Глава VIII Давидовичи и Ольговичи (1146–1165)

Глава VIII

Давидовичи и Ольговичи (1146–1165)

Всеволод Ольгович, добившись киевского стола, держался на нем благодаря только своему умению хитрить и вывертываться в затруднительных обстоятельствах, а также опираясь на черниговскую партию. Поэтому он предоставил ей управление в Киевской области, назначал из ее сторонников тысяцких, тиунов и позволял им грабить и разорять народ. Некоторые личности и из партии Мономаховичей пристали к нему чисто из матерьяльных выгод и нисколько не были ему преданы. Таким образом, достигая одного, т. е. точки опоры в известной партии людей, Всеволод в то же время неизбежно создавал себе новых врагов, раздражая киевлян потачкой, против воли, безобразиям своих сторонников. Если бы Всеволод Ольгович прожил больше, то катастрофа разрешилась бы только его изгнанием из Киева, но его быстрая смерть сразу порвала все, чем сдерживалось недовольство киевлян. Объявление принципа о равенстве родов Ольговичей и Мономаховичей, а следовательно, как бы равенства Чернигова и Киева, вместе с раздражением против грабительства черниговской партии, еще не выраженный ясно, но уже создавшийся принцип, что Киев есть вотчина только Мономаховичей, – все это должно было вызвать ожесточенную борьбу с обеих сторон. Чувствовали это киевляне и Мстиславичи, чувствовали и Ольговичи с черниговцами.

Вот почему киевляне, прежде всего, решились разделаться с черниговской партией. Они собирают вече и требуют к себе Игоря и Святослава на переговоры. Когда князья явились, вече заявило желание, чтобы сменены были тиуны, чтобы прекращены были грабительство и разорение народа. Несмотря на присягу, данную князьями, что требования веча будут исполнены, народ отправился ко двору Ратши, бывшего тысяцким в Киеве, и разграбил его; затем напал на княжеских мечников. Только появление Святослава Ольговича с дружиной спасло их сторонников³⁸⁵, но должно было еще более раздражить киевлян. Вслед за этим они посылают к Изяславу Мстиславичу приглашение явиться в Киев; все военное поселение Поросья, черные клобуки, белгородцы, василевцы, обещают поддерживать его.

В это же самое время в Чернигове, когда явились послы от Ольговичей к Давидовичам с требованием помощи, черниговский епископ, Онуфрий, в соборе Св. Спаса провозглашает проклятие всеми двенадцатью праздниками на того, кто из чернигово-северских князей нарушит союз, заключенный между ними³⁸⁶.

Между тем заговор в Киеве усиливался. Случайные приверженцы Ольговичей, Улеб, Иван Войтишич, Лазарь Соковский, Василь Полочанин и Мирослав Хилич, из которых первые два были оставлены Игорем на тех местах, которые они занимали при Всеволоде, видя, что при новых обстоятельствах продолжать грабежи нельзя, а потому и нет выгоды держаться черниговской партии, передались Мстиславичам и послали тайно сказать Изяславу, что они его поддержат при нападении на Киев.

Когда Изяслав явился у Киева, киевляне прямо перешли к нему, а Улеб и Иван Войтишич при начале битвы побросали знамена и бросились бежать. Это произвело смятение в войсках Ольговичей, и, стесненные затем в неудобной местности, они были разбиты наголову. Братья, Игорь и Святослав, бежали, причем первый попал в Дорогожицкое болото, где и завяз; второй бросился к устью Десны и переправился на черниговскую сторону. Сын Всеволода, Святослав, прибежал с поля битвы в Киев и бросился в монастырь Св. Ирины, где и был взят войсками Изяслава Мстиславича³⁸⁷. Последний въехал в Киев, а чрез четыре дня к нему привели захваченного в болоте Игоря Святославича. Изяслав приказал заковать его и отправил в Переяславль, где его посадили в тюрьму, в монастыре Св. Иоанна. Все имущество Ольговичей было разграблено³⁸⁸.

Это было только начало борьбы, и неизвестно еще, кто одержал бы в ней верх при прочном союзе князей всей Северской земли. Но одно обстоятельство, вытекавшее последовательно из предыдущих событий, хотя преждевременно явившееся, придало совершенно другой оборот делу и изменило, может быть, весь ход последующих фактов. Если мы обратимся ко времени княжения Всеволода, то ясно видно, что главную слабость его и необходимость повести дело таким путем, который в описываемый нами период повел к трагической развязке, проистекала именно оттого, что интересы его не согласовались с целями его братьев, Игоря и Святослава, которые были для него постоянной помехой. Между тем Всеволод со своей стороны не мог заставить их признать его желания, потому что они были самостоятельные князья и притом его братья. Говоря другими словами, слабость черниговских князей в борьбе их с Мономаховичами и Киевом заключалась в разделении Северской земли на два самостоятельных, взаимно независимых княжества. Дело не изменялось, а усложнялось, если в них сидели двоюродные братья. В то время как Мономаховичи все энергически защищали общее родовое дело, опираясь при этом на общность своих интересов с Киевом, северские князья делились на два семейства, которые по отношению к Киеву не сходились в воззрениях. Да и вполне естественно, что князья, сидевшие в Чернигове и сидевшие в Новгороде-Северском, должны были смотреть на это дело с различных точек зрения: у Чернигова были старые счеты с Киевом, а Новгород-Северск, пожалуй, как город Северской земли и мог иметь в них свою долю, но самостоятельно никаких столкновений с Киевом не имел после того, как сделался центром отдельного княжества. Вот почему у новгород-северских князей является нежелание путаться в дела Киевской области; вот почему они упорно отказываются от уделов, которые им давал Всеволод на той стороне Днепра. Этому нисколько не противоречит факт, что теперь Игорь Ольгович остался киевским князем: коль скоро принцип равноправности обоих родов был выдвинут, то необходимо было его защищать. Тот факт, что черниговское духовенство, стоявшее в зависимости от киевской митрополии, стало на стороне Ольговичей, объясняется сочувственным движением самого

Чернигова. Но дело в том, что с достижением цели Ольговичами семейство Давидовичей оставалось в тени и должно было играть второстепенную роль.

Несмотря на то что, сделавшись киевским князем, Игорь по их желанию отдал им многие города своей области³⁸⁹, Давидовичи не доверяли Ольговичам. К этому времени, как видно, у них явилась мысль отделаться от Ольговичей и собрать всю северянскую территорию в руки одного своего семейства. Они приняли выжидательное положение и, несмотря на данную присягу, не участвовали в битве у Киева. Когда Ольговичи были разбиты, Игорь попал в плен, они и тут не сразу обнаружили себя. Святослав Ольгович, прибежавши с небольшой дружиной в Чернигов, послал к ним спросить, держатся ли они данной клятвы. Давидовичи подтвердили ее. Тогда Святослав Ольгович оставил в Чернигове своего боярина, Костяжка, для сообщений с ними, а сам быстро явился в Курске, затем в Новгороде-Северском, собирая ополчения³⁹⁰.

Теперь черниговские князья решили действовать для осуществления централизации. Время было самое удобное: Игорь был в тюрьме, Святослава Ольговича можно было схватить… Но последнее не удалось. Сторонники Святослава Ольговича предупредили Костяжка об угрожающей опасности, и тот послал сказать Святославу: «Князь! Хотят тебя схватить; если братья и будут тебя звать, не езди к ним»³⁹¹. Оставалось еще средство – объявить его изгоем и тогда захватить его область. Тут Давидовичи превзошли всякую меру эгоизма, пренебрегли всеми чувствами любви к своей области, к своему брату; у них не явилось даже сожаление к несчастному заключенному Игорю; они послали сказать Изяславу: «Игорь – враг, как тебе, так и нам, держи его покрепче!»³⁹² Стремление к централизации задавило всякое другое чувство! В то же время они послали приказание Святославу, чтобы он отправлялся в Путивль, оставив Новгород-Северский, а когда он, отказываясь от всего, стал требовать только возвращения брата, Давидовичи обещали отдать ему всю прежнюю волость только с тем, чтобы он присягнул им и отказался от участия в судьбе брата³⁹³.

Находясь в безвыходном положении, Святослав Ольгович решился привлечь к своему делу Юрия Долгорукого. Он отправил к нему посольство с просьбой занять Киев, освободить Игоря, обещаясь быть ему помощником. Таким образом, он сразу отказывался от только что восстановленных прав своего рода на Киев и звал туда одного из Мономаховичей.

Пока Юрий собирался, Святославу приходилось отбиваться одному. К нему тотчас же явился один из рязанских князей, Владимир Святославич, затем пришел Иван Ростиславич Берладник. В то же время Святослав Ольгович послал к своим половецким дядьям, и они явились к нему с ополчением в 300 человек³⁹⁴.

Со своей стороны Давидовичи послали к Изяславу Мстиславичу звать его к себе на помощь против Ольговича. Изяслав Мстиславич послал им своего сына, Мстислава, и обещал помогать сам в случае надобности³⁹⁵.

Таким образом, и Давидовичи, и Мстиславичи, преследуя ближайшие цели, упускали из виду последствия. Первые, в видах своей централизационной политики призывая Мстиславичей, давали им возможность вмешиваться в дела своей земли и возвышали на последующее время авторитет киевского князя; вторые, помогая Давидовичам против общего врага Ольговича, не разгадывая цели Давидовичей, способствовали сами осуществлению их предприятия и создавали себе в будущем страшного врага в сплоченной Северской земле. Если ни того, ни другого не последовало, то причиной этому было то энергическое сопротивление отдельных городов и волостей Северской земли против централизации, которое и заставило Давидовичей отказаться от своего намерения. Можно даже смело сказать, что Чернигов, которому централизация должна была бы льстить, как главному городу земли, не сочувствовал ей вовсе. Это выразилось стремлением черниговцев в 1164 г. оставить у себя Олега Святославича, чем высказалось расположение к его отцу, а следовательно, и к его исторической деятельности.

Давидовичи с Мстиславом, с переяславцами и берендеями, двинулись к Новгороду-Северскому. Горожане решились защищать своего князя. Несмотря на численный перевес неприятеля, они отразили нападение на черниговские и курские ворота и сами сделали вылазку за город. Но враги сильно стеснили их и вогнали в ворота острога. Много пало с обеих сторон, но горожане все-таки отбили приступ. Враги отступили и послали захватить стада, принадлежащие Игорю и Святославу, и в соседние села, где пожгли жита и дворы³⁹⁶.

Целым рядом грабежей и опустошений союзники думали устрашить население и заставить его отступить от Святослава Ольговича. Виновниками всех этих бедствий являются главным образом Давидовичи. Несмотря, однако же, на это, города не хотели признавать их власти. Путивльцы, осажденные соединенными силами союзников, на предложение Давидовичей сдаться отвечали отказом и стойко защищали свой город. Когда же силы их окончательно истощились, путивльцы рассчитали, что выгоднее признать власть князя, находящегося далеко, чем подчиниться централизации, причем они ставили преграду планам Давидовичей: они сдались киевскому князю Изяславу. То же самое сделал Новгород-Северск, когда Святослав Ольгович, по совету своей дружины, оставил его и удалился в область вятичей для более удобного сообщения с Юрием³⁹⁷.

Между тем еще несколько ранее Святослав Ольгович решился послать к Давидовичам, указывал на разорения, нанесенные ими его уделу, обещал даже простить их и примириться, напоминая в конце клятву выручить Игоря³⁹⁸. Но Давидовичи оставили этот призыв без ответа. Тогда Святослав Ольгович решился снова обратиться к Юрию. На этот раз он двинулся³⁹⁹, так как в этом были его личные выгоды. Действительно, если бы Давидовичи успели захватить всю Северянскую область, то это повело бы к их усилению, чего Юрию как соседу нельзя было желать; притом тесный союз Давидовичей, при их усилении, с Изяславом Мстиславичем делался невыгодным и опасным для планов Юрия на юге.

Но и Мстиславичи нашли себе нового союзника. Как для суздальского князя был неприятен союз Давидовичей и Мстиславичей, так же точно, если не более, опасно было соединение Юрия со Святославом для рязанского князя. Киев был очень далеко от Рязани, и общих интересов между этими областями не было, чтобы рязанским князьям можно было опасаться Мстиславичей, и, наоборот, усиление Суздаля уже и тогда отзывалось невыгодно на территории и самостоятельности Рязани. При победе Мстиславичей рязанские князья могли надеяться на увеличение своей области за счет Суздальского княжества. Вот почему Ростислав Ярославич рязанский заключил союз с Мстиславичами и двинулся к границам Суздаля, лишь только Юрий отправился в Северскую землю. Эта диверсия была очень полезна Мстиславичам, потому что Юрий, узнав о движении Ростислава, должен был вернуться назад из Козельска, оставив Святославу Ольговичу только своего сына Ивана. Последний явился в Новгород-Северский еще до оставления его Святославом, но по незначительности приведенных сил не мог изменить его дела⁴⁰⁰.

Лишь только Святослав Ольгович двинулся в Карачев, Изяслав Давидович, взявши дружину своего брата и киевского князя, быстро погнался за ним через Севск и Болдыж. Когда он стал приближаться к Карачеву, Святославу Ольговичу дали знать об его приходе. Он послал половецкие разъезды, которые и привезли ему несколько человек берендеев. От них было узнано, что Изяслав Давидович явился против него налегке, даже без обоза, с 3000 человек. Тогда Святослав решил дать ему битву для спасения своего семейства и дружины. 16 января он напал на Изяслава и разбил его. Весь отряд Изяслава бежал назад. Беглецы встречались с войском остальных князей и примыкали к нему. В это время киевский князь расположился станом за Болдыжем, но, узнавши о неудаче Изяслава, быстро двинулся в область вятичей. Разбитый Изяслав Давидович явился к своим союзникам, с которыми участвовал в разграблении окрестностей Карачева.

Узнав чрез своих сторонников о приближении врагов, Святослав Ольгович бежал в область вятичей. Здесь он стал в Козельске⁴⁰¹.

Между тем киевский князь, отвлекаемый делами своей области, оставил дело Давидовичей, заключив с ними договор, по которому все волости, принадлежащие Святославу Ольговичу, уступались Давидовичам, все имущество Игоря должно было перейти к киевскому князю, а имения Святослава должны быть разделены пополам⁴⁰².

Но договор не имел никакой силы, пока Святослав имел возможность бороться. Всю Курскую область с Посемьем он уступил Юрию Долгорукому⁴⁰³ и таким образом выставлял его интересы против целей Давидовичей. Надежда последних теперь основывалась на поддержке вятичей, которых область всегда тянула к Черниговскому уделу. Но и здесь, несмотря на то что по городам были их посадники, ни один город не оказал сопротивления Святославу Ольговичу. Тогда Давидовичи решились обратиться с воззванием к вятичам: они собрали вече в Дедославле и убеждали их захватить Святослава и его дружину, убить его, а все его имущество взять себе: «Он враг и вам и нам», – говорили они вятичам. Интересен ответ вятичей, приводимый Татищевым. Хотя в таком виде, как он передал его в своей истории, придавать ему значения тождественности и нельзя, но смысл его все-таки остается. Вятичи отвечали, что для них все равно, будут ли ими владеть Давидовичи или Ольговичи: и те и другие их князья⁴⁰⁴. Но затем, когда в следующем (1147) году Святослав Ольгович явился в Дедославле, то из остальных городов вятичей посадники Давидовичей принуждены были бежать⁴⁰⁵. Между тем Святослав

Ольгович получал постоянно верные сведения о своих врагах. Его племянник, Святослав Всеволодович, находившийся на стороне Давидовичей, был послан ими в Карачев для наблюдения за своим дядей и в то же время вел сношения с последним, предупреждая его о движениях врагов. Узнав таким образом о намерении Давидовичей с Ростиславом смоленским напасть на него, Святослав отступил к границам Суздальской земли и думал с помощью Юрия двинуться отсюда на Давидовичей, но был остановлен болезнью и смертью своего союзника Ивана Юрьевича⁴⁰⁶.

Пока киевский князь был занят делами на юге, а брат его Ростислав действовал нерешительно, Святослав Ольгович постарался закрепить свой союз с Юрием. Князья несколько раз виделись между собою, дарили друг друга, вместе пировали. В то же время Ростислав и Андрей Юрьевичи двинулись к Рязани и заставили ее князя бежать совсем из своей области к половцам; Юрий напал на Новгородскую землю, взял Торжок и область по реке Мсте, а Святослав Ольгович разорял Смоленский удел⁴⁰⁷. Таким образом, с начала 1147 г. дела принимают совершенно другой оборот. Несмотря на то что Мстиславичам удалось еще в прошлом году переманить к себе Берладника с дружиной в самую критическую минуту для Святослава, дело от этого не изменилось. Еще на границе Суздальской земли к нему явились послы от его половецких дядей с вопросом: «Спрашиваем о твоем здоровье; а когда ты нам велишь с силою к тебе прийти?» Города вятичей сдавались ему один за другим. Сторонники давали верные известия о ходе дел в Северской земле. Лишь только он занял Подесенье, Мценск и Домагощь, города уже черниговской власти, к нему явились бродники и его дядья с половцами. Наконец, и Глеб Юрьевич вместе с Олегом Святославичем двинулся в Северскую землю⁴⁰⁸.

Тогда Давидовичи решились оставить свой прежний план, но задумали новое предприятие – примириться с Святославом Ольговичем, завлечь киевского князя в Черниговскую область, если можно, убить его и затем с помощью Ольговича вести борьбу с Юрием Суздальским за киевский стол. И вот они в одно время посылают к Святославу Ольговичу и к Изяславу Мстиславичу. Не объявляя первому своей цели, они просят его забыть все происшедшее, «стать за одинъ мужь», и возвращают ему волости и имущество⁴⁰⁹. А в Киев они посылают сказать: «Брат! Вот Ольгович занял нашу волость, вятичей. Пойдем на него! Если его прогоним, то пойдем на Юрия: или мир с ним заключим, или будем драться»⁴¹⁰.

В то же время Святослав Всеволодович, находившийся в Киеве, выпросился в Чернигов. Вероятно, послы, явившиеся к Изяславу Мстиславичу, сообщили ему о заключении мира между северскими князьями и о плане Давидовичей. Лишь только Святослав Всеволодович возвратился в Чернигов, Давидовичи снова посылают в Киев и торопят Изяслава пойти на Ольговича.

Когда Изяслав Мстиславич стал просить у киевлян ополчений, то вече отвечало ему, что против Юрия, как Мономахова сына, драться не станет, и советовало ему не доверять Ольговичам⁴¹¹. Хотя в Чернигове в то время сидели Давидовичи, но «…у киевлян в глазах постоянно стояла фигура Олега Гореславича, почему они всех Святославичей называли Ольговичами»⁴¹². На Ольговичей они обещали идти хоть с детьми⁴¹³. Но киевский князь, увлекшись, не послушал веча и приказал ему, если кто хочет, следовать за ним в Северскую землю.

Ставши недалеко от Чернигова, он послал своего боярина Глеба к Давидовичам. Тут открылся весь замысел черниговских князей. Давидовичи думали сначала выпутаться из неприятного положения разными уловками, но наконец выставили Изяславу, как причину мира со Святославом Ольговичем, свое желание освободить Игоря. Киевский князь отвечал на это возвращением договорных грамот.

Лишь только в Киев пришло известие о делах в Чернигове, киевляне поднялись все. Изяслав, отлично понимая их взгляды на черниговцев, еще более расшевелил их уверением, что черниговские князья не только хотели его убить, но и уничтожить их всех. Лучшего толчка для возбуждения было не нужно, и первой жертвой его сделался Игорь Ольгович. Несмотря на то что он еще раньше принял монашество и таким образом вовсе не был опасен, киевляне, указывая на опасность со стороны черниговской партии, схватили его во время самой обедни и после различных истязаний убили. Так скончался, говорит летопись, Игорь, князь, сын Олега, потому что он был верный поборник интересов своего отечества. Конечно, вполне правы были киевляне, обвиняя в его смерти черниговских князей⁴¹⁴, но последние несут еще более ответственности за те бедствия, которым подверглась вслед за тем Северская земля. После смерти Игоря ожесточение с обеих сторон еще более усилилось и выразилось целым рядом опустошений с обеих сторон⁴¹⁵.

Дело началось с Курска. Жители его объявили сидевшему у них Мстиславу, что против Юрия они драться не будут, и вслед за тем взяли к себе посадника от Глеба Юрьевича, которому еще раньше Святослав Ольгович уступил Курск с Посемьем⁴¹⁶. Не так дешево отделались другие города. Любеч был сожжен Ростиславом, а окрестности его опустошены. Изяслав Давидович в свою очередь напал на Переяславское княжество и взял город Попаш, не успев захватить Выря и Вьяхани. Но дело разгорелось еще сильнее, когда Изяслав киевский и Ростислав смоленский соединились у урочища, Черной могилы. Черниговские князья уклонялись от битвы. Тогда началось бегство целых городов, менее укрепленных в более защищенные. Так во Всеволоже собралось население трех городов. Неприятели взяли его штурмом. Узнав об этом, население городов Уненежа, Белой Вежи, Бахмача бросилось к Чернигову, но на дороге было застигнуто врагами и взято в плен. Самые города были сожжены. Только глебльцы решились защищаться и стойко отбили все приступы многочисленных неприятелей. Эта защита Глебля остановила движение киевского князя: он отступил в Киев. Черниговские князья вслед за тем напали на Брагин⁴¹⁷.

Насколько силы Северской земли были уже истощены, видно из того, что, когда Глеб Юрьевич был осажден Изяславом Мстиславичем в Остре, то черниговские князья не могли подать помощи, и он принужден был сдаться⁴¹⁸. Хотя в следующем (1148) году на помощь явились рязанские князья, но все-таки до открытой битвы не дошло, и Изяслав Мстиславич, опустошив окрестности Чернигова, отошел к Любечу, откуда, боясь вскрытия рек, отступил к Киеву⁴¹⁹.

Вследствие совершенного истощения сил своей области черниговские князья послали к Юрию Долгорукому, требовали помощи, указывая на разорение своих уделов, и угрожали заключить отдельный мир с киевским князем. На этот раз мнение старейших дружинников остановило суздальского князя, и вместе с тем чернигово-северские заключили мир с Киевом⁴²⁰.

Таким образом, попытка Давидовичей кончилась полной неудачей. Ее результатом кроме сильного опустошения Северской земли было отнятие Курской области в пользу суздальского князя и постоянная необходимость лавировать между двумя сильными соперниками на киевский стол – князем суздальским и Мстиславичами. Будучи поставлены между сильными центрами, Киевом и Суздалем, чернигово-северские князья должны были постоянно принимать участие в борьбе этих двух земель. Приставая к той или другой стороне, они иногда давали перевес, иногда уравнивали силы. Эта историческая необходимость ослабляла силы Северской земли, но вместе с тем при искусной политике могла служить и к ее усилению. На первое время и Святослав Ольгович и Давидовичи действовали одинаково, направляя свои усилия только к тому, чтобы оберегать свой удел от разорения. Это направление их политики сказалось уже в 1148 г., когда снова началась борьба между Юрием и Изяславом Мстиславичем. Они ограничиваются только тем, что, собрав войска, заняли область вятичей⁴²¹ и таким образом соблюдали договор с киевским князем, не раздражая, однако ж, и Юрия. Но скоро

Давидовичи отделяются от Святослава Ольговича. Старое стремление к Киеву никак не покидало черниговских князей. Они теперь не упускают ни одного благоприятного случая вмешаться в киевские дела и захватить киевский стол, что как мы увидим, им и удается. Но если на ход дел Северской земли имело влияние это стремление, то не меньшую роль играло здесь и географическое положение Черниговского удела. Когда приходилось сталкиваться двум ветвям Мономахова рода, то дорога киевского князя против Юрия проходила прежде всего по Черниговскому уделу, чрез Подесенье и область вятичей, поэтому черниговскому князю представлялся неотлагательный и быстрый выбор, на чью сторону пристать. Оставалось хитрить и лавировать, что и исполнял в совершенстве Святослав Ольгович, а Давидовичи, только стремясь в Киев, не соблюдали осторожной политики своего двоюродного брата.

Когда в 1149 г. опять началась борьба между Мономаховичами, Святослав Ольгович, сообразив, что Юрий по дороге легко может явиться в его уделе и опустошить его, пристал к нему, выговоривши неприкосновенность своего владения⁴²². Но на такой шаг Святослав решился не вдруг: задержавши присланных Давидовичами послов, он снесся с Юрием, чтобы узнать, действительно ли он думает идти к Киеву, заключил с ним договор и затем объявил послам, что он тогда только сохранит союз с Изяславом, если он возвратит ему награбленное имущество Игоря. Этим Святослав Ольгович заставил Юрия минуть его удел, догнав его уже на дороге к Переяславскому княжеству⁴²³. Когда после всяких взаимных опустошений Юрий овладел Киевом, то Святослав Ольгович получил обратно Курск с Посемьем, сверх того, Изяслав Давидович должен был ему уступить Сновскую тысячу, а Юрий дал еще города Клеческ, Слуцк и область дреговичей⁴²⁴. Между тем Черниговский удел поплатился за политику своих князей. Это обстоятельство, как видно, повело за собою разделение в самом семействе Давидовичей, хотя некоторое время все чернигово-северские князья действовали единодушно. Они помогают Юрию, когда его из Киева изгнал Изяслав Мстиславич⁴²⁵; Святослав Всеволодович участвует в походе на половцев⁴²⁶; но уже в 1151 г. мы видим Изяслава Давидовича на стороне Мстиславичей, в то время как брат его, Владимир, со Святославом Ольговичем помогают Юрию⁴²⁷. В этом нельзя не видеть чисто эгоистических целей старшего Давидовича в ущерб целой области и своему роду, потому что стремления Мстиславичей клонились далеко не в пользу северских князей. Взгляд их на значение рода Мономаховичей и на его отношение ко всей Русской земле шел совершенно в разрезе с правами и обычаями княжеских родов, установившимися на Руси. Когда после битвы у Днепра и переправы на киевскую сторону союзников Юрия последний вступил в переговоры со своим старшим братом, Вячеславом, сидевшим в Киеве, то этот Моно-махович преспокойно указывает на то, что Юрий может отправить Ольговичей восвояси, взять себе Курскую область и присоединить ее к Переяславскому княжеству, хотя она искони была волостью Святославичей⁴²⁸. В этом случае как нельзя лучше сказались убеждения Мономаховичей, что они имеют право распоряжаться Русской землей, игнорируя остальные княжеские роды. Ольговичи, конечно, восстали против заключения мира, и летописец объясняет это тем, что они «скоры на кровопролитье», но мы теперь взглянем на этот факт иначе.

В последовавшей затем битве у Рута союзники Юрия были разбиты наголову, и Владимир Давидович был убит. Изяслав Давидович сейчас же после битвы занял Чернигов, куда спешил и Святослав Ольгович, но «бе тяжекъ теломъ и трудилъся бе бежа», так что, достигши Остра, «не може ехати», а послал в Чернигов Святослава Всеволодовича. Когда последний явился к перевозу на Десне, то узнал, что Чернигов уже занят Изяславом Давидовичем. Он известил об этом своего дядю, и они оба бежали в Новгород-Северский⁴²⁹.

По-видимому, Святославу Ольговичу опять грозило изгойство, так как Изяслав Мстиславич при заключении мира с Юрием потребовал от него исключения из договора условия о положении Ольговича⁴³⁰. Юрий должен был пожертвовать своим союзником. Давидович, сидевший теперь в Чернигове, вероятно, не упустил бы случая сосредоточить власть в своих руках, но, к счастью для Святослава Ольговича, Юрий не хотел удаляться в Суздальский удел и заперся в Остре. В это время Ольгович и Всеволодович заключили союз и послали к Давидовичу в Чернигов просить о возвращении им Новгород-Северского удела с принадлежащими к нему областями. Ввиду не выяснившегося положения Юрия Давидович не решился затевать внутренней борьбы, и договор был заключен⁴³¹. В силу его Святослав Ольгович послал даже вспомогательный отряд к союзникам, осаждавшим Юрия. Но лишь только последний оставил Остер и отправился в Суздаль, он принял его с большим почетом в Новгороде-Северском и снабдил

необходимым на дорогу⁴³²: простое гостеприимство не могло быть поставлено ему в вину и сохраняло для него хорошие отношения и с Юрием. Хотя он в критических обстоятельствах покинул своего союзника, но все-таки при новом столкновении в роде Мономаховичей для Святослава не представлялось выбора: все выгоды для его волости заключались в союзе с Юрием. Соединись он с Мстиславичами и Давидовичами, силы Юрия были бы подавлены, а затем Святославу пришлось бы одному иметь дело с властолюбием Давидовичей. Вот почему в 1152 г. мы снова видим его на стороне суздальского князя. Дело началось с того, что киевский князь и Давидовичи сожгли Остер, который принадлежал, как мы знаем, Юрию и служил ему наблюдательным пунктом над делами в южной Руси. Этим ослаблялось влияние суздальского князя на Киев, вследствие чего и последовал ряд новых усобиц. Но на этот раз новгород-северский князь попал еще в худшее положение, чем прежде. Потерпев неудачу под Черниговом, Юрий теперь направился в обратный путь чрез волость Святослава. Напрасно последний просил не оставлять его в таком затруднительном положении, указывая на убытки, понесенные его уделом, Юрий ограничился только тем, что оставил ему своего сына Василька с 50 человеками дружины. Надо было ждать вторжения Давидовичей с киевским князем в новгород-северский удел. В то же время половцы, возвращаясь из-под Чернигова, разграбили окрестности Путивля. Осенняя распутица отдалила беду, но лишь только реки стали, киевский князь со всеми союзниками явился под Новгородом-Северским. Несмотря на сильное сопротивление жителей, неприятели взяли острог. Разлитие ли рек (?), как говорит Ипатьевская летопись, или невозможность взять крепкий город, как говорит Никоновская, заставила киевского князя согласиться на мир⁴³³. Союзники отправились праздновать свои победы к Изяславу Давидовичу в Чернигов.

Вслед за этим в политике Изяслава Давидовича является неожиданный поворот: он и Святослав Ольгович съезжаются в Хоробре и уговариваются снова быть им «за одинъ мужь»⁴³⁴. Трудно объяснить этот факт. Как предположение можно сказать, что Изяслав Давидович был недоволен киевским князем за то, что он не оправдал его планов по отношению Новгород-Северского удела. Может быть, и истощение Черниговского удела способствовало этому. Неизвестно, долго ли бы продолжалось это согласие, если бы не изменились самые обстоятельства. Давидович по-прежнему остается в хороших отношениях с Изяславом Мстиславичем и даже участвует в его походе на галицкого князя⁴³⁵, в то время как Святослав Ольгович держится в стороне от киевских событий. Черниговский князь не оставлял стремлений к Киеву, и, лишь только в 1154 г. умер Изяслав Мстиславич, он сделал попытку захватить киевский стол⁴³⁶. Думая, что в Киеве начнутся неурядицы по поводу принятия нового князя, Изяслав Давидович вздумал ими воспользоваться и попал в довольно комическое положение. Он быстро отправился к Киеву. Лишь только он подъехал к перевозу на Днепре, старый Вячеслав, дядя умершего князя, послал его спросить: «Зачем ты сюда приехал, кто тебя звал? Ступай в Чернигов!» Пришлось Давидовичу уверять, что он только затем явился, чтобы поплакать над гробом Изяслава, и, не исполнив этого благого желания, отправиться назад, так как его в Киев не пустили⁴³⁷. Необходимо было поэтому держаться Святослава Ольговича, и они вместе уведомляют Юрия суздальского о смерти киевского князя⁴³⁸.

В Киев явился брат Изяслава Мстиславича, Ростислав, и Чернигову надо было ожидать нового нападения из Киева как следствие благих желаний Изяслава Давидовича. Но здесь произошел не менее комический факт. Чернигов осадили силы Ростислава и его племянника, Мстислава Изяславича. Несмотря на все уверения Давидовича, что он никаких планов против них не имел, союзники окружили город и требовали присяги, что он не будет вмешиваться в дела Киева. Но в это время явился на выручку Глеб Юрьевич с половцами и стал у Белоуса. Тогда осаждающие очутились в неловком положении. Ростислав начал просить у Давидовича мира и в тайных переговорах обещал ему Киев, даже Переяславль. Это дошло до Мстислава, и эти князья под стенами Чернигова передрались между собою и разбежались. Половцы захватили тогда очень много киевлян, попался к ним и Святослав Всеволодович. Изяслав Давидович и его жена выкупили на свой счет всех пленных киевлян и своего племянника и приказали не выдавать половцам тех, которые успели спастись в город⁴³⁹.

Оказав такое покровительство пленным киевлянам, Давидович сейчас же послал в Киев сказать: «Хочю к вамъ поехати»⁴⁴⁰. Положение Киева было в это время весьма незавидное. Никоновская летопись так нам рисует состояние западной стороны Днепра: «Тогда было очень тяжко христианам, и был большой плач и в Киеве, и в Переяславле, и в прочих городах, и не осталось тогда ни одного князя в Киеве и было у них большое “нестроение”»⁴⁴¹. Это «велие нестроение» объясняется начавшеюся борьбой партий, и на этот раз черниговская, опираясь на близость Давидовича, на его услугу в отношении киевлян, одержала верх. Киевляне послали в критических обстоятельствах епископа каневского, Демьяна, просить Изяслава занять великокняжеский стол. Отправляясь в Киев, Изяслав Давидович отдал Святославу Чернигов⁴⁴².

С этих пор вся Северская земля соединилась под властью дома Ольговичей (за исключением небольшого промежутка от 1155–1158 гг.), которые по способностям стояли выше Давидовичей и отличались гораздо большим пониманием фактов и пользы своего удела. Когда вслед за тем Юрий явился на юге и стал требовать себе Киева как своей отчины, Святослав Ольгович сейчас же уступил Чернигов снова Давидовичу, убеждая его только отказаться от борьбы за Киев⁴⁴³, потерявший в данное время всякое значение. По необходимости Давидович должен был уступить и снова сесть в Чернигове. Последствием было внешнее спокойствие и приобретение черниговским князем Корческа, новгород-северским – Мозыря⁴⁴⁴.

Но внутри Северской области не обошлось без волнений. Давидовичу, как видно, невозможно было покинуть своих старых централизационных стремлений, и в этом является самая рельефная черта, отличающая его от Ольговича. Последний старается жить в мире со своим племянником, Святославом Всеволодовичем, который владеет у него несколькими городами. Святослав Ольгович не допускает до борьбы внутри своего удела и старается помирить Юрия со своим племянником⁴⁴⁵, после того как он несколько времени стоял на стороне Мстиславичей. Святослав Ольгович не думает применять к нему права изгойства, и все наказание ограничивается только меной городов, Карачева, Сновска и Воротынска, на три других⁴⁴⁶. Совсем иные отношения мы видим у Давидовича с его племянником, Святославом Владимировичем. Изяслав держит его только в Березном и не дает ему Стародуба⁴⁴⁷, который принадлежал ему на основании порядка мены областей, что равносильно изгойству. Это обстоятельство и повело к внутренней усобице. Владимирович бежал из Березны во Вщиж, передался под покровительство Ростислава Смоленского и захватил все подесенские города у Изяслава Давидовича. Пришлось Северской земле снова испытать нашествие половцев, призванных черниговским князем для осады Вщижа⁴⁴⁸. Дело, как можно предполагать, кончилось миром, потому что далее мы встречаем Владимировича на стороне его дяди.

Однако во внешней политике Изяслав Давидович не отделялся некоторое время от Ольговича. Впрочем, черниговский князь задумывал иногда составить союз князей против Юрия Долгорукого, но встречал препятствие со стороны Ольговича и должен был поэтому оставлять свои замыслы⁴⁴⁹.

В 1158 г., в мае месяце, после хорошей попойки у одного из бояр, Юрий умер. 16 мая его схоронили, а 19-го Изяслав Давидович был уже в Киеве⁴⁵⁰. Сначала он не хотел отдавать Чернигова Святославу Ольговичу и оставил в нем с дружиной Святослава Владимировича, но зная, что ему не усидеть в Киеве без помощи новгород-северского князя, он принужден был уступить; после похода Ольговичей под Чернигов и съезда на реке Свини заключен был договор⁴⁵¹, по которому, как видно, Святослав Ольгович получал Чернигов, Святослав Владимирович – Вщиж, а Святослав Всеволодович – Новгород-Северский, но область вятичей по-прежнему оставалась за Изяславом.

Овладев киевским столом благодаря удачному совпадению обстоятельств, удержаться на нем Изя-слав не имел способностей. Далеко уступая в хитрости Всеволоду Ольговичу, он не имел и никаких воинских дарований, между тем как всякий из них, завладев Киевом, попадал в одинаковое положение. Окруженные своими врагами, Мстиславичами, они должны были неизбежно позаботиться о захвате окрестных городов, и особенно важного Турова. В то время как Всеволод рядом удачных политических комбинаций умел достигать своих целей, Изяслав потерпел полную неудачу относительно Турова, не сумев даже обратить в свою пользу изъявление покорности туровского князя. Умея иногда найти главную нить, которая могла бы привести к задуманной цели, Изяслав не в состоянии был ею воспользоваться и проигрывал дело. Это как нельзя лучше сказалось в деле с галицким князем. Насколько важно было овладеть соседними пригородами, столько же необходимо было ослабить Галич, на который могли опираться Мстиславичи. Мы видели, что Всеволод Ольгович воспользовался для этого правом великого князя вступаться за изгоев и достиг возвышения своего значения, но не обезопасил себя на последующее время от новых вмешательств Галича в дела киевского князя. План, задуманный Изяславом Давидовичем, при своем выполнении мог иметь громадные последствия. Как видно, Изяслав начертил его себе еще раньше и, не оставляя мысли добиться киевского стола, стал подготовлять его исполнение, еще будучи в Чернигове.

В это время в Галиче происходила борьба двух партий – народной и боярской, овладевшей окончательно князем. Вся сила находилась в руках последней, и земщина была подавлена. Но она не раз старалась скинуть с себя гнет аристократии и призвать к себе Ивана Ростиславича Берладника. Галицкий князь пытался различными способами овладеть этою энергическою личностью, но неудачно. В 1157 г. Берладника уже скованного привезли из Суздаля в Киев, и Юрий хотел отдать его своему зятю, галицкому князю, но был остановлен протестом всего киевского духовенства. Однако же он не отпустил его на волю, а в оковах отправил обратно в Суздаль. Изяслав Давидович, наблюдавший из Чернигова за Киевом, послал своих людей; они захватили Берладника на дороге и привезли в Чернигов⁴⁵².

Теперь у черниговского князя было страшное оружие против Галича. Но Изяслав не остановился на этом: он задумал стать на стороне народной партии в Галиче, для чего завел с нею сношения⁴⁵³, посадить там Берладника и таким образом связать судьбу этого княжества с домом Святославичей. В Галиче отлично поняли угрожающую опасность; галицкий князь умел соединить почти всех русских князей около себя, и послы их явились в Киев с требованием выдачи Берладника. Несмотря на коалицию, Изяслав Давидович имел мужество отказать им. Вслед за тем в Галиче началось междоусобие. Тогда союзники решили силою принудить Изяслава к выполнению их требования. Но последний также не выпускал их из виду. Он послал к Святославу

Ольговичу в Чернигов, обещал Чичерск и Мозырь, требуя помощи на случай нападения. Все князья дома Святослава съехались в Лутаве, три дня пировали и дарили друг друга. Вслед за тем Изяслав Давидович, как бы ничего не зная о замыслах галицкого князя, посылает к нему извещение о своих хороших отношениях с братьями. Эта уловка подействовала: союзники остановились. Удачно избежав опасности, Изяслав не сумел провести дело дальше. Не приобретши еще в Киевской области ни одного пункта, не постаравшись расстроить союза князей, он в том же году начинает войну с Галичем из-за Берладника. Все представления Святослава Ольговича, чтобы он оставил свое предприятие, кончились тем, что Изяслав пригрозил прогнать его снова в Новгород-Северский и двинулся в поход без него⁴⁵⁴. Этим воспользовались Мстиславичи и киевляне. Первые двинулись на Изяслава, вторые изменили ему в решительную минуту. Он принужден был бежать в область вятичей⁴⁵⁵.

Святослав Ольгович не пустил его в Чернигов, и таким образом к Изяславу как будто был применен закон изгойства. Этим, как можно предполагать, черниговский князь думал оградить Северскую землю от нового вторжения Мстиславичей, что необходимо должно было произойти, если бы Изяслав снова сел в Чернигове. Но, оберегая свой удел с этой стороны, Святослав Ольгович поднял в ней внутреннее междоусобие, которое продолжалось от 1159 до 1162 г. В это время и Святослав и Изяслав показали огромную энергию. Первый, заключив мирный договор с киевским князем в Моровске, энергически принялся за борьбу против Давидовичей. Он побил половцев у Путивля, несколько раз оборонял Чернигов против Изяслава и заставил его племянника признать свою власть, оставивши, однако, за ним его удел⁴⁵⁶. После этого Изяславу Давидовичу оставалось только ограничиться областью вятичей и отказаться от Чернигова, но неожиданно дела приняли другой оборот.

Как можно предполагать, черниговцы были недовольны дружественными отношениями своего князя с Мстиславичами; плохо приходилось, вероятно, и черниговской партии в Киеве, и вот начинаются сношения между Киевом, Черниговом и Изяславом Давидовичем. Результатом их была целая интрига, искусно выполненная боярами. В это время Ростислав киевский пригласил к себе сына Святослава, Олега, для закрепления дружественных отношений между Черниговом и Киевом. Лишь только молодой Святославич приехал в Киев, к нему явился один из бояр, служивших у Ростислава, и предупредил его под тайной, что его хотят схватить. Олег Святославич сейчас же, под предлогом болезни матери, отпросился у Ростислава в Чернигов. Не сказав ничего своему отцу, Олег стал проситься у него в Курск. На дороге его уже ждали бояре Изяслава Давидовича и стали его убеждать: «А хорошо ли это, князь, что тебя хотели схватить в Киеве, а Чернигов уже отдают под твоим отцом другому; и ты, и отец твой поэтому свободны от заключенного договора». Вслед за этим Олег Святославич и Святослав Всеволодович соединились с Изяславом Давидовичем. Когда об этом узнал Святослав Ольгович и стал жаловаться своим боярам, они отвечали ему: «Удивительное дело, что ты жалуешься на племянника и Олега, а о своей жизни не заботишься; а это уже тебе не ложь, что Роман Ростиславич посылал своего попа к Изяславу, говоря: “дает тебе отец Чернигов, будь со мною в ладу”, а сам (Ростислав) еще сына твоего хотел схватить в Киеве; а ты, князь, и волость свою разорил, держась Ростислава, а он тебе лениво помогает»⁴⁵⁷. Аргументы были очень сильны: из них было видно, что черниговцы недовольны за внутренний разлад; племянник и сын были уже на стороне Изяслава; надо было опасаться, чтобы черниговцы не приняли Изяслава сами. Святослав Ольгович заключил договор с Изяславом и позволил курскому и новгород-северскому князьям помогать ему.

Изяслав Давидович нанял половцев и со своими союзниками снова овладел Киевом после жаркой битвы. Ростислав бежал в Белгород, и этому небольшому городку пришлось положить конец всем предприятиям Изяслава.

Для привлечения к себе киевлян Изяслав Давидович отпустил всех пленных и затем двинулся к Белгороду, но не имел никакого успеха. В это время Святослав Ольгович присылал к нему, убеждая отступить за Днепр, но Изяслав отказался, говоря, что ему лучше умереть здесь, чем скитаться без места⁴⁵⁸. Между тем против него составился союз из всех Мстиславичей и галицкого князя. Союзники двинулись к Белгороду. Изяслав бежал, но был настигнут торками и убит 6 марта. Мстислав отправил его тело в Чернигов, где оно было погребено в Борисо-Глебском соборе⁴⁵⁹.

Недолго после прокняжил и Святослав Ольгович. Последнее время он заключил мир с Ростиславом и посылал своих младших князей к нему на помощь. Он умер 15 февраля 1164 г.⁴⁶⁰

Данный текст является ознакомительным фрагментом.