Глобальный финансовый или экономический кризис с запахом нефти

Глобальный финансовый или экономический кризис с запахом нефти

Н.А. Симония, академик РАН

В начале 70-х годов, еще до объявления арабскими странами в октябре 1973 года «нефтяной войны» Западу, в нашей печати, помню, много писалось о «больших маневрах» нефтяных монополий и их «семи сестер». Одна из появившихся тогда брошюр Леонида Медведко, изданная на нескольких языках, так и называлась «Большая ложь нефтяных монополий» (М., АПН, 1974). С тех пор, как говорится, много утекло воды и сожжено нефти.

В условиях разразившегося ныне финансового и экономического кризиса часто говорят и много пишут о «нефтяной олигополии». Но теперь появились и новые игроки на глобальном нефтегазовом поле.

До 1973 года нефть, как известно, продавалась на основе «справочной цены», установленной Техасской железнодорожной комиссией примерно на уровне 2 долларов США за баррель, что во многом обусловило комфортные условия общего экономического развития Америки и ряда европейских стран. И хотя в 1960 г. была создана ОПЕК, она долгие годы оставалась неэффективной организацией, слабо влиявшей на процесс ценообразования. Но известные события 1973 г. и связанный с ними «нефтяной шок» принципиально изменили ситуацию. ОПЕК обрела «второе дыхание», а «справочная цена» стала достоянием истории. Цены сразу учетверились и в последующем продолжали расти; по всем добывающим странам прокатилась волна частичных и полных национализаций, и возник феномен противостояния национальных нефтяных компаний – NOCs международным нефтегазовым корпорациям – IOCs.

В результате этих событий старые концессионные соглашения – наследие колониального прошлого – стали отмирать и на сегодня IOCs имеют полный доступ лишь к 10-12% мировых нефтегазовых резервов. Они вынуждены были вернуться на месторождения в Северном море и той части Мексиканского залива, которая не подпадала под мораторий, введенный еще Бушем-старшим для всех разработок на шельфе Северо-Американского континента. Но возвращение могло быть эффективным только при условии применения инновационных технологий для глубоководного и сверхглубоководного бурения. Для этого все IOCs (даже главная из них – Exxon) должны были воспользоваться услугами сервисных корпораций, что ускорило превращение последних в самый прибыльный сегмент мирового нефтегазового рынка.

Дело в том, что, реагируя на ослабление своих позиций, IOCs принялись избавляться от непрофильных структур, в том числе и от департаментов, занимающихся исследованиями и инновационными разработками (исключение составляла Exxon и в определенной степени Shell). Данное обстоятельство имело плачевные последствия для большинства majors, приведшие их к еще большему ослаблению визави национальных компаний. Возникли и утвердились в качестве автономного сегмента мирового нефтегазового сектора интегрированные международные сервисные компании (Schlumberger, Halliburton, Baker Hughes, Weatherford International Ltd. и др.), которые вскоре же «обросли» средними и мелкими сервисными компаниями и которые охотно стали сотрудничать с национальными компаниями в добывающих странах. Капитализация сервисных компаний не зависела от фактора доступа к резервам и определялась прежде всего накапливаемым инновационно-технологическим потенциалом. Только недавно majors осознали важность фактора научных исследований и разработок, и в последние два-три года наблюдается значительный рост их инвестиций в эту сферу.

В качестве еще одного момента оптимизации своей конкурентоспособности бывшие «сестры» активно вовлекались в процессы слияний и поглощений. При этом они начали поглощать друг друга, а заодно и некоторые другие независимые компании, оптимизируя эффективность производственных процессов и наращивая свою капитализацию (теперь из 7 осталось 4 бывших сестры – ExxonMobil, Chevron, поглотившая Gulf и Texaco, BP Amoco и Royal Dutch / Shell). Эти акции имели лишь кратковременный эффект.

Но наиболее действенным механизмом возвращения Западу инициативной роли в процессе ценообразования стала биржа. С тех пор как в 1983 г. одна техасская корпорация вынесла впервые в истории на торги Нью-Йоркской товарной биржи (NYMEX) свою нефть, инициатива вновь перешла к западным корпорациям и игрокам на бирже – брокерам, хедж-фондам, пенсионным фондам, инвестиционным банкам и т.п., несметно обогащая их. А марка нефти WTI стала всемирно известным брендом. Теперь нефть номинально стала «обычным» товаром, торгуемым на бирже, – как картофель, мясо и молочные продукты. Но на деле нефть не была и никогда не будет обычным товаром. Это невозобновляемый стратегический товар, от которого зависит сегодня и, по крайней мере, в среднесрочной перспективе будет зависеть нормальная жизнедеятельность мирового сообщества (в том числе разработка и производство многих альтернативных источников энергии). Тем не менее еще не добытая нефть сегодня стала виртуально переходить из рук в руки порой десятки раз. В этом заключено одно из глубоких противоречий современного мирового рынка нефти и газа, негативно влияющее на реальные экономические процессы. С выходом на биржу в нефтяной цене появилась и новая ее составляющая – спекулятивная. Этот спекулятивный «вирус» вызывает нешуточную головную боль у экономических экспертов, государственных деятелей и многочисленных политиков во всем мире.