Иван Фотиевич Стаднюк (8 марта 1920 – 29 апреля 1995)
Иван Фотиевич Стаднюк
(8 марта 1920 – 29 апреля 1995)
Родился в селе Кордышевка в Винницкой области в крестьянской семье. Учился в сельской школе. В 1939 году служил в Красной армии и активно изучал русский язык, потом окончил военно-политическое училище и младшим командиром Красной армии выехал в мае 1941 года в Белорусский военный округ, где его и застала война. Побывал в трудных, трагических условиях войны, когда трудно было предполагать, что останется жить. Вскоре лейтенанта Стаднюка назначают во фронтовую газету, он часто выезжает на передовую, пишет заметки и очерки на героические темы, о подвигах и мужестве солдат и офицеров. В 1943 году стал майором, потом подполковником, не раз был награждён боевыми орденами и медалями.
После войны работал в журнале «Советский воин», в Военном издательстве, вскоре поступил в Московский полиграфический институт на редакторский факультет, который окончил в 1957 году. В это время одна за другой стали выходить сборники его рассказов и повестей «Максим Перепелица» (1952), «Сердце солдата» (1954), «Люди с оружием» (1956), «Место происшествия – фронт» (1960), «Сердце помнит» (1962). Уже в первом сборнике создан неповторимый национальный образ Максима Перепелицы, образы его односельчан, пронизанные острым юмором. Однако повесть при всей её неповторимости страдает приукрашенностью, бесконфликтностью. «Максим Перепелица» привлёк деятелей киноискусства, в 1955 году был снят фильм, в котором образ Перепелицы создал замечательный актёр Леонид Быков. Ленту до сих пор показывают по разным программам телевидения как фильм яркий и оригинальный.
В начале 1960-х годов Стаднюк начал работу над романом «Люди не ангелы» о коллективизации, о своих родных и близких по селу, испытавших все тяготы этого времени. Книга вышла в 1962 году в издательстве «Молодая гвардия», через три года была готова вторая книга романа. В ходе публикации произведения писатель получил множество писем, в которых слышался голос читателей, думающих об остроте поднятых проблем.
Такую книгу давно ждали, книгу, которая бьёт прямо в сердце, столько в ней острых проблем, раздумий о прошлом, настоящем и будущем.
С первых страниц чувствуешь, что роман написан настоящим художником: так зримо, пластично умеет автор передать и детские черты характера (непосредственность, наивность, ребячливость), и переживания взрослых. Мастерски Стаднюк показывает социальные перемены в жизни украинского села накануне коллективизации и бытовые подробности, житейские мелочи, незначительные детали, со всей конкретностью и исторической правдивостью воссоздающие недалёкое прошлое. Платон Ярчук, Степан Григоренко, Христя приковывают к себе внимание резко выраженной индивидуальностью, добротой, человечностью, великодушием, мужеством, с каким встречают выпадающие на их долю страдания и невзгоды. А уж страданий и невзгод предостаточно выпало на долю героев Стаднюка.
Выходит, что это новая книга о коллективизации, о двойстенности середняка, о преимуществах колхозной жизни? А не хватит ли? Ведь есть же «Поднятая целина» М. Шолохова, «Ледолом» К. Горбунова, «Перелом» Д. Зорина, «Бруски» Ф. Панфёрова, «Хроника одной жизни» С. Малашкина и десятки других талантливых романов и повестей, где по горячим следам событий воссоздана грандиозная картина ломки единоличного хозяйства и перестройки его на коллективных началах. Но книга Стаднюка интересна прежде всего новизной подхода, новым осмыслением явлений, которые иной раз рассматривались односторонне, то в радужном, то в чёрном свете, кроме, конечно, «Поднятой целины» М.А. Шолохова.
В романе Стаднюка много лирических, драматических и юмористических сцен. Семилетний Павлик нашёл ружье, думает подстрелить своих недругов, вскоре пришёл отец, а за ним председатель сельсовета и милиционер, ружье арестовали, милиционер составил протокол, и вдруг Платон Ярчук берёт это ружьё и ломает его пополам: это игрушка, а не ружье, и все покатились со смеху:
«Затем взорвался густой, надсадный хохот, от которого со звенью дрогнули стёкла в доме. Председатель сельсовета, ухватившись руками за живот, стонал и корчился от смеха.
– Что же ты дурака столько валял, товарищ Ярчук?! – обозлился милиционер, но тут же и сам залился тонким, бабьим смехом» (Стаднюк И. Люди не ангелы. М., 1968. С. 19).
Заговорили о колхозах, большинство решило посмотреть со стороны: получится – вступят, не получится – вступать подождут. Платон Гордеевич внял совету богатейшей Оляны, сделал тайник и спрятал половину урожая. «И началось непонятное… «Не хочешь записываться в колхоз? Плати деньгами или натурой налог! Уплатил! Вот тебе ещё налог. Нечем платить? Давай сюда избирательные права и пошёл вон из села…» Многих упорствующих середняков причислили к кулакам и во имя святого дела раскулачили неправедно», – со всей беспощадностью писал И. Стаднюк (Там же. С. 55).
Как-то Платон Гордеевич вышел из хаты, а вокруг полно односельчанок: только что он выгнал пятую вдову, на которой он хотел жениться, Павлику нужна мать, а он никак не подберёт себе жену. Оглянулся на хату и увидел: жирными буквами написано, что здесь живёт старый кобель. С ожесточением Платон лопатой стал соскребать этот дёготь. Так бытовые и политические проблемы поочередно встают перед Платоном Ярчуком, мучая его своей кажущейся неразрешимостью. Среди предполагаемых жён Платона Ярчука оказалась и Оляна, но и она не подошла Платону Ярчуку.
Степан Григоренко и Христя давно любили друг друга, но она вышла замуж за Олексу Якименко. А как только начали раскулачивать, Олекса Якименко, крепкий середняк, не выдержал и повесился. Наконец-то Христя, овдовев, вышла замуж за Степана Григоренко.
Года через два колхозной жизни из-за неурожая пришёл в Кохановку голод. «Грозное, холодящее душу чёрное слово. Кто не испытывал голода, тот не в силах вообразить, сколько рождает он человеческих страданий. Ничего нет ужаснее для мужчины – главы семьи, чем сознание своей полной беспомощности перед печальным, умоляющим взглядом жены, которая не знает, чем накормить детей… Первыми умирали от голода мужчины. Потом дети. Затем женщины. Но прежде чем уйти из жизни, нередко люди лишались рассудка, переставали быть людьми.
Недавно Платон Гордеевич увидел такое, что волосы зашевелились под шапкой» (Там же. С. 104).
На три Георгиевских креста, полученных ещё в Русско-японскую войну, Платон Гордеевич из Винницы привёз торбу с ячменной крупой. Платон Гордеевич всё понимал, понимал, что нужно помогать рабочему классу, кормить красноармейцев, нужен хлеб стране. Но разве необходимо при этом разорять село? «Не в силах он был постичь, что у рычагов сложнейшего государственного механизма республики кое-где стояли люди, готовые – одни со злым умыслом, а другие по своему неразумению – пожертвовать и той курицей, которая несёт золотые яйца, лишь бы «дать план», «отчитаться перед центром», «не остаться в хвосте»… Недобитые враги пакостили партии, чтобы посеять беду, вызвать недовольство в народе и ослабить страну, а карьеристы заботились о том, чтобы усидеть в «руководящих креслах»… А тут ещё неурожай…» (Там же. С. 112). Такова была правда времени.
Вскоре после этих раздумий Платона Гордеевича арестовали и предъявили обвинение, что он каким-то образом связан с подозрительными людьми, которые прятались у Оляны Басок и которые приказали ему сформировать сотню повстанцев. Не было этого, всё это выдумки и ложь. Но следователь настаивал и дал ему бумагу и ручку, чтобы он всё подробно описал. «Платон послушно поднялся со стула и уселся на мягкий, обитый чёрным дерматином диван… И потянулись дни и ночи, слитые в единую тусклую боль души, в цепь обжигающих сердце мыслей, – трудных, то и дело наталкивающих на неразрешённые вопросы. Перебирал в памяти, как вещички в мешке, все запомнившиеся события своей жизни. Думал и о том, чего сам не помнил, но о чём слышал от других… Многовато беды выпало на одну его жизнь. Если взболтать беду с радостями и попробовать на вкус, сладости и не уловишь – одна горькая горечь» (Там же. С. 135). Два года просидел в тюрьме Платон Гордеевич, а потом освобождён, доказали, что арестован по ложному обвинению, но получил семь лет за украденный на колхозном поле мешок семенного зерна…
Павел подрос, поступил в военное училище, а вскоре его вызвал полковник и сообщил, что у него полно раскулаченных и осуждённых родственников, а значит, исключается он из училища, но зачисляется рядовым красноармейцем в часть. Павел и Тося должны были вступить в брак, но началась война, перечеркнувшая все планы.
Хорошо знает своих героев Иван Стаднюк. Знает не понаслышке – вместе с ними он рос, переносил первые трудности, переживал взлёты и падения кохановского колхоза. И даже когда судьба разлучила его с родным селом, в думах никогда не расставался он с землёй своих отцов, с той соловьиной Винничиной, которая навсегда осталась в сердце «самой близкой к небу, самой живописной и песенной землей на планете». «Такого мнения придерживаюсь я, наверное, потому, что там, в селянской хате, родился и вырос, что всё там начиналось для меня впервые в жизни – от первого, самого дорогого слова «мама», от первого шага по глинобитному полу, от первой боли, первого радостного сознания, что я человек. Всё, что есть во мне, в моём сердце, – доброе и дурное, – все родилось там, и я не стыжусь восторженности, когда думаю и пишу о родном крае, о дорогих моих земляках» – так писал Иван Стаднюк о родной Винничине в очерке «Любовь моя и боль моя». Эта восторженность – любовь к родной земле – ярко проявилась в романе «Люди не ангелы».
Человек – сын земли, часть мира. Мать-земля для счастья своего сына готова небо пригнуть, если б могла. И человек должен тем же отвечать своей кормилице – любить её, не давать в обиду. Обокрасть землю – «значит поселить в сердце матери бездонную скорбь». В обжигающих мыслях Платона Ярчука: «Помните: выстреленную пулю вернуть нельзя; помните: убивать невинного – значит обеднить мир, посеять человеческую скорбь и хоть клочок земли, но омертвить. Никого пусть не утешает, будто память о человеке в вечности не вечна. Надо знать другое: бессмертна скорбь матери…» – вот философский ключ романа, гуманистический пафос Ивана Стаднюка.
В 70-х годах Иван Стаднюк задумал написать роман о минувшей войне. Сначала он предполагал назвать роман «Генералы видят дальше», под таким заглавием роман анонсировался в журнале «Октябрь». Но потом творческий замысел углублялся, охват героев и событий расширялся до того, что в роман вошли и Сталин, и Молотов, крупнейшие генералы и командующие фронтами. От замысла об «окопной» правде, которую он сам пережил, в которой принимал участие, остались только отдельные эпизоды, связанные с лейтенантом Иванютой. Стаднюк поднял исторические документы, познакомился с Молотовым, с работниками Генерального штаба, изучил воспоминания известных генералов и маршалов Советского Союза и фашистской Германии, наркомов тех лет, порой неопубликованные. Этот длительный процесс освоения документов и личных фронтовых переживаний подготовил большое эпическое полотно с названием «Война». Первую книгу романа Стаднюк закончил в 1969 году, вторую – в 1973 году. Обе книги опубликованы в журнале «Октябрь», позже вышли в Военном издательстве в 1974 году.
В книге «Исповедь сталиниста» Иван Стаднюк подробно рассказывает о встречах с Молотовым, о том, как он сидел в кресле Молотова, в котором сидел Иоахим фон Риббентроп и разговаривал с Гитлером, о том, как 16 октября 1941 года, во время паники в Москве, Хрущёв сообщил Сталину, что Генеральный штаб уехал в Куйбышев, на Ярославском вокзале стоит железнодорожный состав, в который погружена мебель из его кунцевской дачи, Политбюро приняло решение об отъезде Сталина в Куйбышев. Хрущёв потом признавался, что Сталин грубо выгнал его из своего кабинетеа и отдал приказ о проведении военного парада на Красной площади 7 ноября 1941 года, а также в Воронеже и Куйбышеве. И. Стаднюк спросил Молотова: «Как бы развернулись события, если бы Сталин осенью 1941 года покинул Москву?» Ответ Молотова был однозначен: Москва бы пала, рухнул бы Советский Союз, распалась бы коалиция антигитлеровских государств, не появился бы и второй фронт, отвлёкший много фашистских дивизий.
Возникли и сложности с публикацией первой и второй книг романа «Война», «которые прошли сквозь густые сита двух отделов ЦК КПСС, Главного политуправления Советской Армии, Института марксизма-ленинизма, Главлита, военной цензуры» (Стаднюк И. Исповедь сталиниста. М., 1993. С. 349). Когда первую книгу набрали в журнале, Стаднюк отправил вёрстку В.М. Молотову с письмом, которое приводится здесь полностью:
«Дорогой Вячеслав Михайлович!
Посылаю Вам вёрстку 1-й книги романа «Война» (название, возможно, изменится).
К сожалению, мне пришлось пойти на небольшие уступки редактуре в главах, которые вы читали раньше. Но я внёс в них и значительные дополнения.
Роман принят журналом «Октябрь» и планируется к выпуску в свет в январском номере 1970 года. (Роман опубликован в декабрьском номере 1970 года. – В. П.) Времени для работы над вёрсткой – в обрез.
Очень прошу Вас, Вячеслав Михайлович, прочесть в первую очередь подвергшиеся доработке главы: 9, 10, 11-ю (стр. 171—187) и две новые главы – (стр. 187—189) и (стр. 228—234). Буду Вам искренне благодарен за любые замечания.
Ещё раз оговариваюсь, что единолично несу полную ответственность за всю историческую и философскую основу романа, в равной мере как и за всё художественно домысленное. Заранее благодарю Вас!
С глубоким уважением И. Стаднюк. 10 дек. 1969 г.».
И ещё один эпизод из творческой истории романа. Когда была опубликована первая книга романа, Леонид Максимович Леонов пригласил Стаднюка к себе на дачу. «Сделав ряд замечаний по языку и стилю книги, – вспоминал И. Стаднюк, – он вдруг сказал:
– Вы не боитесь говорить о раздумьях, даже колебаниях Молотова, но, кажется, не решаетесь заглянуть, что творилось в душе Сталина в первые дни войны. Почему вы не пишете его «изнутри», не вторгаетесь в его внутренний мир, в его чувства и мысли?
Я ответил Леониду Максимовичу, что Молотова более или менее смело пишу «изнутри», так как встречаюсь с ним, подолгу беседую, ощущаю его характер и, что важно, он потом читает написанное мной и выражает к нему своё отношение. Писать же так о Сталине не решаюсь, а изображаю его через восприятие того же Молотова, Жукова, Шахурина.
– Тогда вы взялись не за своё дело, – жестковато заметил Леонов. – Или бросьте писать роман, или пишите Сталина, как полагается художнику.
Для меня это был великий урок… Затем засел за вторую книгу. Когда она была опубликована, Леонид Максимович позвонил мне по телефону и ободряюще сказал:
– Вот видите! Получается у вас Сталин! Я верю в него.
Урок нашего величайшего мастера пошёл мне на пользу» (Там же. С. 349—351).
Стаднюк И.Ф. Люди не ангелы: Роман: В 2 кн. М., 1968.
Стаднюк И.Ф. Собр. соч.: В 5 т. М., 1985—1986.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.