ГЛАВА СТО ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА СТО ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
Когда в сентябре 2004 года Портер Госс стал директором ЦРУ, о нем заговорили как о человеке, коему суждено поднять могущество Лэнгли на новую историческую высоту. Иными словами, вытащить центральную разведку Соединенных Штатов из той помойки, куда она угодила при Джоне Дейче и Джордже Тенете.
«Капитолийский Холмс», «Царь разведки» - таких лестных титулов удостоился Портер Госс, и был он полон решимости оправдать авансированную ему честь. Предполагалось, что именно он вскоре займет пост руководителя Национальной службы разведки, созданной по инициативе Конгресса с целью объединить все спецслужбы страны, включая ЦРУ и ФБР, в одних надежных руках.
Оказалось, это не его руки. Президент Буш решил не складывать все яйца в ту же корзину, подсунутую проворным Диком Чейни, который мечтал хоть под занавес карьеры стать хозяином Белого дома. 18 мая 2005 года в Вашингтоне был приведен к присяге первый директор Национальной разведки США дипломат Джон Негропонте. Портер Госс учился с ним на одном курсе Йельского университета, нормально к нему относился, но вовсе не собирался делиться лаврами «Царя разведки».
Негропонте он считал декоративной фигурой и подходящей жертвой на случай кризисной ситуации, вполне могущей возникнуть в разгар «карикатурной войны» в Европе. Но произошло то, что предвидел Негропонте и совсем не ожидал Портер Госс. Пламенная кобра укусила того, кто ее разбудил. Не пророка Мухаммеда, спустившегося с небес на землю с бомбой, чтобы покарать датских богохульников, но самого директора ЦРУ, разрабатывавшего уникальную операцию «Удар кобры».
Карикатуры на пророка утратили актуальность, но война никуда не делась - продолжилась уже в новом качестве, чему способствовало методично и тупо раскручиваемое британскими спецслужбами «дело Литвиненко». Беглый подполковник ФСБ публично обвинял Кремль и свою бывшую контору во всех смертных грехах, а подвизавшийся «шестеркой» у МИ-6 известный провокатор Алекс Гольдфарб подстрекал к острым и злым нападкам на Путина, который якобы уже дал поручение ФСБ ликвидировать перебежчика.
И Литвиненко, бегая по злачным местам Лондона, потрясал капсулой с радиоактивным изотопом «полоний-210», как обезьяна гранатом: «Путин хочет убить меня, но скоро настанет конец самому Путину!»
В НАТО назвали этот спектакль «гибридной войной». Одноклеточные паразиты пытались опорочить мирового политического лидера, и никто в Америке не сказал, что амебам пора делиться. Более того, Портер Госс категорически возражал против бездарного фарса британских спецслужб и был уверен, что очень скоро Литвиненко убьют, ибо фарс просто обязан обернуться трагедией, чтобы затем снова стать фарсом.
Сенатор Джон Маккейн, заходясь поросячьим визгом, требовал, чтобы Литвиненко пригласили в США для выступления в Конгрессе, полагая перехватить у Британии инициативу в гибридной войне против России. Если же с приглашением возникнут какие-то сложности, пусть ЦРУ заманит Литвиненко в любую другую страну, а уж оттуда доставит его в Штаты. Однако Портер Госс наотрез отказался «подбирать объедки» со стола МИ-6, и участь его была предрешена.
4 мая 2006 года новый руководитель аппарата Белого дома Джошуа Болтен позвонил Госсу и по-хамски посоветовал ему «сматывать удочки». Наутро последовал еще один звонок Болтена: «Слушай, парень, ты, должно быть, не понял, что от тебя требуется заявление об отставке. Собирай вещички и уматывай из Лэнгли навсегда!»
Потрясенный, униженный «Царь разведки» понял, что проиграл все - репутацию, карьеру, судьбу, а возможно, и жизнь.
Хлеб, улица и собака
Если американское телевидение не сообщает о каком-либо событии, значит, его и не было. Из этого следует, что две с половиной тысячи погибших и 16 тысяч искалеченных солдат за три года войны в Ираке здравствуют и доныне, испытывая отвращение от жизни и к ней безумную любовь.
Новости каждого дня - это те, которых не найти в газетах и не увидеть в телевизоре. Стайная стихия мусульманской озлобленности кипела весь февраль 2006 года. В Пакистане, Нигерии, Ливии, Индонезии густо лилась кровь и горели храмы «неверных», оскорбивших пророка. «Карикатурная война» продолжалась на новом витке общечеловеческого маразма, но в Америке об этом говорить перестали.
Ливийский лидер Муаммар Каддафи отправил в отставку своего министра внутренних дел за отданный им приказ стрелять по толпе погромщиков, атаковавших итальянское консульство в Бенгази. Сильвио Берлускони тоже уволил министра по делам реформ, который появился на телевидении в футболке с карикатурным изображением пророка Мухаммеда из датской газеты «Юлландс-Постен», заявив, что это «знак протеста против неуважения мусульманами западных ценностей».
Выходка итальянского министра стоила в тот день жизни двадцати пяти христианам, на следующий - еще пятнадцати, но американцам ничего об этом не рассказывали. Кратким текстом промелькнуло сообщение, что Евросоюз принес извинения мусульманскому миру за оскорбительные карикатуры и осудил агрессивное использование свободы печати, каковая не может быть безграничной.
Ну, стало быть, ничего существенного не произошло. Вообще ничего. Можно смеяться, стараясь не подавиться гамбургером, а что крошки летят в сторону телеэкрана, это ничего, тебя поймут, тут все такие. Майкл Уайтхед смеялся и брызгал крошками в сторону телевизора, хотя, на взгляд Джоан Салливан, ничего смешного не было в фильме, который они собрались посмотреть вместе, чего не делали почти месяц, разобщенные гнетущей недосказанностью в их отношениях.
Сюжетные линии картины были обманчиво просты, психологически глубоки, а Майкл Уайтхед - обыденно пьян. Он теперь напивался почти каждый день, и Грейс не знала, что делать с мужем. Отсюда и возникла мысль вернуться к совместным пятничным вечерам, чтобы Джоан взглянула на Майкла со стороны - может, чего посоветует, поняв, какая кобра его укусила.
Майкл смеялся. Над чем? Иранский фильм про то, откуда берутся террористы. Ни убийств, ни крови, ни фанатичной мусульманской злобы. И ни капли юмора. Хлеб и улица. Хлеб плоский и тонкий, называется лаваш, улица длинная, безлюдная, состоящая из одних глиняных стен, называются они дувалами. Мальчик несет лаваш вдоль дувала. А на пути собака, никак не называется, а лежит себе и смотрит. Мальчик боится пройти мимо нее. Он стоит в бесконечном глиняном коридоре и ждет, не придет ли откуда спасение. Нет, не приходит.
Мальчик решается бросить собаке кусок лаваша, и она не только пропускает его, но бежит рядом, виляя хвостом. Провожает до дома, но в дом ее не пускают. Она лежит у порога, а в просвете бесконечного глиняного коридора появляется другой мальчик, с какой-то другой едой. Увидев собаку, застывает на месте... Хлеб, улица и собака. Виртуозное упражнение на тему выбора героя и его пути в жизни. Вероятно, будущего шахида. Им станет один из двух мальчиков, неясно только какой, ясно, что именно он будет определять правильную точку зрения на военную картину мира.
Ясно также, что третье существо заведомо ущербно, исключено из числа претендентов на почетную роль - это бездомная собака, голодная, неприкаянная и потенциально озлобленная. Но ей отдано видимое пространство улицы, отчего картина мира в глазах будущего героя существенно искажается. Террор здесь - всего лишь метафора. Собака, которой надлежит выбрать героя. А ему суждено умереть во имя Аллаха и пророка его Мухаммеда.
Майкл пил свое пиво, словно собрался на корню пресечь возможное возникновение жажды в настоящем и будущем, а в промежутках между глотками смеялся. «Еще один ящик пива, и он в могиле», - мрачно заметила Грейс. Майкл не услышал реплики. Таращился на голодную собаку, ожидая, наверно, что сейчас она станет показывать цирковые номера. Однако ничего подобного не происходило. И вообще - ничего в фильме не происходило. А был ли мальчик?
Джоан молча терзалась. Не знала, как ей сказать Майклу, что агенты ФБР забрали у нее его настольную книгу «Постоянный конфликт». На экспертизу, пояснили они. Ну как же, вдруг этот бездарный перепев Ницше служит ключом к шифровкам Уайтхеда в московский центр, погрязший в ядерных играх с Ираном? Джоан терзалась: а вдруг так оно и есть? Правда, непонятно: если Майкл в чем-нибудь замешан, то почему ФБР обходит его дом стороной, а если чист перед законом, почему не оставят в покое ее, Джоан Салливан? Все правы какой-то своей правотой, но собрание частных истин не складывается в общую правду - она непроницаема, как лицо мальчика на фоне столь же непроницаемого дувала. И не имеет значения, что мальчиков двое. Показывают всегда только одного, потому что у них одно лицо на двоих. И судьба одна. Как и у всех мусульманских мальчиков, которым не дано существовать за пределами мультипликационной действительности, где нет ничего настоящего, кроме хлеба, улицы и собаки. Такое кино.
- Майк, ты шпион? - вдруг спросила она.
- Я патриот Америки, - не раздумывая, ответил мгновенно протрезвевший Майкл. - А почему ты спрашиваешь?
- Меня попросили следить за тобой.
- И ты согласилась? Сколько тебе заплатили?
- Не хами! Я не участвую в торгах с ФБР.
- Ага, - мотнул головой Майкл, - тебя нельзя купить частями, ты - существо цельное и... одноразовое. Восторженно примерил, разочарованно выбросил.
- Майк! - вскинулась Грейс. - Что ты несешь?!
- А что я такого сказал? - пробормотал снова нетрезвый Майкл. - Ничего такого...
- Молчи, урод! Ты уже достал меня и всех!.. - Джоан, дорогая, не обращай внимания... Знаешь, этот опившийся патриот Америки когда-то давно признался мне, что влюблен в тебя. Пьяный был, как вот сейчас, но сказал правду. И с тех пор не может простить мне, что признался. Ты не представляешь себе, как давно это было, а он все равно бесится.
- Заблуждения всегда приятнее истины, потому и живут долго, - философски изрекла Джоан, хотя внутри у нее все кипело, взбудораженное хамскими репликами Майкла.
- Я не шпион, - сказал вдруг он, - я придумал им «карикатурную войну» между Европой и Азией, в которой должна победить Америка, а они повели за мной слежку. Я им пытаюсь доказать, что мы, настоящие американцы, могущественны, наша культура служит бесстрашным, а они нам подсовывают эту иранскую галиматью, эту бутафорскую притчу с мальчиком и собакой, в которой отсутствует главный герой современности...
- Ну да, - молвила Грейс, - тебя забыли позвать.
- Э, нет! - Майкл сделал мощный глоток пива. - Не собака тут должна быть - что собака! Она пойдет за тем, кто ей даст кусок хлеба. Мальчик должен был встретить на своем пути кобру, и она его завораживает. Так обстоит дело на Востоке. Там все неизменно, как первозданный хаос, и никто не задает глупых вопросов о смысле жизни, потому что знает - ответов нет и не может быть. При чем здесь собака, интересуюсь?
- А хлеб? - спросила Джоан.
- Хлеб они отнимут у европейцев. Кобра должна напугать сонную Европу, и она будет униженно просить прощения. Но смысл «Удара кобры» растворился в бессмыслице массового сознания.
- Майк, у меня забрали твою книгу. Сказали, на экспертизу. Тебе это чем-нибудь грозит? Она ведь для служебного пользования, как я понимаю.
- Грозит? Не больше, чем мой компьютер, который до сих пор мне не вернули. Видите ли, улика против грабителя должна быть представлена в суде. А шуба и цацки Грейс, выходит, не улика. Их они вернули без вопросов.
- А что в твоем компьютере? - спросила Джоан.
- Все! - взревел Майкл, едва сдерживая пивную отрыжку. - Весь мир в моем компьютере. Я заново поделил глобус между странами и народами. Как торт разрезал. «Удар кобры» - это мощный прыжок с поля печальной необходимости на просторы неограниченных возможностей. Я руководствовался не географией, а геополитикой со всеми составляющими гибридной войны - терроризмом, национализмом, мнимыми суверенитетами, религиозными распрями, торговыми конфликтами, спорными границами, сферами влияния, дезинформацией, экономическими санкциями и прочими атрибутами необъявленной войны. Но главным импульсом к переделу мира в пользу Америки был и остается терроризм. Башни ВТЦ на Манхэттене стали нашим вкладом в дело террора, первым и последним.
- А Ирак? Сколько там гибнет наших солдат!..
- Сколько бы ни погибло, американцы ко всему привыкают. Тем более, что им не обо всем говорят. Их больше интересует, сколько дробинок всадил Дик Чейни в этого несчастного адвоката, и как он отвертится от суда. Интересно ведь, правда?.. А он отвертится, можешь не сомневаться...
- Как и ты, Майк?..
- Как и я, - ухмыльнулся Майкл Уайтхед. - Потому что я не мальчик с иранской улицы. Я режиссер виртуального фильма под названием «Кобра проснулась». Успех предрекают, но «Оскара» не дадут.
- Чокнутый! - заключила Грейс.
Как хорошо быть идиотом
Контора в Лэнгли пишет. Она же, как правило, и читает. Портер Госс читал отчет оперативного директората, самого закрытого из всех структур ЦРУ, о том, что ФБР ведет наружное наблюдение за Майклом Уайтхедом и его окружением, не предпринимая никаких активных шагов, но и не оставляя отставного резидента своим навязчивым вниманием. Дочитав до конца, задумался. Его спонтанный наезд на директора Национальной разведки Джона Негропонте, видимо, вывел из себя этого дилетанта от дипломатии, и он вознамерился выяснить роль Уайтхеда в секретной операции «Удар кобры».
Между тем роль эта сводилась к тому, что через бывшую агентуру Майкла в мусульманских общинах Лондона удалось быстро найти подходящих кандидатов в «имамы», после чего, собственно, и разгорелась «карикатурная война», переросшая затем в гибридную. Все остальное - плод тщеславного вымысла. Уайтхеда, мнящего себя спасителем Америки, но не сумевшего устроить собственную жизнь.
Верно говорят, что хорошо в Америке быть человеком «не обладающим основными знаниями». Можно короче и проще: как хорошо быть идиотом!.. Уайтхед показал себя именно таковым, став самым слабым звеном в цепочке подготовительных мероприятий, предшествовавших операции, и если его арестует ФБР, молчать не будет, поскольку изначально был недоволен тем, что его якобы используют втемную, не принимая во внимание героическое прошлое и не рассчитывая на еще более героическое будущее.
Уайтхед выложит на допросе все, что знает про «Удар кобры». Следовательно, очень скоро Интерпол выйдет на четверых подставных имамов, раскрутивших на Ближнем Востоке «столкновение цивилизаций». Неизбежно всплывет и то, что распространяемые ими карикатуры были поддельными. Найдут и полупьяных лондонских художников, подрядившихся за одну ночь превратить забавно шаржированный облик пророка в чудовищный образ исламского порока. МИ-6 не упустит своего шанса подгадить ЦРУ, и Международный трибунал в Гааге закономерно потребует от Белого дома выдачи гражданина США Портера Госса. Никто, конечно, его не выдаст, а то участь Слободана Милошевича показалась бы ему гуманным даром в сравнении со своей собственной. Должен же кто-то ответить за гибель в «карикатурной войне» почти двух тысяч белых христиан. Были и черные, но тех даже не считали.
Еще хорошо, что временно отпала необходимость докладывать президенту эти скорбные соображения директора ЦРУ - Буш пил уже две недели кряду и ни разу за это время не заглянул в «Совершенно секретную замочную скважину». Он никого не слушал и не желал видеть до первой утренней порции виски, а после второй уже не понимал, чего от него хотят. Говорили, Джордж даже не заметил, что его Лора сделала пластическую операцию, вследствие чего ее лицо изменилось до неузнаваемости. Два десятка лет воздержания обернулись для него тяжелым синдромом застарелого алкоголизма, словно и не бросал пить, повинуясь все эти годы железной воле библиотекарши Лоры.
Сломалась сама Лора. Собрала необходимые вещи и однажды вечером незаметно покинула Белый дом. Охрана сбилась с ног, пока не обнаружила беглянку во второразрядном вашингтонском отеле «Мейфлауэр», где на богатую с виду дамочку, ищущую приключений, уже положили глаз сутенеры, когда она одиноко завтракала в баре.
Однако тихий кошмар происходящего в Белом доме не только в том, что Буш ударился в долгожданное пьянство. Кондолиза Райс буквально на пальцах объяснила ему, что он испортил все, что только ни брался исправлять, и с начала 2006 года на него посыпались обломки катастрофического процесса - от очевидной беспомощности в деле ликвидации последствий урагана «Катрин» до позорного краха насильственной демократизации Ирака. Между этими крайними точками поместилось много чего еще. Мышиная возня вокруг ядерной программы Ирана, появление документального фильма «Мелочь», доказывающего, что страшные события 11 сентября 2001 года явились результатом тайного сговора администрации Буша и ЦРУ с Аль-Каидой, имевшего целью развязать «легитимную» войну в Афганистане и Ираке. Плюс потеря влияния на Европу вследствие нагло спровоцированной «карикатурной войны».
Пустынная кобра не пощадила никого. Зато стали совершенно очевидны преимущества президентского поста - ушел в глухой запой, и ни до чего ему нет дела. Как хорошо быть президентом!
Портер Госс размышлял, страшась делать выводы для себя. В случае с «Ударом кобры» до Гаагского трибунала дело не дойдет - не было таких прецедентов. Были другие. Госс прекрасно помнил не столь давний эпизод, когда сильно засветившийся в подобной ситуации резидент в Лиссабоне получил из Лэнгли шифровку, состоявшую из одной фразы: «Самоубийство - вторая после автокатастроф причина смерти среди должностных лиц нашей компании». Бедняга в тот же день разогнал машину до 150 миль в час и врезался в бетонную опору путепровода, совместив таким образом оба рекомендованных способа решения проблемы.
Но директор ЦРУ недаром славился умением находить простые решения в самых сложных ситуациях. Чтобы нейтрализовать Уайтхеда, необходимо вернуть его с вымышленных просторов неограниченных возможностей на реальное поле печальной действительности. Напомнить патриотической общественности о былых подозрениях в связях его с российской внешней разведкой - не доказанных, но и не опровергнутых. Освежить их пикантными деталями операции «Удар кобры», которые он разрабатывал, выполняя заказ Лубянки, и отдать горячий материал в ту же датскую «Юлландс-Постен». Редактор Флеминг Розе - свой человек, напечатает. А дальше у Майкла Уайтхеда останется свобода выбора одного из двух апробированных лиссабонским резидентом способов остаться в памяти близких несгибаемым борцом за величие Америки и «культуру бесстрашных». Хотя не исключено, про несчастного Майкла люди скажут с исчерпывающей простотой: «Ну что вы хотите, он же был чокнутым...»
Комментарий к несущественному
Легко ли быть директором ЦРУ? За время президентства Барак Обама сменил трех директоров центральной разведки. Джону Бреннану осталось пребывать в должности около полугода. Никто из них не успел осознать, хорошо это или плохо управлять секретной службой. Вешать лапшу на развесистые уши Обамы - это нормально. Добывать достоверную информацию - за какие грехи? Никому она не нужна, достоверная, когда вся политика строится на лжи. Еще Кондолиза Райс предостерегала Портера Госса: «Бога ради, не рассказывайте нам плохих новостей!» Госс плохих не рассказывал» а хороших у него не было. Вот и вышибли из Лэнгли в 24 часа. Легко ли?..
Его предшественник Джордж Тенет на полном серьезе предлагал повесить на входе в Белый дом такое объявление: «Спасение нации - по пятницам, с 6.00 до 14.00». Спасать нацию Обама отказался. Как и до него Джордж Буш, он заменил в своей администрации одних дураков на других, потому что умные ушли сами.
Спросить бы у него Дональду Трампу: хорошо ли быть президентом? И не верить ответу. Соврет кенийский кузнечик. У самого Трампа, как кандидата в претенденты, жизнь, конечно, прекрасна. Но может стать еще лучше, если он в качестве кричалки предложит своим избирателям дивную песенку: «Как хорошо быть президентом, как хорошо быть президентом - лучше работы я вам, синьоры, не назову! Буду я точно идиотом, стану я точно идиотом, если Обаму, если Обаму переживу!..»
15-17 февраля 2016 года
This file was created
with BookDesigner program
bookdesigner@the-ebook.org
15.05.2016