Виктор Петрович Астафьев (1 мая 1924 – 3 декабря 2001)

Виктор Петрович Астафьев

(1 мая 1924 – 3 декабря 2001)

Родился в селе Овсянка Красноярского края в крестьянской семье. По признанию самого писателя, детские годы провёл у бабушки и у дедушки, потом рос в детском доме в Игарке. Окончив в школе шесть классов, поступил в железнодорожное училище, осенью 1942 года добровольцем ушёл на фронт, был тяжело ранен, потом жил в городе Чусовом на Урале, где перебрал много рабочих профессий, прежде чем пристрастился к журналистике, напечатал свой первый рассказ «Гражданский человек» в газете «Чусовой рабочий», потом сборник рассказов, роман «Тают снега» (1958), повесть «Стародуб (1959). Имя писателя В. Астафьева становится известным на Урале.

«Кража», «Последний поклон», «Синие сумерки», другие книги – всё это, взятое вместе, своего рода «избранное» Виктора Астафьева, заставляет говорить о нём как об одном из крупных русских писателей.

Художественная автобиография – вот, в сущности, к чему сводится событийная сторона его «Кражи» и «Последнего поклона». Но только событийная, то есть только внешняя, документальная.

Когда читаешь рассказы и повести Виктора Астафьева, возникает много вопросов. Художник, внимательно исследующий мир человеческих взаимоотношений, не может проходить мимо проблем, остро волнующих его современников. А в наши дни, как и прежде, порой зло разливается по земле, порой гнусность и подлость торжествуют свою победу над справедливостью и добром. Пусть эта победа временна, сиюминутна, но какие изменения она вносит в нравственный мир людей, оказавшихся вовлечёнными в этот конфликт!

Природа злого поступка, недоброго дела очень сложна и порой противоречива. Человек может совершить некое действие, которое в конечном счёте окажется нравственным или безнравственным, под влиянием чувства или побуждений интеллекта. Разумеется, и в том и в другом случае безнравственный поступок останется безнравственным. Но если художник установит, что то или иное действие совершено в минуту душевного ослепления, под воздействием острых страстей, а не в минуты холодного раздумья, наше отношение к этому поступку будет несколько иное, в этом случае, как говорится, возникают «смягчающие обстоятельства».

Виктор Астафьев внимательно исследует возникновение тех или иных чувств, тех или иных мыслей, в результате которых совершаются те или иные действия или поступки. И благодаря этому вниманию к внутренней стороне человеческой жизни Виктору Астафьеву удаётся вскрыть истинную сущность побуждений человеческих, подлинные мотивы поведения. Разумеется, это не новость в литературе. Вся подлинно русская литература, верная реалистическим заветам Толстого и Достоевского, верна этим принципам психологизма. Сейчас это особенно дорого и ценно в связи с опасностью тех натуралистических и формалистических тенденций, о которых упоминалось выше. Человек Виктора Астафьева несёт в себе и черты временные, настолько точно дана ему социальная и историческая характеристика, и черты общечеловеческие, настолько жизнь его многогранна, столько приходится ему испытать.

Герои В. Астафьева отличаются резко очерченным индивидуальным характером. Бесшабашный, словно заводной, Генка («Дикий лук») совсем не похож на скромного, милого тихоню Митяя («Митяй с землечерпалки»), а Егор Романович Стрельцов («Восьмой побег») резко отличается от Григория Ефимовича из «Синих сумерек». Сколько персонажей, столько и характеров. И вместе с тем при всём резком различии индивидуальных характеров у героев Виктора Астафьева много общего – того, что обычно называют русским национальным характером.

Чаще всего герои Астафьева внешне неказисты, а то и просто с физическими недостатками – такими их обычно и знают окружающие. В этом узнаётся давний литературный приём. Вспомним «Река играет» Короленко. Таким был и Тюлин в представлении тех, кто его знал внешне. Действительно, ведь бывают такие мгновения в жизни человека, когда он раскрывается целиком, полностью и предстаёт с самой лучшей своей стороны. Когда человек совершает подвиг, разве обращают внимание на его внешность? Во всяком случае, все видят, что не во внешности дело. Такой момент у героев Астафьева чаще всего наступает тогда, когда нужно выявить своё отношение к несправедливости, к житейскому злу, обману, к нравственной нечистоплотности. Здесь не нужно выказывать своё физическое превосходство, игру мускулов, нужно просто вступить в борьбу с этой несправедливостью, отстоять правду и моральную чистоту. Главное – одержать моральную победу, показать окружающим, что нельзя трусливо сносить безнравственные поступки пусть маленького начальства («Синие сумерки»). Не уронить своего человеческого достоинства, быть предельно честным перед самим собой, правдивым и не лукавить ради корысти и служебного преуспеяния, мужественно встречать все удары судьбы, побеждать в себе уныние, страх перед неизвестностью. Доброта, бескорыстие, простота – таковы черты положительных героев Виктора Астафьева. Его герои – не громких биографий, их дела сливаются с делами всего народа. Но и при всей «незаметности» их вклада в дело всего нашего народа герои Астафьева служат примером человеческой порядочности, стойкости, высокой нравственности.

Да, трудно говорить об Астафьеве – таком сложном, глубоком, серьёзном художнике. Не сразу пришла к нему известность. Много лет прозябал на литературной периферии. А потом многие с нетерпением ждали его новые произведения. Знали: обязательно доведётся испытать радость узнавания чего-то нового, неожиданного, то ли новый характер героя, то ли новые, неизвестные грани действительности откроются.

Виктор Астафьев много написал. Разнообразны темы его произведений. Но пожалуй, наиболее чётко оформились три темы: дореволюционное прошлое нашего народа, человек на войне, человек и современный мир в различных его аспектах. А одна из самых главных проблем его творчества – человек и природа.

Его герой – «в муках рождённый» (так называлась его статья). В. Астафьев как корреспондент встречался со многими людьми, писал о них очерки, но каждый раз его охватывало чувство неудовлетворения: «Мне казалось, что бледней, худосочней получались эти герои на бумаге. В жизни они ярче, красочнее, богаче». И это чувство неудовлетворённости привело его к единственно правильному решению: факт, человеческая биография, случай на дорогах – это только строительный материал для лепки художественного образа современника, соединяющего в себе всё духовное богатство и многогранность человеческих черт. Только взяв от каждого главное, можно слепить образ современника – к такому выводу приходит Виктор Астафьев.

Каков же герой Виктора Астафьева?

«Я уже подружился с ним, моим героем, уже могу с ним поговорить откровенно, и он порой открывается мне и доверяет кое-что своё, сокровенное. Мой герой – человек бывалый, с хитрецой и усталостью, проживший нелёгкую жизнь, устоявший перед трудностями и несправедливостями. Он так, запросто, не открывается. К нему ещё ключик надо подбирать».

«Я порой ясно вижу его, а порой он расплывается, бледнеет. А хочется, чтобы он получился живым, настоящим. Не могу я обобрать человека, который с детства начал зарабатывать свой хлеб, который прошёл войну, и не просто прошёл, увидел, победил, а натерпелся и настрадался вдосталь. После войны тоже хватил лиха, ибо уходил на войну здоровым, молодым, а вернулся инвалидом, и всё ему пришлось начинать сызнова: обзаводиться профессией, семьёй, и каждая мелочь, каждый шаг, начиная с чайной ложки и кончая образованием, давались ему с великим трудом. А он от природы человек весёлый, гордый, умеет посмеяться, пошутить, товарищей взбодрить и дрянь за горло схватить…

Словом, мой герой – это тот парень, который не особенно в глаза бросается, который без шума и гама творит новую жизнь…

А таких парней, таких девушек у нас много. Это благодаря их труду, их великому терпению, их выносливости и крепкожилью возмужала и расцвела наша страна».

Любовь, жизнь, красота – неизменные «герои» его произведений. Яростно художник выступает против тех, кто старается «заменить чувства арифметическими формулами или цитатами из нравоучительных плакатов и лозунгов», кто стремится «убить в человеке человеческое». И наоборот, он восторженно говорит о тех произведениях, которые «наполнены глубоким, как правило, поэтическим раздумьем о жизни: добротой к человеку, к красоте его, образным языком, высоким нервущимся «звуком» сыновним, трепетным отношением к родной природе».

«Я часто думаю над тем, – писал В. Астафьев, – как, где найти такие краски и слова, чтобы в полный рост изобразить в муках родившегося нового человека, борца и созидателя. А хочется только в полный рост. И, наверное, есть такие краски и слова. Надо искать».

Повесть «Последний поклон» Виктор Астафьев называет своей лучшей книгой: «самой дорогой книгой о самом дорогом и вечном», «книгой о бабушке и дедушке», а в общем-то о моей единственной и прекрасной Родине, которая исцеляет меня в дни горестей и тревог, а свидание с нею очищает от житейской скверны и окололитературной болтовни». В этих словах – творческий замысел художника.

Кое-что из того, что есть в этой повести, читатель уже знал как отдельные произведения: маленькие повести «Далёкая и близкая сказка», «Монах в новых штанах», «Ангел-хранитель», «Бабушкин праздник», «Где-то гремит война» и др. Но собранное всё вместе действительно составляет единую в своём замысле повесть как «последний поклон» бабушке и всем тем, кто помог ему вырасти и сформироваться настоящим человеком.

Тема родины проходит через всю повесть, скрепляя единым идейным стержнем все эти, казалось бы, отдельно существовавшие произведения.

«Если у человека нет матери, нет отца, но есть родина, – он ещё не сирота. Всё проходит: любовь, сожаление о ней, горечь утрат, даже боль от ран проходит, но никогда-никогда! – не проходит и не гаснет тоска по родине». Так и умер в Чёрном краю Вася-поляк. Навсегда остался он в памяти своей тоскующей музыкой, пробудившей в рассказчике самые горькие и самые тревожные чувства.

Когда он слушал музыку, ему казалось, что в мире нет никакого зла, в мире торжествует добро и ничего дурного не может в нём уместиться. В эти минуты он не боялся кладбища, не боялся одиночества, ночного мира, в обычные дни полного всяческих неожиданностей и странностей. В эту удивительную ночь он не побоялся зайти на кладбище поклониться дорогим могилкам, посидеть на берегу Енисея. И может быть, впервые задуматься над тем, почему «неспокойность» древнее буйство реки не возбуждает, а, наоборот, успокаивает: «Наверное, потому, что была осень, была луна над рекой… И ещё, наверное, потому, что во мне звучала Васина музыка о неистребимой любви к родине. А Енисей, не спящий даже ночью, крутолобый бык на той стороне, пилка еловых вершин над дальним перевалом, молчаливое село за моей спиной, кузнечик, из последних сил работающей наперекор осени в крапиве, вроде бы один он во всём мире, трава, как бы отлитая из металла, – это и была моя родина, близкая и тревожная». Так пробуждается в сознании мальчишки своё понимание родины, чувство сопричастности всему, что делается и творится на его родной земле. И с каждым новым шагом по земле понятие родины будет расширяться, углубляться, но любовь к родному селу, память о родных могилках, о Васе-поляке, пробудившем в нём неизведанные чувства и страсти, останется в его сердце на всю жизнь.

Деревенский мальчишка, он многое узнавал от бабушки. Мир раздвигался, становился шире, он вышел за околицу деревни, в тайгу, впервые услышал Зорькину песню. Бабушка рассказала ему об этой птичке, по голосу которой начинается жизнь леса. И эта песня, «песня пробуждающегося дня, вливалась в моё сердце и звучала, звучала, звучала». И сколько таких «песен» откроется любознательному деревенскому мальчишке, пытливо познающему окружающий его мир. От бабушки он узнал, что «деревья растут для всех». Человек, посадивший дерево, не должен называть его своим. Деревья растут «и для птичек, и для людей, и для солнышка, и для печки».

Так вместе с детскими мыслями и заботами закладывались первые моральные и нравственные основы человеческого бытия.

Бабушкины внушения не прошли даром. Мальчишка совершает первый мужественный поступок, спасая из полыньи замерзающих гусей; рисковать жизнью ради их спасения может только очень добрый человек. От бабушки узнал он о целебной силе различных трав, ведь все деревенские ходили «к ней лечиться от живота, от простуды и ещё от чего-то». К бабушке приходили попросить взаймы, она никогда не отказывала; к бабушке приходили за советом, и она, добрая и умная, находила лучший выход из трудного положения; от бабушки он узнал много сказок, легенд, пословиц, поговорок.

Сколько горя на земле, сколько страданий, несчастий, бед, и всё это видит, чувствует бабушка Катерина Петровна. Она тяжело вздыхает, сочувствуя слепнущему Васе-поляку. Помогала ему, когда он окончательно ослеп и лишился скромного места сторожа на завозне. А сколько дел у бабушки! «Родню надо обойти. Указать всем. Генерал!..» Без нее в селе, как без командира на войне, – разброд и отсутствие дисциплины. Но и бабушка без народа «обходиться не может». Вот сущность её характера! Везде и всюду она оказывается нужна: поможет вытащить внука из трясины, привезёт из города пряник («Конь с розовой гривой»), сошьёт из «свово фартука» сумку с ручками и с кармашком для чернильницы, как городскому, всегда пожалеет, одобрит, даст мудрые советы, и не случайно в те мгновения жизни, когда он делает свои самостоятельные шаги и что-то получается не так, он вспоминает бабушку – и тогда, когда страшно, и тогда, когда одиноко, и тогда, когда больно и обидно.

«Жизнь состоит из сплошных открытий» – эти слова бывалого человека могут служить эпиграфом, настолько точно они передают смысл всех эпизодов повести.

Перед нами постепенно вырисовывается сложный характер деревенского мальчишки. Жизнь потчевала его не только хлебом, была полна добра и света, радостью новых открытий, неожиданными и неизведанными чувствами. Зло, несправедливость тоже встречались на его пути. И своим детским сердчишком он уже понимал, где правда и справедливость, а где грубость и насилие.

Много раз Виктор Астафьев вспоминает войну, которая принесла горе и страдание в каждую семью. И пытается понять, почему же русский человек, вынесший на своих плечах непомерные тяжести, не озлобился, духовно не поистратился, не растоптал в душе своей стремление к добру и справедливости. Почему живут в душе русского человека неистребимая совестливость, простота и какое-то непостижимое спокойствие даже тогда, когда на него наваливается беда, способная растоптать всё лучшее в человеке.

Бабушке и всей её семье пришлось пережить страшный голод, придавивший всё село. «Замолкли песни, заглохли свадьбы и гулянки, притихли собаки, не стало голубей… Сразу захмурели и словно бы состарились дома, углы у них были, как челюсти у голодных людей, сухи и костлявы». Всё, что было, променяли на хлеб, даже бабушкину «смертную одежку», бережно хранимую ею для последнего часа своего. Оставалась только машинка «Зингер», на которой Катерина Петровна обшивала чуть ли не полсела. И до тех пор, пока машинка оставалась в доме, у всех в деревне теплилась надежда, что как-нибудь смогут выкрутиться из тяжёлого положения.

Но «чёрный день» наступил. Золотые серёжки – последнее, что осталось от матери Витьки, – отвезли в торгсин, лишь бы выходить парнишку, спасти его от голодной смерти. Потом дед пошёл пилить дрова в сельсовет, и на заработанные им деньги бабушка купила в городе каравай хлеба, оказавшийся с мякинной начинкой. Горе великое пережили дед и бабушка, и не столько оттого, что оказались обманутыми, а скорее оттого, что есть на свете обманщики, способные наживаться на горе и нужде людской. Лучше бы не дожить до этих дней, чем видеть такое злодейство и жульничество. Но даже и не эта черта бабушкиного характера привлекает здесь внимание. По дороге она подобрала щенка, которого выбросили околевать, ведь голод был по всей округе. А бабушка подобрала. Самим есть нечего, а накормила его. Только что горько плакала, проклиная обманщиков, а через некоторое время с какой-то детской беспомощностью улыбнулась, глядя на щенка, захлопотала, постепенно входя в привычный ритм домашней работы. А маленький полуголодный Витька узнал от бабушки ещё одну святую заповедь русского человека: «Добро человеческое никогда не пропадёт. И человека, и животину жалеть надо».

Горькое, печальное в этой истории сменяется юмором, весёлым смехом, который вызывает у читателя рассказ о Шарике, «лукавой, глупой и преданной собаке».

«Осенние грусти и радости» – это рассказ о заготовке капусты на долгую сибирскую зиму. Труд великий, но радость и веселье сопровождают его. Катерину Петровну в деревне любят за доброту, справедливость, за то, что поделится последней хлебной коркой, за ясный, светлый ум – дурного уж никогда не присоветует, за трудолюбие и мастеровитость в каждом деле, за большое, щедрое сердце, которое обо всех болело и болит. И после каждого трудового дня Катерина Петровна охает, вздыхает, думает о близких и дальних родных, беспокоится о чём-то, переживает. Умаялась старая, да так, что не знает, куда и руки положить. И ещё одну святую заповедь нашего народа узнает маленький Витька в тот тяжёлый трудовой день: «В любом деле не слово, а руки всему голова. Рук жалеть не надо. Руки, они всему скус и вид делают. Болят ночами рученьки мои, потому как не жалела я их никогда…»

С грустью вглядывается Виктор Астафьев в деревенскую «смешную фотографию», смешную, может быть, потому, что уж больно бедновато одеты ребятишки и девчонки, хотя и собирали для них со всей деревни, старались не ударить лицом в грязь перед приезжим фотографом. Эта фотография оживила в памяти и образ первого учителя. Не удалось вспомнить ни имени, ни фамилии, но навсегда запомнилось его доброе, приветливое лицо, его мужество, с которым он бросился на змею, ограждая от опасности ребятишек, когда вышел с ними на лесную прогулку. Таким его запомнил Виктор Астафьев: всегда готовым «броситься вперёд и оборонить своих учеников, помочь им в беде, облегчить и улучшить людскую жизнь». Вспомнилось и другое: бережное и трогательное отношение всего деревенского люда к этой замечательной супружеской паре учителей.

Учитель так и не узнал, кто привёз ему воз дров, хотя вся деревня знала об этом. А бабы принесут то кринку молока, то сметанки, то творогу, да вроде бы у них и «забудут». «Ребёночка доглядят, полечат, если надо, учительницу необидно отругают за неумелость в обиходе с ребёнком. Когда на сносях была учительница, не позволяли бабы ей воду таскать с Енисея».

Глядя на эту «смешную фотографию», Виктор Астафьев представил себе свою деревенскую жизнь, деревенский люд, который его окружал и помогал расти таким же добрым, честным, бескорыстным, трудолюбивым, мужественным и бесстрашным. Даже дядя Левонтий, беспробудный пьяница, предстаёт совсем в другом свете. Он бросил пить и дебоширить после разговора с учителем, который с ним «по-людски» поговорил. Молодой учитель нашёл ключ к сердцу этого человека: давненько на него махнули рукой, и никто с ним обычно не разговаривал «по-людски». Вот причина душевных перемен в дяде Левонтии.

Добрым, сильным, душевным, крепким предстаёт деревенский человек в повести Виктора Астафьева «Последний поклон». Чужая беда становится близкой, обострённое отношение к чужому горю – пожалуй, самая характерная черта Виктора Астафьева. Кеша («Где-то гремит война») точно выражает сущность главного героя: «Всегда ты за всех мучаешься. Оттого жить тебе тяжельше всех нас». Эта черта перешла к нему от бабушки, Катерины Петровны. Вмешиваться в чужие дела, помогать устраивать их, переживать вместе с людьми горе и радости – основная черта бабушкиного характера. И ей было «тяжельше» других, и Виктор Астафьев близко к сердцу принимал чужую беду. Если в первых новеллах главным героем была бабушка, в своих действиях и поступках, со своими мыслями, переживаниями, чувствами, а Витька только рядом с ней, словно воспринимая от неё уроки жизни, то в повести «Где-то гремит война» он чуть ли не впервые выходит на первый план и становится «самостоятельным» героем произведения, словно бы отвечает на вопрос читателей: чему ж, посмотрим, научила тебя бабушка, кого воспитала в тебе, что передала. Раньше если и случалась беда, то он твёрдо знал, что бабушка выручит, она такая, не оставит в беде. А на этот раз ему пришлось всё делать самому, да ещё в такое время, когда во всех уголках нашей страны гремит война. Всюду и везде трудности большие, горе великое испытывал народ. Большое горе вошло и в дом тётки Августы, и она «слёзно молила» Виктора навестить её. И вот он пошёл в родную деревню.

И сразу попал в беду – сбился с дороги. Кругом снег, сурово и беспощадно завывает ветер, да и голод постоянно напоминает о себе, – словом, есть от чего прийти в отчаяние, подумать о смерти. А ведь так не хочется умирать в неполных семнадцать лет, когда переполняют желания отплатить людям добром за то добро, которое они сделали ему, «отрывая от себя последний кусок». Борьба исчерпала его: казалось бы, всё – силы оставили его, сейчас он прислонится к обрыву, заметёт его снежком, и он останется здесь, так и не сделав никакой пользы людям, которые растили его. Еле слышный лай собак пробудил в нём надежды, но ненадолго, слишком отупел, устал бороться со стихией. Но вспомнил про хлеб, вспомнил мастера, который догадливо исхлопотал ему две пайки хлеба. И силы стали прибывать от хлеба, пахнущего пашней, родной землёй, жестяной формой, смазанной автолом. И снова на его пути оказался добрый человек, впустивший его на ночлег и обогревший его теплом, ласковым словом. Откуда берутся вот такие люди, как Дарья Митрофановна, «конюшиха из Собакинской», которые обязательно пустят на ночлег, обогреют, ототрут, спасут и последнее отдадут?! И вот эту Дарью Митрофановну, спасшую ему жизнь, избушку, где он отогрелся, Виктор уже никогда не забудет: «Позднее, гораздо позднее, через много-много лет попробую я разобраться и уточнить, откуда у человека берётся доподлинная, несочинённая любовь к ближнему своему, и сделаю открытие: прежде всего из таких вот избушек, изредка встречающихся на нашей жизни». И ещё одно открытие сделает на этот раз Виктор: так сильно соскучился по родному селу, что даже сердце защемило у него от «такого одинокого, такого сиротливого и чистого, такого родного и близкого села. Как трудно жить вдали от него. Когда показались дома, он заторопился, хотелось поскорее увидеть то, что дорого с детства. Но мало что изменилось здесь… Село стояло на месте: дома, улицы, а значит, и весь мир жили своей неходкой жизнью, веками сложенным чередом. С этой встречи с родным селом-деревушкой останется в душе моей вера в незыблемость мира до тех пор, пока есть в нём моя странная, земная деревушка. Они так и будут вечно жить сообща – деревушка в мире и мир в деревушке».

«Деревушка в мире и мир в деревушке» – с этого мгновения вся его жизнь, все его мысли, действия, поступки, свершения окрашиваются этим неугасимым высоким патриотическим чувством любви к своей Родине. Любовь к своей деревушке питает и любовь к своей стране, формирует и воспитывает патриотическое сознание человека, подобно тому как незаметные родники – великие реки. Любовь человеческая перерастает в любовь всенародную.

«Здесь было всё: и игры, и драки. Здесь меня приучили к труду, заставляли сгребать снег, выпроваживать весенние ручьи за ворота. Здесь я пилил дрова, убирал навоз, ладил трактор из кирпичей, садил первое в жизни деревце». Здесь была тайга, дедушкина заимка. Здесь, наконец, была русская печка, куда забирался он и от бабушкиного гнева, и с различными мальчишескими бедами, огорчениями, секретами. Здесь испытывал голод, нужду. Здесь узнал первые радости, тревоги, счастье, здесь же получил первые уроки нравственного воспитания. Словом, здесь он сформировался как человек, как личность. И то, что он пришёл сюда, к тётке Августе, чтобы разделить с нею горе, обрушившееся на неё – похоронная с фронта пришла, – свидетельствует, что уроки, преподанные бабушкой и дедушкой, близкими и родными, всем деревенским людом, не прошли даром: «Когда снаряжали меня в путь-дорогу, все, по-моему, догадывались, зачем покликала меня тётка, и своей заботой хотели облегчить мою дорогу. А я шёл в ночь, в стужу, в метель, чтоб облегчить горе Августы. И не знал, как это сделать, но всё равно шёл». Таков уж характер русского человека – горе и радость делить пополам со своими близкими, родными, со всем своим народом.

Горе тётки Августы ни с чем не сравнить: похоронная с фронта, а тут голодные, страдающие от многих недостатков и лишений родные дети. Видеть, как они тают на глазах, слышать их требовательные голоса, просящие хлеба, – что может быть страшнее и трагичнее, особенно для матери. А тут дикие козы напали на сено, а без сена коровёнка не перезимует. Без коровы тётке Августе с детьми не выжить. И когда до Виктора дошёл смысл этого нового горя, он в испуге перестал даже есть, холод прошёлся по его спине. Ему хочется заорать на тётку Августу, но он сдерживает себя и своим спокойствием показывает, что нет безвыходных положений. «Хорошо, что ты пришёл… Надумала я удавиться. И верёвку припасла…» Самоубийством надумала она спасти своих детей, ведь их бы забрали в детдом, стали бы кормить и одевать. А вот пришёл Виктор, поплакала, пожалобилась, сердце и отошло. Вернулась к жизни со всеми её тяготами и новыми заботами: «Одну беду над моей тёткой пронесло. Она потянет дальше тяжёлый свой воз, одолевать будет метр за метром тяжкую, многими русскими бабами утоптанную тропу».

И Виктор помог ей в этой беде, выдержав первый экзамен на зрелость. Так рос, мужал, закалялся и формировался как личность Виктор Астафьев – писатель, автор многих рассказов и повестей.

До сих пор казалось, что автор этой книги хорошо знал Виктора Астафьева и как писателя, и как человека, и некоторые основания были к тому: редактировал книгу его рассказов, разговаривал, спорил, слушал его на официальных и дружеских встречах: весь он, беспокойный, ершистый, прямой, беспредельно честный и открытый, был как на ладони. Но созданный им образ простой русской женщины, мужественной в беде и горе, умной, чуткой, бескорыстной, трудолюбивой, открыл какие-то новые стороны и его характера…

Думаю, что надежда Виктора Астафьева оправдается: в образе его бабушки Катерины Петровны и дедушки многие читатели отыщут черты своих бабушек и дедушек, черты своих матерей и отцов, и будет их «жизнь беспредельна и вечна, как вечна сама человеческая доброта».

В какой-то книге Виктор Астафьев вычитал, будто жизнь пахнет розами. В такую жизнь и он сам, и герои его произведений не верят, такую жизнь они просто-напросто не знают. «Мы живём в тяжёлое время, на трудной земле. Наша жизнь вся пропахла железом и хлебом, тяжким трудовым хлебом, который надо добывать с боя» – вот пафос творчества Виктора Астафьева, таков его положительный герой, такова его жизненная позиция.

В 1976 году в журнале «Наш современник» (№ 4—6; отд. изд. – 1980) была опубликована повесть Виктора Астафьева «Царь-рыба», вокруг которой сразу развернулись оживлённые споры…

И в этом произведении Виктор Астафьев остаётся верным себе, своему творческому кредо: ставить героя в тяжкое положение, когда, казалось бы, нет выхода, когда медленно приближается опасность, наступает критическое положение, и всё-таки герой не окажется сломленным. Если он проявит все свои нравственные силы, если он никогда не был белоручкой, если не считает себя этаким сверхчеловеком, если он не жалеет себя и не бережёт себя для каких-то выдающихся дел, а просто работает не покладая рук.

Повествование ведёт сам автор, рассказывая о своём отце, о своих братьях и сёстрах, о своих близких и родных, знакомых, случайно оказавшихся на его житейском пути, но чем-то глубинным и характерным привлёкших его писательское внимание. Жизнь-то у обыкновенного человека состоит из повседневных забот, будничных дел, но чуть ли не в каждой человеческой судьбе наступает какой-то кризисный момент, когда характер человека должен проявиться во всей его глубине и неповторимости. Вот такие кризисные ситуации и привлекают внимание писателя.

Колька, брат повествователя, работал на машине, жил тихо, спокойно, но много дней точила его мечта махнуть в тундру поохотиться зимой, стать промысловиком, авось пофартит. Забурлила в нём отцовская неугомонная кровь, в городе стало скучно, работал без души. Подобрались втроём в артель промысловиков, заключили договор и отправились на всю зиму в одинокую избушку в надежде на хороший фарт. Всё складывалось хорошо, настроение у Кольки и его молодого напарника Архипа было поначалу боевое и даже шаловливое, думалось, что такое будет и всю зиму. И старшой у них был человек бывалый: и войну, и тюрьму прошёл. За много лет работы на Севере привык к опасностям, напряжённым ситуациям: беспокойная душа его требовала движения, просторов, фарта, удачи. Прежде всего ему хотелось уберечь молодых своих напарников от разочарования, которое он первым почувствовал, когда понял, что фарта не будет: мор лемминга в тундре влечёт за собой миграцию песца. А это значит, что вскоре откочует песец в поисках еды в другие места и они останутся ни с чем. «Не будет охоты», – твёрдо упреждает напарников старшой, не будет фарта, ждёт их большая неудача в жизни. И вот это им предстоит перенести. Конечно, можно сделать нарту, погрузить продукты, запрячься в лямки и, пока неглубокий снег, уйти в город. Но пускаться в такой путь чрезвычайно опасно: они-то знали, что такое пройти по тундре много-много немереных километров, без палатки и без упряжных собак. А они даже не могли прикинуть, сколько дней им предстоит идти, чтобы выйти к ближайшему населённому пункту. Тяжёлое положение, ничего не скажешь… И сразу возникает раздражение, отчуждение, некоторая растерянность. Но пока только старшой по-настоящему отчётливо представлял масштабы опасности: прозимовать-то они были готовы, у них есть всё для этого: снаряжение, продукты, дрова, но как зимовать без работы, как поведут они себя в одной маленькой избушке? Сколько слышали они рассказов о том, что зимовщики не выдерживали нервной нагрузки и погибали из-за несовместимости характеров, из-за психологической перегрузки. И старшой прямо им говорит об этом, о том, что они могут перестреляться, потому что если они останутся, то может напасть на них «маята», когда всё становится безразличным, наступает равнодушие, тупость овладевает всем существом, человек перестаёт бороться за жизнь и чаще всего погибает. Колька и Архип сразу переменились, от шаловливости не осталось и следа. Сначала они крепко обиделись на старшого: «Насулил, губы мазнул отравой фарта, подзадорил, растревожил – и что?! Чувство неприязни, желание свалить на кого-то свою пока ещё не беду, всего лишь неудачу забрезжило и во взглядах, и в разговорах молодых охотников. Разъедающая ржавчина отчуждения коснулась парней, начала свою медленную, разрушительную работу… Они готовились к работе, ими двигало приподнятое чувство ожидаемой удачи, охотничьего чуда, но в зимней, одноликой и немой тундре даже удачный промысел не излечивает от покинутости и тоски…» Потом крепко задумались. Что же делать? Промысловики остались. И Виктор Астафьев со всеми подробностями описывает эту драматическую ситуацию, когда три человека, разные по всем своим устремлениям и планам, по всем своим индивидуальным человеческим особенностям, должны были долгие зимние дни и ночи проводить вместе. Сам старшой определил, что им надо «жить союзно», что бы ни произошло, будет или не будет удача. «И помните всякий час, всякую минуту – в тундре заблудиться страшнее, чем в нехоженой тайге». «И потекли часы, складывающиеся в длинные сутки, сутки в более долгие недели. Песец не шёл… Время двигалось еле-еле…» И вот тут-то и произошло то, чего больше всего опасался старшой: не выдержали нервы и передрались между собой старшой и Архип, оба сильные и напористые. Оно и понятно: «Нарушилась душевная связь людей, их не объединяло главное в жизни – работа. Они надоели, обрыдли друг другу, и недовольство, злость копились помимо их воли…» Пришла та самая болезнь, которой больше всего боялся старшой, – ребята стали маяться от безделья, а это жуткая болезнь. Старшой старался занять их, но работы не хватало. И когда приземлился самолёт, прилетевший забрать незадачливых промысловиков, на снегу сидели два здоровенных мужика и плакали, а третий лежал больной. Никаких назиданий не произнёс писатель, однако было ясно: промысловики выдержали экзамен, они не были избалованными, были нормальными парнями.

«Сон о Белых горах» имеет принципиальное значение для выявления творческого замысла «Царь-рыбы». Кто хоть раз взял в руки ружьё, тот обязательно как-нибудь захочет «испытать отраву и сладость промыслового фарта, отметая мудрый совет: человек жив бывает хлебом, а не промыслом». Так Аким, друг Кольки, однажды захотел испытать счастье промыслового охотника и отправился в туруханскую тайгу. Если бы всё было в порядке, то Виктор Астафьев, возможно, и не заинтересовался бы этим обычным жизненным эпизодом. Но всё было необычным. Как только Аким подошёл к избушке, он сразу почувствовал, что там уже кто-то есть. Так оно и оказалось: в избушке находилась умирающая девушка, её совсем недавно поманил один прохвост, возомнивший себя сверхчеловеком и выработавший свои правила жизни, которые коренным образом отличались от привычных в России принципов. Ему всё дозволено, он может быть спесивым, высокомерным, горделивым, потому что он всё умеет лучше других. По крайней мере, так казалось молодому Гоге Герцеву, геологу, самостоятельно бродившему по тайге и делавшему самостоятельные исследования. Он всё мечтал найти золото и разбогатеть, а разве экспедиции этим занимаются… Нет, конечно. «В его молодые годы он знал и умел до удивления много… И во всём старался обходиться своими силами…» А почему? И вот он, этот сверхчеловек, погиб в тайге, оставив беспомощную Эльвиру, доверившуюся ему и обманутую им. Всю жизнь Гога стремился построить так, чтобы служить только самому себе, извлечь из своих знаний и умений как можно больше выгоды для самого себя. Аким тоже всё умеет, но он всё своё умение и ловкость использует для того, чтобы спасти другого человека, оказавшегося в беде по вине этого самого Гоги. Победителем в этом житейском соревновании оказывается Аким. Его сноровка, ловкость, высокое нравственное устремление помогли ему не только выжить, но и многому научить другого человека, до этого несколько снисходительно относившегося к такого рода простым людям. Аким покорил девушку своим бескорыстием, своей самоотверженностью, высокими человеческими качествами, когда он отказывался от многого ради другого человека. Гога только брал от жизни и от людей, ничего не давая им – ни своего тепла, ни душевной гармонии, ничего… Даже свою ловкость и сноровку он использует только для самого себя. Но этого ему однажды не хватило, и он погиб, бессмысленно, как и должно было случиться, рано или поздно. «Чего же не жил ты один-то? Чего толкался локтями, людей ушибал? Быть человеком отдельно от людей захотел! Вариться в общем котле, в клокочущей каше – и не свариться?! Шибко ловок! Нет, тут как ни вертись, всё равно разопреешь, истолчёшься, смелешься. Хочешь жить нарозь, изобрети себе корабль, улети в небо, на другую землю, живи там один себе, не курочь девок…» – так размышляет Аким, наткнувшись на труп этого «сверхчеловека».

Беспощаден Виктор Астафьев к такого рода «сверхчеловекам», которые чаще всего презирают, откровенно и нагло, всё, что их окружает: людей, землю, небо. И приговор этот от имени Природы и Человека произносит невзрачный, кривоногий, небольшой человечек, душевные силы которого неисчерпаемы.

Великолепно Астафьев раскрыл деликатность этого простого человека, его природный ум, глубину нравственных переживаний. Тонко, правдиво художник показал и перемены, которые неизбежно начали происходить в душе Эльвиры, городской девушки, оказавшейся впервые в сложнейшем положении. Сначала ей казалось, что такой невзрачный человечишка, как Аким, должен быть счастлив потому, что она оказалась рядом с ним. Она человек высшей породы, и всё грязное, будничное, тяжёлое должны делать для неё такие, как он. Но потом в ней происходят заметные сдвиги, она стала значительно лучше, человечнее, а потому и женственнее. Сначала она и не хотела укрощать себя, а потом научилась пересиливать себя, ко многому привыкла, многое в себе переборола.

«Сон о Белых горах», «Капля», «У Золотой карги», «Рыбак Грохотало», «Царь-рыба», «Уха на Боганиде», «Поминки», «Летит чёрное перо» и «Туруханская лилия» – все эти повести и рассказы связаны не только позицией и характером самого рассказчика, но и общими героями и общим местом действия, общей проблематикой: как часто мы ещё беспечно расхищаем наши огромные природные богатства, а ведь наши отношения с природой должны быть построены на более человечной основе. Автор показывает различные случаи, когда нарушение гармоничных отношений с природой приводит к трагическим результатам. Беспощадно клеймит Виктор Астафьев хищников, которые наживаются на природе, на её беззащитности.

В последнее время отношение к Астафьеву противоречивое даже в патриотическом стане. Это явление временное, действительно он противоречив в своих поисках Истины, но автор этой книги встречался с ним в самые его лучшие годы, 60-е, когда работали над книгой «Синие сумерки» (1968), переписывались – 12 писем его опубликовано в книге В. Петелина «Счастье быть сами собой» (М., 1999).

Последнее из них написано Виктором Астафьевым 3 марта 1972 года, когда по решению высшей власти автор этой книги был уволен из редакции журнала «Молодая гвардия»:

«Дорогой Витя! Виктор Васильевич, свет!

Был я недавно в Москве и хотел выделить вечер, чтобы поехать к тебе с Валей Сорокиным или одному и попить коньяку вместе с тобой, но настигла меня весть о смерти дорогого мне, и я, больной и потрясённый, скорее полетел домой, да и приходил тут в себя.

…Ну, ни утешать, ни тем более «нацеливать» тебя я не буду и не собираюсь. Пишу просто потому, что тебе, я знаю, сейчас одиноко, на душе темно и ты думаешь: «все гады Время распорядилось Время распорядилось, акромя патретов».

Гады, конечно, да чё поделаешь-то? Гад, между прочим, вещь не такая уж худая, есть хуже его тварь – это обыватель, особенно литературный!..

Ты слышишь, как он шипит, извивается и ползёт, ползёт в глубь нашей горемычной литературы? А вместе с ним ползёт равнодушие ко всему, в том числе и друг к другу, тяга к стяжательству и благополучию, забота о «приличиях» и здоровье. Заметил, многие писатели пить перестали… Этакое благополучненькое опчество, а? Ты хотел такого? Я хотел? Никто не хотел! Время распорядилось, и ведь предупреждал, предупреждал один евреец-молодец лет шесть или восемь назад…

Как твой домашний корабль? Не накренился оттого, что пошатнулись твои дела? Не дай бог! Ты знай работай себе…» Нет, не накренился, писал ему В. Петелин в ответ. И работает.

Виктор Астафьев был человеком безупречной честности, и в переписке с Эйдельманом, и в последнем романе о войне, а то, что он принимал Ельцина в своей деревне, – это в характере русского человека, он давно мечтал о своём полном собрании сочинений, без купюр, без цензуры, без правительственной руки, а покровительство Ельцина открывало ему такую возможность. 15 томов В.П. Астафьева вышли в свет.

Астафьев В.П. Синие сумерки. М.: Советский писатель, 1968.

Астафьев В.П. Последний поклон. М., 1975.

Астафьев В.П. Собр. соч.: В 15 т. Иркутск, 2005.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.