ПОЗДНИЕ ДИНЛИНЫ

ПОЗДНИЕ ДИНЛИНЫ

Динлины сыграли немаловажную роль в катастрофе, постигшей Чжичжи. Восстание 71 г. до н. э. вернуло им самостоятельность. В 57 г. южные соседи динлинов — хагасы (гяньгунь) приняли участие в гражданской войне; во главе их стоял сын Ли Лина[424]. Хотя в 48 г. Чжичжи снова покорил и динлинов и хагасов, восстановив хуннское владычество в Западной Монголии и Минусинской котловине, его уход на запад дал возможность динлинам и хагасам вернуть свободу. В дальнейшем оба эти народа слились и составили единый народ — енисейских кыргызов[425].

Для того чтобы более четко представить себе этот интереснейший народ, мы должны дополнить наши сведения данными раскопок.

Согласно китайским сведениям, «жители вообще рослы, с рыжими волосами, с румяным лицом и голубыми глазами. Черные волосы считались нехорошим признаком, а с карими глазами почитались потомками Ли Лина»[426]. Это описание корректируется данными раскопок. В таштыкскую эпоху (II в. до н. э. — IV в. н. э.), к сожалению, практиковался обычай трупосожжения, но вместе с этим на останки клали погребальную маску, которую С. В. Киселев считает портретной[427]. Сводит он все типы масок к трем группам:

1. Лица крупные, со слабо выраженной скуластостью, довольно полными губами, прямо поставленными глазами, выдающимся вперед подбородком и тонкими, длинными носами с горбинкой.

2. Лица крупные, более широкие, с полными губами, прямо поставленными глазами, прямыми носами.

3. Лица более тонкие, удлиненные, со слабо выраженной скуластостью, тонкими губами, прямо поставленными глазами, умеренными подбородками и миниатюрными, слегка вздернутыми прямыми носами.

Лишь лица последней группы приближаются к маскам, найденным в тагарских курганах и грунтовых таштыкских могилах типа Оглахты[428]. Маски были антропологически исследованы Г. Ф. Дебецем, который дал следующую характеристику: «В общем таштыкские маски представляют смешение европеоидных и монголоидных черт, напоминая больше всего современных шорцев и хакасов. Впрочем, среди последних удельный вес монголоидного компонента, по-видимому, несколько больше»[429].

Тут мы встречаем несоответствие письменного свидетельства с вещественным. Однако следует учесть, что маски были произведениями искусства, значит, были дороги и недоступны бедным людям. Мало того, они не вполне воспроизводили существовавший тип. Вспомним, что в могилах Пазырыка были обнаружены монголоиды с каштановыми подвесными бородами. Здесь же речь идет о подгонке под монголоидность. Несомненно, что динлинские старейшины подражали своим хуннским хозяевам и в одежде, и в манерах, и во вкусах, а это должно было отразиться в первую очередь на искусстве. Добавим к этому, что маски разрисованы очень изящным узором[430], а мы знаем, что в хуннский церемониал входило расписывание лица[431]. Итак, хуннское влияние на динлинов, по-видимому, имело место.

Еще более важно изменение погребального обряда: старинное трупоположение заменяется трупосожжением. Это знаменует смену религиозных представлений, причем новая религия перешла по наследству к древним тюркам (тюркютам) и дожила до IX в. К сожалению, скудость находок предметов культа не позволяет высказать суждения о духе новой религии, а письменные сведения относятся уже к позднейшему периоду — IX в., когда все могло измениться.

Несомненно китайское влияние на динлинов; в погребении Уйбат обнаружены остатки церемониальных зонтов, так же как в Ноин-ула — большом хуннском кургане. Очевидно, динлины китаизировались параллельно со своими господами, хуннами. Самой интересной находкой, характеризующей это время, является китайский дом ханьского времени около города Абакана. Открывшая его Л. А. Евтюхова доказала, что это дворец Ли Лина и его потомков[432]. Но вместе с обновлением культуры продолжали существовать древние динлинские обычаи, например обычай татуировать руки храбрецов[433]. Археологически этот обычай зафиксирован при раскопках второго Пазырыкского кургана. Динлинская культура таштыкской эпохи была гибридом и дожила до II в. н. э.

Быт подавляющего числа динлинов был прост; примитивное земледелие, оседлое скотоводство и охота составляли их хозяйственную основу. Одевались они в шерстяные и шелковые китайские ткани. В обработке металлов наблюдается прогресс: золото вошло в обиход, и началась добыча железа[434], но бронза еще была в ходу.

Социальный строй в эту эпоху резко изменился. Рядовые могилы уже лишены оружия и ценных вещей, которых очень много в богатых могилах. С. В. Киселев полагает, что в это время уже сложилась аристократия, и это были «всадники-воины, отличавшиеся от соплеменников обрядом погребения. В распоряжении этих воинов имелись подчиненные им люди, совершенно бесправные, обрекавшиеся на следование за ними даже в могилу. Очевидно, это рабы…»[435]. Действительно, наличие рабства у кыргызов подтверждается китайским источником[436], и возможно, что оно существовало с хуннского времени, как заимствованный институт. Еще более схожи те элементы родового аристократизма, которые отмечает С. В. Киселев, анализируя богатые погребения[437]. Необходимо признать, что у динлинов с I в. до н. э. начало преобладать восточное хуннское влияние, а элементы западной культуры сохранялись как реликты.