Россия—Иран: три десятилетия «осторожного стратегического сотрудничества»

Россия—Иран: три десятилетия «осторожного стратегического сотрудничества»

Н.М. Мамедова, кандидат исторических наук, руководитель сектора Института востоковедения РАН

К первому десятилетию революции в Иране издательство ЦК КПСС «Политиздат» решилось выпустить с дерзким для того времени названием книгу Л.И. Медведко иА.В. Германовича «Именем Аллаха… Политизация ислама и исламизация политики» (М., 1988). Значительная часть книги, которая издавалась тогда массовыми тиражами не только в России, но и за рубежом, была посвящена «зигзагам иранской революции». Она характеризовалась авторами как «триединая революция» – антимонархическая, «исламская» и антиимпериалистическая. Происходившие с тех пор процессы в самом Иране и в отношениях с окружающим его миром характеризовались в ней как «зигзаги революции с несбывшимися надеждами». Такие осторожные оценки в значительной мере объяснялись тогда самой направленностью «исламской революции » в Иране против «Большого Дьявола» на Западе и «Малого Сатаны» на Востоке в лице Советского Союза. Была для этого и другая, не менее веская причина – послание, направленное в тот год вождем иранской революции имамом Хомейни М.С. Горбачеву, в котором содержался призыв к России отказаться от «марксизма и принять веру ислама с его политической идеологией исламизма».

С тех пор утекло много воды в соединяющее Россию и Иран Каспийское море. Но отношения между ними, хотя и обрели характер взаимовыгодного стратегического сотрудничества во многих, в том числе военнотехнических, областях, скорее, в настоящее время можно трактовать как «осторожное сотрудничество». Об этом и идет речь в предлагаемых ниже статье Н.М. Мамедовой и в краткой справке военного эксперта Центра изучения современного Ирана, обозревателя Российского информационного агентства «Иран, ру» В.Ф. Онищенко.

Составитель

Вот уже 30 лет, как Иран движется по пути «исламской революции». Установление исламского правления в Иране после свержения монархии произошло в тот период, когда идеи исламизма как фактора политического развития стали потом «пробивать себе дорогу» в ряде других исламских стран, в которых идеи национализма и «соцориентации» фактически себя исчерпали.

Использование ислама как идеологии и пути развития мусульманских стран, особенно в его экстремистском проявлении, обычно связывается с экономической отсталостью этих стран. Случай Ирана подтверждает это правило и одновременно опровергает его. Иран ко времени развития в нем антишахского движения под руководством духовенства был одной из самых динамично развивающихся стран мира. Однако высокие темпы экономического роста не сопровождались там сколько-нибудь адекватным улучшением жизненного уровня основной массы населения, расширением демократических начал в общественно-политической жизни общества. Особенность развития страны заключалась в ее сильной зависимости от американского капитала, в наибольшей степени в области нефтяной промышленности. Практически все добывающие нефтяные компании были иностранными. Действовавший в стране иностранный капитал господствовал во всех технологически новых отраслях экономики, что стало рассматриваться в стране как нарушение справедливости и ущемление прав мусульман. В последнее десятилетие шахского правления в условиях короткого временного периода высоких темпов экономического роста резко усиливалась и неравномерность в распределении национального дохода, что вызывало все больший рост социальной напряженности. Ситуация усугублялась ограничением гражданских свобод в виде запрета партийной и общественной деятельности, все более усиливавшимся авторитаризмом шахской власти.

После революции 1979 г. в стране был сформирован исламский режим как специфическая структура, включающая в себя политическую, социальную, культурную и экономическую системы. Иранскому духовенству удалось создать государство, в котором в полной мере воплотилась идея исламского правления в современную эпоху. В этой новой государственной, по-своему уникальной форме оказались совмещенными шиитские представления о власти. В отсутствие прихода «сокрытого имама» она по-своему адекватно стала реализовываться в верховенстве главного факиха, избираемого наиболее признанными религиозными деятелями, что отвечало современным представлениям об исламской власти. Конституция провозглашала приоритет исламских принципов в организации законодательной, исполнительной и судебной власти, а главное, создала законодательную базу для верховенства шиитского духовенства во всех структурах государственной власти, включая вооруженные силы и органы безопасности.

Исламский режим заявил о начале реализации новых моделей политического, экономического, внешнеполитического и культурного развития на основе исламских принципов. Тридцатилетний опыт исламского правления как поиск новых путей в стратегии развития, альтернативной модели западного либерализма представляет, очевидно, и определенный исторический интерес. Первое десятилетие в Иране активно внедрялись исламские принципы в экономике, в государственном устройстве, в образовании, как своеобразная культурная революция, поставившая своей целью исламизацию всего общества. Тогда же стали выдвигаться лозунги экспорта исламской революции во весь мусульманский мир.

В настоящее время Иран представляет собой государство с 70-миллионным населением, демонстрирующее в последнее десятилетие стабильные и высокие темпы экономического роста. В 2000-2007 гг. среднегодовой темп прироста ВВП составил 5,9% при среднемировом уровне в 3,2%[96]. В первое десятилетие после революции в 1980-1990 гг. среднегодовой темп прироста ВВП Ирана едва достигал 1,7% при общемировых средних темпах прироста в 3,2%. Но после смены экономической модели развития и отказа от преимущественной ориентации на государственный сектор этот показатель в 19901999 гг. увеличился вдвое – до 3,4% , а среднемировой снизился до 2,5%[97]. Валовой национальный доход в ПРИ на душу населения составил в 2007 г. 3470 долларов, а по паритету покупательной способности – 10 800 долларов[98]. Страна остается одним из ведущих мировых экспортеров нефти, к тому же крупной региональной державой, которая обладает самыми многочисленными вооруженными силами в регионе и мощным военно-промышленным комплексом. В течение последних 10 лет отмечался постоянный рост военных расходов Ирана, которые приближаются уже к показателям тройки лидеров в этом регионе – Саудовской Аравии, Израиля и Турции. В последние годы, несмотря на попытки США минимизировать политическое влияние Ирана в регионе, его значимость как одного из региональных лидеров продолжает возрастать. Если до исламской революции это влияние опиралось главным образом на всестороннюю поддержку шахского режима Соединенными Штатами, то в настоящее время иранское влияние определяется стремлением вести самостоятельную внешнюю политику, используя при этом и противостояние с США, и совпадение с ними тактических интересов. Отчетливо просматриваются динамичность и поступательность внешней политики ИРИ в отношении исламских стран, возросшая активность в работе международных и региональных организаций. Иран уверено демонстрирует в 1990-2000-х годах заметные успехи в различных областях с достаточно высоким уровнем стабильности внутриполитической системы.

С 1990-х годов по инициативе самого правящего духовенства в стране стали проводиться и рыночные реформы. Наличие сильной авторитарной власти позволило начать их масштабную реализацию без особых потрясений, без военных переворотов, отставок правительств и т.п. Система оказалась способной выживать и выявлять внутренние противоречия вполне демократическим путем – через систему выборов с поочередным приходом во власть то «реформаторов», то «консерваторов». Как и проведение жесткой централизованной политики в 1980 гг. объяснялось исламскими принципами, так и переход к экономической либерализации с 1990-х гг. обосновывался тоже исламом. И национализация, и приватизация, и отказ от иностранного капитала и его привлечение – все решалось одним и тем же постулатом: «ислам – решение всех проблем». Но возможность создания в Иране современной банковской системы, в которой наряду с исламскими функционировали бы и банки на европейских принципах, потребовало бы большой гибкости. Именно в период президентства Махмуда Ахмадинежада, казалось бы, представителя радикального фундаментализма, власти стали использовать многие экономические механизмы, которые используются в большинстве стран мира.

Социальная политика, как и экономика, все больше и больше начинает испытывать при этом влияние рынка. Неравномерность в распределении доходов, уменьшившаяся в 1980-х гг., вновь поднялась до уровня 1976 г. При этом продолжает увеличиваться уровень инфляции и безработицы. Но и здесь для усиления социальной защищенности власти, помимо обычных, свойственных всем странам мер, стараются использовать традиционные исламские инструменты. В числе главных задач и целей пятилетнего плана на 2005-2009 гг. ставятся обеспечение население социальной защитой, повышение уровня и качества образования, недопущение процесса углубления разрыва в уровне доходов, защита семьи и семейных ценностей, решение молодежных проблем.

В таком же русле проводится и культурная политика. Уже с конца 80-х гг. стало формироваться новое направление культурной доктрины, объясняющей потребность в постепенной модернизации общества, усиления его открытости. С середины 1990-х гг. усиливается возврат к использованию исторического наследия древности, интерес к культурному наследию сопредельных народов, что потом вылилось в предложенную миру концепцию «диалога цивилизаций». Были сняты запреты с музыки, театра, кино. Стала развиваться и современная живопись.

Показательными выглядят и многие изменения в системе образования. Совет культурной революции разработал концепцию «исламизации образования», в которую начали вводиться и элементы светской системы образования. Основной акцент при этом уже делается не на исламизацию, а на повышение уровня образования. Налаживаются также связи с зарубежными учебными и научными центрами. Расширяется практика подготовки кадров за рубежом. В настоящее время в стране действуют 136 университетов и вузов.

В структуре государственной власти за прошедшие 30 лет существенных изменений не произошло. Духовенство по-прежнему продолжает сохранять руководящие позиции в системе государственного управления. Это осуществляется как через непосредственное его участие в органах власти, так и через влияние различных связанных с ним формальных и неформальных организаций. Изменения, внесенные в Конституцию в 1989 г., ликвидировали пост премьер-министра. Это еще более усилило авторитет президента как главы исполнительной власти и второго после рахбара высшего государственного лидера. Вслед за этим было законодательно закреплено также создание такого органа власти, как Совет по целесообразности.

Несмотря на то что Конституция предусматривала выборность местных советов, на практике единой по всей стране системы формирования муниципальных структур власти не было. В некоторых городах продолжают действовать сформированные после революции исламские советы, права и обязанности которых до сих пор четко не определены. Первые всеобщие выборы в местные органы власти были проведены лишь в 1999 г., а последние – в декабре 2006 г.

В последнее время все большую роль в стране начинает играть партийная система. Уже в 2005 г. в стране было зарегистрировано более 250 партий, хотя большинство из них группируются не вокруг программ, а вокруг своих лидеров. Деятельность этих партий и группировок все больше начинает влиять на содержание внутриполитической жизни иранского общества. В социальной жизни заметно стало возрастать также влияние ряда общественных негосударственных организаций и различных объединений по профессиональному принципу.

В первые годы существования исламского государства внешнеполитический курс носил отчетливый характер «исламского проекта». И декларативно, и конституционно ПРИ, обозначив сначала приоритеты своей внешней политики (ориентация на исламские страны и расширение «исламской революции» за пределы страны), стала постепенно корректировать свою внешнеполитическую доктрину. Страна все больше позиционирует себя не столько как исламский, сколько как «национальный иранский» проект[99]. Возможно, это происходит из-за того, что большинство стран мусульманского мира, в отличие от шиитского Ирана, являются суннитскими.

Другой важный концептуальный сдвиг во внешней политике ИРИ, по мнению профессора Национального университета Махмуда Сариолгалама, просматривается в стремлении Ирана нормализовать отношения с Западом. Разделив цели внешней политики Ирана на «три орбиты», под ними он подразумевает сохранение территориальной целостности, национального суверенитета и благоприятные условия для экономического развития. На этих же «орбитах» находится также защита мусульман и освободительных движений, а также конфронтация с Израилем и Западом в лице США. На дальней «орбите» политики исламской власти остается соблюдение шиитских принципов теократического государства и отстаивание национальной государственности в отношениях с западными странами[100].

В настоящее время в условиях противостояния Ирана с США и Израилем из-за иранской ядерной программы тактика и стратегия оказались тесно взаимосвязанными. Давление США на Иран в целях приостановки осуществления им ядерной программы может привести не только к изменению режима, но и к распаду страны по этническому принципу. Для Ирана, как многонационального государства с «разделенным» населением, представляют особую опасность сепаратистские движения. Противники иранского режима, в первую очередь США, достаточно активно используют возможности их активизации. И как государство, и как режим Тегеран жизненно заинтересован в предотвращении этнических кризисов. И этот фактор является основой политического сотрудничества Ирана и России.

Самая сильная внешняя угроза – в последовательном стремлении США изменить существующий в стране режим. В настоящее время это фактически вылилось в силовое давление на Иран. США рассматривают ИРИ в качестве дестабилизирующего фактора в регионе, так как считают, что именно он поддерживает группировки Хезболла и ХАМАС, угрожающие Израилю, и движения в Ираке и Афганистане, ставящие целью вывод американских войск. Иран в свою очередь расценивает в качестве дестабилизирующего фактора в регионе и военное присутствие в нем США, и его давление на республику.

В иракском вопросе американская и иранская стороны, стремясь находить компромиссы не без посредничества и усилий России, начали осуществлять первые контакты. Усиление «Талибана» также заставляет США объективно искать точки соприкосновения с Ираном, которому удается в целом успешно контролировать свои границы с Афганистаном и Пакистаном. И если США сами готовы вести прямые переговоры с «Талибаном», то нелогично было бы не иметь контакты и с Ираном. В вопросе ядерной программы Ирана США занимают более непримиримую позицию. Иран не отказывается от права на создание своей ядерной энергетики, заявляя при этом о мирном характере этой программы. Но хотя доказательств обратного ни у кого нет, США не исключают вероятности наличия военной компоненты в ядерной программе Ирана. Тем более в условиях наличия ядерного оружия не только у Израиля, но и у неспокойных его соседей Пакистана и Индии.

Этот деликатный вопрос, увязываемый к тому же Вашингтоном с размещением элементов американской ПРО в Восточной Европе, не может не затрагивать и проблемы национальной безопасности России, которые, конечно же, не могли не подниматься на первой встрече Д. Медведева и Б. Обамы на саммите в Лондоне. Россия не менее США заинтересована в том, чтобы ядерная программа Ирана оставалась мирной. Но сообщения о том, что она соглашается «разменять» один вопрос о ПРО на другой – об отказе России от участия в развитии ядерной энергетики Ирана в мирных целях – президент России в интервью Би-би-си перед началом встречи в Лондоне назвал несерьезными. «Мы заинтересованы в том, – особо подчеркнул он, – чтобы нераспространение ядерного оружия было основным принципом развития человечества на ближайшие годы. Мы не хотим, чтобы появлялись новые члены ядерного клуба, это ни к чему»[101].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.