«Вернулися поляки, казаков привели»

«Вернулися поляки, казаков привели»

После 1612 года празднование Казанской иконе Божией Матери (4 ноября) отмечали как дату славной победы — освобождения Мининым и Пожарским Москвы и преодоления Смутного времени. Учитывая исторический контекст, этот праздник мог бы стать очень важным политическим инструментом, обладающим глубоким символизмом и задающим основной вектор нашей эпохи. Ведь «Смутное время» — не просто название кризиса начала XVII века, когда Россия стояла на грани крушения и расчленения. Это имя подходит и для других глубочайших кризисов русской государственности.

Однако в России, к нашему стыду, никто всерьез не занялся разъяснением символического смысла «нашей Казанской», никто не воспел ее, никому не показалось своевременным углубиться в исторические аналогии. Может быть, объяснение в том, что с «миропорядком смуты» 90-х годов так и не покончено. Мы живем в условиях неустойчивого равновесия, а выбор — не возвращаться в смуту — не столь очевиден, как хотелось бы. Значительная часть элиты кровно заинтересована в том, чтобы 90-е годы общество настоящей Смутой не признало, чтобы, пусть с натяжками, пусть со скрипом, но это время и его итоги приняли как норму.

Лидер ДПНИ Александр Белов, который взял на себя роль души Русского марша, выступая на конференции в гостинице «Даниловская», как всегда, подчеркивал определенную внеидеологичность и прагматизм своей политической позиции. И даже отчасти бравировал этими качествами. Правда, судя по расколам (выход из оргкомитета Русского марша ряда православных участников, выход из Общественного совета марша его председателя — депутата Госдумы Бориса Виноградова), прагматизм начинает давать сбои. Отсутствие сколько-нибудь внятной идеологии для всех русских людей отчасти компенсируется «здоровой агрессией» и националистической риторикой. Белов видит главной задачей националистов «втягивать в свою орбиту как можно больше людей, и чем более размытой будет идея, тем лучше», поскольку только «как можно более расплывчатая идея» даст максимум участников событий. Для чего нужно собирать большие массы людей — остается не вполне понятным. То ли это нечто вроде акции устрашения, то ли нужен более мощный «эффект толпы» (как на Ходынке или во время тоталитарных парадов).

Значительная часть элиты кровно заинтересована в том, чтобы 90-е годы общество настоящей Смутой не признало, чтобы, пусть с натяжками, пусть со скрипом, но это время и его итоги приняли как норму.

Другой видный организатор марша Дмитрий Рогозин на той же конференции заявил: «Я был свидетелем и участником многих смут, с оружием в руках. И я кожей чувствую, как приближается что-то. Люди из администрации президента тоже это понимают и начинают вострить деревянные инструменты, чтобы валить из страны. А нам будет суждено оказаться в гуще событий, и надо быть готовым, чтобы Россия вышла из смуты более сильным государством».

Простому лозунгу — выбить оккупантов из Кремля — соответствует расхожее представление об историческом смысле самого праздника 4 ноября. Но Смутное время ни в коей мере не сводилось к иностранной интервенции. Главная беда эпохи — разброд и шатания среди самих русских людей. Россия не могла в течение 10 лет обрести прочной власти, шатаясь между самозванцами и демократически избранными боярскими «царями», между олигархией (семибоярщиной) и силами народного ополчения, между бунтовской стихией Болотникова и казачьей вольницей Заруцкого и других атаманов-разбойников… Вспомним, как описал это состояние А. К. Толстой:

Вернулися поляки,

Казаков привели;

Пошел сумбур и драки:

Поляки и казаки,

Казаки и поляки

Нас паки бьют и паки;

Мы ж без царя как раки

Горюем на мели.

Проблема националистического движения в том, что в него проникло большое количество «казаков», которые на деле заинтересованы в возобновлении Смуты. После 1612 года у сил «народного ополчения» ушла еще уйма времени на то, чтобы утихомирить казачков и вернуть их к исполнению своих традиционных обязанностей. Сегодня наши казаки последовательно «мутят» народ, уговаривают его включиться в борьбу против иммигрантов, против ислама, против засевшей повсюду «неруси». Наиболее оголтелые из них, не понимая, что они полностью разоблачают себя, придумали даже лозунг: «Кондопогу — в каждый дом».

Стоит задача ввергнуть Россию в состояние множества «вольниц» на местах по типу казачьих. И если опыт Кондопоги перенести на масштабы всей России и сделать это одновременно — центральная власть рухнет. Более эффективного сценария для реализации планов расчленения России, о которых известно из старых утечек ЦРУ, трудно придумать.