Глава VII Всеволод Ольгович (1127–1146)

Глава VII

Всеволод Ольгович (1127–1146)

Весь предыдущий период нашей истории был периодом торжества Киева над Черниговом: черниговский князь Олег призывался на суд Киева; он был побежден Мономахом, которого цель была возвести Киев на высоту главного города всей Руси. Черниговские князья повинуются Мономаху беспрекословно и имеют вид подручников. В пользу Киева урезывается северянская территория, отнимается Новгород. Осуществляя свои личные интересы, Мономах соединял их с интересами Киева. Самым сильным соперником Киева был Чернигов, интересы которого защищал Олег. Преемники Олега являлись также энергическими защитниками Северской земли против притязаний Киева. Вот почему с этого периода для киевлянина черниговцы и Ольговичи сделались одинаково ненавистными синонимами.

Когда умер Святополк, киевляне призвали Мономаха. Иначе и быть не могло. Еще при жизни Святополка Изяславича всеми делами Руси заправлял Мономах, а Изяславичи занимались только грабежом и насилием народа. Поэтому они потеряли любовь киевлян. Ольговичи не могли быть в Киеве, потому что это значило подчинить опять Киев влиянию Чернигова. Остался один Мономах. Между киевскими боярами были сторонники Ольговичей, между которыми известен Путята³¹⁹; но под влиянием недавней борьбы с Черниговом партия, противная ему, была гораздо сильнее. Она ограбила двор Путяты³²⁰ и призвала Мономаха.

Вслед за этим периодом торжества Киева необходимо должно было последовать стремление Чернигова унизить Киев; Ольговичи, личные враги Мономаховичей, могли быть орудием этого стремления. Этим характеризуется время княжения Всеволода Ольговича.

Когда в 1123 г. Ярослав Святославич занял после брата черниговский престол, то Муромская земля была отдана сыновьям Давида, из которых старший, Всеволод Давидович, и княжил в Муроме³²¹.

Но Ярослав Святославич, не любимый черниговцами как человек неэнергичный, бывший причиной поражения Олега, не мог надеяться на прочность своей власти. Не имея сил сам лично обезопасить себя на черниговском столе, он вошел в сношение с Мстиславом Владимировичем, сыном Мономаха, который был тогда великим князем, и заключил с ним условие помогать ему в случае опасности³²². Вероятно, этот договор не остался тайным для черниговцев, которые еще более должны были сделаться враждебными своему князю. Все это повело к тому, что в 1128 г. Всеволод Ольгович неожиданно явился в Чернигове, перебил дружину Ярослава, а самого его захватил в свои руки³²³. «Такая удача Всеволода, – говорит г. Лашнюков, – объясняется сочувствием к нему черниговских граждан, которые, может быть, тяготились княжением невоинственного Ярослава»³²⁴.

Согласно уговору, Мстислав с братом, Ярополком, двинулись к Чернигову. Узнав об этом, Всеволод Ольгович послал за половцами. Они не замедлили явиться, остановились на границе Северской области, у Выря, и послали к Всеволоду послов. Но они не успели достигнуть своей цели и были перехвачены Ярополком. Как видно, последний успел уже захватить Курск и все Посемье³²⁵. Половцы бежали назад. Тогда Мстислав осадил Чернигов и стал настойчиво требовать возвращения стола Ярославу. Всеволод отпустил его в Муром и стал вести переговоры, льстя Мстиславу, посылая подарки его боярам. Благодаря этому дело протянулось все лето. Тогда Ярослав явился сам к Мстиславу и напомнил о договоре. «Ты мне крест целовал», – говорил он Мстиславу. Но и Всеволод удвоил свои искательства³²⁶. Между тем Мстиславу самому было необходимо оставить Всеволода на черниговском столе. Дело объясняется просто.

По праву старшинства великокняжеский престол должен был занимать только старший в княжеском роде, и никаким образом князь, занимавший киевский стол, не мог передавать его своему сыну, потому что в таком случае великокняжеская власть становилась уже наследственною в одном семействе, что было бы неприятно для остальных членов рода. Между тем Мономах отдал киевский стол своему сыну Мстиславу, не обратившись за согласием к остальным князьям: стать против него никто не мог. Этим нарушался старый порядок старшинства, и всякий князь мог передать свой стол сыну. Теперь припомним, что старший из Святославичей был

Олег, а не Давид, следовательно, ему принадлежало право владеть Черниговом. Захват Всеволодом Чернигова делается правильным, потому что последний должен был перейти к нему от Олега. Вот почему Мстислав не принял стороны Ярослава: вероятно, в переговорах подобные соображения были высказаны черниговцами. Нужно было только снять клятву, данную Ярославу, – это сделал собор духовенства. Мстислав отступил в Киев, Ярослав отправился в Муром³²⁷.

Занявши черниговский стол, Всеволод Ольгович отдал Новгород-Северский удел Давидовичам³²⁸, а братья его, вероятно, получили города в черниговском уделе. Некоторое время продолжалось спокойствие. Всеволод участвует в походах Мстислава против Полоцка³²⁹ и против Литвы. Так продолжалось до 1135 г.

В это время на киевском столе уже не было Мстислава, а сидел брат его, Ярополк.

В этом году Юрий, князь Суздальский, предложил Ярополку сделать обмен волостей: чтобы он дал ему Переяславль, а Юрий уступал ему Ростов, Суздаль с их областями, удерживая себе только часть своей волости. Пред этим в Переяславле сидели сыновья умершего Мстислава, которые теперь оставались без уделов. Лишившись Переяславля, они обратились к Всеволоду Ольговичу с просьбой восстановить их права. Черниговский князь, ожидавший только удобного случая вмешаться в дела Мономаховичей, принял предложение³³⁰. Дело Мстиславичей являлось здесь как предлог: Ольговичи кроме желания ослабить Мономаховичей имели целью возвращение Курска, который вторично был присоединен к Переяславлю с 1128 г.³³¹

Не успели Ольговичи заявить протеста, как уже Ярополк и Юрий явились у Чернигова и захватили окружные села. Всеволод вышел им навстречу, но не вступал в битву, выжидая половцев. Ярополк со своей стороны не решился начать первый: враги разошлись, не разрешивши спорного вопроса. Однако Всеволод Ольгович не оставил начатого дела. Дождавшись половцев, он со своими братьями и двумя Мстиславичами двинулся на Переяславскую область, опустошая и сожигая все кругом. Подошедши, наконец, к Киеву, они сожгли Городец, перебили много жителей, не успевших спастись на другой берег Днепра вследствие ледохода, и вернулись в Чернигов. Сделавши такое предисловие, они отправили послов к Ярополку заключать мир. Между прочим, они говорили: «Мы просим того, чем владел наш отец при вашем отце; если же вы не отдадите нам этого, то после не жалейте: вы будете виноваты, на вас будет кровь»³³².

Ярополк решил разделить силы врагов. Он удовлетворил требования Мстиславичей и тем хотел ослабить Ольговичей. Но последние не отказались от своей цели. В 1136 г. они явились под Переяславлем. Ярополк поспешил на выручку брата. Тогда Ольговичи отступили к верховьям реки Супоя и стали его тут ожидать.

8 августа произошла битва, в которой Ольговичи остались полными победителями: много пало врагов, много киевских бояр попало в руки Ольговичей. Ярополк бежал в Киев. Всеволод Ольгович быстро двинулся за ним, перешел Десну и стал у Вышгорода. Семь дней шли переговоры. Ярополк не уступал. Всеволод Ольгович отправился в Чернигов, но 29 декабря он был уже вместе с половцами на другой стороне Днепра, грабя и опустошая окрестности на большом пространстве. Войска Всеволода подходили к Киеву и чрез Лыбедь перестреливались с киевлянами. Наконец 12 января заключен был мир, и Ольговичи получили требуемое³³³.

Между тем прочный союз киевского и суздальского князей был неприятен Новгороду, как и Ольговичам. Если мы взглянем несколько вперед, то заметим, что прежде всего Новгороду пришлось вести борьбу за свою самостоятельность с суздальскими князьями, а начало ее относится к описываемому нами времени. Поэтому, когда началась борьба у Ольговичей с Мономаховичами, новгородцы стали требовать у своего князя, Всеволода Мстиславича, чтобы он двинулся на Суздаль. Напрасно киевский митрополит послал на них отлучение от церкви и, наконец, явился сам в Новгород, новгородцы продолжали приготовляться к походу, бранили суздальцев и ростовцев, задержали митрополита, боясь, что он уведомит суздальского князя о делах в Новгороде. Но в своих сборах новгородцы упустили время и только в 1137 г. двинулись на Суздаль. Битва произошла на Ждановой горе, и Юрий одержал полную победу. Первый бежал Всеволод Мстиславич, который затем стал уговаривать новгородцев отстать от союза с Ольговичами. Это окончательно повредило партии Мстиславичей. Узнав о победе Ольговичей над Мономаховичами, партия их заставила обвинить Всеволода Мстиславича в неудаче. Он хотел было бежать, но новгородцы посадили его под стражу со всем семейством.

Вся история Новгорода прошла в междоусобной борьбе двух его половин: бояр и смердов или людей богатых и народа. Понятно, когда сидел князь боярской партии, то смердам приходилось очень плохо, но зато соблюдались выгоды богатых людей. Какая же из этих двух партий была на стороне Ольговичей? Вот в чем новгородцы обвиняли своего князя: «1) почто не блюде черныхъ людей, 2) почто восхоте сести въ Переяславли, 3) почто захоте ити на Суждальцы и Ростовцы, и, пошедъ, почто не крепко бися и почто напередъ всехъ побежалъ, 4) почто возлюби играти и утешатися, а людей не управляти, 5) почто ястребовъ и собакъ собра, а людей не судяше и не управлявше и 6) почто повеле нам ко Вслеволоду* Ольговичу преступити, и паки отступить отъ него велитъ³³⁴».

Таково было обвинение против Всеволода Мстиславича. Из этого акта можно видеть распределение новгородских партий между княжескими родами.

Новгородцы тотчас же послали за Святославом Ольговичем в Чернигов. Но боярская партия решилась силой противодействовать его приходу. Когда он явился в Новгород, приверженцы враждебной партии стреляли в него, но безуспешно. Тогда народ сбросил с моста Юрия Жирославича, сторонника Мстиславичей³³⁵, затем убил своего посадника, Якуна Миколковича, и избрал на его место сторонника Ольговичей, Иванку Павловича³³⁶.

Понятно, что теперь боярская партия должна была ожидать для себя всего худого и потому старалась избавиться поскорей от Святослава. В этом ей помогло одно сильное обстоятельство. У Новгорода, несмотря на его богатство и торговлю, была одна очень слабая сторона, о чем мы уже говорили в нашем очерке торговли, это – недостаток своего хлеба, ставивший новгородцев в зависимость от дел юга. Вот почему они в 1135 г. прислали в Киев мирить Мономаховичей и Ольговичей, но не имели успеха³³⁷. У князей Мономахова дома, а следовательно, и у боярской партии это обстоятельство служило сильным орудием против Новгорода: лишь только в нем начиналось движение, опасное для их интересов, они запрещали вести хлеб из их областей и задерживали идущий из Северской земли. Так случилось и теперь. Торговля с Киевом, Суздалем, Смоленском и Полоцком прекратилась³³⁸.

Если перерыв торговли вредно отзывался на интересах зажиточных людей, то тем большей тягостью ложился недостаток хлеба на бедняков. Как ни сильна была народная партия, но она невольно, силой обстоятельств, принуждалась уступать и давала над собою власть боярам.

Святослав, как видно, энергически принялся за последних, потому что сторонники этой партии, Константин Иванков и Дашко Якшиц, бежали к Всеволоду Мстиславичу и звали его от имени всего Новгорода. Тогда Святослав Ольгович многих арестовал и казнил. Между тем Псков, младший брат Новгорода, принял к себе Всеволода. Это побудило Святослава покончить с ним. Он собрал силы всей Новгородской волости, призвал брата, Глеба, из Курска с ополчением, нанял половцев и осадил Псков. Но псковичи крепко защищались, и Святослав без успеха вернулся в Новгород³³⁹. Эта неудача повредила ему. Новгородцы в принятии Псковом Всеволода видели стремление своего младшего брата к самостоятельности, и потому в неудаче Святослава они увидели неумение защитить интересы Новгорода. К этому присоединилось прекращение подвоза хлеба, и народная партия должна была уступить боярской, которая, выгнавши Святослава, призвала к себе Ростислава Юрьевича³⁴⁰.

Выгнанный Святослав отправился домой, но на пути был принят смольнянами³⁴¹. Все это дело Святослав Ольгович вел силами своего удела, без всякой помощи со стороны черниговского князя. Очевидно, после недавней борьбы из-за Курска Чернигову надо было воспользоваться миром, чтобы собраться с силами. Вот почему, когда Всеволод Ольгович в 1138 г., узнав о новгородских делах, двинулся было на Переяславское княжество, а Ярополк осадил Чернигов, черниговцы прямо сказали своему князю: «Ты надеешься на половцев, а волость свою губишь. Куда это ты дело ведешь? Брось свои хитрости и проси мира!» Мир был заключен³⁴². Ольговичи на время отказались от Новгорода; к этому же времени относится и смерть Глеба Ольговича, ходившего к Святославу на помощь в Новгород³⁴³. Теперь, когда была собрана вся Северская земля под властью своих князей, должны были, по-видимому, прекратиться все неурядицы между Ольговичами и Мономаховичами. В словах черниговцев видно желание отказаться от прежней политики, от борьбы с Киевом, обратить внимание на устройство своей области, на ее безопасность. Но в это время на черниговском столе был князь, мало думавший об интересах своей области и более преследовавший свои личные цели. Он задумал громадный план – сделаться великим князем и заставить Мономаховичей поменяться ролями с Ольговичами. Обстоятельства сами благоприятствовали ему.

В 1138 г. умер киевский князь, Ярополк. Всеволод Ольгович, собравши небольшую дружину, с братом Святославом и Владимиром Давидовичем, быстро двинулся к Вышгороду. Вячеслав, сидевший в Киеве после своего брата, Ярополка, добровольно уступил Всеволоду и отправился в Переяславль. 5 марта Всеволод Ольгович с честью и славою великою, по выражению летописи, вступил в Киев³⁴⁴. Желая привлечь на свою сторону киевлян, он устроил пир для князей, бояр и народа, поставив по улицам столы с вином, медом и съестными припасами³⁴⁵.

Так началось дело, имевшее самые плачевные результаты. Еще раньше, чем начать осуществление своего плана, Всеволод должен был склонить на свою сторону князей новгород-северских, без которых он не в силах был бороться против соединенных сил Мономаховичей. Для этого он обещает отдать Чернигов Игорю Ольговичу³⁴⁶, но такое же обещание дает и Давидовичам. Святославу Ольговичу Всеволод оставлял Курск³⁴⁷. Но мало этого. Он обещает Игорю еще и Переяславль³⁴⁸, который служил кандидатурой на киевский стол. Таким образом, менее истощенные борьбою области – Новгород-Северская и Вятичская – оставались за ним.

Сделавшись киевским князем, Всеволод позаботился утвердиться на киевском столе. Опасаясь своих энергических братьев более даже, чем Мстиславичей, он перессорил их с Давидовичами, отдав последним Чернигов³⁴⁹. Как в противовес им он еще раньше снесся с Изяславом Мстиславичем и обещанием ему покровительства против его дядей привлек на свою сторону³⁵⁰. Завязавши таким образом интригу, он принялся за выполнение своей цели. Но оказалось, что на первых же порах он ошибся: Мстиславичи отказались ему повиноваться и приготовлялись выгнать из Киева³⁵¹. Ни Андрей, ни Вячеслав Владимировичи, сидевшие один в Переяславле, другой в Турове, не думали уступать своих волостей Всеволоду³⁵². Тогда он решился начать борьбу со всеми Мономаховичами за один раз. Он вошел в союз с галицкими князьями, Иваном Васильковичем и Владимирком Володаревичем, и двинул половцев³⁵³. В размещении союзнических сил, собранных Всеволодом Ольговичем, видно с его стороны понимание интересов каждого из союзников: сосредоточение Владимиро-Волынской области в одних руках и союз соседних с Галичем Мономаховичей был опасен для галицких князей, поэтому Всеволод мог поручить им заняться Владимиром-Волынским и Туровом, а Ольговичей он повел на Переяславль, потому что они были заинтересованы в его взятии.

Несмотря на большие силы, двинутые Всеволодом, Андрей отказался переменить Переяславль на Курск, говоря, что отец его сидел не в Курске, а в Переяславле, что только с его смертью Всеволод достигнет своей цели. Поход этот кончился неудачей³⁵⁴, и Мономаховичи остались при своих областях. Пришлось уступить, тем более что Всеволоду было необходимо привлечь на свою сторону Мстиславичей, так как, говорит летопись, ему без них нельзя было обойтись. Действительно, когда предложением Андрею отправиться в Курск выяснился план Всеволода, его братья совершенно стали против него, что выразилось требованием от Всеволода тех северских областей, которые он еще удерживал за собою.

Обстоятельства запутались еще более, когда новгородцы выгнали от себя Ростислава Юрьевича и снова призвали Святослава Ольговича³⁵⁵. По-видимому, это было к лучшему для Всеволода, так как он избавлялся от притязаний одного из братьев, но спокойствие в Новгороде продолжалось недолго: вскоре новгородцы стали волноваться против Святослава за суровое обращение³⁵⁶. Вероятно, он уж чересчур энергически стал расправляться с враждебной партией. Утомившись в борьбе, Святослав отправил к брату сказать: «Тягота, братец, быть у этих людей. Не хочу я у них оставаться; пошли, кого хочешь!» Тогда Всеволод потребовал у новгородского веча людей для переговоров. Между тем новгородцы принялись на вече избивать сторонников Святослава. К нему явился тысяцкий, его кум, и предупредил, что его хотят схватить. Услышав это, Святослав не стал дожидаться от брата и бежал из Новгорода³⁵⁷ в Курск³⁵⁸. Между тем Всеволод, несмотря на просьбы новгородцев, не отпускал к ним ни сына, ни присланных людей. Тогда Новгород прислал новых послов и даже епископа с требованием пустить к ним Святослава Всеволодовича. Всеволод согласился. Но лишь только послы со своим новым князем достигли Чернигова, как из Новгорода пришло новое решение: «Не хотим мы ни сына твоего, ни брата, не хотим никого из вашего рода, хотим из племени Владимира». Всеволод воротил посольство из Чернигова и на просьбу новгородцев – дать им Святополка Мстиславича – отвечал тем, что засадил их послов в тюрьму³⁵⁹. Далее. Он призвал к себе Мстиславичей, отдал им Берестье и запретил иметь виды на Новгород: «Пусть они сидят себе сами, пусть сами где-нибудь князя отыщут!» – говорил он³⁶⁰.

Нетрудно понять такие быстрые перемены в требованиях новгородцев. Главных партий в нем было, как мы видели, две, но обе они сходились в одном – в стремлении к независимости Новгорода. Призывали ли новгородцы Ольговича или Юрьевича, независимость Новгорода оставалась нетронутой, хотя бы одна из партий брала верх, потому что областные князья, посылая им своих сыновей или братьев, сами не могли изъявлять притязаний на зависимость от них Новгорода. Другое дело, если они брали себе сына киевского князя. Киев, имевший право требовать себе подчинения как главный город Руси, тем более мог проводить эту идею, когда в Новгороде сидел сын великого князя. Только при большом доверии к личности, сидевшей в Киеве, или когда князь обставлял дело искусной комбинацией интересов, новгородцы решались брать себе его сыновей. Вот почему Новгород только в первую минуту, во время борьбы двух партий, обратился к Всеволоду, но лишь только волнение несколько улеглось, новгородцы повернули дело назад и решили взять себе слабых в данное время Мстиславичей. Всеволод Ольгович хотел поставить теперь Новгород в необходимость просить себе князя у того, кто был в Киеве, и его план, может быть, удался бы, если бы у новгородцев не было соседа, Юрия Долгорукого, который был очень опасен для них по силе своего удела. Видно, что и в данном случае не обошлось без его влияния, так как повредить политике Всеволода заставлял его прямой интерес. Действительно, в 1141 г. новгородцы взяли к себе Ростислава Юрьевича.

Когда весть об этом дошла до Всеволода, он тотчас занял Остер³⁶¹, а Игорь Ольгович взял несколько других Юрьевых городов, причем ему досталось много скота и имущества³⁶². Однако все это не повело ни к чему, и Юрий Долгорукий все-таки держал Новгород. Тогда Всеволод повел дело другим путем. Он снесся с новгородцами, обещая послать к ним Святополка Мстиславича, того самого, которого они недавно так добивались; но только дело теперь имело совершенно другой вид. Теперь не новгородцы требовали себе князя, а Всеволод давал им его, теперь сами Мстиславичи просили об этом Всеволода чрез свою сестру³⁶³. Таким образом, авторитет Всеволода вполне соблюдался, и, кроме того, он привязывал к себе Мстиславичей и удерживал Новгород.

По-видимому, Всеволод благодаря своей искусной политике прочно утвердился на киевском столе. В 1142 г. он даже отдает Туров своему сыну, Святославу³⁶⁴. Если мы обратим внимание на перемещения князей из одного города в другой за это время, то заметим, что главную роль по отношению к киевскому столу играли Переяславль, Туров и Владимир-Волынский: обыкновенно из этих трех городов князья получали и киевский стол. Раз давши Святославу Туров, Всеволод путем различных новых перемещений мог довести его до Киева, передать ему его после своей смерти.

Братья Всеволода, должно быть, поняли стремления своего брата и, вслед за помещением Святослава в Турове, стали требовать от киевского князя тех областей, которыми он еще владел в Северской земле. Еще раньше, когда прогнанный из Новгорода Святослав бежал в Курск и был в Стародубе, Всеволод думал воспользоваться случаем и звал его себе в Киев для переговоров о волостях, но Святослав не поехал. Всеволод давал ему Белгород, желая отделить от брата, но Святослав не согласился и на это³⁶⁵. Теперь Всеволод позвал их к себе. Святослав Ольгович, Владимир и Изяслав Давидовичи стали в селе Ольжичи, а Игорь Ольгович стал у Городца. Начались переговоры. Всеволод давал каждому из них по городу: Берестье, Дорогочин, Черторыйск и Клеческ, но вятичей не уступал. Ольговичи и Давидовичи заключили союз и целовали крест, что им не оставлять своих требований и не отступать друг от друга³⁶⁶. Давая братьям города в Киевской области, далеко находившиеся от их областей, Всеволод не давал им усилиться и всегда мог держать в своей власти. С другой стороны, Ольговичи хорошо знали «divide et impera» своего братца и поэтому потребовали от Давидовичей клятвы не покидать друг друга.

Среди переговоров Всеволод звал их обедать, но братья почему-то не поехали, а прямо сказали, что они Киевской волости не хотят, а требуют Черниговской и Новгородской. Всеволод опять предлагал им те же четыре города. Тогда Ольговичи объявили, что сами поищут себе своих волостей, и напали на Переяславскую область. Киевский князь отправил на помощь Вячеславу с печенегами и ополчением одного из своих бояр; Изяслав Мстиславич в свою очередь явился на защиту Переяславля, и общими силами им удалось прогнать Давидовичей и Ольговичей. В то же время Ростислав из Смоленска напал на Гомель и его область, а Изяслав Мстиславич, узнав о движении своего брата, вошел в Северскую землю со стороны Переяславля и разорил села по Десне и окрестности Чернигова³⁶⁷. Но Ольговичи решили не оставлять дела и снова явились под

Переяславлем. Тогда Всеволод послал к ним брата, Святошу³⁶⁸, прося не продолжать борьбы, а взять то, что он им давал. Давидовичи и Ольговичи принуждены были согласиться и, по приглашению Всеволода, явились в Киев³⁶⁹. Но и тут Всеволод Ольгович не доверился братьям: ему очень не нравилось единодушие Ольговичей с Давидовичами; и вот он посылает к последним с предложением: «Отступитесь вы от моих братьев, а я вас наделю!» Давидовичи согласились и изменили своему крестному целованию. Теперь Всеволоду уже легко было отделаться от каждого из них поодиночке: Давидовичам он дает Дрогочин и Берестье в Киевской области и Ормину с Вщижем на границе области вятичей³⁷⁰; Святославу дал Клеческ и Черторыйск, а Игорю – Городец, Юрьев и Рогачев³⁷¹. Мы видим, что Ольговичи не получили от Всеволода ни одного города в Северской земле, за исключением Рогачева, и таким образом не получали никакой силы, никакого влияния, которое могло бы быть опасно для Всеволода. Вщиж и Ормина, отданные Давидовичам, как бы заслоняли область вятичей от случайных притязаний Игоря и Святослава.

Покончивши дела с братьями, Всеволод обратился к своим планам в Киевской области. Он с согласия Вячеслава, сидевшего в Переяславле, отдает этот город Изяславу Мстиславичу, Вячеслав идет в Туров, а сын Всеволода, Святослав, получает Владимир-Волынский³⁷².

Когда это известие дошло до Ольговичей, они опять заволновались и стали подбивать Всеволода против Мстиславичей, но он находил более выгодным для себя постоянно поддерживать вражду между теми и другими, обезоруживая таким образом всех и сохраняя в то же время хорошие отношения с ними. Поэтому на все просьбы своих братьев он отвечал отказом.

Между тем он постарался связать свои личные интересы с интересами соседних нейтральных областей и браками своих детей с членами княжеского рода Полоцка и Польши нашел себе новую точку опоры³⁷³.

Весь 1143 г. и часть 1144 г. прошли спокойно, но вскоре интересы великого князя столкнулись с интересами Владимира, сидевшего в Галиче. Дело начал последний: он не мог смотреть равнодушно на соединение Владимира-Волынского, где, как мы видели, сел Святослав Всеволодович, и Киева в одних руках, потому что соединение двух сильных областей могло невыгодно отозваться на самостоятельности Галицкого княжества. Летопись прямо говорит, что Всеволод и Владимирко поссорились за то, что сын Всеволода сидел во Владимире-Волынском³⁷⁴. Мстиславичи и их дядья, Мономаховичи, легко могли пристать к Владимирку, потому что, вероятно, и им не нравилось устроенное Всеволодом перемещение, но последний сумел дать делу другой оборот. Незадолго пред этим, именно в 1141 г., в Галиче умер Иван Василькович, двоюродный брат Владимирка, и последний захватил всю Галицкую область в одни руки, хотя сыновья умершего князя еще владели уделами³⁷⁵. Но в 1143 г. Владимирко выгнал всех своих племянников и один захватил власть³⁷⁶. Этим и воспользовался Всеволод. Он теперь потребовал Владимирка на суд за применение изгойства к сыновьям умершего князя³⁷⁷. Выставив такой предлог, Всеволод привлек к себе всех князей, тем более что уничтожение уделов в

Галицкой земле вело к ее усилению и потому могло быть опасным для соседних мелких княжеств. Вот чем объясняется то единодушие, с каким все князья поднялись на Владимирка. Всеволод Ольгович двинул соединенные силы своих братьев, Игоря и Святослава, Владимира Давидовича, трех своих сыновей, князей Городенских, Бориса и Глеба, Ростислава Глебовича полоцкого и сверх того пригласил своего зятя, Владислава Польского. Все эти силы явились у Галича и осадили его, так как галицкая рать отказалась драться в открытом поле. Несмотря на вспомогательные венгерские войска, Владимирко видел, что ему не разбить громадных сил союзников, и потому начал переговоры. Но он обратился не прямо к Всеволоду, а к его брату, Игорю, обещая ему помогать после смерти Всеволода в получении Киева. Это понравилось Игорю, и он стал убеждать брата помириться с Владимирком, указывая прямо, что без сильного союзника ему не усидеть на киевском столе среди враждебных Мономаховичей. Всеволод согласился, и Владимирко, заплатив 1400 гривен серебра контрибуции, получил назад захваченные великим князем города его области с внушением: «Ее ц?лъ еси, к тому не съгр?шай!» Но, не желая обнаруживать пред своими союзниками того факта, что он заключил мир из личных интересов, Всеволод полученную контрибуцию разделил между всеми князьями³⁷⁸. Так кончилось первое столкновение Ольгович ей с галицким князем, первое вмешательство их в дела этого княжества.

В 1145 г. Всеволод Ольгович созвал в Киев всех своих братьев, и Ольговичей и Давидовичей. Был также здесь и Изяслав Мстиславич. Киевский князь решился объявить преемником своей власти своего брата, Игоря. Зная, что Мстиславичи не уступят охотно киевского стола Ольговичу, Всеволод санкционирует свое решение тем, что как Мономах имел право передать власть своему сыну, Мстиславу, а последний своему брату, Ярополку, так и он, старый великий киевский князь, может по своему усмотрению оставить свой стол или сыну, или брату³⁷⁹.

Мы видим, что здесь Всеволод избегает наследственности и поэтому не отдает стола сыну, а только старшему в роде Ольговичей, брату, Игорю. Этим род Ольговичей сравнивался с родом Мономаховичей в праве на великокняжеский стол, в этом исконном праве всех князей, которое так хотелось уничтожить Мономаховичам. Но уже при жизни Всеволода стала обнаруживаться шаткость этого справедливого принципа, который мог держаться только хитростью и изворотливостью Всеволода. Уже в 1146 г. Владимирко снова поднялся против киевского князя, и на этот раз последний должен был потерпеть полную неудачу при осаде Звенигорода³⁸⁰. Клятвы, данные Давидовичами и Мстиславичами, были вынуждены только тем положением, в которое Всеволод поставил их, и могли быть сильны только при его жизни³⁸¹.

Последним успешным предприятием киевского князя была помощь, оказанная им своему зятю, Владиславу Польскому, против его братьев, причем Святослав Ольгович получил от Болеславичей город Визну³⁸². В том же году, 1 августа, Всеволод Ольгович умер. Пред смертью он собрал киевлян и заставил их присягнуть своему брату и напомнил Мстиславичам о их присяге. Они подтвердили ее³⁸³.

Любопытную характеристику этого князя сохранил нам Татищев. Мы приводим ее целиком: «Этот князь ростом был муж велик и весьма толст, власов мало на главе имел; брада широкая, очи немалые, нос долгий; мудр был в советех и судех, для того, кого хотел, того мог оправдать и обвинить. Много наложниц имел и более в веселиях, нежели и в расправах упражнялся. Чрез сего киевлянам от него тягость была великая, а как умер, то едва кто по нем кроме баб любимых заплакал, а более были рады»³⁸⁴.

Мы привели эту характеристику, потому что ее можно рассматривать как взгляд киевлян на Всеволода Ольговича. Действительно, если мы припомним факты его княжения, то заметим, что личность киевского князя является нам в них весьма подходящею к портрету, начертанному в приведенных нами словах. Все его княжение есть ряд хитростей и надувательств. Наследуя от своего отца, Олега, упорство и стойкость, он от своего деда, Святослава, получил умение запутывать интересы тех, с кем имел дело. Он умел прикрыться и общерусскими интересами, и в этом случае возможна параллель между ним и Владимиром Мономахом…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.