Глава 12. ПОЗДНИЕ СЛАВЯНОФИЛЫ
Глава 12. ПОЗДНИЕ СЛАВЯНОФИЛЫ
Россия, как самое большое славянское государство, могла бы стать инициатором славянского сближения, создания славянского блока. Но прежде чем что-то инициировать, России надо самой проникнуться идеями сохранения славянской самобытности и славянского единения. Ибо судьба славянофилов и их идей в России оказалась сложной.
В семидесятые-восьмидесятые годы девятнадцатого века ушли из жизни самые яркие и деятельные лидеры славянофильства. Однако славянофильская и, если хотите, панславистская идея, не оформившись в какую-либо партию с таким же названием, распространилась по городам и весям «русского царства» и имела сторонников в самых разных кругах.
Одним из главных славянофилов в административной иерархии стал император Николай II. Сколько издевок и недостоверных слухов при жизни и особенно после смерти распространили противники «немецкого царя»! На деле поступки царя, императора говорят нам о явной приверженности монарха славянофильской идее. Под руководством этого монарха Россия вступилась за Сербию при нападении на нее коалиции во главе с Германией. Решение принято Россией не спонтанно. На протяжении нескольких последних лет Германия ускоренно готовилась к войне, вела активную разведку на территории России, перевооружала армию и пропагандировала идею «похода на Восток».
Публицист С.С мирнов в русской печати говорил о том, что германская наука мобилизована для войны, о том, что общественное мнение откровенно готовят к неизбежной наступательной войне: «Германия задыхается, как дерево, корни которого стиснуты в скале: она должна или засохнуть, или раздвинуть границы» (П. Рорбах), «Несправедливо думать, что Россия – европейское государство, по отношению к которому действительны законы невмешательства в чужие дела. Россия для нас является тем же, чем были славянские земли на Эльбе для наших предков – это наша страна для колонизации. Русский народ ленив, туп, неспособен обрабатывать свои плодороднейшие земли и ежегодно голодает на них среди скрытых богатств; Германии же не хватает земли. Поэтому Германия должна иметь право отнять эти земли и поставить русских в положение слуг, а германцы займут положение господ» (О. Пранге).
У германских милитаристов взгляды идентичные гитлеровским и марксистским. Мы, конечно, можем сказать всем этим господам: пока ленивые немецкие бюргеры попивали пивко в своих барах, предприимчивый русский мужик освоил огромную территорию до Тихого океана, хлеба выращивал столько, что более половины мирового экспорта зерна приходилось на Россию. Более половины экспорта сала тоже приходилось на Россию. Именно Россия кормила пол-Европы, в том числе и разного рода болтологов.
Социал-демократы времен НЭПа понаписали кучу лживых книжонок об «империалистической» Первой мировой войне, о Николае Кровавом, о захватнической политике Российской империи и даже о поражении России…
Реальность заключалась в том, что в немецких школах ученики 4–5 классов рисовали географические карты с захватом русских земель. То есть решение о войне еще не принято, но идея уже созрела. То, что об этом умалчивали в СССР, характеризует правящую элиту, которая вначале предала русский народ, а потом предала и свою идеологию.
Дальше случилось то, что и должно было случиться. Германия объявила войну славянскому миру. Германские войска вторглись в Сербию. То, что не получилось у Турции, решили проглотить немцы. Следующей жертвой стала бы Россия, о чем и говорили карты немецких детей и откровенные речи немецких политиков.
России нужны были долговременные союзники на юге Европы. Южным славянам была нужна помощь России. Может быть, было бы достаточно ограничиться моральной и материальной поддержкой, но что сделано, то сделано. Миллионы русских солдат пали на полях Первой мировой войны за свободу России. Кости наших прадедов лежат в братских могилах без крестов и памятников, но никакая брехня Геббельсов и Троцких не разуверит нас в том, что герои зря полегли в родную землю.
И в речах Николай II часто обращался к славянофильской идеологии и терминам. 5 октября 1915 года в речи Николая II по поводу действий другого славянского государства, от которого ждали помощи, есть следующее:
«…казавшаяся невозможною измена Болгарии славянскому делу свершилась: болгарские войска напали на истекающую кровью в борьбе с сильнейшим врагом верную нашу союзницу Сербию».
«Единоверная нам Болгария, недавно еще освобожденная от турецкого рабства братскою любовью и кровью русского народа, открыто стала на сторону врагов Христовой веры, славянства, России».
Доброму болгарскому народу не везет с правителями (как и России), Не повезло во время Второй мировой войны, не повезло и во время недавних НАТОвских бомбежек Сербии. Что-то долго не везет. Но было время, когда болгары даже говорили о вхождении в состав СССР.
Царь не был одинок в своих стремлениях. Более того, на помощь сербам его подталкивали самые широкие слои общественности. Может быть, это стало важнейшим в принятии решения о выступлении в поддержку сербов. Большинство периодических изданий писали о страданиях сербов и черногорцев. Если бы Николай II не принял решения о поддержке балканских славян, то этого ему бы не простили патриоты России; а подленькие враги России, писавшие о кровавых имперских устремлениях царя, стали бы писать о «немецком царе, продавшем славян». Перефразируя поэта, скажем: погиб монарх, невольник чести.
В то же время скажем, что Николай II мог бы проявить больше дипломатичности. Сербов можно было поддержать дипломатически, оружием, финансово и другими способами. Так и в XX веке если бы ельциноиды дали сербам противовоздушные ракетные комплексы, то в Косово жили бы сербы, а теперь их там при поддержке американцев вырезали, как кроликов. При Николае II русские войска встали на защиту славянства, при Ельцине правительство способствовало введению блокады против своих союзников. При Николае II Петербург стал Петроградом, при Собчаке ЛенинГРАД стал ПетерБУРГОМ. Если к власти, к управлению Петербургом придут славянофилы, то этот город вернет свое имя, русское имя. Но это пока даже не угадывается. Славянофилы ушли на фронт, в том числе добровольцами; миллионы героев России лежат в братских могилах без памятников и власть имущим не стыдно.
Во время Первой мировой войны появлялись и новые патриотические издания. За некоторыми из них стояли достаточно серьезные политические силы. С 1915 года стал выходить еженедельник «Русская будущность». Издатели М.А. и Б.А. Суворины, Б.Б. Глинский; редакторы Б.Б. Глинский и П.В. Лавров. В работе еженедельника принимали участие люди, которых объединила война: члены Гос. Думы И.Н. Ефремов, М.А. Караулов, И.С. Клюжев, член Гос. Совета А.С. Ефремов, академик Кондаков, А.И. Гучков и много других государственных мужей, депутатов и ученых.
«Русская будущность» не только размышляла о будущем России и русского народа, но стала одним из флагманов борьбы за русские национальные интересы, обозначив их с первых номеров издания.
«Мы боремся не против имен, не против отдельных лиц германского происхождения. Как бы вредоносна, на наш взгляд, ни была деятельность этих отдельных лиц, она для общего положения страны – ничто, влияние их несоизмеримо мало. Борьба с немецким засильем направилась бы по совершенно ложному пути, если бы поставила себе целью только обличение деятельности таких лиц или требование их устранения. Мы боремся против той 200-летней системы, наложившей отпечаток на все наше существование, благодаря которой весь наш государственный уклад являет собою полную обособленность правящих кругов от интересов народных масс. Возникнув под влиянием и при содействии нахлынувших к нам массами немецких выходцев, вся наша политика, как внутренняя, так и внешняя, страдает непониманием народных желаний и стремлений…».
«…пора покончить с немецкою системою управления, пора по достоинству оценить сокровища русского национального гения, предоставить ему свободу самодеятельности и беспрепятственного развития; пора разрушить непроницаемую стену, отделявшую народ от правительства, а сделать это можно только путем полного обновления нашего административного персонала». («Р.Б.» 3, 1915 г.).
В 7 в статье «Немецкое засилье в бюрократии» журнал приводит процент немцев в Министерстве иностранных дел 33 %, в Гос. Совете – 25,4 %, в Министерстве Двора – 24 %, в Сенате – 17 %, в Министерстве внутренних дел – 15,2 %…
«…декабрьские события 1825 года привели к мысли, что тех сорок тысяч столоначальников, которые потом, по собственному признанию Николая I, будут управлять Россиею, удобнее набрать из таких элементов, которые не имели бы корней в русском обществе».
«…мы, конечно, далеки от мысли обвинять немцев в том, что они внедрились в русскую бюрократию. Их клином вдвинули в русскую жизнь исторические обстоятельства, и они по-своему добросовестно исполняли свои обязанности (завели канцелярию, создали особый канцелярский язык…). Но всякому овощу свое время. Мы не проповедуем поголовного изгнания немцев из нашей бюрократической рати.
Напротив, пусть себе сидят на второстепенных местах, где требуется лишь усидчивость и аккуратность. Но направлять судьбы своей страны, создавать будущее для наших детей и внуков должны мы сами, только мы и никто другой». Подпись – «Старый чиновник».
Уточним, что в Германии или где бы еще ни было русских, как клан, как монолитную общину, не пустили бы и на второстепенные государственные должности. Более того, с началом Первой мировой войны русских туристов, отдыхающих на германских курортах и в санаториях или выслали из страны или арестовали, денежные средства у большинства изъяли, попросту ограбили силами государственной машины.
«Гроза войны разсеяла космополитические иллюзии и непреодолимою силою мощного вулканического удара властно толкает и русскую мысль, и русскую власть на великий путь национального служения». И. Гофштеттер.
Как читатель видит из подписи, и многие люди, имевшие немецкие корни, сделали свой выбор в пользу русского государства. И еще заметим, что критика преобладавшего до войны германофильского настроения исходила не от верховной власти и не от революционной оппозиции, но от «среднего класса».
Во время войны, в которой были затронуты славянские интересы, постановка вопроса о смене госаппарата не кажется удивительной. Удивительной представляется позиция тогдашнего руководства Германии, не оценившего выгод своего несомненного влияния на Россию через своих выходцев, развязавшего войну и поставившего российских немцев в двусмысленное положение.
Германский воинствующий милитаризм разбудил в России национальные чувства. В одной из передовиц журнала «Русская будущность» (6) прямо говорится, что Россией война ведется не за экономические преобретения:
«Россия не может заключить мира с Германией даже в случае предоставления нам проливов вместе с Царьградом (Константинополем) и права безпошлинного ввоза товаров в Германию, пока все славянские земли не будут освобождены…»
Новый министр внутренних дел тоже заговорил о немецком засилье. При этом делается жест в отношении политически очень активной еврейской диаспоры. В пересказе журналиста заявление министра звучит так: «заявляет себя противником агрессивных мер по отношению к еврейскому населению, обещая вместе с тем итти по пути облегчения передвижения и проживания вне черты оседлости…»
Возможно, такое заявление вызывалось желанием найти союзников в еврейском населении или стремлением расколоть еврейское революционное движение. Эта позиция правительства вызвала споры в русском лагере. К сожалению, правы оказались те, кто утверждал, что еврейские экстремистские группировки не удовлетворятся периферийным процветанием, а захотят взять страну под свой полный контроль. Об этом писали многие старые авторы. Появление на политической сцене все более активизирующейся еврейской диаспоры делало положение немцев в России еще более двусмысленным. Тут свои трагедии.
Можно сказать, что славянофилам образца начала XX века не хватило последовательности и жесткости, чтобы взять власть в свои руки и удержать, чтобы сохранить символический переход от Петербурга к Петрограду. Славянофилам не хватило времени, везения, поддержки правительства (тут, скорее, саботаж со стороны масонов и уязвленной немецкой диаспоры). Славянофилы геройски гибли на фронтах, а русское крестьянство газет, подобных «Русской будущности», не читало по причине неграмотности. В результате была упущена возможность переустроить страну в соответствии с национальными традициями.
После революции часть славянофилов оказалась не у дел, часть ошибочно искала союзников среди масонов, часть выехала за рубеж, часть была депортирована…
В СССР в невиданных масштабах проходила ликвидация неграмотности, создавалась система бесплатного всеобщего медицинского обслуживания, гробилось крестьянство, но быстро росла индустрия. Вместе с тем выкорчевывалось все русское. Слова «русский», «славяне» благожелательно употреблялись только на уровне деревни.
Звериные бредни про уничтожение славян К.Маркса в двадцатые годы печатали большими тиражами. Марш «Прощание славянки» запрещен для исполнения, несмотря на то, что его автор В.Агапов служил в оркестре ВЧК, такие национальные поэты, как Сергей Есенин, «профилактировались». Накануне и во время Второй мировой войны, когда для защиты страны потребовалось разбудить русский патриотизм, положение понемногу стало меняться.
Но даже в семидесятые годы академия наук СССР под редакцией И.И. Минца выпускала книжонки антирусского и антиславянского посыла. В труде А.В. Игнатьева «Внешняя политика временного правительства» вместо оценок временного правительства походя очерняются славянофильские взгляды, русский народ и связанные с ним события. На странице 13 утверждается о якобы планировавшейся «царизмом»: «Аннексия Галиции упрочила бы угнетение самодержавием украинского народа». Один к одному попугайский перепев Гитлера с Геббельсом и Киссенджера с Бендерой. Каковы цели «русского самодержавия» (отметим, не российского, а русского самодержавия. – Прим. Бажанова) имело целью «создание опорной базы для нового этапа экспансии на Балканах». То, что идеологи «похода на Восток» лгут, то привычно и понятно. Но чем отличается позиция мракобесов из НАТО (бомбящих Югославию) и Академии наук СССР (научного органа ЦК КПСС)? Группа товарищей (и их потомков) из США работает в нашей стране с 1917 года. Не пора ли им отдохнуть?
Чем оправдывалась антиславянская пропаганда и резня, найдем у того же А.В. Игнатьева: «…в осуществление панславистских идей, которые издавна служили питательной почвой для шовинизма в России».
А вот теперь, уважаемые соотечественники, скажите, есть ли разница между американскими лакерами и киссенджерами и товарищами минцами, Гайдарами и прочими?
Борьбу с турецкой и германской оккупацией болгар, сербов, македонцев и других народов, борьбу с работорговцами они называют шовинизмом. Боялись и боятся не только славянского единства, но и русской самоиндентификации. Боятся даже при том, что такой разобщенный народ, как русские, поискать надо. Значит, есть что скрывать славянским хулителям, есть ради чего скрывать. Ставки – гигантская территория и миллионы потенциальных рабов.
Поздние славянофилы критиковали не только правительственных чиновников, но и российскую марксистскую интеллигенцию. Очень интересный, пронзительный по чувству публицист С.Смирнов писал о событиях начала Первой мировой войны:
«Народные массы, погруженные в свой тяжкий ежедневный труд, не могут следить за международной политикой».
«Кто в России до страшного пробуждения утром рокового дня 19 июля 1914 г. знал о войне? Кто о ней предупреждал? Я с горечью вспоминаю это раннее утро 19 июля в деревеньке Саратовской губернии, на Волге, когда разбуженный бабьим плачем, я с недоумением встал и увидел у пароходной пристани толпу мужиков – растерянных, недоумевающих, загорелых, обветренных; многие были без сапог и шапок. Они засыпали меня вопросами: «Какая такая война? С кем она? Из-за чего? Какой такой Вильгельм? Что же ему нужно? А как же: хлеб ведь стоит не убран!» И они пошли воевать… пошли эти бородатые, загорелые саратовские мужики: им ведь никто не сказал раньше, что там стоит свирепый и безпощадный враг, с ядовитыми газами, что он давно готов и что он уже протянул руку, чтобы взять за горло. Может быть, эти мужики уже все честно положили свои головы где-нибудь в Галиции, или в Мазурских озерах: мир им! Но я и до сих пор без краски стыда не могу вспомнить эту сцену в роковое утро 19 июля 1914 года.
По приезде в Саратов, встречаясь с интеллигентными саратовцами, я слышал почти те же недоумевающие и растерянные фразы: «Да неужели война? Не может быть! Но из-за чего же? А как же «пролетарии всех стран, объединяйтесь»? А что же делают Бернштайн, Каутский, Роза Люксембург? Ведь они же клялись в Мангейме на партайтаге не допустить войны; они грозили забастовкой? Нет! Не может быть». Это удивительное, чисто русское легковерие – вера в громкую фразу».
С. Смирнов справедливо отмечал, что позиция немецкого социал-демократа Бебеля, отвергавшего забастовочную борьбу во время войны, была известна за 8 лет до войны, до ее начала. Это минцы делают вид, что не знали о плангах «Драг нах Остен», а Данилевский знал о нем и в середине XIX века. Стыдно, что клевета на Россию распространялась в СССР даже после Второй мировой войны…
Достаточно глубоко затронули поздние славянофилы и русско-еврейский вопрос в, казалось бы, небольшом очерке. Автор, скрывшийся за инициалами А.В.Г., отмечает, что в Шанхае русские евреи «свили себе довольно большое гнездо». В начале Первой мировой войны тут вышел конфликт, разделивший еврейскую общину. Еврей-солдат, еще из Порт-Артура… с другими небогатыми евреями решили открыть в Шанхае свою молельню и отчасти отмежеваться от прочих… евреев.
«Мы не желаем отделяться от всего еврейства вообще, но хотим оставаться русскими гражданами, а потому и уходим из общины, где поют молебны за погибель России и за торжество наших врагов».
Шанхайские евреи, в большинстве люди очень богатые, пригрозили прорусским евреям закрыть доступ в школы их детям. Сторонники России обратились в ее консульство с жалобой. Но консул Гроссе патриотический порыв не поддержал. Этот довольно типичный случай обнажил сразу несколько граней одной проблемы.
Во-первых, видим, что гладко в придуманной теории о бедных угнетенных евреях, поддержавших революционные группировки и партии, но… Как раз крупный еврейский капитал поддерживал и финансировал экстремистские группировки. Среди бедных евреев, наоборот, были такие, которые стояли на патриотических позициях, на русской стороне.
Во-вторых, отметая рассуждения о национальности монархических династий, скажем, что чиновничья бюрократия в России имела немецкую физиономию, в том числе и в лице господина консула Гроссе.
В-третьих, именно немецкая высокопоставленная бюрократия и богатая еврейская буржуазия в союзе с международным масонством и спецслужбами враждебных государств педалировали революционное движение во время Первой мировой войны. Пока русские мужики гибли на полях сражений, широко и безнаказанно развернули саботаж в тылу России.
Отмечались наблюдателями слабость и неоперативность монархической да и всей патриотической пропаганды:
«Еврейский и польский национализм пропагандируется с трибуны и с газетных столбцов, а русский национальный вопрос кладется под сукно, в редакционную корзину…»
Справедливости ради добавим, в царской России выходило немало изданий, посвященных истории и культуре русского народа, славян. Идеологическая база Российской империи замыкалась на православии с его воспитанием христианских добродетелей. Национальные интересы освещались Православной церковью крайне мало (это при сравнении с нынешними иерархами они, старые священники, выглядят ура-патриотами, но относительно священников времен Сергия Радонежского, когда монастыри назывались «сторожи» и представляли собой крепости русского сопротивления, представляются аморфными). Еще меньше влияло православие на представителей других конфессий. Школа тоже не являлась проводником национальной политики. Число школ быстро росло, но где-то их не было, где-то они давали образование на уровне двух-трех классов, и все воспитание ограничивалось изучением азбуки и арифметики. Это в советское время появились пионеры, комиссары, парторги. Словом, объединительной имперской идее не хватало пропагандистского размаха. Более того, пропаганде анархистов ничто не противостояло. Сотня сотрудников охранки на несколько миллионов человек губернии – это ничто.
Смело вступили поздние славянофилы в противоборство и с международными синдикатами. Большие деньги сами по себе большая сила; большие деньги, ориентированные враждебными организованными структурами, опасны для государства не менее, чем вражеские армии. За международными синдикатами стояли обширные связи, немалые человеческие ресурсы. Мы уже касались деятельности финансовых группировок во время войны. Во время Первой мировой войны и антиимперская, и антирусская деятельность олигархического капритала приняла ярко выраженные формы.
Но была и национально ориентированная русская интеллектуальная элита, ударившая в колокола. Накануне войны и особенно с началом ее действия международных синдикатов, промышленников и спекулянтов поставили Россию на грань выживания. Главная цель – извлечение прибыли; безопасность России бизнесменов с иностранными паспортами и их российских партнеров интересовала мало. Во многих случаях можно говорить и об откровенном саботаже. За отдельными бизнесменами охранное отделение установило наблюдение; в Самаре, например, были случаи высылки олигархов из города и заключение под домашний арест в своем имении. Интересно и то, что материалы охранного отделения некоторыми современными структурами утаивались, и независимые исследователи доступа к ним так и не получили. Чего бы скрывать материалы более чем девяностолетней давности?
Приведем отдельные цитаты, характеризующие положение в стране: «Синдикаты «Продмет», «Кровля», «Медь», «Проволока» подняли теперь до совершенно невозможных пределов цены на все металлы и изделия из них, заставляя до войны многие заводы или совершенно не работать, или работать в половину… своего нормального производства».
А вы спрашиваете, почему солдатам Российской империи недоставало снарядов и патронов. Тогдашнее правительство принимало меры: в Самаре в рекордные сроки построили крупный оборонный Трубочный завод (разрушенный ельцинистами в девяностые годы теперь уже прошедшего двадцатого века), в Иващенково (Чапаевск) возведен огромный пороховой завод (также разрушенный ельцинистами). Но работа этих и других предприятий тормозилась международным капиталом.
Во время войны аппетиты синдикатов не уменьшились: «Продуголь», «Нефть», «Дровяной синдикат» оставили столицы, крупные города и многие заводы без топлива».
Некоторые историки считали, что революция совершилась – де не по решению революционеров, а из-за стихийных демонстраций домохозяек с пустыми кастрюлями. Но демонстрации – это всего лишь следствие заговора синдикатов.
Официально синдикаты оправдывались ссылками на «общую конъюнктуру». В ответ им славянофилы указывали: «Но эта «конъюнктура» не помешала, например, Нобелю получить за 1914 год 30 % чистой прибыли, Скороходу – 50 % так же, как и другим членам всех синдикатов – 15, 20 и 25 %».
«Не пора ли ограничить дальнейшие поползновения синдикатов обезсиливать страну и вынимать из нея жизнь и силу?»
Без обиняков мы можем сказать, что нобелевские капиталы пропитаны не только русским потом, но и русской кровью. Создание фонда Нобелевской премии не самое плохое решение, но может быть, было бы благороднее передать средства на обустройство могил и памятников сотен тысяч жертв Первой мировой войны, которых погребли, как бомжей.
Критика спекулянтов и мошенников (достаточно вспомнить аресты и скандалы, связанные с именами банкира Рубинштейна, торговцев-поставщиков Левенсона и Лесмана) – дело нужное, но куда важнее поддержка созидателей. А созидатели были.
«В Москве по распоряжению администрации закрыли Центральный кооперативный комитет, образованный 11–13 июля 1915 года, «во время съезда по борьбе с дороговизной». Комитет старался объединить 25 тысяч русских кооперативов, объединяющих 9 миллионов человек».
«Благодаря комитету кооперативы получили представительство в различных центральных и областных учреждениях, возникших в связи с войной, как, например, особое совещание по заготовкам для армии, центральный военный комитет…»
«Комитет расширил дело снабжения армии бельем, теплыми вещами, обувью, боевым снаряжением, поставкой хлеба и мяса». Добавим, что реально боролись с дороговизной и еще помогали обустроиться беженцам, тем самым формируя общественное мнение…
Дела комитета конфисковали (без предварительного предупреждения), а члены комитета привлекаются к судебной ответственности как организаторы возникшего без надлежащего разрешения общества, «не преследующего преступных целей».
Правительство рубило сук, на котором могло сидеть. В факте борьбы со своими союзниками находило отражение противоречий внутри правительства, внутри правящей элиты, где схлестнулись интересы влиятельной немецкой диаспоры, уязвленной потерей своего привилегированного положения, еврейского олигархического капитала, опиравшегося на особу Распутина, капитала, сотрудничавшего и с немецкой разведкой, и с международным еврейским капиталом, и с революционными партиями, со всеми, кто мог оказать услуги в приобретении монопольного влияния на финансовом рынке, ну и, конечно, росло влияние славянофильски, даже великоросски настроенных кругов. Эгоизм элит мешал сплоченной работе на победу в войне.
Поздние славянофилы не смогли отстоять деятельность упомянутого комитета. Но если бы не было организационных усилий по преодолению спекулятивного саботажа международных синдикатов, то и не из чего было бы извлекать уроки. Зато даже при отрицательном результате можно говорить: смотрите, люди добрые, что делается. Уже одно это несет в себе определенный смысл и перспективу.
Когда власти бросают огромные деньги на создание оперетки, позорящей и русский народ, и царя Ивана Грозного, победившего местничество бояр и создавшего централизованное русское государство и если русский народ молчит, это одно (это уже идеологически обработанное быдло), а если идут публикации о возвращении исторических имен и стоит хотя бы небольшой протестующий пикет у театра, то всегда можно сказать: смотрите, смотрите… И даже через сто лет наши потомки об этом скажут. Более того, чем дольше власти будут плевать на законные чаяния русского народа, тем хуже для них, а чем быстрее поймут и примут правильное решение, тем лучше и для них тоже.
Свои цели поздние славянофилы определили так:
«В устранении бюрократической мертвичины и канцелярской тайны, в широком и нестесненном развитии местных самоуправлений, в свободной жизни общественных организаций, в обоюдном доверии и согласованной работе обновленного и ответственного перед народом правительства, народного представительства и всего русского народа мы видим русскую будущность».
Поздние славянофилы внесли свежую струю в политическую жизнь России, но успели сделать гораздо меньше, чем Аксаковы, Самарин, Хомяков и другие первые славянофилы. Свет от их деятельности будет проливаться на Россию еще очень долго.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.