Царствование Бориса Годунова (1598–1604)

Царствование Бориса Годунова (1598–1604)

Духовенство, синклит и чины государственные с хоругвями Церкви и отечества, при звуке всех колоколов московских и восклицаниях народа, упоенного радостию, возвратились в Кремль, уже дав самодержца России, но еще оставив его в келии. 26 февраля 1598 г., в Неделю сыропустную Борис въехал в столицу, встреченный пред стенами деревянной крепости всеми гостями московскими с хлебом, с кубками серебряными, золотыми, соболями, жемчугом и многими иными дарами царскими, он ласково благодарил их, но не хотел взять ничего, кроме хлеба, сказав, что богатство в руках народа ему приятнее, нежели в казне.

<…>

…Борис венчался на царство еще пышнее и торжественнее Феодора, ибо приял утварь Мономахову из рук Вселенского патриарха. Народ благоговел в безмолвии; но когда царь, осененный десницею Первосвятителя, в порыве живого чувства, как бы забыв Устав Церковный, среди литургии воззвал громогласно: «Отче, великий Партриах Иов! Бог мне свидетель, что в моем царстве не будет ни сирого, ни бедного», – и, тряся верх своей рубашки, примолвил: «Отдам и сию, последнюю, народу». Тогда единодушный восторг прервал священнодействие: слышны были только клики умиления и благодарности в храме, бояре славословили монарха, народ плакал. Уверяют, что новый венценосец, тронутый знаками общей к нему любви, тогда же произнес и другой важный обет: щадить жизнь и кровь самых преступников и единственно удалять их в пустыни сибирские. Одним словом, никакое царское венчание в России не действовало сильнее Борисова на воображение и чувство людей. Осыпанный в дверях церковных золотом из рук Мстиславского, Борис в короне, с державою и скиптром спешил в царскую палату занять место варяжских князей на троне России, чтобы милостями, щедротами и государственными благодеяниями праздновать сей день великий.