Книжно-издательская деятельность русского пантелеимонова монастыря

Книжно-издательская деятельность русского пантелеимонова монастыря

Издательская деятельность Пантелеимоновского монастыря становится непрерывно-периодической со времени основания в 1878 году ежемесячного издания «Душеполезные размышления», которое продолжается и до настоящего времени, с переименованием в 1888 году в «Душеполезный Собеседник».

Программа афонского ежемесячника довольно обширна и любопытна. Она состоит из следующих VII отделов: I) Уроки слова благодатного: краткие выдержки из св. Писания, книг святоотеческих и из богослужебных книг; II) Церковно-исторические сведения о святынях и древностях Востока и особенно Святой Горы Афонской, о святых местах русской земли, отрывки из путешествия по оным и т. п. Рассказы из жизни святых, жизнеописания подвижников благочестия, воспоминания о них, поучительные случаи из их жизни; III) Назидательное чтение: душеполезные случаи и рассуждения о разных предметах веры и жизни христианской, краткие изъяснения некоторых мест Св. Писания и некоторых богослужебных обрядов и песнопений церковных, краткие слова и поучения, духовные стихотворения; IV) Из дневника православного христианина: проявления благодатной силы Божией в чудесных знамениях от святых мощей и икон и поучительные явления промысла Божия в разных знаменательных обстоятельствах жизни христианина; V) Золотые блестки: краткие поучительные мысли и изречения о разных предметах веры и благочестия; VI) Библиография: сведения о книгах и картинах духовного содержания и объявления о них и VII) Афонская летопись: краткие известия о выдающихся события х на Святой Горе Афонской и особенно в русской обители св. великомученика Пантелеймона. В издании помещаются рисунки, соответствующие содержанию статей, изображения святых икон, виды монастырей, портреты замечательных и выдающихся деятелей Православной Церкви и т. п. Кроме того при издании этом в качестве приложения, в виде отдельных брошюр и листков, печатаются статьи по всем отделам указанной программы. Листки и брошюры эти, печатающиеся в количестве от 35 000 до 40 000 экземпляров назначаются обителью для даровой раздачи поклонникам и для бесплатной рассылки подписчикам «Душеполезного Собеседника».

Ежемесячник русского Афоно-Пантелеимоновского монастыря печатается в количестве 22 000 экземпляров, а рассылается подписчикам и благодетелям обители в количестве 13 000 экз., 6 раз в год, по два выпуска сразу. Причина этого последнего явления кроется в чрезмерной дешевизне годовой подписной цены на ежемесячник. Из рубля серебром годичной платы с пересылкою за ежемесячное издание в два печатных листа русская Пантелеимоновская обитель, при нынешнем способе рассылки своего издания – шесть раз в год, тратит только на почтовые расходы одну четверть подписной цены (24 коп., считая на каждую бандероль две двухкопеечные марки). Принимая во внимание эти расходы, также на пересылку, на печать, бумагу, клише для рисунков, не считая расходов на гонорар, ввиду того, что печатаемые в издании статьи большею частию даровые, не платные, «Душеполезный Собеседник» для русского Пантелеимоновского монастыря в материальном отношении приносит чистый убыток. Вознаграждением для него служат безыскусственная сердечная благодарность со стороны бесплатных его читателей, наших русских паломников, и сознание, что монастырь служит великому делу религиозно-нравственного просвещения своих соотечественников, нередко и последнюю копейку посылающих в монастырь на его нужды. Эти трудовые лепты, а равно и прямая материальная поддержка настоящего издания со стороны некоторых состоятельных «благотворителей» дают возможность обители шире и шире развивать свою просветительно-издательскую деятельность с каждым годом.

Количество подписчиков «Душеполезного Собеседника», а равно и такие факты, как переиздание его вторично за годы 1878–1881 и троекратное повторение издания за 1882 год, – все это, по нашему мнению, служит весьма наглядным доказательством того, что запрос на подобное издание, интерес к нему в среде русского народа существует несомненный. Имея же в виду разнообразие программы издания, а равно и добросовестное, по мере возможности, выполнение ее со стороны издателей, можно думать, что читатели и подписчики этого издания находят в нем для себя полное удовлетворение. Но мы с своей стороны не можем не пожелать этому родоначальнику, так сказать, и прототипу подобных изданий у нас на Руси в Троице-Сергиевской лавре в Москве, в Печерской лавре в Киеве и др., возможно более широкой известности среди нашей интеллигенции и большого распространения среди русских грамотных людей вообще. Для достижения того и другого, по нашему мнению, нет надобности изданию русского Пантелеимоновского монастыря, имеющему в виду не корыстные расчеты, а служение великому делу нравственно-религиозного просвещения русского народа, прибегать к широковещательной рекламе, как средству весьма обманчивому и ненадежному, но достаточно лишь несколько оживить и разнообразить содержание самого ежемесячника. Наши desiderata по отношению к этому изданию не выходят за пределы вышеуказанной программы в объеме перечисленных семи отделов, но мы желали бы видеть в изданиях русского Пантелеимоновского монастыря на Афоне побольше фактов и известий из текущей афонской жизни, которая находит, говорим откровенно, довольно слабое отражение в «Душеполезном Собеседнике». Любопытнейший отдел программы – афонская летопись не появляется на страницах этого издания нередко два-три месяца и вовсе не потому, чтобы на высотах Афона не совершилось за это время ничего достопримечательного, достойного внимания читателей «Душеполезного Собеседника», чтобы в этом избранном месте безмолвия и высших подвигов отшельничества и на самом деле были «тишь и гладь и Божья благодать», но потому, что издатели усвоили себе правило делиться со своими читателями известиями лишь «о выдающихся событиях на Святой Горе Афонской», и притом «особенно в русской обители св. великомученика Пантелеймона». А так как с точки зрения смиренно-иноческой заслуживают особенного внимания лишь «проявления благодатной силы Божией в чудесных знамениях от святых мощей и икон и поучительные явления промысла Божия в разных знаменательных обстоятельствах жизни христианской», то отсюда все внимание издателей обращено на этот четвертый отдел программы их издания, и все житейское, повседневное и скоротечное, предпринимаемое и совершаемое по потребностям их немощной плоти, предается забвению, считается недостойным внимания благочестивых читателей, ищущих «душеполезного» назидания. Сюда, например, на страницах афонского издания не нашло себе места такое выдающееся событие, имеющее за собою длинное прошлое и тяжелые последствия в настоящем, как состоявшееся распоряжение афонского протата о выселении светских торговцев, художников и т. п. людей, много повредивших доброй репутации некоторых из слабейших насельников Святой Горы. Оповестив в свое время своих читателей о пожаре в Симоно-Петрском монастыре, уничтожившем этот монастырь до основания, «Душеполезный Собеседник» ни словом не обмолвился о его возрождении и о первой литургии, совершенной в день Рождества Христова истекшего (1892) года в возобновленном храме. Известие это далеко не лишнее для русских людей ввиду того обстоятельства, что его игумен о. Неофит, проживший в России два года для сбора милостыни на возобновление своей обители, успел приобресть в среде русских людей симпатии к себе и сочувствие к тяжелому положению бесприютной братии. Последовавшее недавно распоряжение Св. Синода о дозволении Кутлумушскому монастырю сделать сбор милостыни в России, по нашему мнению, возлагает нравственный долг на издателей ознакомить русских людей с историческою судьбою этого монастыря и ее действительными нуждами. Сделать это тем более необходимо, что разрешение сбора милостыни последовало, как нам известно, не без участия русского Пантелеимоновского монастыря. Выдающиеся события в жизни других греческих и особенно славянских монастырей Афона, судьба русских келлиотов и события в их жизни – все это интересный материал для афонской летописи, могущий дать популярность этому изданию и завоевать обширный круг читателей. Интерес к подобного рода сведениям у нас существует несомненный, чем объясняется и успех известного журнала «Паломник» и множество описаний путешествий по Востоку, печатающихся не только на страницах духовных, но даже и наших толстых светских журналов.

Высказывая свои desiderata относительно оживления и полноты седьмого отдела, мы рекомендовали бы издателям дать иную постановку и шестому отделу – библиографии. Нелишне знакомить читателей с выдающимися изданиями религиозных книг и духовных картин, но гораздо важнее, по нашему мнению, для читателей афонского издания знать, что и как пишется у нас об Афоне. Ввиду частого появления у нас очерков, описаний и путешествий по Святой Горе на страницах журналов и отдельных изданий, от кого и прежде всего русские люди могут ожидать правильной оценки, верного освещения явлений из современного быта святогорских насельников, как не от самих афонцев на страницах их издания. Авторитетное их слово, сказанное с любовью к истине, заградит уста многим из тех наших туристов-паломников, которые берутся писать об Афоне, побыв там две-три недели или даже всего несколько дней. Опять-таки мы желаем, чтобы русский народ видел Афон в его настоящем свете и именно в издании афонском, а не сквозь призму современных предрассудков против монашества под углом зрения легкомысленного верхоглядства.

Далее. Сообщая «рассказы из жизни святых, жизнеописания подвижников благочестия, воспоминания о них» во втором отделе, нам думается нелишне было бы в этот отдел ввести и сведения о жизни и подвигах современных афонских анахоретов и иноков, если не здравствующих, то по крайней мере уже отошедших в вечность. Иначе говоря, мы желали бы, чтобы в «Душеполезном Собеседнике» дано было видное место некрологии, причем в этот отдел попадали бы не только «выдающиеся» лица по своему положению в обители, как например игумены, духовники, экономы и т. п., а выдающиеся, в собственном смысле этого слова, иноки своими духовными подвигами, высокою аскетической жизнью, каковыми могут быть портари (привратники), вордупари (погонщики мулов), находящиеся на послушании на мельнице, в дохиарном (вещевом) складе и проч. Иноческая афонская жизнь – весьма сложная в своих проявлениях, а поэтому и рядовые братчики многочисленной монашеской семьи, низшие исполнительные органы власти игумена, могут и действительно нередко являются воплотителями то той, то иной стороны этого высокого идеала. Весьма естественно, следовательно, что своей жизнью, которая часто представляет в прошлом целую сложную драматическую эпопею, они могут давать читателям «Душеполезного Собеседника» весьма назидательный урок. В этом мы можем указать на один из тех тридцати рукописных сборников, оставшихся после о. Мины, в котором содержатся биографии всех иноков русского Пантелеимоновского монастыря. Некоторые из этих биографий по своему интересу произвели на нас глубокое впечатление, и мы свободно могли бы указать им место на страницах афонского ежемесячника. Признаемся, мы не без сожаления отмечаем тот факт, что «Душеполезный Собеседник» не помянул добрым словом таких выдающихся своих иноков, как бывший антипросоп о. Нафанаил и о. регент Григорий, много и с великою пользою потрудившихся на благо своей «метании».

Наконец, мы желали бы, чтобы в IV отделе было отведено место описанию особенностей церковно-богослужебной практики современного Афона. Знакомство с этою стороною афонской жизни в одинаковой мере будет интересно и для мирян и для нашего духовенства, особенно монашествующего. Ввиду живого отношения к подобным вопросам на самом Афоне в среде тамошних «типикарей»[287], между которыми в затруднительных случаях существует даже письменный обмен мыслей, весьма интересно было бы видеть на страницах афонского издания решения по возникшим недоуменным случаям в области церковно-богослужебной практики со стороны этих компетентных судей по данным вопросам. Многое могло бы быть принято даже и в нашу практику.

Но все эти «pia desideria» могут осуществиться лишь под тем условием, когда во главе издания станет любитель и артист своего дела, способный вдохнуть в издание «душу живу». Нужно иметь в виду, что успех в России так называемых «троицких листков» всецело зависит от таланта и замечательной энергии и преданности делу их нынешнего редактора о. архимандрита Никона.

От афонского ежемесячника мы переходим к обозрению отдельных изданий русского Пантелеимоновского монастыря на Афоне за весь период времени с 1850 года по настоящее время. Спешим, однако, оговориться, что мы не имеем в виду предлагать здесь нашим читателям утомительный подробный перечень этих изданий, из коих некоторые уже не печатаются и даже в продаже не встречаются. Скажем только, что из этих изданий образовалась ныне уже почтенная библиотека, с составом которой желающие могут ознакомиться по «Каталогам[288] книг, изданных афонским русским Пантелеимоновским монастырем», которые печатаются отдельными изданиями и рассылаются всюду желающим из их книжных складов при подворьях в Москве, Петербурге и Одессе. Мы постараемся лишь классифицировать эти издания по предметам, дать краткую характеристику каждого и указать степень распространенности того или иного издания среди русской читающей публики, как она выражается в цифровых данных – количества изданий и количества экземпляров печатаемых при издании. Питаем уверенность, что таким образом мы наглядно и убедительно для наших читателей представим действительную картину живой и в высшей степени плодотворной просветительной и издательской деятельности нашей Пантелеимоновской обители на Афоне.

В ряду многочисленных изданий этой обители первое место принадлежит бесспорно экзегетическим толковательным трудам по Св. Писанию покойного епископа Феофана, а равно и его многочисленным переводам восточных отцов аскетического направления. Экзегетические труды епископа Феофана приобрели ему почетную известность в нашем богословском мире, а переводные творения пользуются широкой известностью среди даже мирян, любителей духовно-нравственного чтения. Из этих последних заслуживают упоминания «Слова Симеона нового Богослова» в 2-х в. (два издания, 2-е изд. в 2500 экз.), «Невидимая брань Никодима святогорца» (5000 экз.), «Каллист Патриарх и сподвижник его Игнатий, Ксанфопулы» (1000 экз.) и «Добротолюбие» в 5 томах (по 3000 экз. каждый том). Капитальнейшим трудом преосвященного Феофана можно считать последний. В его «Добротолюбие» вошли извлечения о монашестве из творений таких отцов, которые дотоле не находили себе места в издании того же наименования. Но этого мало. Четвертый том его «Добротолюбия» является совершенно новым для русских читателей, так как он составлен исключительно почти из катехизических поучений Феодора Студита в его «Большом Катехизисе». Оригинал в пергаменной рукописи XI в. (271 поучение) взят был из Патмосской рукописи, при посредстве проживающего там на покое в Иоанно-Богословском монастыре бывшего пелусийского митрополита Амфилохия. Остается лишь пожалеть, что эти поучения переведены не в целом виде, а лишь в извлечениях, по личному вкусу просвещенного отшельника-переводчика. Нельзя пройти молчанием и собственных аскетических сочинений епископа Феофана, пользующихся большей распространенностью и известностью в среде русских читателей, как, например, «Путь ко спасению» (шесть изданий по 5000 экз.), «Письма к разным лицам о разных предметах веры и жизни», «Письма о христианской жизни» в 4 частях, «О покаянии, причащении Христовых Таин и исправлении жизни» (3 издан.), «Мысли на каждый день года по церковным чтениям из Слова Божия» (2 изд. по 5000 экз.), «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться» (2 изд.), «Что потребно покаявшемуся и вступившему на добрый путь спасения» (2 изд. 4000 экз.) и др. В том же отделе аскетических изданий нужно отметить «Цветник духовный» (3 изд.), «Черты деятельного благочестия» (4 изд. в 5000 экз.), «Пролог в поучениях. Св. В. Гурьева» (в 6000 экз.), «Псалтирь или богомысленные размышления св. Ефрема Сирина» (5 изд. в 5000 экз.), «Творения Антония великого» (1000 экз.), Аввы Исаии (1000 экз.), Исихия пресвитера иерусалимского (6 изд. в 10 000 экз.) и др.

Второе место принадлежит сочинениям о Святой Горе Афонской, чрез которые русский народ знакомился со Святою Горою и бытом ее насельников. Таковыми нужно считать: «Письма святогорца о Святой Афонской Горе» в 4-х частях (6 изд. в 10 000 экз.), «Афонский патерик» (6 изд. в 3000 экз.), «Путеводитель по Святой Афонской Горе» (подробный) (6 изд. по 10 000 экз.), сокращенный (3 изд. в 8000 экз.), «Святая Гора Афон, земной удел Божией Матери, местность и обитатели ее» (10 изд. в 10 000 экз.), «Второе посещение Святой Афонской Горы В. Григоровичем-Барским (1000 экз), «Русский Пантелеимоновский монастырь» (7 изд. в 5000 экз.), «Акты русского на Святом Афоне монастыря св. великомученика и целителя Пантелеймона», «Очерк русского на Афоне Пантелеимонова монастыря (6 изд. в 10 000 экз.), «Описание знамений и исцелений от Афонской святыни» (5 изд. в 10 000 экз.) и др. Сюда же к этому отделу нужно отнести издания, трактующие о жизни и прославлении Богоматери как покровительницы Афона, и жития святых угодников и подвижников, прославившихся на Афоне. Таковы издания: «Сказание о земной жизни Пресвятой Богородицы» (6 изд. в 5000 экз.), «Избранные слова святых отцов в честь и славу Пресвятой Богородицы» (3 изд.), «Слава Богоматери» по сочинениям митрополита Филарета» (3000 экз.), «Вышний покров над Афоном или сказания о чудотворных, на Афоне прославившихся, иконах Божией Матери и святых угодников Божиих» (7 изд. в 5000 экз.), «Сказание о чудотворной иконе Божией Матери, именуемой Иерусалимской, находящейся в русском на Афоне Пантелеимоновом монастыре» (3 изд. в 5000 экз.), «Обетования Богоматери благоговейным насельникам Святой Горы» (7 изд. в 10 000 экз.) и др., «Житие, страдания и чудеса св. великомученика и целителя Пантелеймона» (9 изд. в 10 000 экз.), «Св. великомученик и целитель Пантелеймон» (13 изд. в 10 000 экз.), житие Дмитрия Солунского (5 изд. в 10 000 экз.), житие Афанасия (5 изд. в 10 000 экз.) и Петра афонских (5 изд. в 5000 экз.), житие Саввы Сербского (3 изд.), житие преподобномучеников Евфимия, Игнатия и Акакия, на Афоне подвизавшихся (2 изд. в 15 000 экз.). В связи с этими книгами и брошюрами стоят издания акафистов, например, Божией Матери «Троеручицы» в Хиландаре (3 изд. в 5000 экз.), «Достойно есть» в Карейском соборном храме (2 изд. в 10 000 экз.), «Скоропослушницы» в Дохиаре (3 изд. в 10 000 экз.), со службою в честь той же иконы (в 3000 экз.), св. великомученику Пантелеймону (12 изд.), Савве Сербскому и др. Для знакомства с современными подвижниками Афона имеют значение брошюры: «Афонские современные подвижники» (8 изд. в 10 000 эк з.), биог рафические очерки старцев Иеронима (10 000 экз.) и Арсения (3 изд. в 3000 экз.) и др.

Что же касается мелких брошюр религиозно-нравственного содержания, то перечислить их нет никакой возможности. С их разнообразием по содержанию наши читатели ознакомлены в начале настоящей главы в двух примечаниях, в которых мы указали содержания связок, раздаваемых на Афоне богомольцам «в благословение Святой Горы на память». Все эти брошюры печатаются большей частью в количестве 10 000 экземпляров и только некоторые спускаются до 3000 эк земпляров, но зато между ним и есть брошюры, которые печатаются 40 000 экземпляров, как например, «Беседа преосвященного Никанора, бывшего херсонского и одесского архиепископа в неделю Блудного сына, при поминовении раба Божия Александра (поэта Пушкина) по истечении 50-летия после его смерти», его же «Поучение о театральных зрелищах в Великий пост», его же «Беседа о том, что не следует христианским проповедникам опровергать все лжеучения» в 30 000 и 25 000, как например, «Козельщанская Божия Матерь», «Беседа о пьянстве»[289] (3 изд.), «Какой вред приносит человеку табак?» (3 изд.) и «Бросьте курить!», «О вреде курения табаку для здоровья» (3 изд.), в количестве 15 000, как например, архиепископа Никанора «Поучение о вегетарианизме».

Зная хорошо, что в среде благочестивого русского народа с издавна рассеиваются лжеучителями раскола и разных сект семена неправого учения и что пастыри Русской Церкви делают много усилий для борьбы с ними, русский Пантелеимоновский монастырь решился прийти на помощь им в этой борьбе своим и изданиями. Обителью с этой целью были изданы в 60-х годах весьма полезные для борьбы с расколом сочинения гуслицкого игумена Парфения: «Виноград церковный», «Вертоград духовный», «Меч духовный», «Обличение ответов» и др., печатались противораскольнические брошюры, как например: «Пути провидения в жизни одной благочестивой женщины, совращенной в раскол и опять возвратившейся в Православную Церковь» (1 изд. 1886 г. в 25 000 экз.) и др.

Для борьбы с молоканами, штундистами и вообще с последователями рационалистических сект обитель выслала из среды своей миссионера о. иеромонаха Арсения, бывшего молоканина, который своею неустанною деятельностью приобрел себе почетную известность, и в помощь русскому духовенству для той же борьбы напечатала два тома его «Бесед православного христианина с молоканами» о храме и об иконах (оба тома уже выдержали 3 издания по 3000 экз.) и другие его брошюры: «Лжехристы монтано-молоканские Иван Григорьев и Григорий Верещагин» (3 изд. в 3000 экз.), «Письма к новообратившимся из разных сект раскола» (7 изд. в 10 000 эк з.), и иных авторов: «Вразумление заблудшим» (7 изд. в 10 000 экз.), «Вразумление заблудшим и исповедь обратившихся от заблуждения» (4 изд. в 3000 экз.) и др. 14 протипосектантских брошюр о. Арсения выдержали уже три издания и печатались всякий раз не менее 3000 экз. и не свыше 7000 экз. С тою же целью обитель печатает в 13 брошюрах учение о разных догматах христианской веры по книге митрополита Стефана Яворского «Камень веры». И эти брошюры, как и первые, выдержали уже три издания, но печатаются большей частью в 5000 и 10 000 экземпляров.

Появление в России секты «пашковцев» побудило обитель переиздать «Открытые письма старосты Исаакиевского собора г. Пашкову» в количестве 25 000 экземпляров, и усилившееся в последнее время увлечение в среде русского интеллигентного общества философско-моральными брошюрами графа Толстого, которые распространялись путем рукописей и литографий, вызвало необходимость издать в целых десятках тысяч ряд бесед покойного архиепископа Никанора, направленных к опровержению воззрений маститого литератора, облекшегося на склоне своих лет в несвойственную ему тогу философа-моралиста.

Вообще ни одно из крупных явлений нашей внутренней политической или религиозной жизни не проходило не замеченным нашими афонскими иноками, которые чутко даже до болезности прислушиваются ко всему тому, что происходит внутри их хотя и покинутого, но все же еще близкого их сердцу дорогого отечества. Они охотно и с самоотвержением всегда готовы откликнуться всеми зависящими от них способами на нужды его в данное время. Через афонские издания за весь сравнительно еще не длинный период их просветительно-издательской деятельности посеяно не мало добрых семян на невозделанной еще и обширной ниве нашего народного религиозно-нравственного просвещения. Красноречивыми выразителями народной благодарности и ценителями громадной пользы для него от изданий русского Афоно-Пантелеимоновского монастыря являются наши архипастыри, содействующие этому великому делу народного просвещения своими собственными литературными трудами, появляющимися на страницах афонских изданий. «Лично я, – писал один из здравствующих ныне сибирских иерархов в Пантелеимоновский монастырь по поводу кончины игумена архимандрита Макария, – не имею счастия знать кого-либо из вас (т. е. братии монастыря), но ваша свято-подвижническая жизнь, ваши денно-нощные молитвы, ваша просветительная деятельность, столь много приносящая пользы России, невольно и душу и сердце мое влекут к вам; дух мой часто-часто привитает между вами. Считаю себя счастливым и навсегда остаюсь признательным, что и мои убогие лепты не выброшены из драгоценного венка ваших душеполезных изданий, венка, обнимающего все наше отечество, – изданий с необыкновенною любовью и назиданием читаемых Россиею. О, продолжайте, продолжайте это великое дело, превышающее, по моему мнению, всякую лично-составную миссию. Жатва теперь многа, и делателей, как всегда, мало. Но будем молиться, да изведет Господин жатвы, если не на жатву, так на сеяние свое деятелей, которые будут исполнять слова Премудрого: „Сей рано, сей поздно, ибо не знаем какое взоидет и плод принесет“»[290].

Кто же эти делатели жатвы, руками которых «сплетен драгоценный венок душеполезных изданий, обнимающий все наше отечество?» Большинство из них, как и весьма естественно ожидать, не афонцы, люди, приобретшие почетную известность в отечестве своими литературными трудами. Вот имена некоторых из этих деятелей: митрополит сербский Михаил, архиепископы одесские и херсонские Никанор и Дмитрий, епископы Феофан, Иустин, Мисаил и Петр, архимандриты Антонин (начальник Иерусалимской Миссии), Леонид (бывший начальник Троице-Сергиевской лавры в Посаде) и Никон (нынешний издатель Троицких листков), протоиерей Н. И. Флоринский (киевский), М. Путинцев, Касьянов, И. Полисадов, священники В. П. Гурьев, Н. Румянцев, Дударев, Н. Воинов, иеромонахи Серафим (московского Андрониевского монастыря), Стефан (Куртеев из Вятки), покойный Аскоченский, проф. Ф. А. Терновский, известный библиограф и поэт С. И. Пономарев, А. Ф. Ковалевский, П. Кременецкий, Г. Русаков и др. Но некоторые и из афонских иноков среди нощеденственных молитв, келейных правил и трудов своего послушания, возлагаемых на них условиями общежительных порядков, строго наблюдаемых в обители, короткие часы досугов посвящали и доселе посвящают литературным трудам, которые появляются на свет Божий в афонских изданиях. Некоторые из них составили себе даже литературную известность, как например иеромонах-святогорец Серафим[291], старец Азария[292], духовник Иероним, иеромонах Арсений (бывший заведующий афонским Пантелеимоновским подворьем в Москве), миссионер иеромонах Арсений и игумен Парфений (бывший Переяславский). Затем внесли свои литературные лепты в афонскую сокровищницу покойный о. архимандрит Макарий[293], здравствующий монах Аркадий, о. грамматик и библиотекарь Матвей, монах Михаил (бывший после архимандритом Казанской Раифской пустыни), архимандрит Паисий[294] (начальник неудавшейся Абиссинской миссии), о. иеромонах Владимир, монах Селевкий и монах Пантелеймон (впоследствии архимандрит Киренского Тобольского монастыря).

Из названных отцов – афонских иноков, труды которых издавались русским Пантелеимоновским монастырем, совершенно новыми личностями для наших читателей являются только о. иеромонах Владимир и монах о. Аркадий. Первый, новгородской губернии уроженец, человек молодой, весьма начитанный в святоотеческой литературе, симпатичный по характеру, с любовию и усердием исполнял свое послушание, которое заключается в заведовании и распоряжении из монастыря относительно монастырских изданий. О. Владимир постоянный и, можно сказать, единственный корреспондент с Афона в «Душеполезный Собеседник». Отдел в этом ежемесячнике под названием «Афонская летопись» принадлежит исключительно перу о. Владимира.

О. Аркадий почтенный старец из вятских семинаристов. Замкнутый и весьма скромный от природы Аркадий остался в скромном звании простого инока в течение всей своей многолетней жизни в обители, отказываясь от рукоположения во иеромонахи, не раз ему предлагаемого старцами обители. Глубокий знаток древнегреческого языка и прекрасный каллиграф, он весь свой досуг от молитв и иноческих подвигов посвящает келейным книжным занятиям. Его усердием не мало сделано переводов с древнегреческого языка для афонских изданий и славянских служб на греческий язык для типикарницы Пантелеимоновского собора и употребления в богослужебной его практике. О. Аркадий весьма искусный составитель служб и акафистов по разным случаям на церковно-славянском языке.

Что же касается остальных афонских иноков-писателей, то с биографическими сведениями большинства из них наши читатели ознакомлены в шестой главе настоящего очерка. Здесь же мы намерены остановить их внимание лишь на двух иноках-писателях – о. Селевкии и Пантелеймоне, которые выдаются из остальных афонских иноков и своеобразностию своей натуры и судьбою своих литературных детищ.

Об о. Селевкии мы говорили выше, как о сборщике милостыни в России, до поездки с тою же целию известного о. Арсения. В число иноков-писателей о. Селевкий помещен, потому что от него остались напечатанные им самим составленные записки под заглавием: «Рассказ святогорца схимонаха Селевкия о своей жизни и о странствовании по святым местам» (СПб., 1860). В Ярославле, во время пребывания с святынею «я, – пишет об этих записках Селевкий, – на боку лежучи, писал по ночам, на своей лежаночке, – больше на память, о том, что случилось со мной с самого детства, или от колыбели – до этой лежанки (с. 236). Некий «раб Божий» исправил эти записки и переписал набело. В этих записках очень много находится сведений об Афонской Горе и характеристик современных о. Селевкию иноков ее. Самый рассказ о событиях, им описываемых, отличается необыкновенным простодушием и откровенностью, граничащей с детской наивностью. Краткие характеристики знакомых ему афонских иноков, помимо своеобразного подбора тех или иных черт характера и образа жизни описываемой им личности, наивны до смешного и прямо соблазнительны для благочестивого читателя[295]. Не удивительно поэтому, что книжка эта, хотя и написана автором по просьбе «благодетелей» «в пользу русского Пантелеимоновского монастыря, особенно нуждавшегося в пособии», как напечатанная без благословения старцев, не была одобрена в обители и даже присуждена к сожжению. В настоящее время «Рассказ» о. Селевкия представляет «библиографическую редкость» даже на Святой Горе в обители.

«О. Пантелеймон, – пишет о. Селевкий, – молодой монах. Он из приказчиков. Простота его удивительная. Он любит читать, петь и писать, ко всем любезен, кроток и молчалив»[296]. В общем характеристика эта для молодых лет о. Пантелеймона довольно верная, но характер его резко изменился в период его возмужалости, когда, благодаря своим дарованиям, он, как главный секретарь монастырской канцелярии, приобрел некоторый вес и влияние на течение дел монастырских. Оказалось, что под личиной кротости, молчаливости и даже простоты скрывались далеко не симпатичные стороны его характера – гордость и непомерное честолюбие[297], заставившие его покинуть мирный Афон и искать удовлетворения в обителях нашей православной Руси. Желание его сердца исполнилось, и о. Пантелеймон скончался в сане архимандрита Киренского тобольского монастыря. Что касается отмеченной о. Селевкием в о. Пантелеймоне «любви к писательству», то она, можно сказать, была болезнию его, которую о. Иероним и о. Макарий в письмах к проф. Ф. А. Терновскому называли прямо «литературным зудом». О. Пантелеймон своими рукописями заваливал покойного Ф. А. Терновского и просил его исправлять и печатать, по личному выбору и где угодно. Он никогда не просил гонорара, но заказывал отдельные оттиски для раздачи своим благодетелям, у которых он собирал довольно солидные суммы на издание своих сочинений. Некоторые рассказы о. Пантелеймона о современных афонских подвижниках, после исправления их рукою Ф. А. Терновского, печатались частию в «Воскресном чтении», частию в «Киевских Епархиальных Ведомостях», а иногда и отдельными брошюрами. В рассказах своих о. Пантелеймон не был чужд наивности и легковерия, а посему производил на читателей Святой Горы не вполне благоприятное впечатление. В письмах старцев с Афона к покойному Ф. А. Терновскому часто встречаются просьбы поудержать ревность о. Пантелеймона к литературной славе. Но все попытки сдержать неистощимого любителя «писателя» разбивались о его упорство и не достигали своей цели, пока о. Пантелеймон не получил полный простор для своей литературной деятельности, сделавшись начальником упомянутой обители. Но писал ли что-нибудь о. Пантелеймон по выходе из состава братии Пантелеимоновского монастыря, мы, к сожалению, не можем сказать.

В видах расширения издательской деятельности, с одной стороны, а с другой – из желания послужить опять-таки делу народного образования своего отечества, старцы русского Пантелеимоновского монастыря много заботились о приведении в должный порядок и благоустройстве монастырской библиотеки и на это не щадили никаких жертв. Поэтому монастырская библиотека, состоявшая в начале поселения русских в обители в 1844 году всего только, как свидетельствовал покойный проф. В. И. Григорович[298], из 500 печатных книг и 60 рукописей, достигла ныне весьма почтенных размеров: в ней считается около 20 000 печатных книг и свыше тысячи рукописей. Пополнение библиотеки продолжается, благодаря усердию и любви к книжному делу нынешнего библиотекаря о. Матвея. Растут оба отдела ее, и книжный и рукописный: монастырь выписывает много книг из-за границы и из России и не упускает случая приобретать рукописи, как бы велика ни была просимая за них цена. Благодаря всему этому, библиотека русского Пантелеимоновского монастыря, приведенная в образцовый порядок, может быть поставлена ныне наряду с лучшими святогорскими библиотеками Ватопеда и лавры св. Афанасия, и благодаря редкому и поистине русскому гостеприимству нынешних ее владельцев, по первому желанию своих гостей открывающих ее двери, она, можно сказать, единственная на Святой Горе. Русские ученые вполне оценили эти преимущества библиотеки русского Пантелеимоновского монастыря на Афоне и с удовольствием нередко проводят близ нее, под гостеприимным кровом обители, свои летние каникулы. Желание этих ученых – одно, чтобы описание рукописей этого монастыря, составленное о. библиотекарем, увидело бы свет Божий в возможно скором времени.

Наконец, тому же святому делу народного образования в нашем отечестве русская Пантелеимоновская обитель не мало послужила и путем денежных пожертвований на нужды наших духовно-учебных заведений в губерниях московской, петербургской, херсонской, на Кавказе и в других губерниях нашего отечества. Все наши просветительные миссионерские общества, благотворительные и т. п. получали вспомоществования от русского Пантелеимоновского монастыря, и игумен его считается постоянным членом. Мы не уполномочены объявить те цифры, какие обитель ежегодно жертвует на это святое дело служения благу Отечества, хотя некоторые из этих крупных цифр нам и известны. Впрочем, эти десятки тысяч, которые мы могли бы назвать здесь, едва ли показались бы достаточными для тех «из современников века сего», которым монастырские кассы кажутся бездонными, а крестьянские копейки, жертвуемые в монастыри, несметными сокровищами… Что же касается истинно-просвещенных русских людей и настоящих радетелей нашего народного просвещения, то для них заслуги этой обители были несомненны. Покойный архиепископ Херсонский Никанор, ходатайствуя о награждении о. Макария орденом св. Анны второй степени, полученным им всего за несколько месяцев до смерти, мотивировал свое ходатайство пред Св. Синодом заслугами его в деле религиозного и духовно-нравственного просвещения русского народа.

В заключение настоящей главы считаю весьма нелишним коснуться и закулисной стороны просветительно-издательской деятельности русского Пантелеимоновского монастыря. Здесь нас лично, впрочем, интересуют не материальные затраты монастыря на вышеуказанные издания, хотя эти затраты немалочисленны и не лишены поучительности, не те бесконечные хлопоты и труды издателей по собиранию и переводам материалов, какие печатались и печатаются в издаваемых ими брошюрах и листках, а те коллизии и неприятности, какие неожиданно и часто вопреки правде выпадали и выпадают на долю издателей и доселе. Знакомство хотя бы то и в общих чертах, так как известные нам детальные подробности не подлежат еще публикации, с одной стороны, рельефнее оттенит эту высокую просветительную деятельность нашего русского монастыря на Афоне, а с другой – объяснит причину, почему афонские издания появляются на свет Божий в своем настоящем виде, а не в том, в каком бы желали их видеть некоторые из русских людей.

В самом начале издательской деятельности иноки русского Пантелеимоновского монастыря вынесли много неприятностей по поводу издания ими книги под заглавием: «Описание знамений и исцелений благодатию Божиею бывших от св. мощей и части Животворящего Древа Креста Господня принесенных со Святой Афонской горы из русского Пантелеимоновского монастыря». Противником этой книги явился знаменитый покойный московский митрополит Филарет, строго следивший в свое время за печатной духовно-нравственной литературой[299]. Выговор владыки имел по следствием своим то, что афонцы в последующее время были весьма осторожны с подобного рода изданиями и приступали к ним после серьезных и всесторонних обсуждений[300].

Дело издания журнала на самых первых порах встретило также неожиданные для обители и инициаторов его препятствия. Поводом послужило название журнала «Духовной Беседой». «Благословите, – писал о. Арсений к старцам обители по поводу выхода в свет первой книжки журнала. – Сделано начало давнишнего моего предположения об издании журнала. Заглавие ему как-то неожиданно устроилось – „Духовная Беседа“. Прилагаю два листка. Думаю в год книжек 10 издать, если Бог поможет»[301]. О. Арсений и не подозревал, что, давая это название нарождавшемуся журналу, являлся невольным посягателем на чужую собственность. Дело в том, что под тем же самым названием издавался в Петербурге журнал известным проповедником покойным протоиереем Яхонтовым, который теперь и предъявил свои права и претензии по отношению к о. Арсению. В силу этого обстоятельства лишь два первые выпуска афонского журнала вышли в свет с заглавием «Духовная Беседа», а следующие третий и четвертый получили новое наименование: «Душеполезная Беседа». Но этим инцидент с заглавием не был исчерпан. Петербургская цензура нашла почему-то неудобным и это второе название, и поэтому пятый выпуск журнала получил название «Пасха Господня» и не имел на себе пометы, что он составляет продолжение предыдущих четырех выпусков. С шестой книжки журнал русского Пантелеимоновского монастыря на Афоне стал издаваться регулярно с заглавием «Душеполезные размышления», каковое только в 1888 году было изменено в настоящее: «Душеполезный Собеседник».

Каждая почти из больших книг, изданных на средства русского Пантелеимоновского монастыря, имеет свою, и нередко длинную и поучительную, историю. Целыми годами делались подготовления и велась переписка с всевозможного рода лицами по поводу таких книг, как «Акты русского Афонского Пантелеимоновского монастыря», «Жизнь Пресвятой Богородицы», «Чудеса св. великомученика Пантелеймона» и др. Нередко поручения, как например, составление жизни Иисуса Христа по Евангелию, переходили от одного лица к другому, делались расходы на предварительную подготовку к изданиям и в конце концов дело оканчивалось без успеха полным прекращением. Но часто и по выпуске той или иной книги выпадало на долю издателей не мало хлопот и даже огорчений. Мы не говорим уже о таких изданиях, как например, книга «О знамениях и чудесах, бывших от св. великомученика Пантелеймона», против которой, как мы сказали, за несоблюдение формальностей вооружился покойный митрополит Московский Филарет, или книга: «Христианские песнопения Пресвятой Царице Небесной Приснодеве, Деве Марии Богородице, составленные по подобию псалмов», новое печатание которой впредь воспрещено особым указом Св. Синода за № 5288 по той причине, что «книга эта заключает в себе целый ряд песнопений и молитв, составленных по тексту библейских псалмов с произвольным отнесением содержания их к лицу Богоматери», что «она напечатана без испрошения на то синодального разрешения». Кары, понесенные издателями в этих и других случаях, выпали на их долю не без их вины и потому с ними легко мириться. Но в истории просветительной издательской деятельности данной обители были такие случаи, когда она должна была за свое доброе дело нести совершенно незаслуженную кару и подвергаться даже несправедливым нареканиям. К числу подобных случаев мы относим недавно окончившееся дело по изданию Пантелеимоновскою обителью некоторых сочинений покойного херсонского архиепископа Дмитрия (Муретова). Здесь вся правда на стороне обители, но в конце концов в выигрыше осталась не она.

Дело это документально происходило так. Здравствующий ныне епископ Тобольский Иустин, в бытность свою еще викарием Херсонской епархии при покойном архиепископе Дмитрии, стоял к последнему в близких отношениях и, по старости высокопреосвященного, исполнял роль его душеприказчика. «Родные (к сожалению, они не названы по имени) в Бозе почившего Дмитрия, архиепископа Херсонского, – писал 10 сентября 1888 года преосвященный Иустин на Афон в Пантелеимоновскую обитель, – поручили мне собрать для полного издания все творения его, а за труд собрания дали право напечатать некоторые из них, по моему избранию. Не имея времени, охоты и средств к самоличному изданию оных, осмеливаюсь предложить вашему высокопреподобию, не благоволите ли издавать их в вашем поистине „Душеполезном Собеседнике“». То же самое предложение, но в более определенной форме, повторил преосвященный Иустин в письме на Афон того же года 28 декабря. «Семьдесят статей из сочинений того же архиепископа Дмитрия, выбранных мною, – писал в этом письме епископ Иустин, – и расположенных в семи выпусках, под названием „Цветы из сада Дмитрия архиепископа херсонского“ (я отправляю вам). В таком виде я хотел сам издать их, но нашел это для себя неудобным. А потому передаю их и право на издание их вам, издавайте как хотите: так ли, как они собраны – книжками, или же отдельными статьями. То и другое будет весьма полезно, по моему мнению». Предложение это было принято и семь выпусков «Цветы из сада Дмитрия, архиепископа Херсонского» были напечатаны и поступили в книжные склады для продажи. Но тут неожиданно для обители выступил с протестом некий надворный советник С. П. Никитский, приобретший в свою собственность право издания всех сочинений покойного Дмитрия, архиепископа Херсонского, от ближайших родственников покойного (от племянника и родного брата) и дело грозило перейти в формальный судебный процесс. Но обе стороны, к счастию, вовремя пришли к соглашению, и Пантелеимоновская обитель за 1000 рублей от С. Н. Никитского приобрела себе право издания сочинений покойного Преосвященного Херсонского. Правая сторона осталась несомненно в материальном проигрыше, утешаясь мыслью, что она аромат этих прекрасных цветов из сада знаменитого витии и богослова разнесет по всему лицу широкой Руси, чего никогда не сделали бы «собственники» этих цветов и наполовину.

О других подобного рода столкновениях мы не говорим потому, что они вполне естественны и известны всякому и хотя несколько причастен тяжелому делу издательства, в котором поставляется на первый план не меркантильный расчет, грязный барыш и нажива, а служение великому делу религиозного и нравственного просвещения своего народа, ищущего света истины, и высокое сознание: «аще кто сотворит и научит, сей велий наречется в Царствии Небесном».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.