Перри Миллер (Perry Miller) (1905—1963)

Перри Миллер

(Perry Miller)

(1905—1963)

Перри Миллер

Перри Миллер считается основоположником и признанным авторитетом в изучении важнейшей для американского национального сознания темы – пуританской идеологии. Именно с трудов Миллера середины 1930 – 1940-х гг. начался новый этап истолкования пуританского опыта, отличающийся утонченным рационализмом (Миллер определял себя как агностика, который пытается проникнуть в суть религиозного мировоззрения пуритан через его рационализацию), отказом от однозначных моральных оценок, поиском взаимного влияния между сферой религиозных идей и социальной реальностью в ее исторической эволюции.

П. Миллер родился и получил образование в Чикаго, затем, избрав в качестве темы докторской диссертации изучение ранней пуританской идеологии, переехал в Новую Англию, где после успешной защиты получил должность преподавателя на факультете филологии Гарвардского университета. С Гарвардом была связана вся его дальнейшая академическая карьера. Будучи филологом по официальному статусу, он, тем не менее, приобрел наибольшую известность в качестве историка. История идей, интеллектуальная история стали в США весьма популярными направлениями социально-гуманитарного знания во многом благодаря трудам П. Миллера.

Вместе с тем, книги и статьи Миллера никак нельзя отнести к рубрике «легкого» чтения. Анализируя сложнейшие хитросплетения пуританской идеологии, ее происхождение и эволюцию, Миллер частенько забирался в такие дебри, что даже коллеги указывали ему на маловразумительность многих положений и формулировок. В ответ на это автор просто советовал быть более внимательными и перечитывать непонятные места по нескольку раз.

Первая книга Миллера, подготовленная на базе докторской диссертации, была опубликована в 1933 г. («Массачусетская ортодоксия, 1630—1650: к вопросу о происхождении»). Из последующих сочинений наиболее известны двухтомник «Новоанглийское мышление» (1939 и 1953 гг.), в котором Миллер рассмотрел основные концепции пуританской идеологии 17 в. и их эволюцию до середины 18 в.; интеллектуальная биография известного проповедника Дж. Эдвардса (1949) и несколько книг об истории американского религиозного и социально-политического сознания 18—19 вв.

В чем же состояла суть пуританской идеологии в интерпретации Миллера? Как эта идеология взаимодействовала с меняющимися реалиями жизни американцев? Ответы на эти вопросы можно попытаться свести к нескольким базовым тезисам.

Во-первых, Миллер был категорически не согласен с распространенным представлением о пуританах как примитивных фанатиках-ортодоксах, базирующих свое мировоззрение на двух-трех догматических положениях, заимствованных из учения Кальвина. В подтверждение он приводил многочисленные примеры того, как пуританские идеологи искали и находили выход из серьезнейших теологических затруднений, связанных со спецификой ситуации в Англии и Массачусетсе после начала колонизации Америки. В особенности восхищали Миллера пуритане, отказавшиеся от примитивной философии «сепаратизма», отделения от англиканской церкви, те из идейных лидеров, которые верили в возможность ее внутреннего очищения и возрождения – то есть, преимущественно, конгрегационалисты, обитатели колонии Массачусетского залива.

Далее, Миллер утверждал, что убеждения массачусетских пуритан никогда не были строго кальвинистскими, иррационализм слепой веры и «предопределения» дополнялся у них рационализмом, заимствованным из европейской гуманистической традиции, и познание окружающего мира с помощью разума было для многих пуританских авторов одним из путей познания Божественного замысла. Идея «злого Бога» довольно быстро трансформировалась у пуритан в идею Бога «милостивого», который распространяет свою любовь и обеспечивает Спасение даже для тех, кто этого не вполне заслуживает.

По мнению Миллера, одной из важнейших теологических находок пуритан являлось понятие «договора» (covenant) между Богом и человеком, которое позволило им в 17—18 вв. решать не только религиозные, но и социально политические задачи. Термин «договор» помог рационализировать религиозную сферу, разъяснить смысл взаимодействия человека с высшими силами. Инициатива договора-ковенанта исходит от Бога, а человек волен его соблюдать или не соблюдать, рассчитывая на соответствующие последствия в том и другом случае. Миллер полагал, что решаясь на начало вооруженной борьбы с Англией, лидеры Континентального конгресса уповали как раз на «ковенант», поддержку Бога в обмен на правильное поведение, но после победы, которая была воспринята всеми как результат земных, а не небесных усилий, идея ковенанта была, по мере роста национализма и уверенности американцев в собственных силах, предана забвению. Таким образом, пуританская идеология одновременно и породила революцию, и пала ее жертвой.

Неудивительно, что выводы Миллера стали объектом для дискуссий и критики, иногда довольно ожесточенных. Представления о пуританах казались давно проясненными и устоявшимися, Миллер же посягнул на многие их фундаментальные основания. Его обвинили в попытке «выхолащивания» кальвинизма из идеологии пуритан, чрезмерном акцентировании ее рационального и гуманистического содержания. Вполне справедливо указывалось, что в увлечении своими главными героями, пуританами-конгрегационалистами из Массачусетса, Миллер совершенно забыл о других пуританах – сепаратистах, баптистах и прочих, которые также имели свою идеологию, не сводимую к «ковенанту» и рационализму.

Миллера можно назвать слишком «книжным» историком (что, наверное, вполне простительно для филолога), идеи существовали для него лишь в трактатах ученых и проповедников, он был готов на основании одних только текстов «высоколобых интеллектуалов» делать выводы о структуре и эволюции идеологии. Сегодня такой подход к исследованию феноменов сознания представляется не вполне адекватным. Тем не менее, сочинения многих современных авторов по-прежнему полны ссылками на труды П. Миллера, а уж в специальных исследованиях истории американских пуритан его статус классика не оспаривается никем.