К устойчивому развитию через глобальный кризис?

К устойчивому развитию через глобальный кризис?

Хоть убей следа не видно;

Сбились мы. Что делать нам!

В поле бес нас водит, видно,

Да кружит по сторонам.

А. С. Пушкин. «Бесы»

Б.Ф. Ключников, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института востоковедения РАН

Кризис, который предсказывали и многие годы с тревогой ожидали, грянул. Он властвует уже над всей планетой, над геофинансами, над мировой экономикой. Все больше он теперь ощущается и в процессах глобализации. Катастрофа эта антропогенная, рукотворная. Она охватила, прежде всего, социосферу. На очереди – техносфера и биосфера.

Кибернетики и биологи знают и используют закон Ашби (Ashby). Согласно ему, основной принцип выживания организма таков – отклонения от законов природы гасятся контрольными системами, заложенными в самом организме. Этот закон объясняет, почему в природе монстры не приживаются. Есть мутанты, химеры, паразиты и прочие выродки, но нет чудовищ. Выродки часто бесплодны. Генная инженерия пока не сломила эти контрольные системы. Таких контрольных систем ни в техносфере, ни в социосфере нет. Это объясняет, почему в обществе паразитируют и размножаются мутанты, чудовищные явления. Одним из таких мутантов и стал гипертрофированный финансовый капитал. Он теперь становится преимущественно спекулятивным. В последнюю четверть века финансовый капитал возвел чудовищную, перевернутую финансовую пирамиду: на сравнительно узкое основание реальной, физической экономики и мирового валового продукта, оцениваемого в 60 триллионов долларов, взгромоздилась 400-триллионная пирамида дериативов – диковинных производных, ничем не обеспеченных «ценных бумаг», исчисляемых в бумажных долларах, тоже пустышках. Вот эта-то пирамида и стала ныне рушиться, каскад за каскадом. Вместе с ней рушится виртуальный мир всей долларовой империи Америки. Империя пытается выжить за счет других народов и государств. Целенаправленно стали снижаться цены на сырье, на нефть, газ и металл.

Нынешний глобальный кризис опрокинул неолиберальную монетаристскую модель всемирного торгового строя. Идет национализация банков. Франклин Рузвельт, самый почитаемый американский президент, был провидцем. В спорах с Уинстоном Черчиллем он доказывал, что надо ликвидировать не только колониальные империи, но и торговый империализм, чья идейная основа – «англоголландская либеральная модель». «Она, – предсказывал Ф. Рузвельт, – является причиной мировых войн и социальных катастроф». Рузвельт считал эту модель хищнической, паразитической, противоречащей заповедям христианства. Иисус Христос, кроткий сын Марии, лишь однажды прибег к насилию: бичом изгонял из храма торгующих и менял. Когда Ф. Рузвельта спрашивали: «Вы коммунист? Вы социалист?» Он отвечал просто: «Я христианин и демократ, и я ежечасно подтверждаю это моими делами. Вот и все». Идейное наследие Ф. Рузвельта было опрокинуто Трумэном в первые же дни после смерти президента-провидца, который замахнулся на мировую финансовую олигархию. Именно она, как и предвидел Ф. Рузвельт, привела мир на край пропасти – к первому глобальному кризису. Последний ли он?!

В России падает производство, количество безработных растет. Неолибералы-монетаристы в 1990-х гг. спешно, безоглядно встраивали в мировую экономику народное хозяйство ограбленной, ампутированной России. Уже очевидно: России не удается, как обещали доморощенные монетаристы, остаться «тихой заводью». «За что боролись, на то и напоролись», – многозначительно констатировал В.В. Путин. В России кризисные явления оказались глубже, чем в рушащихся цитаделях капитализма. Что нам еще предстоит? Какие невзгоды, какие удары и беды кризис принесет человечеству? Как с ним бороться? Во всем мире теперь это главная тема, главная проблема. Экономика – это тоже организм, только социальный. Вот и посмотрим на нее так. «Врачи, – пишет Владимир Даль, – зовут кризисом внезапный переворот в болезни, например, пот, рвоту, кровотечение… Кризис – это перелом, переворот, решительная пора переходного состояния»[152]. Да, после текущей тяжелой болезни нам предстоит какой-то переход в неизвестное новое состояние. Как это будет, когда, как долго он будет совершаться, а главное, чем завершится этот переход? Много вопросов и мало, почти нет убедительных ответов. Ясно лишь одно: кризис, как он развивается, затормозил процессы устойчивого развития.

Уже многие годы ученые теоретики и неученые практики видели, как зреет этот нарыв, как надвигается грандиозная катастрофа: стала болеть сама природа, болеет, мечется из тупика в тупик вся цивилизация техноцентризма, в конвульсиях болезней страдают народы. Геофинансы – кровеносная система мировой экономики – гонят пустышку-доллар. Над миром реальным воздвигнут мир виртуальный. В нем господствует мрачная религия денег. Ясно, чтобы бороться с болезнью, надо ее понять, определить верные симптомы, выявить причины, выбрать методы лечения. Порой консилиум делает вывод: болезнь неизлечима. Между тем уже на самом первом этапе «лечения» современного кризиса царит полная неразбериха. Как только его не называют: мировой, ипотечный, долговой, финансовый, финансово-экономический, экономический, циклический. То это спад, то стагнация, то дефляция, то рецессия, то это депрессия. Чаще всего сравнивают с Великой депрессией – кризисом 19291933 гг. Все эти определения сами по себе отчасти верны. Потому что они отражают процессы распада отдельных органов, блоков, отсеков мирового хозяйственного организма. Вкупе все это действительно напоминает осень 1929 г.: тогда разразился великий крах, тогда тоже были массовые банкротства, самоубийства, махинации, хаос. Людьми двигало безумие. Мне много раз доводилось беседовать с пожилыми американцами, которые пережили день 24 октября 1929 г. – когда разразился тот великий кризис. Он стал крутым переломом в их жизни. Таким, как для наших отцов и дедов стало 22 июня 1941 г. – начало Великой Отечественной войны. Однако ныне мы сталкиваемся с какой-то новой болезнью, с чем-то напоминающим такую же ранее неизвестную болезнь, как СПИД. Не грозит ли такой СПИД всей социосфере? У капитализма выходят из строя один за другим защитные механизмы, обозначился его иммунодефицит. Напрасно на Западе сметают, как сообщают, с полок запылившиеся тома «Капитала» К. Маркса. Едва ли там есть ответ: это не обычный циклический кризис в капиталистическом способе производства. Едва ли эта новая социальная болезнь укладывается и в длинные полувековые «циклы Кондратьева». Достоверного диагноза нет. В этом вопросе царит сумятица, полный хаос, в значительной мере – преднамеренный: в мутной водице хорошо рыбка ловится. Многие многоопытные и проницательные умы намекают, что кризис этот рукотворный. Слишком очевиден захват реальной собственности и новых триллионов архитекторами кризиса. Налогоплательщиков заставили платить за просчеты мировой финансовой олигархии. Назовем ее фининтерном. Вопрос стоит ныне так: были ли эти просчеты фининтерну ведомы или неведомы, преднамерен ли был крах банков?

Творцы катастрофы, «злые гении» из Федеральной резервной системы США не желают предавать гласности ни свои оценки кризиса, ни тайные планы его преодоления. Для массового простака организовали в ноябре 2008 г. встречу «Двадцатки», пообещали подлечить заболевшие финансы, субсидировать банкротов – виновников катастрофы, вернуть их на удобный, прибыльный для «злых гениев» путь монетаризма.

Это ложный путь, чрезвычайно опасный путь: аспирином ни СПИД, ни онкологические заболевания не лечат. Ближе всего к истине будет назвать этот кризис системным. Но какой системы? Системы гипертрофированных финансов, их монетаристских надстроек? Или это кризис и базиса, и надстройки, кризис глобализации как глобальной американизации? Он охватил и социалистический Китай. Возможно, это кризис еще более крупный системы – капитализма в целом? Есть и более широкие цивилизационные горизонты.

Много лет тому назад в статье «Дорога к свободе» я, как, впрочем, и другие авторы, испытывая в поиске серьезные сомнения, тем не менее представил следующий сценарий: «С точки зрения христианства и других великих религий нынешняя секулярная техно-центристская цивилизация – это кратковременное, всего лишь в 23 века, отступничество, отклонение от пути духовного прогресса. Торжество планетарного капитализма не вечно: и природа, и человечество отвергают его. Фундаментальная критика и настоящая борьба против капитализма и глобализации еще впереди. Они только начинаются. В научных кругах многих стран идет поиск путей выхода из тупиков техноцентристской цивилизации, поиск иной, не рыночной парадигмы развития»[153]. Ссылаясь на взгляды русских космистов, прежде всего великого нашего мудреца Н. Федорова, в той же статье было сказано: «Выход на космоцентристский путь развития». Путь к ноосфере неизбежен.

Ныне симптомы болезни стали видны более отчетливо. Диагноз кризису с известным успехом ставили и отечественные ученые, собравшиеся на VIII Глобальном стратегическом форуме, организованном в декабре 2008 г. главным редактором журнала «Экономические стратегии», генеральным директором Института экономических стратегий РАН профессором А.И. Агеевым.

Капитализм есть отклонение от заповедей христианства – светлой религии добра и справедливости. Об этом не раз напоминали религиозные мыслители. Видный деятель Всемирного совета церквей Э. Кастро (Emillio Castro) сказал об этом просто: «Зло является философской основой капитализма, в полную противоположность Евангелию»[154]. Известный американский богослов Раухенбах (Rauchen-bach) еще в начале XX века предсказал: «Социализм… не может наступить в стране без религии»[155]. Опыт Советского Союза – грандиозное трагическое подтверждение этой мысли. Государства склонны к внезапным смертям. Нельзя совместить зло капитализма с православием, радостной апостольской основой христианства. Арнольд Тойнби, крупнейший философ истории, знаток 16 умерших и 5 живущих цивилизаций, исходил из нетрадиционного взаимовоздействия цивилизаций и религий. Замысел Творца в том, что цивилизации – это колеса колесницы, по которой религии взбираются на Небо. «Два слова – “Иисус Христос” – имеют неоценимое значение для нас и будут, рискну предсказать, все так же важны для человечества и две и три тысячи лет спустя»[156], – писал А. Тойнби.

Без малого два века тому назад французское правительство послало молодого ученого Токвиля (Alexis de Tocqueville), будущего автора классического исследования «Американская демократия» в США, для ознакомления с американскими тюрьмами. Изучив жизнь молодого государства, он тогда написал: «Америка велика тем, что она добра. Когда Америка перестанет быть доброй, она перестанет быть великой». Она перестала быть доброй и, видимо, поэтому и перестает быть великой. Злой гений финансовой олигархии, тайно правящей США, толкает эту прекрасную страну на все новые авантюры. Вспомним Вьетнам, не забудем Ирак с его сотнями тысяч убитых и раненых, с 4 миллионами беженцев. Вспомним другие непрекращающиеся коварные диверсии геополитического масштаба. Число их множится. Неоконы гордятся, что ухитрились втянуть геронтов советского Политбюро в войну в Афганистане. «Эта секретная операция была великолепной идеей, потому что в результате ее мы заманили русских в афганскую ловушку»[157], – хвалился в Париже 3. Бжезинский. Кто заманил потом в эту же ловушку самих американцев? Американцы сами коварно подталкивали Саддама Хусейна оккупировать Кувейт, а потом, объявив иракского президента военным преступником, повесили. Все большее число экспертов считает виновниками трагедии 11 сентября 2001 г. две разведывательные службы, потому что «Аль-Каиде» такая технически сложная диверсия была бы не под силу.

Неоконсервативное крыло истеблишмента не потеряло своего влияния в администрации Б. Обамы. Демократическая партия США – их альма-матер. Едва ли стоит возлагать надежды на Барака Обаму. «Обамамания», эйфория вокруг нового президента США ни на чем не была основана. Фининтерн поставил перед ним задачу улучшить имидж Соединенных Штатов в мире, охваченном кризисом. Цели американской империи остаются прежними. Сорвалась у неоконов диверсия в Южной Осетии, но наготове была газовая блокада Европы и России, осуществлявшаяся их украинскими клиентами. Неоконы – это диверсионный спецназ мировой финансовой олигархии. В его запасниках много ходов, разыгрываемых на шахматной доске мировой геополитики. Эпицентр ее явно смещается на Украину, в Крым, в Молдавию, в балтийские страны, вновь в Грузию. Их руководители безвольно исполняют все заказы неоконов. Без поддержки Запада их режимы нежизнеспособны. Американский санитарный кордон создается не только вокруг России, но и против старых членов Евросоюза. Деголлевская «Европа до Урала» и до Владивостока – это кошмар для вашингтонских стратегов. Войны, холодные и горячие, нужны Вашингтону как выход из нынешнего кризиса.

На упомянутом Глобальном стратегическом форуме профессор МГУ А. Фурсов еще более расширил горизонты изучения причин и следствий переживаемого кризиса. Он дал самую дальнюю перспективу: привлек внимание к «неолитической революции», к кризису в рамках цивилизационного биосферического перехода человечества от охоты и собирательства к земледелию и скотоводству, к «миру пирамид»[158]. В капитализме верх взяли пороки: ссуда денег, как сорняк, душила его могучие силы, здоровые хозяйственные отношения естественного человека. Ростовщичество паразитирует на слабостях людей. В ссуде денег вытравлено всякое качество: нет ни любви, ни отечества. Исчезает все материальное, человек и его потребности исчезают: он более не «мерило вещей». Все становится виртуальным. Виртуальный мир теснит мир телесный. Деньги делаются ради денег. Это точно определил еще век назад Вернер Зомбарт: «В ссуде денег хозяйственная деятельность, как таковая, утратила всякий смысл… В ссуде денег выступает впервые… возможность и без насильственных действий заставлять других работать на себя»[159]. Паразитизм душит реальную экономику. Почему среди людей не должны появляться паразиты, если их так много в животном и растительном мирах?! Капитализм наших дней не только монополистический, но и паразитический, всемирно паразитический. Он подобен тому растению-паразиту, которое обвивает могучее дерево, отбирает у него соки, сушит, убивает его. Это отчетливо понимают молодые антиглобалисты. Из года в год они устраивают блокады «встреч властителей мира» – «Больших восьмерок», Всемирного банка и МВФ, Бильдербергского клуба и т.д. Среди десятка главных их лозунгов можно было видеть, например, в Сиэтле в 1999 г. требование «Долой проценты». Обыватели называли их за это «чокнутыми». Но «обыватель не видит дьявола даже тогда, когда он держит его за глотку», – смеялся великий германец Гете. Антиглобалисты убеждены, что никакой демократии в мире нет и быть не может, пока есть скрытая диктатура замаскировавшегося паразита – диктатура финансового капитала, которая усаживает в президентское кресло Белого дома то одного, то другого демагога. Трюк, известный еще в древности.

Век тому назад Вернер Зомбарт, заканчивая свой блестящий труд, спрашивал: «Но будет ли безумство капитализма продолжаться вечно? Не устанет ли он в беге? Я думаю, что так будет». В. Зомбарт в корне не согласен с К. Марксом. Первопричиной он считал слово, идею, дух хозяйственный, а не производительные силы. Однако своим путем он пришел к тому же выводу, что и Маркс: капитализм сокрушит сам себя. В наши дни мы отчетливо видим, как всемирный пожар кризиса валит капитализм навзничь. Бессмысленно из сторожа, какими для фининтерна весь XX век были государства, делать пожарника, поручая ему тушить пожар и пресекать излишества финансового капитала.

Изучая современный кризис, приходится уделять особое внимание не столько излишествам финансового капитала, сколько самой природе этого капитала. Между промышленным предприятием и банком, между реальной, физической экономикой и финансовым капиталом существует глубокое, существенное различие. Предприятие связано с обществом настолько, что порой оно становится градообразующим. Труд и капитал сотрудничают, они взаимозависимы. Завод, фабрика, предприятия социальные и культурные питаются соками общества – рабочей силой, образованием, инфраструктурой, подготовкой кадров и т.д. Они не только взаимно необходимы, но, главное, они материальны. Иное дело: банк и его услуги. Он представляет капитал в денежной форме, то есть дематериализованный капитал, переведенный на какое-то время неизвестно откуда. Банк почти не связан с окружающим его обществом людей. Он чужак, его успех не зависит от рабочей силы, ее квалификации, ее здоровья. Стоит банкиру принять решение о переводе активов в другой город, а чаще в другую страну, и от его присутствия не остается ничего, чаще всего ничего, кроме упадка и разрухи реального сектора. Банк есть виртуальная реальность, и она к концу XX века полностью восторжествовала над материальной реальностью – над производственным капиталом. Фининтерн паразитирует на производственном капитале.

Произошло это потому, что рынок заставил капиталиста шаг за шагом отказываться от традиционной мотивации труда. Вдохновенный защитник капитализма М. Вебер указывал на протестантскую этику труда. Капиталисты XIX и начала XX века еще заставляли себя жертвовать радостями жизни, экономить ради капиталовложений в строительство заводов, фабрик, железных дорог, средств связи. Состояние их души Вебер называл «отложенным счастьем». Оно компенсировалось общественным признанием, они гордились, что служат своему отечеству. Образ тех капиталистов-созидателей олицетворяли имена Круппа, Тиссена, Генри Форда, Карнеги, Путилова, Рябушинских, Морозовых и сотен других, дела которых не забыты до сих пор их благодарными потомками. Но рядом с этими гигантами стали появляться юркие, вездесущие махинаторы, биржевые маклеры, по сути, проходимцы и прохвосты. Они-то и стали инициаторами десятков новых кредитных услуг, деривативов, «ценных» бумаг, строителями всякого рода пирамид. Вначале на эту мелкоту не обращали внимания, относились по старинке с брезгливостью. Во все времена были ростовщики и спекулянты! Но тогда это были маргиналы.

Вплоть до 80-х годов XX века спекулятивный капитал не главенствовал в мировом хозяйстве. Правда, у него появились свои замысловатые теоретики типа Г. Зиммеля. Он, в противоположность М. Веберу, стал апологетом денежного капитала, доказывая, что никакой разницы между древним ростовщичеством и реальным производством нет: и там и там люди просто делают деньги. Не важно, что производит фабрикант или банкир: оба они делатели денег. А деньги, как известно, не пахнут. В итоге таких теорий мы стали жить в эпоху денег, они стали богом и новых русских. Богом духовно опустошенной молодежи. Их целью жизни стал не труд, не заработанное в поте лица благо, полезное ближнему, а «бабло». Их цель жизни – срубить бабки, лучше «зеленью», ловко обманув партнера и потребителя. Деньги, по Зиммелю, не пахнут! В денежной вселенной не играют роль качественные, тем более моральные различия. Зиммель и ему подобные стали первыми теоретиками долларового глобализма: если нет разницы между реальным производством и денежным капиталом, а денежный обмен универсален, то его имманентная логика ломает изоляционизм местных и национальных рынков, ведет к не знающему границ мировому рынку. К спекулятивному раю, не знающему никаких границ, ограничений и правил. И никакого «отложенного счастья».

Вслед за отменой золотовалютного стандарта доллара банки добились отмены правительственного контроля за обменом валют. Вашингтонский консенсус от 1989 г. и его символы неолиберализма и монетаризма постулировали свободный перелив капиталов: никаких национальных границ, полная «дерегламентация», никакого протекционизма. Конкуренция принуждает стремиться к бесконечному. К концу XX века болезнь стала очевидной: выгоднее не производить, а спекулировать, перегоняя в считаные секунды на электронных денежных рынках огромные суммы виртуальных денег. Многие корпорации, традиционно занятые производством ценимых обществом товаров, вынуждены ныне отзывать значительную часть активов из производства и бросать их в рискованные спекуляции на денежных рынках. Норма прибыли там намного (а порой и во много раз!) выше, чем в реальном производстве. Западный производственный капитал к тому же не выдерживает конкуренции дешевых китайских и прочих восточных товаров. Особенно опасно то, что виртуальные «электронные» деньги стали разрушителями сложившихся мер стоимости. Запасы и скорость их обращения ничем и никем не ограничены, за исключением скорости света.

Мировая финансовая олигархия успешно использует кризис для списания многотриллионной задолженности США – своего плацдарма в перманентной войне против всего человечества. Главным правилом, например, известного финансового спекулянта Д. Сороса, по его словам, является: «Руби, что клонится!» Клонится, опускается в отношении к золоту доллар. И Сорос одним из первых стал играть против доллара. Современный кризис – это крах того виртуального мира, который создала мировая финансовая олигархия.

Властители мира, которые регулярно встречаются то в Давосе, то на заседаниях Трехсторонней комиссии, все чаще с тревогой говорят уже о неуправляемой концентрации в немногих руках капиталов и власти. Счет идет уже не на сотни, а на десятки. Они жалуются друг другу на сверхъестественную власть тех, кто тайно управляет мировыми финансовыми рынками. Там царит мистика, дьявольская сила, всех и все подавляющая мрачная религия денег. Главный редактор ежемесячника «Le Monde Diplomatique» И. Рамонэ еще в 1990-х годах писал: «Во всем мире не более десяти лиц, кто знает, как обеспечивать сверхприбыль, как надо манипулировать курсами ценных бумаг и валют. Их называют хозяевами денежных рынков. Одно их слово – и все начинает рушиться: доллар падает, токийская биржа идет к краху и т.д. »[160] Не они ли сказали слово, чтобы начался и нынешний обвал? На планете создалось некое кибернетическое геофинансовое пространство. Хозяева денежных рынков могли и раньше (и имеют ныне еще большую возможность) вызывать кризисы, направлять их течение в нужное русло. Намеренно ли вызван нынешний кризис? Есть аргументы как за, так и против.

Итак, в мировой политике появился новый могущественный фактор – геофинансы. У них нет ни рода, ни племени, они вечные странники, кочевники в долларовом обличье. В прошедшие века властители – короли и императоры – тоже зависели от финансистов, от ростовщиков и банкиров. Не было без банкиров ни мира, ни войны. Банкиры исподволь ввергали народы в кровопролитные войны, создавая спрос на кредиты, расширяя денежные рынки. Но в те века на них все-таки была управа, короли жесткой рукой ставили их на место. В наше время финансовая олигархия уже никого не боится, ни от кого не зависит. Некогда ее самый опасный противник – монархия – повсеместно ими повержен. Но кое-где монархам позволили существовать и прислуживать.

Мир до сих пор не осознал, какая беда произошла в 1991 г., когда рухнула великая Советская империя, не признававшая у себя ссудный капитал: власть фининтерна стала безграничной. Над миром нависла тирания финансовой олигархии. Ее нетерпеливые идеологи стали бросать вызов Организации Объединенных Наций – «курьезному стеклянному дому на Ривер-стрит». Какие еще нации? Нации для них уже не главные субъекты международных отношений. Банки, биржи, денежные рынки, рынки золота, картели основных природных ресурсов – вот кто должен, по их мнению, править миром и быть членами мирового парламента. Кстати, это логично, если мы живем в «рыночной демократии». Сорос так и обосновывает эту демократию: «Рынок голосует каждый день. Он заставляет правительства принимать непопулярные, но неизбежные меры. Теперь рынок имеет значение государства»[161].

Геофинансы все больше берут верх над сферой производства и подавляют ее. Они загубили некогда процветавшие производства товаров и услуг, былую гордость американцев. Не только Россия, но и Америка деиндустриализируется. Триллионы, награбленные на постсоветском пространстве, не пошли Западу впрок. Америка – самая задолжавшая в мире страна. Она живет в долг. Китай стал ее банкиром. Арабские нефтедоллары – последняя опора доллара. Нынешний кризис – это, прежде всего, долговой кризис, плод гипертрофированных мировых финансов, которые навязывают всему миру парадигму спекуляций и паразитизма. В 30-40-х годах прошлого века Д.М. Кейнс предупреждал об угрозе краха, потому что спекулятивный капитал достиг уже тогда, по его подсчетам, немыслимых 10%. «Только 90% переливов капитала, – с тревогой отмечал Кейнс, – обслуживает мировой оборот товаров и услуг». И это уже было опасно. Ныне дьявольский насос хозяев денежных рынков ежедневно перекачивает 2000-2200 миллиардов долларов. В год спекулятивные переливы капиталов составляют, следовательно, порядка 700 триллионов, то есть в 10-12 раз больше чем мировой валовый продукт (МБП). Из этих астрономических сумм не более 2-3 % обслуживает реальную мировую торговлю товарами и услугами. Спекулятивные геофинансы – явление сравнительно недавнего происхождения, малоизученное. Ясно, однако, что оно не умещается в понятие государственно-монополистического капитализма. Главный враг этого нового оружия фининтерна именно национальные государства. Фининтер мгновенно освоил новейшие достижения коммуникационных систем и информатики. После распада мировой социалистической системы заветная планетарная власть стала близкой реальностью. «Нынешний кризис, – считает профессор А. Фурсов, – действительно является в основе своей рукотворным, он направлен прежде всего на создание единого мирового правительства и в этом смысле является аналогом “революции цен” “длинного” XVI века – только вместо золота и серебра из только что открытой Америки роль разрушителя сложившихся мер стоимости стали выполнять виртуальные “электронные деньги”, запасы и скорость обращения которых практически неограничены никакими законами природы»[162]. На пороге не только кризис, но катастрофа: библейские тощие коровы виртуальной экономики пожирают тучных коров реального производства и научно-технического прогресса. Таков диагноз. Сбывается прогноз безвременно ушедшего философа А.С. Панарина: «Масштабы дефолта, связанного с обрушением глобальной пирамиды МММ, многократно превысят августовскую катастрофу 1998 года. Условия жизни сотен миллионов людей… снова станут экстремальными»[163].

Кризис заставляет искать альтернативные пути развития. Интеллектуальная подготовка к устойчивому развитию идет полным ходом. Лозунг дня ныне: «Рыночной может оставаться экономика, но не общество». Всюду, и на Западе, и особенно на Востоке, идет поиск и внедрение конкретных проектов, которые отвечают требованиям устойчивого развития. К сожалению, их пока мало. Уходят в прошлое мифы о нескончаемом экономическом росте. Нынешний кризис есть составляющая угрозы глобальной катастрофы. Педагогика катастроф излечивает людей от социальной и экологической слепоты. Устойчивое развитие предполагает мир с природой, видение мира в его целостности и органичности. Ведь отличительная черта всех мировых религий – органичность, естественность, связь с космосом. Все они зовут любить и охранять природу, отчетливо указывают границы и принципы вторжения человека в природу.

Западный человек, оглядываясь в прошлое, стал понимать, что погоня за прибылью, конкуренция, эффективность труда незаметно вытеснила старую парадигму целесообразности труда (Zweckmaessig-keit, reasonableness, raison). В обольщении своим умом, технической изобретательностью он стал трудиться, забывая о смысле жизни человека. На Востоке, при всем его отставании в точных науках и технике, люди оставались более органичными, созерцательными, тесно связанными с природой. На Западе на них часто смотрят как на чудаков, на реликтов исчезающих культур. Но времена меняются. Кризис может и ускорить процессы перехода к устойчивому развитию. Он подрывает веру людей в западную модель. Евроцентризм отступает. Вновь пробудился воинственный дух ислама. Мировая финансовая олигархия вместе с воинствующим исламизмом может ввергнуть мир, как пишет профессор Л.И. Медведко, в пучину «войн неведомого поколения». Только солидарность в борьбе с надвигающимися катастрофами, сотрудничество в общем деле выживания способны предотвратить эту беду. Чтобы выжить, Западу придется возвращаться к христианству, к этому, по мнению А. Тойнби, «апогею высших религий». Западу придется вновь христианизировать свои светские институты.

Вклад Запада в единую человеческую цивилизацию будет скромным. Но то, что сделано Западом, нельзя оценивать однозначно отрицательно. Было много и добрых плодов: запрет рабства, равенство женщин, отмена сословий, прямая демократия на местах, всеобщее образование, расцвет науки и искусств. В наши дни транснациональный капитал создал строительные леса грядущего единства человечества, его первоначальную инфраструктуру. Нельзя, однако, допускать, чтобы Слово и Дело пресловутой «рыночной демократии» при установлении своего торгового строя теряли свой изначальный Смысл.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.