В поисках сути

В поисках сути

В марксистском понимании революция означает смену общественно-экономической системы. Применительно к бывшему колониальному миру это означало, что за национально-освободительной революцией должна была последовать еще не социалистическая, а буржуазно-демократическая революция. Под такое определение в какой-то мере могла подходить египетская революция 1952 года, равно как и перевороты офицеров-баасистов в Сирии и Ираке. Общественно-экономическая система в целом изменена не была, но господствовавшие прежде привилегированные социальные слои были действительно отстранены от власти. Однако подлинно буржуазнодемократической такую революцию назвать было нельзя – ведь была установлена военно-бюрократическая диктатура, опиравшаяся на различные социальные силы, в том числе и на новую буржуазию. Гораздо глубже была «исламская революция» в Иране, которая на самом деле опрокинула прежнюю систему – лишь затем, чтобы в конечном счете создать клерикально-бюрократическую диктатуру. Во всех этих случаях капитализм не был заменен ни социализмом, ни каким-либо его «преддверием», ни «третьей моделью» (особой исламской системой).

Доминирующие позиции в экономике Египта (а именно об этой стране мы говорим в первую очередь, ведь это «голова арабского мира») и при Насере, и при Садате, и при Мубараке занимала военная и гражданская бюрократия, все больше сраставшаяся с «новой буржуазией», которая зависит от государства и самостоятельной политической роли играть не может. Это, как сказали бы марксисты, «господствующий классовый союз». Сегодня мы еще не знаем, какой режим возникнет в Египте после выборов, но очень высоки шансы того, что этот «классовый союз» свои экономические позиции сохранит. Просто не видно, кто бы мог его отодвинуть. Есть, правда, точка зрения, что по существу происходящее сейчас является революцией среднего класса, но никаких аргументов, кроме того, что представители этого класса были инициаторами «площади Тахрир», не предъявляется. А ведь быть в авангарде движения далеко еще не означает закрепиться в качестве ведущей силы режима, который в результате успеха этого движения образуется. Вполне может получиться так, что новый режим окажется перелицованным старым, избавившимся от одиозных фигур, но сохранившим прежнюю социальную базу, и бал править будут генералы и пресловутые «жирные коты». Поэтому пока говорить о классовой революции, тем более успешной, совершенно преждевременно.

Неубедительны попытки провести аналогию между египетскими событиями и оранжевой революцией на том основании, что и тут и там власти утратили контакт с населением, всем надоели и пали жертвой вырвавшегося наружу возмущения народа. Налицо совершенно различные ситуации: в Украине (да и в Грузии) наблюдался длительный и все более углублявшийся кризис режима персональной власти. На глазах у всех этот режим деградировал и терял остатки доверия, подвергался открытой и беспощадной критике, находился фактически в осаде и пал потом, истощенный длительной конфронтацией. Это первое отличие от Египта, где все произошло внезапно, в течение нескольких дней массы людей взбунтовались и вышли на площадь, пробка с треском вылетела из бутылки. Второе отличие: в Киеве и Тбилиси систематическая кампания против власти проводилась под руководством давно и хорошо известной, организованной и сплоченной оппозиции во главе с признанными лидерами; в Египте ничего похожего не было.

Революция «Фейсбука»? Невозможно отрицать колоссальную роль новых информационных технологий в арабских событиях. Сначала это были спутниковые каналы телевидения, в основном «Аль-Джазира» и «Аль-Арабийя», затем – Интернет и наконец – сотовые телефоны. Благодаря этому люди, во-первых, получали информацию, которую никаким иным образом они не могли бы получить, поскольку все СМИ были «схвачены» авторитарно-полицейской властью; возможно, никто и не узнал бы о самосожжении несчастного парня в Тунисе. Новые технологии положили конец монополии власти на информацию. Во-вторых, появилась возможность сообщаться друг с другом, разрозненные оппозиционные кружки образовали целую сеть. И в-третьих, Интернет и мобильные телефоны дали возможность в решающий момент оповестить, мобилизовать и вывести на улицы массы людей. Однако данный фактор был лишь благоприятным условием, неизмеримо ускорившим процесс перерастания оппозиционных настроений в революционное движение. Он не был и не мог быть причиной, основой этого движения.

Что касается борьбы кланов, то она безусловно имеет место в странах того типа развития, к которым относятся и Египет, и Сирия, и тем более Йемен. Кланы иногда прибегают и к насильственным действиям, имеют на содержании группы боевиков. Но трудно поверить в то, что клановые группировки привели в действие многотысячные массы, не говоря уже об отсутствии у этих масс мотивации; широкомасштабные волнения всегда могут привести к хаосу с непредвиденными последствиями, и нет никакой гарантии, что в конечном счете выиграет тот или иной клан.

Совершенно неправдоподобной, наконец, выглядит версия «внешнего заговора» с давно набившими оскомину рассуждениями о руке Вашингтона, ЦРУ и пр. У Вашингтона не было более лояльного и полезного партнера, чем Мубарак, и только полные идиоты в Госдепартаменте могли бы под него подкапываться и инспирировать деятельность египетской оппозиции. Ведь ее антиправительственная борьба могла (и еще может) привести к непредсказуемым последствиям, вплоть до отхода Египта от давно устоявшегося курса на сотрудничество с Америкой по важнейшим направлениям, в первую очередь в борьбе с исламистским экстремизмом, особенно в сфере палестино-израильского противостояния.