Тертий Иванович Филиппов. Дарья Михайловна Леонова. Модест Петрович Мусоргский
Тертий Иванович Филиппов. Дарья Михайловна Леонова. Модест Петрович Мусоргский
В XIX веке в Петербурге вокруг видного общественного деятеля Т.И.Филиппова сгруппировались талантливые музыканты, среди которых были и его земляки из Тверской губернии: певица Д.М.Леонова, отец которой был уроженцем Осташковского уезда Тверской губернии, и композитор М.П.Мусоргский.
Т.И.Филиппов занимал высокое положение в приближенных к императору чиновных кругах Петербурга: государственный контролер, сенатор, чиновник особых поручений по ведомству Синода, почетный член Петербургской академии наук, инициатор организации, затем председатель Песенной комиссии при императорском Русском географическом обществе, собиратель и исполнитель народных песен, публицист, писатель. В юности Т.Филиппов приехал в Тверь из Ржева, где родился, услышал и полюбил народную песню. После окончания Тверской гимназии талантливый Филиппов поступил в Московский университет на историко-филологический факультет и закончил его со степенью кандидата.
Уже в то время Т И.Филиппов прославился в Москве как певец редкого таланта, один из самых ярких исполнителей народной песни. Его пение можно было услышать в самых известных местах и даже в трактирах. В 40 — 50-е годы XIX века трактиры в Москве заменяли для молодежи и читальни, и клубы. Хозяева трактиров соревновались между собой в приобретении новых газет, журналов, книг. В 1846 году в этом плане первенствовал "Железный трактир" Печкина. Здесь молодой Т.И.Филиппов познакомился с начинающим драматургом А.Н.Островским. Их объединило понимание значения русской народной песни, любовь к ней. По воспоминаниям А.И.Фаресова, в исполнении песен Т.И.Филиппов показывал "и русский народный характер, и особенности души русской в привлекательном, чарующем виде, увлекал слушателей в полузабытый или совершенно даже неведомый мир, пробуждал новые или по крайней мере долго дремавшие чувства; народная песня, художественно исполняемая Филипповым, неоднократно раздавалась в таких залах, в которых и пение ее вообще, да еще в особенности человеком образованного общества, представлялось явлением необычайным. И хозяева, и гости всякий раз восхищались и словами песни, и напевом; на всех производили они сильно потрясающее впечатление. Прислуга, прислушивавшаяся из-за дверей, приходила в неописуемый восторг и зачастую плакала, как плакали всегда и половые, когда Филиппов
певал в студенческих и дружеских кружках в знаменитом тогда студенческом трактире "Британия", помещавшемся бок о бок с Университетом".
В Москве Филиппов занимался разносторонней деятельностью: преподавал словесность в московской гимназии, печатался в московских журналах, был одним из редакторов популярного в то время журнала "Москвитянин".
Александр Алексеевич Оленин, прадедом которого был Алексей Николаевич Оленин, зять Марка Федоровича Полторацкого, президент Академии художеств в воспоминаниях о М.А.Балакиреве писал: "О своем друге Т.И.Филиппове М.А.Балакирев тоже рассказывал немало и все будто бы со слов самого Филиппова. Последний происходил чуть ли не из крестьян Тверской губернии, но благодаря своим дарованиям пошел далеко. Будучи репетитором в доме известного славянофила Погодина, он там пленял всех своим исполнением русских песен. Вся славянофильская братия, собиравшаяся у Погодина, им просто заслушивалась. И вот вздумал Филиппов посватать за себя дочку Погодина, находя это дело для себя выгодным во всех отношениях. С этой целью он пошел к Погодину и, войдя к нему, повел такую речь (на церковнославянском языке, как это было принято у Погодина в торжественных случаях): "О старче благочестивый, хошу поять в жены себе дщерь твою". На это будто бы Погодин заметил, не поднимая глаз от книги: "А имашь ли злато?" Тертий Филиппов отвечал: "Злата не иму, но иму душу человеческу, коя дороже злата", на что последовала краткая резолюция Погодина: "Гряди вон!" Тогда Тертий в горести воскликнул: "О, старче сребролюбивый, что же ты возлюбил злато больше души человеческой?" На это последовал такой ответ Погодина: "Не злато, юноша, люблю, а Кесарево изображение на оном", и затем Погодин уже с указанием на дверь добавил более настойчиво: "Гряди вон!" Тертий растерялся и кинулся опрометью домой…"
После приезда в Петербург Филиппов занял высокие государственные посты, но, несмотря на это, оставался человеком скромным и отзывчивым: "Филиппов был в то время очень крупный сановник, и я ожидал увидеть его в окружении министерской помпы… Принял же меня Тертий Иванович настолько радушно и просто, что мне казалось, что мы давнишние знакомые. Это был весьма замечательный человек, вышедший из простого народа — и возвысившийся до самого высокого положения в государстве благодаря только своим способностям; он сохранил и в обращении, и в наружности что-то коренное народное. Высокого роста, плотный, с седой подстриженной бородой и с волосами, остриженными в скобку, он являл собой чистейший русский народный тип. Ничего чиновничьего в нем не было… Он был страстный почитатель всего русского народного и в особенности русской песни. Дар пения он сохранил до глубокой старости… Мой первый визит к нему как раз совпал с тем моментом, когда он обдумывал, что именно надо предпринять для сохранения русской песни" (А.А.Оленин).
В 1884 году по инициативе Филиппова при императорском Русском географическом обществе была создана песенная комиссия, председателем которой назначили Т.И.Филиппова. "Благодаря его усилиям был организован географическим обществом целый ряд экспедиций в составе самых компетентных в то время лиц (Ляпунов, Дютш, Истомин) для записи народной песни. Результаты этих экспедиций у всех налицо" (А.А.Оленин).
Т.И.Филиппов говорил о своем отношении к народной песне: "В юношеский возраст перешел с богатым песенным запасом и с той… поры не переставал думать о сохранении… носимых моею памятью сокровищ". Филиппов надеялся встретить профессионального музыканта, который записал бы с его голоса народные песни: "Мне пришлось убедиться, что такое с виду совершенно простое намерение, как перевести на ноты напевы русских песен сообразно с их истинною природою, исполнить не так-то
легко. Особенности наших народных напевов таковы, что они не каждому даются". По-видимому, Филиппов имел в виду записи композитора Вильбоа. В I860 году Вильбоа издал сборник "100 русских песен", из них 25 песен композитор записал от Филиппова. Тертий Иванович остался недоволен этими вариантами песен. Затем Филиппов с той же просьбой обратился к М.П.Мусоргскому. В 1880 году М.П.Мусоргский записал с голоса Филиппова пять песен. Композитор сделал их обработки для четырехголосного мужского хора:
1. "Ты взойди, взойди, солнце красное" (Сборникхоров "Думский кружок". М., 1882.1 выпуск).
2. "У ворот, ворот батюшкиных" (Там же).
3. "Уж ты воля, моя воля" (Обработка для двух теноров соло и мужского хора) (Сборник хоров "Думский кружок". М., 1884, II выпуск).
4. "Скажи, девица милая" (Сборник хоров "Думский кружок". М., 1884. III выпуск).
5. "Плывет, всплывет" (не закончена).
Позднее Филиппов писал: "Наконец, при благосклонном посредстве М.А. Балакирева судьба моих напевов отдана была в руки родного ему по духу художника Н.А. Римского-Корсакова, который положил много дорогого для него времени и добросовестных усилий, и которому я приношу глубокую и искреннюю признательность за осуществление давней и никогда не покидавшей меня мечты увидеть когда-либо хранившиеся в памяти моей напевы изданными в виде, вполне достойном их художественного значения".
Вот что об этом писал Н.А.Римский-Корсаков в "Летописи моей музыкальной жизни": "Уже с прошлого года я сильно стал интересоваться русскими народными песнями: я просматривал всевозможные сборники, которых, кроме чудесного балакиревского, до той поры знал мало. У меня явилась мысль самому составить сборник русских песен. Теперь же я получил предложение от Т.И.Филиппова, большого любителя русских песен, отлично певшего их когда-то, но совсем не музыканта, записать с его пения известные ему песни и составить для него сборник с фортепианным аккомпанементом. Предложение это было сделано Т.И.Филипповым мне по указанию Балакирева. Итак, Т.И.Филиппов обратился ко мне с просьбой записать с его пения русские песни, что я и сделал в несколько сеансов. Он владел уже весьма бренными остатками голоса, как говорят, хорошего в былое время, когда он, любя русские песни, сходился с лучшими певцами их из простонародья, перенимал у них песни, а иногда и состязался с ними. 40 песен, записанных мною от него, были преимущественно лирического характера… Обрядовых и игровых песен между ними сравнительно было мало… Сделав запись песен Филиппова, точностью которой он остался доволен, я гармонизовал их дважды… Сборник песен Филиппова был издан у Юргенсона".
Он имеет название "40 народных песен, собранных Т.И.Филипповым и гармонизованных Римским- Корсаковым" (М.,1882). Тертий Иванович написал предисловие к этому сборнику. Вот некоторые выводы из него: "…наши родные художники найдут богатые и разнообразные темы для новых созданий". И еще: "…доступными средствами стремиться к сохранению тех памятников народного
творчества, которые еще не утрачены и остаются в народном обращении".
Дом Т.И.Филиппова в Петербурге был одним из центров музыкальной культуры. "Филиппов… будучи государственным контролером, занимал роскошный особняк Контроля на Мойке. О Филиппове в то время рассказывали удивительные вещи. Из чиновников Контроля он сумел создать прекрасный хор, исполнявший главным образом русские песни. Уверяли, что если кто-либо просился на службу к Филиппову, то первый вопрос, который он задавал посетителю, был: "А вы поете?"
Участником и руководителем встреч в гостеприимном доме Филиппова был М.А.Балакирев. 16 ноября 1886 года Балакирев сообщал Филиппову: "Дорогой Тертий Иванович! Сегодня обдумывал о Вашем
музыкальном вечере и пришел к следующему: нельзя ли Вам разделить его на два раза, чтобы не смешивать две музыки, между собой общего не имеющие?.."
В силу занимаемой высокой должности Филиппов мог поддерживать нуждающихся музыкантов. Подтверждением этому служит письмо М.А.Балакирева к В.М.Жемчужникову:
"Дорогой друг Владимир Михайлович!
Вот уже и 2 года, как мы не видимся с Вами, и за это время в моей судьбе произошли резкие перемены: сначала мне пришлось приняться опять за Бесплатную школу с ее музыкальными и убыточными концертами, а теперь я очутился уже заведующим Певческой капеллой (Капелла, которой руководил в свое время М.Ф.Полторацкий. — М.Ш.) и мое определение состоялось недавно, и Филиппов есть автор и главный виновник этого последнего события… Бесплатная школа получила для помещения своего один из залов пустого дома Министерства внутренних дел благодаря Филиппову, и концерт весьма кстати позволит нам обзавестись мебелью и другими необходимыми принадлежностями…"
Т.И.Филиппов большое внимание уделял развитию церковного пения. Об этом мы вновь можем узнать из письма М.А.Балакирева. Он писал П.И.Чайковскому:
"Дорогой Петр Ильич!
Оказалось, что, приглашая Вас на пятницу, я совсем забыл, что в этот вечер я вместе с Николаем Андреевичем (Римским-Корсаковым. — М.Ш.) и другими обязательно должен быть на заседании в Соляном городке, где пойдет речь о церковном пении" (Балакирев упоминал о заседании комитета, собранного К.Победоносцевым и Т.Филипповым. — М.Ш.). К мнению Филиппова прислушивались. Он ходил с докладами к императорам Александру III, Николаю II. По музыкальным вопросам наброски докладов для Филиппова делал Балакирев. Во всех своих предложениях Балакирев отстаивал национальный путь развития русской музыки, который рьяно поддерживал и Т.И.Филиппов. 3 марта 1895 года Балакирев писал Филиппову:
"Дорогой Тертий Иванович!
Вы желали иметь материал для составления записки касательно нужд русской музыки (по-видимому, Филиппов хотел представить Николаю II доклад с соображениями о развитии русской оперы. — М.Ш.). При мысли, что Вы включаете в Ваш доклад соображения по оперному вопросу, меня разбирает за Вас страх, т. к. г-н Воронцов-Дашков никогда не простит Вам вторжения в его область без его не только разрешения, но и ведома, несмотря на данное Вам разрешение, которым лучше бы повременить пользоваться…
Душевно ваш М.А.Балакирев".
Благодаря М.А.Балакиреву Т.И.Филиппов хорошо знал русскую оперу, был знаком с молодыми композиторами. С особым уважением он относился к М.П.Мусоргскому, его самобытному таланту. В сложные периоды жизни композитора Филиппов постоянно приходил к нему на помощь.
М.П.Мусоргский родился в селе Карево на границе Тверской и Псковской губерний, в местах живописных и певучих. Впоследствии он писал: "Недаром в детстве мужичков любил послушать и песенками их искушаться изволил". С 1849 года Мусоргский постоянно жил в Петербурге. Он окончил Школу гвардейских подпрапорщиков, занимался музыкой с известным педагогом, концертирующим музыкантом, учеником Джона Филда, придворным пианистом Антоном Августовичем Герке. Военная карьеpa не привлекла Мусоргского, он выбрал службу чиновника. С 1868 по 1880 гг. Мусоргский служил в Инженерном управлении, Лесном департаменте и в ревизионной комиссии Государственного контроля, которую возглавлял Т.И.Филиппов. В становлении Мусоргского-композитора главную роль сыграли яркие личности: композитор, общественный деятель М.А.Балакирев и критик В.В.Стасов. В музыкальных кругах Петербурга Мусоргский сразу же стал известен как одаренный пианист: солист и ансамблист.
Об этом таланте Мусоргского писал М.А.Балакирев В.М.Жемчужникову 27 ноября 1870 года:
"Владимир Михайлович!
Я убежден, что музыка для Вас вовсе не роскошь или прихоть… а просто потребность…Что касается до меня, то можете вполне рассчитывать, что раз в неделю я у Вас играю, а если понадобится, то и чаще. Когда у вас будет рояль, то Вам не понадобятся квартеты — разве изредка, потому что мы вместе с Мусоргским можем произвести Вам в 4 руки всевозможные квартеты, симфонии, оратории, так что Вы можете познакомиться со всей музыкальной литературой, имея у себя инструмент, и мне бы этого очень хотелось. Мне кажется, что Вам было бы это не только приятно, но и полезно, и хандра Ваша унялась бы при первых тактах той симфонии Шумана, в которой он рисовал Кельнский собор…".
Мусоргскому-композитору был близок жанр оперы, оперы на исторический сюжет. Величайшим творением композитора явилась народная музыкальная драма "Борис Годунов" (по А.С.Пушкину и Н.М.Карамзину). Сюжет настолько захватил Мусоргского, что опера была готова через 14 месяцев. Летом 1870 года Мусоргский обратился в дирекцию императорских театров по поводу постановки "Бориса Годунова": "…я шлепал к Гедеонову: он был строг, но справедлив, и я был строг, но справедлив; в результате — меня позовут начиная с 15 августа (?), но ставить нового они ничего в этом году не могут" (из письма М.П.Мусоргского Н.А.Римскому-Корсакову. 23 июля 1870 г.).
Официальное решение комитета было вынесено 10 февраля 1871 года: "Рассмотренный комитетом, состоящим из Направника — капельмейстера оперы, Манжана и Беца — капельмейстеров немецкой и французской драмы и контрабасиста Джиованни Ферреро, он ("Борис Годунов".-М.Ш.) был забракован. Новизна и необычность музыки поставили в тупик почтенный комитет" (Римский-Корсаков).
Ц. Кюи резко высказался о составе комитета: "Не должно подлежать сомнению, что единственный член-музыкант, г. Направник, чуткий к современному музыкальному движению… стоял горячо за "Бориса", а остальные шесть членов, из которых четыре едва ли знают и по-русски… забраковали замечательную русскую оперу".
В этот сложный период жизни друзья-музыканты, любители оперного искусства поддержали Мусоргского. Стасов писал: "С самой зимы 1868 года и по начало 1874 года, когда "Борис" поставлен на сцену, сначала отрывки оперы, а потом и вся опера целиком десятки раз исполнялись в кружке товарищей композитора. Радость, восхищение, любование были всеобщие… Обыкновенно Мусоргский исполнял все сам на музыкальных сходках товарищей; и хоры, и речитативы, и ансамбли, и партии отдельных личностей. Чудесной помощни- цей его являлась Ал. Ник. Пургольд, она исполняла все женские партии… и исполняла с художественностью, огн. м, страстью, грацией, задором и шаловливостью, а главное — с простотой и естественностью, близко подходившими к несравненному исполнению самого Мусоргского. Эти пробы "Бориса" бывали на собраниях у Л.И. Шестаковой, у В.Ф. Пургольда, у Ал. Ал. Хвостовой…"
В "Автобиографической записке" Мусоргский писал о важном для себя событии: "В семье тайного советника Пургольда, большого любителя искусства, при участии его племянниц А. и Н.Пургольд, серьезных и талантливых исполнительниц музыки, "Борис Годунов" был исполнен при громадном обществе в присутствии знаменитого Петрова, Платоновой, Комиссаржевского и товарища директора (императорских театров) Лукашевича. Тут же на месте было решено поставить на сцене 3 картины этой оперы, хотя сама опера незадолго до этого была забракована театральной дирекцией".
5 февраля 1873 года Мусоргский смог увидеть на сцене Мариинского театра 3 картины из оперы "Борис Годунов". Дарья Леонова пела партию хозяйки корчмы. О.Петров был в роли Варлаама. Исполнение было таким замечательным, что Мусоргского, Д.Леонову, О.Петрова публика вызывала несколько раз. "Петербургская газета" 8 февраля писала: "Весь театр, от верху до низу, был в восторге". Д.М.Леонова сумела создать незабываемый бытовой образ разбитной женщины, привыкшей к каждодневным опасностям. "Старая греховодница" носила "грязное платье, из-под одной стороны которого — мужичий сапог, платок, надетый совершенно криво, и волосы, падающие на лицо" ("Биржевые
ведомости", 1874, № 40). Леонова замечательно подражала поведению подобных хозяйке женщин: жеманничала перед Мисаилом, застенчиво отпивала глоток из поднесенной чарки, "по привычке" вытирала рот краешком головного платка. Исполнение Леоновой имело такой успех, что в 1874 г. на премьере "Бориса Годунова" певица Абаринова (исполнительница партии Хозяйки) повторила драматические находки Леоновой.
Рецензенты постоянно отмечали яркую драматическую игру Д.М.Леоновой на оперной сцене. Она создала целую галерею характеров, непохожих и впечатляющих: Власьевну в "Псковитянке" Римского- Корсакова, Спиридоновну во "Вражьей силе" Серова, Азучену в опере Верди "Трубадур", Марту в опере Гуно "Фауст". "Леонова создала первую русскую Ортруду, до сих пор не превзойденную и не достигнутую. С эластичностью истинного дарования применилась к требованиям Новой русской школы и умела пленять речитативом, игрой, редким пониманием костюма, духа, смелым реализмом" (Голос, 1876. № 263).
Игру молодых артистов сравнивали с игрой Леоновой. Ц.Кюи писал в 1876 году в "Санкт- Петербургских ведомостях": "Бичурина — чудесная Солоха, голос у нее отличный, поет и играет она бойко, с увлечением… она обнаруживает род таланта, напоминающий Д.М.Леонову".
Д.М.Леонова родилась в городе Вышний Волоч. к Тверской губернии. Детство Даша провела в деревне Рыжкове Селижаровского уезда. Здесь она услышала, запомнила и начала петь народные песни. Через несколько лет семья перебралась в Петербург. Музыкальные способности, трудолюбие и огромное желание позволили Леоновой петь на лучших оперных сценах России и Европы. Она была солисткой Мариинского театра в Петербурге, Большого театра в Москве. Ее контральто высоко ценил М.И.Глинка, который много часов уделил совершенствованию вокальных навыков певицы. Он говорил: "Леонова владеет обширным звонким голосом… природной музыкальностью, чистой интонацией, ярким сценическим дарованием". Большой знаток театра Глинка ценил в Леоновой дар драматической актрисы. В 1855 году композитор писал сестре: "Леонова мне декламировала последний разговор Тани с Онегиным так ловко, что мне сделалось дурно". Такое же мнение высказал и певец В.П.Шкафер, слы- шавший монолог Татьяны в исполнении Леоновой: "Говорила она эти строфы просто и вместе с тем трогательно-задушевно, без всякого актерского пафоса, надрыва, именно так, как играли в то время большие актеры Московского Малого театра, наследуя школу великого Щепкина". М.И.Глинка посвятил Д.М.Леоновой ряд вокальных сочинений, которые Леонова исполняла с большим воодушевлением.
Леонова вела интенсивную концертную деятельность в городах России, Италии, Германии, Франции, Китая, Японии, США, Великобритании. Ее репертуар включал сочинения Глинки, Даргомыжского, Бородина, Серова, Римского-Корсакова, Гулак-Артемовского, Вильбоа, Дютша и других. Творческая дружба связывала долгие годы Д.М.Леонову с М.П.Мусоргским, который с восхищением отзывался о знаменитой певице: "У Дарьи Михайловны — энергия, мощь, коренная глубина чувств, все, неизбежно увлекающее и приковывающее… необыкновенный человек". В программы своих выступлений Леонова непременно включала сочинения Мусоргского. М.Иванов, находившийся под впечатлением концерта певицы, писал в 1879 году в газете "Новое время": "Талант Леоновой не утратил ни жизненности, ни разносторонности. По-прежнему грандиозен ее драматизм, по-прежнему увлекателен ее комизм в народных сценах, все так же захватывает слушателей ее лиризм. Трудно передать лучше превосходную балладу из "Рогнеды", с большей теплотой романсы Глинки, Даргомыжского и Балакирева, с более ярким комизмом "Гопак" Мусоргского, чем это сделано Леоновой. Но венцом ее исполнения, по-моему, следует признать песню раскольницы из "Хованщины", новой оперы Мусоргского. Невозможно вложить в нее больше оттенков. Начиная от глубокой тоски до прорывающейся невольно злобы к изменнику и восторженного фанатизма, разнообразие чувств, одушевляющих раскольницу, яркой картиной прошло перед слушателями благодаря необыкновенной экспрессии Леоновой. Общество горячо отнеслось к артистке, всегда высоко и твердо державшей в своих руках знамя родного искусства, артистке, в лице которой мы имеем дело с одной из выдающихся представительниц русской талантливости".
В 1879 году Леонова решила совершить большую концертную поездку по южным городам России и Украине. Мусоргский согласился быть ее аккомпаниатором. Поездка началась 21 июля. В течение трех
месяцев Мусоргский и Леонова дали концерты в Полтаве, Одессе, Ялте, Севастополе, Керчи, Таганроге, Ростове-на-Дону, Воронеже, Тамбове, Твери, Петербурге. Впечатлительный Мусоргский восторгался природой, огромным успехом у публики: "Без всякого сомнения, наше артистическое путешествие должно иметь и имеет уже значение доброго служения… искусству, добрым русским людям". Мусоргский благодарил Леонову за понимание, безукоризненное исполнение его сочинений — вокальных миниатюр: "Сиротка", "Забытый", "Гоп-гоп, гопака". Сцена Марфы из его оперы "Хованщина" в исполнении Леоновой вызывала неподдельный восторг у Мусоргского. В этой поездке вновь раскрылся талант Мусоргского-пианиста. Он вдохновенно играл транскрипции, фантазии, импровизировал. А после бурных концертов писал. Тогда он создал свою знаменитую музыкальную сатиру на стихи Гете "Песнь Мефистофеля в погребке Ауэрбаха о блохе". Мелодию, напетую Леоновой, он воплотил в романсе "Письмо после бала". В поездке Мусоргский стал другим. Заботы, неудовлетворенность временно отступили. Окрыленный, он писал письмо сестре М.И.Глинки Л.И.Шестаковой: "…решительный шаг, сделавший много в моей художественной жизни, оправдывается: Полтава, Елизаветград, Николаев, Херсон, Одесса, Ялта, Севастополь оглашены настоящим образом, звуками творческой мысли бессмертного создателя русской музыкальной школы Глинки и его добрых сподвижников; впервые в тех местах услышана была и, надеюсь, сознана вся могучая сила того бессмертного, кто преподал потомству истинный неколебимый завет по русскому музыкальному творчеству. Слава Глинке, указавшему путь истины!.. В репертуар наш входят, с исключительным преимуществом, Глинка, Даргомыжский, Серов, Балакирев, Кюи, Бородин, Римский- Корсаков, Фр. Шуберт, Шопен, Лист, Шуман. На таких рычагах ходить по белу свету можно. А сколько нового, чарующего, возобновляющего дарует природа! Сколько новых, подчас весьма существенных, встреч с новыми людьми, чующими искусство получше некоторых непризнанных глашатаев всероссийской печати! Великое воспитание для меня эта обновляющая и освежающая меня поездка. Много лет с плеч долой!" Вернувшись в Петербург, Мусоргский вскоре вновь почувствовал одиночество, материальную зависимость. И опять Леонова приходит на помощь. В 1880 году они вновь приехали в Тверь, где дали два концерта в зале Дворянского собрания. После блистательных концертов газетой "Тверской вестник" была опубликована замечательная рецензия.
Лето 1880 года Мусоргский проводит в семье Д.М.Леоновой на даче в Ораниенбауме. Здоровье ухудшалось, но он продолжал работу над операми "Хованщина", "Сорочинская ярмарка". Осенью Д.М.Леонова открыла курсы пения, и М.П.Мусоргский согласился на сотрудничество. Он разучивал с начинающими певицами партии, занимался теорией музыки, писал упражнения. По субботам композитор участвовал в школьных вечерах, которые посещали Стасов, Бородин, Н.А. Римский- Корсаков и другие знаменитости Петербурга.
Друзья, почитатели таланта Мусоргского стремились материально поддержать композитора: "По инициативе В.Жемчужникова они сделали Мусоргскому заказ на окончание "Хованщины" и, сложившись, выдавали ему… ежемесячную субсидию (сто рублей) "в счет" выполнения заказа. В этом благородном деле, помимо В.Жемчужникова, участвовали государственный контролер Т.Филиппов… благоговевший перед талантом Мусоргского, их общий знакомый Ф.Неронов, затем и В.Стасов… Материальная поддержка товарищей сберегла его последние силы, дала возможность продолжать творческую работу" (Г.Хубов).
К осени 1880 года клавир оперы "Хованщина" находился в стадии завершения, но партитура оперы была только начата композитором. 4 ноября 1880 года Т.Н.Филиппов собрал в своем доме музыкантов, среди которых были и композиторы "Могучей кучки". М.П.Мусоргский в авторском исполнении представлял свою оперу "Хованщина". На вечере присутствовал дирижер Берман: "…у Т.И.Филиппова Мусоргский перед ареопагом "Могучей кучки" (Корсакова тогда не было) играл свою "Хованщину". Жалко было смотреть, как присутствующие (особенно Кюи) беспрестанно приставали к нему с предложением различных урезок, изменений, сокращений и т. п. (скромнее других, как это ни странно при его доброжелательном, но деспотичном характере, оказался Балакирев). Так трепать и крошить новое, только зародившееся произведение и крошить не с глазу на глаз, а публично, при всем обществе, не только верх бестактности, а прямо-таки акт жестокосердия. А бедный, скромный композитор молчит, соглашается, урезает".
Дом Д.М.Леоновой стал последним приютом одинокого Мусоргского. Композитор пришел к Леоновой "в самом нервном, раздражительном состоянии". Началось обострение. Врачи предложили ему "в виду предполагавшегося сложного лечения и необходимости постоянного ухода поместиться в больницу, объяснив, как это важно и полезно для него. Он долго не соглашался, желая непременно остаться у меня. Наконец его убедили" (Леонова).
Трагический исход неизбежно приближался. Перед друзьями Мусоргского встал вопрос о сохранении объемного творческого наследия компзитора. По совету Стасова М.П.Мусоргский назначил Т.И.Филиппова своим душеприказчиком и передал "в полную и единственную его собственность" права на все свои изданные и рукописные сочинения. Т.И.Филиппов с большим усердием выполнил просьбу Мусоргского, собрав и издав все музыкальное наследие композитора.
О Т.И.Филиппове с уважением говорили в музыкальных кругах Москвы и Петербурга. Он способствовал открытию мемориальной доски в Берлине на доме, где жил и скончался Глинка; выхлопотал пенсию для нуждающегося композитора А.И.Дюбюка, а затем и для М.А.Балакирева, способствовал сооружению памятника Шопену в Варшаве.