло двадцать лет; к этой поре она выровнялась и стала красивой девушкой. При среднем росте Анна была довольно полна, но эта полнота не портила ее, а придавала ей какую-то величавость. Цвет лица принцессы был бледный и нежный, волосы густые и темные, добрая улыбка и кроткий взгляд — все это делало ее привлекательной.

Сохранились ли в ее сердце воспоминания о Линаре — это осталось тайной, которую принцесса вряд ли поверяла кому-нибудь, разве только одной неразлучной спутнице своей уединенной жизни статс-даме Юлиане Менгден. Жених же, принц, не встречал с ее стороны к себе внимания и расположения и, несмотря на его желание и постоянные попытки хотя бы несколько сблизиться с невестой, встречал лишь холодность. Но такое обращение с принцем не могло уже изменить ее участи, так как по политическим соображениям императрицы принцесса должна была стать женой нелюбимого ею человека.

«Это все сделали вы, министры проклятые!» — сказала однажды принцесса Анна в разговоре с кабинет-министром Волынским, не будучи в состоянии сдержать чувств в отношении Антона-Ульриха. Тогда собеседник спросил ее:

— Чем же вы, Ваше Величество, недовольны?

— Тем, — ответила принцесса, — что он весьма тих и в своих поступках несмел.

В ответ Волынский ей заметил:

— «Если же принц Брауншвейгский тих, то тем лучше для Вашего Высочества, потому что он будет вам в советах и в прочем послушен, и что ежели бы Вашему Высочеству супругом был принц Петр Бирон, это было бы хуже для вас».

Принцесса согласилась, ибо юного Бирона она еще меньше могла выносить, чем тихого жениха.

Как бы то ни было, но время свадьбы приближалось.

Приготовления к свадьбе принцессы Анны делались большие: более года работали только над ее экипажем и одеждой прислуги, чтобы придать предстоящему празднеству вид великолепного уличного зрелища. Императрица Анна Иоанновна как будто в последний раз готовилась показать во всем блеске роскошь и великолепие своего двора.

Обряд обручения происходил с большой торжественностью в присутствии всего двора. Все началось с того, что великий канцлер граф Головкин и князь Черкасский ввели принцессу Анну Леопольдовну в аудиенц-зал. Когда последняя, расстроенная и бледная, предстала перед императрицей, то та объявила о своем согласии на брак с принцем Антоном-Ульрихом Брауншвейг-Бевернским.

Эти слова явились приговором для принцессы Анны. Она с плачем бросилась на шею тетке, крепко прижалась к ней. Императрица некоторое время сохраняла важный вид, но наконец и она не выдержала: на глазах Анны Иоанновны появились слезы, и она с заметной нежностью стала целовать племянницу в лицо и в голову. Эта сцена длилась несколько минут, затем императрица, слегка отстранив от себя принцессу, встала и вышла, но вскоре вновь вернулась. Начались поздравления. Первой подошла к принцессе с поздравлением цесаревна Елизавета.

Жених, одетый в светлый шелковый кафтан, расшитый золотом, с волосами, завитыми в крупные локоны, стоял возле невесты. После окончания поздравлений государыня удалилась в свои покои, а придворные разъехались по домам, чтобы готовиться к свадьбе.

Ранним утром 3 июля 1739 года, в среду, пушечные выстрелы со стен Петропавловской крепости и валов Адмиралтейства возвестили жителям столицы о свадьбе принцессы Анны Леопольдовны с принцем Антоном. Толпы народа повалили со всех сторон по улицам города, пустым и тихим в обычное время. Старики и дети, мужчины и женщины спешили занять удобные места на всем пути от дворца до Казанского собора, где должно было совершиться бракосочетание. Процессия от Зимнего дворца шла набережной к Летнему дворцу и оттуда по Большой улице через Зеленый мост на Невскую перспективу. От Летнего дворца до церкви по обеим сторонам дороги, по которой двигалась процессия, стояла вся гвардия и полки с неумолкаемой музыкой.

По традиции свадьбы царских особ были очень церемонными, пышными, с многодневными пирами. Изо дня в день с утра до позднего вечера шли разные парадные выезды, выходы, приемы, торжественные обеды, балы и т. д. Можно себе представить положение новобрачной, которая обязана была везде присутствовать, быть у всех на виду и все делать строго по церемониалу.

Поскольку речь идет о моде первой половины XVIII века, то к вышесказанному следует добавить также неудобства тогдашнего парадного костюма, состоявшего из тесного корсажа, покрытого жесткой златотканой материей, который, как броня, заковывал талию, из огромной юбки, сшитой из плотной парчи, которая почти не гнулась, и, наконец, из обременительной прически, представлявшей собой целое архитектурное сооружение парикмахерского искусства.

Свадьба начиналась церковным обрядом, торжественность которого сочеталась со знатностью бракосочетавшихся. Венчанию предшествовало не менее торжественное обручение в доме невесты, откуда свадебный поезд церемониально отправлялся в церковь. Этот поезд состоял из бесчисленного ряда экипажей, сопровождаемых большой свитой придворных чинов и слуг. Разумеется, особенно выделялся экипаж невесты. Так, принцесса Анна Леопольдовна ехала под венец в огромной, живописно оформленной, позолоченной карете, которую везли восемь великолепных белых коней в бархатной с золотым набором сбруе, со страусовыми плюмажами на головах. Царский экипаж сопровождали камергеры и дворяне верхом, а также сорок восемь лакеев в золотых ливреях, двенадцать скороходов, двадцать четыре пажа.

Поскольку свадьба Анны Леопольдовны происходила летом, то невеста и все дамы ехали в платье-декольте с открытыми головами, сверкая на солнце многочисленными драгоценностями. Невеста была в белом парчовом платье с корсажем, унизанным бриллиантами. Ее густые волосы, спадавшие на грудь и спину, переплетались также бриллиантовыми нитками. На ее голове возвышалась небольшая великокняжеская корона, усеянная драгоценными камнями.

После бракосочетания в Казанском соборе, совершенном митрополитом Вологодским, свадебный поезд отправился во дворец на торжественный обед.

Для распоряжений на свадьбе был избран из почетных вельмож «маршал», вооруженный жезлом, и ему подчинялись шаферы. Именно маршал встречал из церкви новобрачных музыкой, вел их и усаживал под балдахином. Дамы поражали великолепием своих нарядов, в особенности принцесса Анна, на которой было платье из золотой ткани, отделанное пурпуровой бахромой. Из такой же ткани был сшит и свадебный костюм принца Антона-Ульриха.

После торжественного обеда начался бал с участием всех присутствовавших гостей: его открыл маршал, который вел невесту в первой паре. Бал продолжался несколько часов. В этот же день императрица дала в честь новобрачных ужин. Молодые, цесаревна Елизавета Петровна и семейство герцога Курляндского сидели за особым столом, а Анна Иоаннов на подходила к гостям и приветливо разговаривала с ними. Ужин отличался изысканностью и обилием яств, а также поразительной роскошью обстановки.

— Уж больно утомилась я, — говорила императрица окружающим ее лицам. — Надобно мне самой отдохнуть, да и другим дать покой. — И по воле государыни днем всеобщего отдыха был назначен четверг.

Императрица сама отвела невесту в ее комнату. При этом за Анной Иоанновной следовали герцогиня Курляндская, две придворные дамы и жены министров, уполномоченных от иностранных государей, находившихся в родстве с принцем Антоном. Войдя в уборную молодой, императрица приказала герцогине и леди Рондо раздеть принцессу. Дамы сняли с молодой тяжелый и пышный наряд и надели на нее капот из белого атласа, отделанный великолепными брюссельскими кружевами. После этого императрица поручила герцогине и леди Рондо пригласить к принцессе ее мужа, который и явился переодетый уже в домашнее платье, сопровождаемый одним только герцогом Курляндским. Когда принц вошел в уборную, императрица поцеловала его и племянницу, пожелав им счастья, и, сделав им наставление, чтобы они жили между собой дружно и мирно, весьма нежно распрощалась с ними и отправилась отдыхать в Летний дворец.

Более всех, несмотря на свою молодость, истомилась Анна Леопольдовна; для нее, нелюдимки по природе, выросшей в уединении, многочисленное общество всегда было в тягость. Теперь же такая тягость чувствовалась ею еще сильнее. Для нее невыносимо было являться при всех торжествах на первом плане, привлекать на себя любопытные взгляды всех присутствовавших и выслушивать льстивые поздравления с таким событием в ее жизни, которое она считала вечным для себя несчастьем. Но делать было нечего, приходилось веселиться поневоле или, по крайней мере, хоть показывать веселый вид.

Отдохнув один день, двор вновь принялся веселиться, и в пятницу после полудня в залах Зимнего дворца открылся придворный маскарад. Несмотря на летнюю пору, когда так легко было устроить настоящий сельский праздник, императрица желала видеть такой праздник в стенах своего дворца, и потому в длинной его галерее было устроено что-то вроде луга со столами и скамейками, покрытыми цветами. Главной же особенностью этого маскарада были четыре кадрили; каждая из них была составлена из двенадцати пар. В первой кадрили явились новобрачные. Как они, так и прочие участницы и участники в этой кадрили были одеты в домино оранжевого цвета с маленькими такого же цвета шапочками на головах, с серебряными кокардами, с небольшими воротничками из кружев, завязанными лентой, вытканной из серебра. В составе этой кадрили находились со своими супругами те иностранные министры, которые были в родстве с принцем или с принцессой.

Во главе второй кадрили была цесаревна Елизавета и принц Петр Курляндский в зеленых домино с золотыми кокардами, и все участвовавшие в этой кадрили были одеты так же, как принцесса и принц. Предводителями третьей кадрили были герцогиня Курляндская и Салтыков, родственник императрицы. Кадриль эта имела голубые домино с розовыми кокардами. Участвовавшие в четвертой кадрили, во главе которой явилась принцесса Гедвига, дочь герцога Курляндского, и его второй сын, принц Карл, были одеты в домино красного цвета с зелено-серебряными кокардами. Маскарад окончился роскошным ужином. Императрица не была замаскирована и как внимательная хозяйка прохаживалась целый вечер между гостями, обращаясь к ним то с ласковым словом, то с благосклонной шуткой.

Празднества окончились маскарадом в саду Летнего дворца и великолепным фейерверком. Для народа перед дворцом были устроены фонтаны из белого и красного вина, выставлены жареные быки и разные другие яства. Сама государыня бросала с балкона в толпу пригоршни серебряных денег.

Молодая чета поселилась на постоянное житье в одном дворце с императрицей, но на особой половине, обращенной окнами на Александровскую площадь. Сравнительно с прежним временем Анна Леопольдовна не пользовалась большой свободой. Причиной этого был, впрочем, не супруг принцессы, в глазах которой он не имел решительно никакого значения, а подозрительность императрицы и герцога. Впрочем, и сама Анна не искала никаких развлечений. Она желала прежде всего уединения, ограничивая свое общество небольшим кружком близких к ней лиц.

12 августа 1740 года Анна Леопольдовна родила сына — принца Иоанна, который и должен быть стать преемником императрицы. Бездетная Анна Иоанновна чрезвычайно обрадовалась его рождению и отпраздновала это событие торжественными молебствиями во всех городах обширной империи. Императрица сама была единственной восприемницей новорожденного от купели.

Анна Иоанновна страстно полюбила младенца, будущего императора, взяла его от родителей, поместила рядом со своими апартаментами и только жене Бирона, герцогине Курляндской, доверяла заниматься с наследником российского престола. Анне Леопольдовне, как и принцу Антону-Ульриху, пришлось терпеть разлуку с сыном, пока была жива тетка-императрица.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.