Глава 9 Время Брежнева: Идеология на качелях
Глава 9
Время Брежнева: Идеология на качелях
Это тот же самый хрущёвский ансамбль. Политическая карьера его центральных фигур неразрывно связана с Хрущёвым
Мао Цзедун
16 октября 1964 года центральная пресса и «все радиостанции Советского Союза» обрушили на головы советских людей сногсшибательное известие:
«Сообщение
о Пленуме Центрального Комитета КПСС
14 октября с.г. состоялся Пленум Центрального Комитета КПСС
Пленум ЦК КПСС удовлетворил просьбу т. Хрущёва КС об освобождении его от обязанностей Первого секретаря ЦК КПСС, члена Президиума ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья.
Пленум ЦК КПСС избрал Первым секретарём ЦК КПСС т. Брежнева Л.И.»[315]
Следом шло решение высшего законодательного органа:
«В Президиуме Верховного Совета СССР
15 октября с.г. под председательством Председателя Президиума Верховного Совета СССР тов. А.И. Микояна состоялось заседание Президиума Верховного Совета СССР.
Президиум Верховного Совета СССР рассмотрел вопрос о Председателе Совета Министров СССР
Президиум Верховного Совета СССР удовлетворил просьбу тов. Хрущёва Никиты Сергеевича об освобождении его от обязанностей Председателя Совета Министров СССР в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья.
Председателем Совета Министров СССР Президиум Верховного Совета СССР назначил тов. Косыгина Алексея Николаевича…»[316]
Мотивы «просьбы» Никиты Сергеевича вызывали недоумение. Всего лишь полгода назад, заходясь в холуйском экстазе, тот же Микоян уверял, будто Хрущёв — «человек среднего возраста, находящийся, как сами видите, в расцвете своих сил и способностей». Что за таинственная хворь одолела Первого секретаря, превратив «мужчину в полном расцвете сил» в дряхлого старца?
Разъяснение было дано на следующий день, 17 октября, в передовице «Правды»:
«Монолитное единство партии, её непоколебимую верность ленинским заветам с новой силой продемонстрировал состоявшийся 14 октября Пленум Центрального Комитета КПСС.
Ленинская партия — враг субъективизма и самотёка в коммунистическом строительстве. Ей чужды прожектёрство, скороспелые выводы и поспешные, оторванные от реальности решения и действия, хвастовство и пустозвонство, увлечение администрированием, нежелание считаться с тем, что уже выработали наука и практический опыт. Строительство коммунизма — дело живое, творческое, оно не терпит канцелярских методов, единоличных решений, игнорирования практического опыта масс.
…
Осуществляя свою генеральную линию, партия непримиримо и последовательно выступала и выступает против идеологии и практики культа личности, чуждого марксизму-ленинизму, чуждого самой природе нашего социалистического строя».[317]
Фамилия Хрущёва в тексте не упомянута ни разу. Тем не менее, даже самые недогадливые читатели могли легко сообразить, что подлинные причины отставки Никиты Сергеевича кроются вовсе не в преклонном возрасте и не в ухудшении состояния его здоровья. Именно ему, Хрущёву предъявлялись все эти обвинения в «прожектёрстве», «оторванности от реальности», «хвастовстве и пустозвонстве», в «увлечении администрированием и нежелании считаться с тем, что уже выработала наука и практический опыт», в принятии «единоличных решений».
Мало того, недвусмысленно намекалось, что «верный ленинец», «выдающийся борец за восстановление ленинских принципов и норм», сам нарушал «ленинские принципы партийного руководства» и (о ужас!) протаскивал «идеологию и практику культа личности, чуждые самой природе нашего социалистического строя…».
Все эти обвинения Хрущёв в течение восьми лет постоянно и упорно навешивал на И.В. Сталина, а теперь сам в том погряз. Как говорится, твоим же добром да тебе же челом.
Но куда же смотрело все эти годы хвалёное «коллективное руководство» — члены Президиума ЦК, кандидаты в члены Президиума ЦК, секретари ЦК КПСС? Многие из них создавали культ Сталина. И они же от Сталина дружно отреклись. Все они долгие годы боролись за звание главного придворного льстеца при Хрущёве. И они же оказались иудами, организовав «тайную вечерю» против «любимого» ими Никиты Сергеевича. Единожды предавший предаст снова.
Весьма показательным фактом, характеризующим степень нравственной деградации высшего эшелона партии, стал эпизод весной 1965 года, на праздничном концерте, посвященном дню 8 марта. Бойкие конферансье пели куплеты на тему, как в одной церкви сократили звонаря, мол, «звонари теперь не в моде», а Президиум ЦК КПСС, на концерте присутствовавший, радостно аплодировал.
Новому первому секретарю досталось тяжёлое «идеологическое наследство». Тут и клеймящие «культ личности Сталина» решения XX и XXII съездов КПСС, и обещание построить коммунизм к 1980 году, и переименование города-героя Сталинграда в Волгоград. Брежнев, Микоян, Суслов и K° были по уши замараны этими «геройствами». Признать свои ошибки было для них равносильно политическому самоубийству. Поэтому лидеры КПСС неуклонно следовали завету Троцкого: «Партия всегда права!»
Как известно, В.И. Ленин придерживался другого мнения. Он считал, что партия может ошибаться. Более того, Ленин сформулировал критерий «серьёзности» партии: только та партия является серьёзной, которая признаёт свои ошибки и исправляет их. КПСС экзамена не выдержала. Одобрив на XX съезде хрущёвский доклад «О культе личности…», КПСС потеряла право называться серьёзной, что и определило её дальнейшую судьбу.
В мае 1965 года наша страна отмечала 20-летие своей Победы над гитлеровской Германией. Президиум Верховного Совета СССР указом от 8 мая утвердил «Положение о почётном звании «город-герой»», которое устанавливало:
1. Почётное звание «город-герой» присваивается городам Советского Союза, трудящиеся которых проявили массовый героизм и мужество в защите Родины в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. …
В 1961 году на волне антисталинской истерии, раздутой XXII съездом КПСС, Сталинград переименовали. Он стал безликим Волгоградом. Казалось бы, к юбилею Победы самое время признать ошибку и вернуть городу на Волге его героическое название «Сталинград». Но честь партийного мундира заставляла руководство партии упорствовать в своих грехах до полной потери здравого смысла.
В соответствии с «Положением о почётном звании «город-герой»» состоялись награждения. Для города на Волге был издан
«Указ Президиума Верховного Совета СССР
о вручении городу-герою Волгограду ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»
За выдающиеся заслуги перед Родиной, мужество и героизм, проявленные трудящимися города Волгограда в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками и в ознаменование 20-летия победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. вручить городу-герою Волгограду орден Ленина и медаль «Золотая Звезда».
Председатель Президиума Верховного Совета СССР
А. Микоян
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР
М. Георгадзе
Москва, Кремль, 8 мая 1965 г.»[318]
Вдумайтесь, уважаемые читатели: в 1942–1943 гг. города Волгограда в природе не существовало, но, тем не менее, трудящиеся Волгограда активно боролись с немецко-фашистскими захватчиками!
Указ грубейшим образом нарушил одно из главных правил юриспруденции: «Закон обратной силы не имеет». Волгоград можно было награждать за любые заслуги, которые могли быть у него после 11 ноября 1961 года (дата переименования Сталинграда), но присваивать «трудящимся Волгограда» сталинградское мужество, сталинградский героизм — это подлог.
Леонид Ильич Брежнев возглавлял КПСС 18 лет, с октября 1964-го по ноябрь 1982 года. Попробуем оценить его отношение к проблеме «культа личности», то есть, к И.В. Сталину.
Публицист Михаил Антонов считает:
«Хрущёв и Брежнев вышли из рабочих низов. Но если Хрущёв вынес из своих «рабочих университетов» лишь ненависть к советскому строю, то Брежнев был твёрдым советским патриотом».[319]
«Брежневизм — это цивилизованный сталинизм…
Брежнев, конечно, не хотел возвращения к практике массовых репрессий. Но, как и большинство тех, кто прошёл дорогами войны и ощущал себя в рядах победителей, он признавал решающую роль Сталина и в проведении индустриализации страны, и в победоносном окончании войны».[320]
К сожалению, полностью согласиться с Михаилом Фёдоровичем нельзя, особенно с тезисом о «твёрдом советском патриотизме» Брежнева. Да, в период его правления в отношении к Сталину кое-что изменилось. И всё же, если смотреть широко, позицию Брежнева трудно назвать патриотической. Может быть, в душе он и хотел восстановления попранной справедливости, но проявлять принципиальность в практических шагах, «вызывать огонь на себя» Леонид Ильич явно не решался. Какие к этому были причины? Во-первых, новый первый секретарь не обладал должной твёрдостью характера, чтобы пойти против волны антисталинизма и перечеркнуть неправильные решения XX и XXII съездов КПСС, в принятии которых сам сыграл большую роль. Во-вторых, на Брежнева, несомненно, оказывали давление такие стойкие борцы с «культом личности Сталина», как Михаил Суслов и Николай Подгорный. В-третьих, Брежнев боялся испортить отношения с элитой советской интеллигенции, в подавляющей своей массе ненавидевшей Сталина.
В целом по отношению к И.В. Сталину стала проводиться беспринципная политика, расцвела «двойная мораль». С одной стороны, начали издаваться мемуары и воспоминания, где о Сталине говорилось довольно объективно (С.М. Штеменко «Генеральный штаб во время войны», А.Е. Голованов «Дальняя бомбардировочная…», В.Г. Грабин «Оружие победы», маршалов Советского Союза Г.К. Жукова, И.С. Конева, К А. Мерецкова и т. д.), появились правдивые романы (А. Чаковский «Блокада» и «Победа», И. Стаднюк «Война»). Были изданы протоколы Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской конференций. На экранах демонстрировался многосерийный фильм «Освобождение».
С другой же стороны все антисталинские решения высших органов КПСС оставались в силе. Письма коммунистов и беспартийных о необходимости пересмотра постановлений о культе личности Сталина, о восстановлении названия города Сталинграда, либо оказывались под сукном, либо рикошетили оргвыводами по отношению к авторам.
Вот характерное письмо:
«3 апреля 1965 г.
Президиуму Центрального Комитета
…
Из источников, изданных до разоблачения культа, видно, что И.В. Сталин был преданным ленинцем. Но источники после разоблачения культа в категорической форме оспаривают все положительные черты Сталина. На основании последних источников можно придти только к одному выводу — вся деятельность Сталина по руководству партией и страной была исключительно вредна. В итоге получается так, что все те успехи, которых достигла страна в своём развитии при жизни Сталина, достигнуты без участия Сталина, более того, он всячески, как только мог, препятствовал этим достижениям. И наоборот, все явления в жизни страны, в которых допущены ошибки, исходят только от Сталина. Вывод из этого можно сделать только один — что Сталин использовал предоставленную ему громадную власть только для вредительства.
Ведь положительной оценки в деятельности Сталина не даётся ни одному из событий.
А ведь фактически определённые заслуги И.В. Сталина есть во всех периодах его деятельности. Так зачем же их замалчивать? Зачем этим самым выставлять себя на посмешище в мировом масштабе, зачем утверждать, что длительное время у власти стоял человек, который только и делал, что вредил?
Я слышал мнение многих коммунистов и полностью разделяю его, что вопрос о культе Сталина необходимо пересмотреть. Резко осудить Сталина за его ошибки, но и отдать должное его заслугам.
При рассмотрении этого вопроса необходимо обратить внимание на то, что культ Сталина не мог родиться сам по себе, ни из чего. Его создали и непрерывно наращивали апологеты этого культа. И давно настала пора спросить с них — не их ли львиная доля вины в том, что Сталин допустил много ошибок, в том числе и ни в чём не оправданном терроре 1936-38 годов. Сталин в том терроре виновен, но виновны и апологеты культа Сталина.
…
Если они будут ссылаться на то, что их заставили под угрозой подписать несправедливый приговор, то и это им не оправдание. На основании Устава партии коммунист за дело партии обязан при необходимости жертвовать всем, вплоть до собственной жизни.
…Спрашивается, могут ли после этого такие люди оставаться в рядах Коммунистической партии.
В первую очередь эти вопросы следует поставить перед ныне здравствующим С.М. Будённым. Пусть он, положа руку на сердце, расскажет партии и народу о том, как он чинил суд (скорее расправу) над М.Л. Тухачевским и другими. А партия после этого решит, достоин ли Будённый носить мундир маршала, заседать в президиумах авторитетных совещаний и носить высокое звание коммуниста.
…
А в вопросе о гибели М.Л. Тухачевского, И.Э. Якира, И.Л. Уборевича следует проследить и роль других, в частности, того же Хрущёва.
…
И как после этого можно говорить, что в терроре виноват только Сталин?
Прошу Президиум Центрального Комитета КПСС рассмотреть мой запрос и о результатах рассмотрения мне сообщить.
Я — коммунист и в данном случае, как и раньше, при первых запросах, пользуюсь предоставленным правом обращаться с вопросами в ЦК КПСС
Надеюсь, что на этот раз ответ ЦК КПСС по затронутым вопросам я получу
Член КПСС с 1956 г. И. Прокопьев
На первом листе письма имеются подписи об ознакомлении с письмом Н.В. Подгорного, Д.С. Полянского, К.Т. Мазурова, Г.Л. Воронова, А.Н. Косыгина, Н.М. Шверника, М.А. Суслова, А.Н. Шелепина, А.Л. Кириленко, Л.Ф. Ильичёва, А.Л. Рудакова, Л.Л. Брежнева, Б.Л. Пономарёва, П.Л. Демичева, Ю.В. Андропова, В.В. Гришина, а также помета: «Хранить в архиве. Т. Малину ВЛ. доложено М. Соколова. 31.VII.65 г.»»[321]
В своём письме И. Прокопьев напоминал, что по данному вопросу он обращался в высокие инстанции неоднократно: «…14 марта 1963 года я направил свой запрос по некоторым из упомянутых выше вопросов в ЦК КПСС и редакцию газеты «Правда». Мне не ответили. Не ответили ни плохого, ни доброго. Посчитав, что эти письма затерялись, я, будучи в Москве, в сентябре месяце 1963 г., конверт со своим вторичным запросом в ЦК КПСС опустил в почтовый ящик здания Совета Министров. Но и после этого ответа не получил.
После выхода в свет очерка Н.Л. Салехова «Ян Борисович Гамарник» я направил письмо, обличающее Хрущёва в гибели Гамарника, в издательство политической литературы. Получил ответ, что это моё письмо переслано автору очерка Н.Л. Салехову».[322]
Итак, человек четыре раза ставил перед своим партийным руководством важный политический и идеологический вопрос. Но в ЦК КПСС было «глухо, как в танке».
К сожалению, остаётся неизвестным, какую «разъяснительную работу» проводила с коммунистом И. Прокопьевым его парторганизация? Вопрос далеко не праздный. В 1970 году одного из авторов данной книги, беспартийного инженера проектного института «Гипрошахт» И.Н. Денисова за его письмо на имя Л.И. Брежнева о возвращении городу на Волге названия «Сталинград» лишили права на заграничные командировки (сделали «невыездным»). На прощание сказали: «Станете и дальше гнуть свою линию — будем бороться с вами по-настоящему».
Весной 1966 года состоялся очередной XXIII съезд КПСС. В предсъездовский период «сталинский вопрос» всё чаще и чаще всплывал на поверхность. Надежды высшего эшелона партии, что со Сталиным «всё решено окончательно и бесповоротно», не оправдались. Судя по документам того времени, значительная часть советских людей считала, что XXIII съезд проблему культа личности должен решить «по честности и по справедливости».
Другие (их можно назвать «центристами») полагали, что решения по культу Сталина следует пересмотреть, но делать это надо очень осторожно: убрать явные глупости, как, например, эпизод с глобусом, ну ещё что-то в этом роде… Дескать, давайте положим на весы «историческую правду», но от общей оценки Сталина пока воздержимся.
В таком ключе было написано письмо известного поэта и писателя К.М. Симонова от 23 марта 1966 года, адресованное непосредственно Леониду Ильичу Брежневу:
«Нам нет нужды ни очернять, ни обелять Сталина. Нам просто нужно знать о нём всю историческую правду
…
…мне кажется, что было бы правильным выделить на XXIII съезде партии комиссию из партийных деятелей и коммунистов-историков, которая последовательно и объективно изучила бы все основные факты деятельности Сталина во все её периоды и в определённый срок представила бы на рассмотрение Пленума ЦК свои предварительные выводы».[323]
Но была и третья группа «заинтересованных», самая сплочённая и самая авторитетная — высший слой («сливки общества»!) научно-технической и творческой интеллигенции. У неё был свой взгляд на «историческую правду»: абсолютное неприятие Сталина.
14 февраля 1966 года 25 деятелей науки, литературы и искусства направили в адрес Л.И. Брежнева письмо следующего содержания:
«Глубокоуважаемый Леонид Ильич!
В последнее время в некоторых выступлениях и в статьях в нашей печати проявляются тенденции, направленные, по сути дела, на частичную или косвенную реабилитацию Сталина.
Мы не знаем, насколько такие тенденции, учащающиеся по мере приближения XXIII съезда, имеют под собой твёрдую почву. Но даже если речь идёт только о частичном пересмотре решений XX и XXII съездов, это вызывает глубокое беспокойство. Мы считаем своим долгом довести до Вашего сведения наше мнение по этому вопросу.
Нам до сего времени не стало известно ни одного факта, ни одного аргумента, позволяющих думать, что осуждение культа личности было в чём-то неправильным. Напротив, трудно сомневаться, что значительная часть разительных, поистине страшных фактов о преступлениях Сталина, подтверждающих абсолютную правильность решений обоих съездов, ещё не предано гласности.
Дело в другом. Мы считаем, что любая попытка обелить Сталина, таит в себе опасность серьёзных расхождений внутри советского общества. На Сталине лежит ответственность не только за гибель бесчисленных невинных людей, за нашу неподготовленность к войне, за отход от ленинских норм в партийной и государственной жизни. Своими преступлениями и неправыми делами он так извратил идею коммунизма, что народ это никогда не простит. Наш народ не поймёт и не примет отхода — хотя бы и частичного — отрешений о культе личности. Вычеркнуть эти решения из его сознания и памяти не может никто.
Любая попытка сделать это поведёт только к замешательству, к разброду в самых широких кругах. Мы убеждены, например, что реабилитация Сталина вызвала бы большое волнение среди интеллигенции и серьёзно осложнила бы настроения в среде нашей молодёжи. Как и вся советская общественность, мы обеспокоены за молодёжь. Никакие разъяснения или статьи не заставят людей вновь поверить в Сталина; наоборот, они только создадут сумятицу и раздражение. Учитывая сложное экономическое и политическое положение нашей страны, идти на всё это явно опасно. Не менее серьёзной представляется нам и другая опасность. Вопрос о реабилитации Сталина не только внутриполитический, но и международный вопрос. Какой-либо шаг в направлении к его реабилитации безусловно создал бы угрозу нового раскола в рядах мирового коммунистического движения, на этот раз между нами и компартиями Запада. С их стороны такой шаг был бы расценен прежде всего как наша капитуляция перед китайцами, на что коммунисты Запада ни в коем случае не пойдут.
Этот фактор исключительного значения, списывать его со счетов мы также не можем. В дни, когда нам, с одной стороны, грозят активизирующиеся американские империалисты, а с другой — руководители КПК, идти на риск разрыва или хотя бы осложнений с братскими партиями на Западе было бы предельно неразумно.
Чтобы не задерживать Вашего внимания, мы ограничиваемся одним лишь упоминанием о наиболее существенных аргументах, говорящих против какой-либо реабилитации Сталина, прежде всего, об опасности двух расколов. Мы не говорим уже о том, что любой отход от решений XX съезда настолько осложнил бы международные контакты деятелей нашей культуры, в частности, в области борьбы за мир и международное сотрудничество, что под угрозой оказались бы все достигнутые результаты.
Мы не могли не написать о том, что думаем. Совершенно ясно, что решение ЦК КПСС по этому вопросу не может рассматриваться как обычное решение, принимаемое по ходу работы. В том или ином случае оно будет иметь историческое значение для судеб нашей страны. Мы надеемся, что это будет учтено».[324]
Свои подписи под обращением поставили:
академики Л.А. Арцимович, П.Л. Капица, М.А. Леонтович, И.М. Майский, А.Д. Сахаров, С.Д. Сказкин, И.Е. Тамм;
писатели В.П. Катаев, В.П. Некрасов, К.Г. Паустовский, С.Н. Ростовский (Эрнст Генри), Б.А. Слуцкий, В.Ф. Тендряков, К.И. Чуковский;
режиссёры О.Н. Ефремов, М.И. Ромм, М.М. Хуциев, Г.А. Товстоногов;
художники П.Д. Корин, Б.М. Неменский, Ю.И. Пименов, С.А. Чуйков;
артисты М.М. Плисецкая, А.А. Попов, И.М. Смоктуновский.
Месяц спустя, 25 марта 1966 года, в Президиум ЦК КПСС было направлено ещё одно письмо:
«В Президиум ЦК КПСС
Уважаемые товарищи!
Нам стало известно о письме 25-ти видных деятелей советской науки, литературы и искусства, высказывающихся против происходящих в последнее время попыток частичной или косвенной реабилитации Сталина.
Считаем своим долгом сказать, что мы разделяем точку зрения, выраженную в этом письме.
Мы также убеждены, что реабилитация Сталина в какой бы то ни было форме явилась бы бедствием для нашей страны и для всего дела коммунизма. XX и XXII съезды партии навсегда вошли в историю — не только нашу, но и мировую — как съезды, безоговорочно осудившие чуждый духу коммунизма культ личности. Политическая и моральная сила нашего народа выявилась в той принципиальной решительности, с какой это было сделано. Не случайно решения съездов нашли такую горячую поддержку у советских людей и были одобрены абсолютным большинством компартий мира. Идти назад, отменить хотя бы часть сказанного и постановленного, перерешить вопрос хотя бы наполовину, с оговорками, это нанесло бы тяжёлый удар по авторитету КПСС и у нас, и за рубежом. Ничего не выиграв, мы бы многое потеряли.
Те из нас, кто по поручению партии и правительства поддерживают контакты с зарубежными сторонниками мира и Советского Союза, знают по опыту, какое огромное значение имеет вопрос о культе личности для всех наших друзей за рубежом. Сделать шаг назад к Сталину значило бы разоружить нас при дальнейшем проведении этой работы.
Как и 25 деятелей интеллигенции, подписавших письмо от 14 февраля, мы надеемся, что пересмотра решений XX и XXII съездов по вопросу о культе личности не произойдёт».[325]
Письмо подписали:
академики Академии наук СССР А. Колмогоров, Е. Астауров, А. Алиханов, И. Кнунянц;
академики Академии медицинских наук СССР П. Здрадовский, В. Жданов;
писатели: С. Смирнов, И. Эренбург, В. Дудинцев;
артист И. Ильинский;
режиссёр Г. Чухрай;
композитор В. Мурадели;
«старый большевик-историк», член партии с 1904 года И. Никифоров.
Что ж, давайте проанализируем тексты этих посланий. Сразу бросается в глаза, что авторы писем, мягко говоря, не дружат с логикой: «Нам до сего времени не стало известно ни одного факта, ни одного аргумента, позволяющих думать, что осуждение культа личности было в чём-то неправильным». Удивительное дело. Наши интеллигенты так любят велеречиво рассуждать о презумпции невиновности, о том, что именно обвиняющая сторона обязана доказывать свою позицию. Однако когда надо обличить ненавистный «культ личности», тут и презумпция невиновности побоку. Вспоминается знаменитое сахаровское «Докажите, что я не прав!», брошенное им на съезде народных депутатов СССР двадцать с лишним лет спустя.[326]
Ну, режиссёрам, художникам, артистам это ещё простительно. Что с них возьмёшь? Как справедливо отметил писатель Владимир Войнович: «Наша интеллигенция, во всяком случае, творческая, довольно глупа» .[327] Но ведь среди подписантов немало именитых академиков. Элементарная научная добросовестность требует сначала собрать факты, и лишь затем на их основе делать выводы. Здесь же прямо наоборот: «трудно сомневаться, что значительная часть разительных, поистине страшных фактов о преступлениях Сталина, подтверждающих абсолютную правильность решений обоих съездов, ещё не предана гласности». То есть, первична внутренняя убеждённость учёных мужей в злокозненности Сталина, а факты потом найдутся. А если не найдутся, то тем хуже для фактов.
Воистину прав был Козьма Прутков: «Специалист подобен флюсу, его полнота односторонняя». Именно такими «специалистами» и предстают подписанты. Стоит им выйти за рамки своей профессии, как «интеллектуальная элита нации» демонстрирует потрясающее убожество мыслей и суждений, безапелляционно рассуждая о вещах, в которых некомпетентна.
Весь текст писем проникнут ложным пафосом. Тут и ханжеская забота о молодёжи, и лицемерное беспокойство о советском народе, в котором даже малейшая ревизия решений XX и XXII съездов якобы вызовет «сумятицу и раздражение». О том, каким потрясением для советского общества стали хрущёвские «разоблачения», подписанты предпочитают не вспоминать. А зря! Пройдёт двадцать с небольшим лет, и новый виток антисталинской истерии разрушит нашу страну.
Всё-таки недаром многие дореволюционные философы, публицисты и общественные деятели (например, В.В. Розанов, Н.А Бердяев, В.В. Шульгин) относились к интеллигенции весьма критически. Да и в более позднее время об интеллигенции высказывали нелестное мнение люди, которых нельзя заподозрить в любви к коммунистам. Например, певец и композитор Юрий Антонов: «Интеллигенция, вернее большая её часть, всегда гадила России. Интеллигенция привела Россию к октябрьскому перевороту, она разрушила государство, разрушила и Советский Союз. Что она ещё натворит, неизвестно» .[328]
Ещё одна любопытная деталь. Подписанты «письма 25-ти» старательно перечисляют свои регалии. При этом среди званий и наград довольно часто мелькают слова «лауреат Государственной премии». Однако Государственная премия СССР будет учреждена лишь через полгода, постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 9 сентября 1966 года. Откуда же взялись её лауреаты?
Ларчик открывается просто. На самом деле все эти люди получили Сталинские премии. Затем, в ноябре 1961 года, на волне антисталинской истерии лауреаты Сталинской премии были стыдливо переименованы в лауреатов Государственной премии СССР.
Казалось бы, таким пламенным и принципиальным антисталинистам, как авторы процитированных писем, сам бог велел отказаться от награды кровавого тирана, как это сделал упомянутый нами ранее ленинградский инженер с Кировского завода. Тем более что перед глазами наглядный пример. Не прошло и двух лет, как известный французский философ и писатель Жан-Поль Сартр демонстративно отказался от присуждённой ему в 1964 году Нобелевской премии по литературе, мотивируя своё решение следующим образом:
«Мой отказ вовсе не необдуманное действие, поскольку я всегда отклонял официальные знаки отличия. Когда после второй мировой войны, в 1945 году, мне предложили орден Почётного легиона, я отказался от него, хотя у меня и были друзья в правительстве. Я никогда не хотел вступать в Коллеж де Франс, как это предлагали мне некоторые из моих друзей.
В основе этой позиции лежит моё представление о труде писателя. Писатель, занявший определённую позицию в политической, социальной или культурной области, должен действовать с помощью лишь тех средств, которые принадлежат только ему, то есть печатного слова.
Всевозможные знаки отличия подвергают его читателей давлению, которое я считаю нежелательным. Существует разница между подписью «Жан-Поль Сартр» или «Жан-Поль Сартр, лауреат Нобелевской премии».
Писатель, согласившись на отличие такого рода, связывает этим также и ассоциацию или институт, отметивший его. Так, мои симпатии к венесуэльским партизанам касаются лишь одного меня. Однако, если «Жан-Поль Сартр, лауреат Нобелевской премии» выступит в защиту венесуэльского сопротивления, тем самым он вместе с собой увлечёт и сам институт Нобелевской премии».[329]
И в самом деле, истинный талант не нуждается в регалиях. Однако наши доморощенные интеллигенты ревностно цеплялись за титулы и звания, справедливо опасаясь, что без этих атрибутов их перестанут воспринимать в качестве «интеллектуальной элиты» советского общества:
«Пока я спал, овца принялась объедать венок из плюща на моей голове, — и, объедая, она говорила: «Заратустра не учёный больше». И, сказав это, она с пренебрежением отошла в сторону».[330]
Среди 25 подписантов письма от 14 февраля 1966 года мы видим 12 лауреатов Сталинской премии. При этом семеро из них получили её по одному разу: Л.А. Арцимович (1953), В.П. Катаев (1946), В.П. Некрасов (1946), Б.М. Неменский (1951), А.А. Попов (1950), А.Д. Сахаров (1953), И.Е. Тамм (1946). Четверо стали лауреатами дважды: П.Л. Капица (1941, 1943), Ю.И. Пименов (1947, 1950), Г.А. Товстоногов (1950, 1952), С.А. Чуйков (1949, 1951). Но особенно отличился кинорежиссёр М.И. Ромм, удостоившийся в своё время целых пяти Сталинских премий (1941, 1945, 1946, 1948, 1951).
Подписанты «письма 13-ти», за исключением академика Павла Здрадовского, о своём лауреатстве не упоминают. Однако при ближайшем рассмотрении и среди них обнаруживается семеро лауреатов Сталинской премии. При этом двое из подписантов получили её по одному разу: П.Ф. Здрадовский (1949) и А.Н. Колмогоров (1941). Двое стали лауреатами дважды: В.И. Мурадели (1946, 1951) и И.Г. Эренбург (1942, 1948). Наконец, трое получили её трижды: А.И. Алиханов (1941, 1948, 1953), И.В. Ильинский (1941, 1942, 1951) и И.Л. Кнунянц (1943, 1948, 1950).
Поневоле вспоминаются бессмертные крыловские строки:
«Свинья под Дубом вековым
Наелась желудей досыта, до отвала;
Наевшись, выспалась под ним;
Потом, глаза продравши, встала
И рылом подрывать у Дуба корни стала».
Теперь высокопоставленных советских интеллигентов ждали новые сытные кормушки в виде заграничных поездок. Как метко заметил про Илью Эренбурга писатель Аркадий Первенцев: «Для него борьба за мир была бизнесом бесплатного туризма с налаживанием тёмных связей» .[331] Терять такой бизнес «элите нации» ой как не хотелось. Недаром в процитированных письмах рефреном звучит:
«Вопрос о реабилитации Сталина не только внутриполитический, но и международный вопрос».
«Мы не говорим уже о том, что любой отход от решений XX съезда настолько осложнил бы международные контакты деятелей нашей культуры, в частности, в области борьбы за мир и международное сотрудничество, что под угрозой оказались бы все достигнутые результаты».
«Те из нас, кто по поручению партии и правительства поддерживают контакты с зарубежными сторонниками мира и Советского Союза, знают по опыту, какое огромное значение имеет вопрос о культе личности для всех наших друзей за рубежом. Сделать шаг назад к Сталину значило бы разоружить нас при дальнейшем проведении этой работы».
Таким образом, верхушка советской интеллигенции и партийные верхи оказались скованными одной цепью — патологическим антисталинизмом. Решения XX и XXII съездов стали для них иконой. Не удивительно, что XXIII съезд КПСС сталинскую тему обошёл молчанием.
Странным образом комментировались события Сталинградской битвы. Славили сталинградское мужество, героев-сталинградцев, но при этом отвергали город-герой Сталинград.
Возьмём газету «Правда» от 16 октября 1967 года:
«Героям Сталинградской битвы
Торжественное открытие памятника-ансамбля в Волгограде…»
Попадёт эта газета к каким-нибудь инопланетянам и те будут ломать головы: какое отношение имеет Волгоград к Сталинградской битве? Так и не поймут.
Присутствовавший на церемонии Леонид Ильич Брежнев тоже внёс лепту в процесс «раздвоения». Поворотясь налево, он говорил:
«Победа под Сталинградом была не просто победой, она была историческим подвигом… Слово Сталинград передавалось из уст в уста как пароль победы…»
Направо речи были уже другие: «…Новый Волгоград — это тоже монумент нашей победы — победы в мирном труде, победы в созидании. Здесь зажил второй жизнью первенец пятилеток — Волгоградский тракторный завод…»
Речи Леониду Ильичу готовили помощники, сам он их не писал. Всплывает в памяти анекдот. На одном из приёмов Брежнев, читая по бумажке, произносит: «Уважаемая госпожа Ганди!» Его толкают в бок и шепчут: «Не Ганди, а Тэтчер!» Подняв глаза от текста, Леонид Ильич говорит: «Сам вижу, что Тэтчер, но здесь написано «Ганди»!»
То же случилось в 1967 году и на берегах Волги. Товарищ Брежнев видит, что находится в Сталинграде, но обязан читать строго по написанному: «Волгоград». Это, конечно, чепуха, но так написано. Не стал вникать Леонид Ильич и в такую «мелочь», что первенцем пятилеток был не Волгоградский, а Сталинградский тракторный завод, который зажил второй жизнью именно в городе-герое Сталинграде, а отнюдь не в Волгограде.
В 1968 году режиссёр Григорий Чухрай начал снимать документальный фильм о сталинградской эпопее. Фильм должен был называться «Сталинград», но на экраны вышел с названием «Память». Впоследствии Чухрай говорил: «…Я знал, что во многих странах есть улицы и площади Сталинграда, названные так в знак признательности и благодарности людей за этот великий подвиг. Во Франции мы встретились с героями Сопротивления. Они помнили, как французы следили за этой битвой, как восхищались героизмом защитников Сталинграда. «Сталинград вселял в нас надежду, — говорили они, — Сталинград спас Париж».
Какое же разочарование мы испытали, когда выйдя с камерой и микрофоном на площадь Сталинграда в Париже, стали спрашивать у прохожих, что они знают о Сталинграде и почему эта площадь названа его именем… Большинство из них ничего не знали об этом — кто пожимал плечами, кто пытался вспомнить и не мог. Одна милая девушка довольно уверенно ответила: «Сталинград?… Это было при Наполеоне!..»» .[332]
Странный человек этот Григорий Чухрай. В Советском Союзе Сталинград запретили, вычеркнули его имя из повседневной жизни страны. Но режиссёра Чухрая такой позорный факт ничуть не волнует. Режиссёр Чухрай даже не понимает, в какое дурацкое положение он сам себя ставит. Для «творческих визитов» в Европу у него не было никаких оснований. Наоборот, это французы должны были приезжать в Москву и спрашивать: дорогие москвичи, а где у вас в городе площадь Сталинграда или хотя бы Сталинградский проспект? Это англичане должны были приезжать в нашу страну и спрашивать: дорогие советские люди, где у вас город-герой Сталинград? И крайне жаль, что никто из парижан так и не сказал Чухраю: «Григорий, чья бы корова про Сталинград мычала, а твоя бы лучше молчала!»
Если мероприятия, связанные с памятью о Сталинградской битве, проводились хотя и с откровенным двуличием, но всё же с привлечением ветеранов и «широких масс трудящихся», то сталинские юбилеи партийные верхи воспринимали как зубную боль.
21 декабря 1969 года И.В.Сталину исполнилось бы 90 лет. Несмотря на уверения интеллигентов, что наш народ никогда не поймёт и не примет отхода от линии партийных съездов, советские люди ждали от партии слова о Сталине. Партия отмолчаться не могла.
Из рабочей записи заседания Политбюро ЦК КПСС об отношении к И.В. Сталину и критике его культа личности:
«17 декабря 1969 г.
Брежнев. Как нам поступить с этим вопросом?..
Суслов. Я считаю, что такую статью ждут в стране вообще, не говоря о том, что в Грузии особенно ждут. …тем более, что вы помните, что в связи с 80-летием или вскоре после этого (я не помню) была передовая «Правды», тогда все успокоились, всё встало на свои места.
Подгорный. Мы все, присутствующие здесь, или, во всяком случае, большая часть — участники XX и XXII съездов партии. Большинство из нас выступали на этих съездах, говорили, критиковали ошибки Сталина… Я не думаю, что надо как-то отмечать 90-летие со дня рождения Сталина. Если выступать со статьёй в газете, то надо писать, кто погиб и сколько погибло от его рук…
Шелест. …мне кажется, статью небольшую, правильную, с положительным и отрицательным нужно дать. Тем более надо учитывать, что за последние годы в мемуарах наших маршалов, генералов много понаписано о Сталине с разных точек зрения, кое в чём расходящихся с решениями ЦК, принятыми ранее.
Мазуров. 90 лет — это круглая дата и, по-моему, статью публиковать надо.
…Мне кажется, более того, надо подумать о том, чтобы поставить бюст на могиле Сталина.
Кириленко. У нас нет никаких оснований обелять Сталина и отменять ранее принятое решение… может быть, следует выступить с небольшой статьёй и в строгом соответствии с решением ЦК КПСС от 1956 года.
…
Пельше. 90 лет — это ничего особенного… Может быть, и не надо широкой статьи. Может быть, какую-то заметку дать.
Гришин. …Статью надо, конечно, дать в соответствии с решениями ЦК КПСС и съездов партии…
Шелепин. Я за то, чтобы опубликовать статью… в народе это будет встречено хорошо…
Косыгин. Надо найти правильное решение не только этого вопроса, но и вообще место Сталина в истории…
Устинов. Я за то, чтобы дать статью».
…
Пономарёв. Если уж писать, то надо освещать действительные две стороны медали. Но надо ли это писать вообще, я не знаю. Что, например, скажут тт. Гомулка, Кадар? Словам, будут возникать разного рода вопросы. Это очень сложная фигура — Сталин в истории, и с ним нужно быть осторожным.
Андропов. Я за статью… А насчёт заграницы я вам скажу. Кадар, например, в беседе со мной говорил: почему вы не переименуете Волгоград в Сталинград? Всё-таки это историческое название. Вот вам и Кадар…
Воронов. Я за статью. Если мы не дадим статьи, ущерб будет большой.
Соломенцев. Статью нужно дать в печати, но в соответствии с решением ЦК КПСС от 1956года…
Капитонов. …статья должна быть написана в духе решений ЦК от 1956 года.
Кунаев. …полезнее будет, если мы дадим правильную хорошую статью.
Щербицкий. Обойти молчанием этот вопрос невозможно. Вы возьмите учебники. Что преподают в школах по этому вопросу, что разъясняют молодёжи? Ничего определённого, кроме культа.
…
Рашидов. …статья должна быть правильной, спокойной, и сказать нужно в духе решения ЦК об оценке Сталина.
Кулаков. Я за статью…
Брежнев. Если мы дадим статью, то будет каждому ясно, что мы не боимся прямо и ясно сказать правду о Сталине, указать то место, какое он занимал в истории, чтобы не думали люди, что освещение этого вопроса в мемуарах отдельных маршалов генералов меняет линию Центрального Комитета партии. Вот эта линия и будет высказана в этой статье».[333]
Народ ждал от партии разъяснений про Сталина, что фактически означало полный провал линии XX и XXII съездов КПСС. За 13 лет, прошедших после XX съезда, партия так и не определила место Сталина в истории. КПСС оказалась заложницей собственных решений. Высокопарные декларации о необходимости совместить правду при оценке И.В. Сталина с верностью принятым партийным постановлениям были откровенной чепухой. С таким же успехом можно требовать, чтобы кипяток был ледяным.
Партия полностью отказывалась от ленинского принципа признания своих ошибок и быстрейшего их исправления. Пусть генералы и маршалы сколько угодно пишут о том, что И.В. Сталин военную обстановку оценивал по картам, но мы, Президиум ЦК КПСС, всё равно будем утверждать: вождь всё решал по глобусу!
В итоге 21 декабря 1969 года в «Правде» появилась тусклая статья про И.В. Сталина с избитыми фразами:
«В оценке деятельности Сталина КПСС руководствуется известным постановлением ЦК КПСС от 30 июня 1956 г. «О преодолении культа личности и его последствий»».
«Ошибки и извращения, связанные с культом личности, нанесли вред делу коммунистического строительства».
«На своём XX съезде партия разоблачила и осудила культ личности. КПСС проделала громадную работу по восстановлению и развитию ленинских норм партийной жизни, ленинских принципов руководства во всех областях партийной, государственной, идеологической и хозяйственной деятельности».[334]
Спустя 10 лет, 21 декабря 1979 года, «Правда» опубликовала очередной дежурный материал «К 100-летию со дня рождения И.В. Сталина», который буквально слово в слово повторял текст десятилетней давности:
«И.В. Сталин является весьма сложной и противоречивой исторической фигурой.
Партия дала исчерпывающую оценку деятельности Сталина в решениях своих съездов, в постановлении ЦК КПСС от 30 июня 1956 года «О преодолении культа личности и его последствий»».
«Партия быстро преодолела культ личности и его последствия прежде всего потому, что оставалась здоровой и жизнедеятельной, несмотря на значительный ущерб, причинённый ей культом личности».[335]
Хоть бы одно свежее слово!
В 60-е — 80-е годы прошлого века «Правда» печатала множество юбилейных статей, посвященных выдающимся деятелям КПСС. Все они публиковались с обязательным соблюдением некоего стандарта. Крупным шрифтом обозначалась характеристика деятеля: «верный ленинец», «пламенный революционер», «стойкий коммунист» и т. п. А ниже уточняли, к какой дате материал. Например:
«Самоотверженный борец за коммунизм
К 70-летию со дня рождения В.В. Куйбышева»[336]
И конечно, рядом помещали портрет юбиляра.
Про Сталина в последний раз так писали 21 декабря 1959 года:
«Стойкий борец за социализм
К 80-летию со дня рождения И.В. Сталина»
В последующем всё упростили.
1969 год — «К 90-летию со дня рождения И.В. Стопина»
1979 год — «К 100-летию со дня рождения И.В. Сталина»
Кем же был для партии И.В.Сталин? Выходит, что никем. В лучшем случае «сложной и противоречивой исторической фигурой».
Как следствие — никаких торжественных заседаний, никаких венков на могилу. Ведь неудобно писать на траурной ленте: «Сложной фигуре от ЦК КПСС».
Культ личности стал истинным камнем преткновения для партии, своеобразным «Змеем Горынычем». Не успеют одну голову отрубить, как тут же отрастает новая.
Покончили с культом Сталина, развенчали культ Хрущёва и… возвели на пьедестал Брежнева. Если Сталин и Хрущёв были равнодушны к наградам, то Леонид Ильич прославился как коллекционер чинов, почётных званий и орденов. В мирное время товарищ Брежнев получил звание Маршала Советского Союза, а наград у него было столько, что злые языки поговаривали, будто генеральному секретарю грудную клетку расширяли, дабы уместить на парадном мундире все ордена.
Полистаем газеты того времени.
«Вручение товарищу Л.И. Брежневу Золотой медали имени Карла Маркса»
Из выступления академика А.Л. Александрова
«Глубокоуважаемый Леонид Ильич!
Президиум Академии наук Советского Союза своим единодушным решением присудил Вам высшую награду академии в области общественных наук — золотую медаль имени Карла Маркса.
Эта высшая награда Академии наук присуждена Вам, выдающемуся деятелю мирового коммунистического и рабочего движения, Генеральному секретарю Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, Председателю Президиума Верховного Совета нашей страны, за Ваш исключительно большой вклад в развитие теории и практики марксизма-ленинизма в условиях современности…»[337]
Итак, Леонид Ильич — величайший теоретик и практик марксизма-ленинизма! Ещё более неуместным стало награждение Брежнева орденом «Победа»:
«Указ Президиума Верховного Совета СССР
О награждении Генерального секретаря Центрального Комитета КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР, Председателя Совета Обороны СССР, Маршала Советского Союза Брежнева ЛИ орденом «Победа»
За большой вклад в победу советского народа и его Вооружённых Сил в Великой Отечественной войне, выдающиеся заслуги в укреплении обороноспособности страны, за разработку и последовательное осуществление внешней политики мира советского государства, надёжно обеспечивающей развитие страны в мирных условиях, наградить Генерального секретаря Центрального Комитета КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР, Председателя Совета Обороны СССР Маршала Советского Союза Брежнева Леонида Ильича орденом «Победа».
Первый заместитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР В. Кузнецов
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР М. Георгадзе
Москва, Кремль. 20 февраля 1978 г.»[338]
Как известно, орден «Победа» был учреждён Указом Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик от 8 ноября 1943 года. Пункт 1 Статута ордена «Победа» гласил:
«Орденом «Победа», как высшим военным орденам награждаются лица высшего командного состава Красной Армии за успешное проведение таких боевых операций в масштабах нескольких или одного фронта, в результате которых в корне меняется обстановка в пользу Красной Армии».
Разумеется, закончивший Великую Отечественную войну в звании генерал-майора Л.И. Брежнев никаких «боевых операций в масштабах нескольких или одного фронта» не проводил. Что же касается формулировок из Указа Президиума ВС СССР от 20 февраля 1978 года, то все они не соответствуют Статуту ордена. Приходится признать, что Генеральный секретарь был награждён орденом «Победа» незаконно.
Что в целом можно сказать о времени Брежнева? В стране не было ясной и правдивой идеологии. Всё качалось, как на гигантских качелях:
Продолжали обличать культ Сталина, но одновременно был создан культ Брежнева.
Великая битва на Волге снова стала называться Сталинградской, но города-героя Сталинграда на советской земле не было.
На могиле И.В. Сталина у Кремлёвской стены поставили бюст, но в то же время на могиле Неизвестного солдата в Александровском саду продолжала лежать мемориальная плита с надписью «Волгоград».
В воспоминаниях находились добрые слова в адрес И.В. Сталина, но официально его откровенно третировали: «противоречивая фигура…»
Не поэтому ли такой тревогой за будущее нашей Родины пронизаны относящиеся к 1973–1974 годам дневниковые записи писателя Аркадия Первенцева:
7 марта 1973 г. «Сталина предложил вынести из Мавзолея от имени ленинградских коммунистов Спиридонов, и его заслуга признаётся за мужество, как и подлое поведение Хрущёва» .[339]
Данный текст является ознакомительным фрагментом.